Автореферат и диссертация по медицине (14.00.10) на тему:Оценка функциональной активности популяции полиморфно-ядерных лейкоцитов периферической крови у больных с острыми кишечными инфекциями

На правах рукописи

РГБ ОД 2 3 НОЯ «95

ГОРОБЧЕНКО Андрей Николаевич

ОЦЕНКА ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ АКТИВНОСТИ ПОПУЛЯЦИИ ПОЛИМОРФНО-ЯДЕРНЫХ ЛЕЙКОЦИТОВ ПЕРИФЕРИЧЕСКОЙ КРОВИ У БОЛЬНЫХ С ОСТРЫМИ КИШЕЧНЫМИ ИНФЕКЦИЯМИ

14.00.10 - инфекционные болезни 14.00.16 - патологическая физиология

АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание учёной степени кандидата медицинских наук

МОСКВА 1999 г.

Работа выполнена в Московской медицинской академии им. И.М. СеченоЕ

Научные руководители: доктор медицинских наук,

профессор В.А. Малое

чл.-корр. РАМН, доктор медицинских наук, профессор C.B. Грачёв

Официальные оппоненты: доктор медицинских наук,

профессор H.H. Островский

доктор медицинских наук, профессор П.П. Голиков

Ведущее учреждение: Российская Медицинская Академия

последипломного образования

Защита диссертации состоится "_" _1999

в_часов на заседании специализированного Совета Д.074.05.0

в Московской медицинской академии им. И.М. Сеченова по адресу: 119881, г. Москва, ул. Большая Пироговская, д.2/6. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ММА им. И.М. Сечено по адресу: г. Москва, Зубовская площадь, д.1.

Автореферат разослан "_" _1999 г.

РЯЧ. \-г>,0

Учёный секретарь ' доктор медицинских наун

специализированного профессор В.И. Подзол»

Совета Д.074.05.01

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность выбранной темы. Интоксикация, индуцированная липополисахаридами (ЛПС) грам-отрицательных бактерий, рассматривается в настоящее время как общебиологическая проблема (Burrell R., 1994; В.А.Малов, С.Г.Пак, 1994; С.В.Грачёв с соавт., 1998) и выходит далеко за рамки только инфекционной патологии (В.Г.Лиходед с соавт., 1996). Обнаружение ЛПС в системном кровотоке в физиологических условиях (М.Ю.Яковлев, 1993) заставило по-новому трактовать возможную целесообразность присутствия этой биомолекулы in vivo и её роль в поддержании гомеостаза организма человека с позиции двойственности вызываемых изменений. Вместе с тем, в клинике инфекционных заболеваний, синдром интоксикации (СИ) встречается с наибольшим постоянством, во многом детерминирует клинические и патогенетические проявления, обуславливает общие подходы к диагностике и терапии.

Несмотря на различия в патогенезе острых кишечных инфекций (ОКИ), именно СИ в комплексе с диарейным синдромом определяет всю тяжесть развивающегося инфекционного процесса, выступая в качестве универсальной объединяющей платформы, подразумевая общность подходов к разработке критериев тяжести течения и прогноза различных ОКИ в независимости от этиологии. Решение вышеобозначенных задач невозможно без объективной оценки СИ, которая становится достижимой при исследовании потенциала иммунокомпетентных "сторожевых" систем организма, выполняющих барьерную функцию на пути поступления ЛПС или патогенов иной природы (М.Ю.Яковлев с соавт., 1998).

В число таких систем макроорганизма, формирующих комплекс систем антиэндотоксиновой защиты, входит популяция полиморфно-ядерных лейкоцитов (ПМЯЛ), являющаяся одним из основных акцепторов ЛПС в системном кровотоке (А.В.Аполлонин с соавт., 1990; H.H.Simns, 1995). ПМЯЛ представляют собой пул специализированных высокомобильных клеток-эффекторов, обладающих широким спектром факторов антимикробной направленности, и реализующих свой потенциал через локализованные на внешней мембране рецепторные

сайты. В последние десятилетия пристальное внимание многих исследователей было направлено именно на изучение рецепторного аппарата нейтрофилов и механизмов, обеспечивающих взаимодействие рецепторов с лигандами и, в том числе, с ЛПС (Р.АпЫ-Бг^таз е1 а1., 1997; К.Я.БоЬтоп й а1., 1998; А.Ь.Уап Оегуой е1 а1., 1998; А.Тгое^га е! а1., 1999).

Работы по уточнению особенностей функциональной активности ПШШ проводились и у больных ОКИ (Попов П.Ю. с соавт., 1992). Тем не менее, роль нейтрофильных гранулоцитов в патогенезе ОКИ, анализ их вклада в формирование СИ остаются малоизученными. Не определены параметры функции рецепторного аппарата нейтрофилов в динамике течения инфекционного процесса при ОКИ, требуют более внимательного рассмотрения критерии объективной оценки интоксикации.

На сегодня не вызывает сомнений, что исследование функционального состояния ПМЯЛ, с учётом применения накопленных научных данных и современных методик, предоставляет дополнительный важный инструмент наблюдения за развитием СИ при ОКИ, определяет новые возможности мониторинга за течением болезни, контроля эффективности терапии, прогноза, выяснения механизмов развития интоксикации, и создаёт новый плацдарм для обсуждения роли ЛПС в процессе патогенеза этих заболеваний.

Цель исследования: комплексный клинико-патогенетический анализ вклада состояния функциональной активности ПМЯЛ в развитие СИ при ОКИ в динамике инфекционного процесса.

Задачи исследования:

1. Изучить состояние функциональной активности ПМЯЛ периферической крови у больных ОКИ в динамике инфекционного процесса на основе регистрации базовых уровней нестимулированной хемилюминесценции.

2. Определить состояние функции нейтрофилов больных ОКИ при воздействии различных хемотипов ЛПС БЬ.Аехпеп и БЛурЫтипит.

3. Исследовать особенности активации ПМЯЛ в тестах стимуляции ХЛ-ответа агонистами различной природы у больных ОКИ.

4. Оценить резервные возможности ПМЯЛ в динамике развития СИ при ОКИ, в зависимости от выраженности клинических проявлений.

5. Провести клинико-патогенетический анализ роли изученных показателей состояния функциональной активности нейтрофилов в патогенезе ОКИ.

Научная новизна.

В данной работе впервые, на основании проведённого комплексного клинико-патогенетического исследования у больных ОКИ (острая дизентерия и гастроинтестинальная форма сальмонеллёза), в динамике развития инфекционного процесса изучено функциональное состояние ПМЯЛ, как важнейшего звена антиэндотоксиновой защиты, при регистрации нестиму-лированного хемилюминесцентного (ХЛ) ответа нейтрофилов, а также при воздействии ЛПС различных хемотипов и некоторых агонистов.

Исследование взаимодействия ПМЯЛ с различными хемотипами ЛПС позволило установить зависимость индуцируемых изменений активности нейтрофилов больных ОКИ от физико-химической структуры применяемого эндотоксина и его концентрации, а также возможность модуляции функциональной активности лейкоцитов на примере реализации "прайминг"-эффекта.

В результате проведённого исследования установлена гетерогенность функционального состояния ПМЯЛ у больных ОКИ, подразумевающая наличие в периферическом кровотоке различных по функциональной активности нейтрофильных гранулоцитов, обладающих разными потенциальными возможностями к стимуляции ХЛ-ответа и генерации кислородных радикалов в зависимости от тяжести и варианта течения ОКИ.

Впервые проведён анализ коэффициента стимуляции ПМЯЛ при ОКИ, определяемого как отношение индуцированной амплитуды ХЛ к базовой, предоставивший дополнительную возможность в качественно иной плоскости, в комплексе с абсолютными значениями ХЛ, оценивать наличие резервных возможностей гранулоцитов к наращиванию микробицидного потенциала.

Применение агонистов различной природы позволило обсуждать состояние различных путей активации ПМЯЛ в динамике развития ОКИ, зондируемое через

известные рецепторные сайты.

Практическое значение.

Полученные в результате выполненного исследования результаты определили возможность их использования при мониторинге за течением ОКИ в качестве дополнительных критериев оценки тяжести течения инфекционного процесса, эффективности проводимой терапии и определения вероятного прогноза.

Применение используемых нами методик и тестов может быть рекомендовано при изучении особенностей патогенеза СИ при других инфекционных нозологиях, в качестве дополнительного инструмента определения роли и значения критериев функционального состояния ПМЯЛ, как важнейших показателей системы неспецифического иммунитета.

Внедрение результатов работы.

Анализ особенностей ХЛ-ответа ПМЯЛ при регистрации базовой ХЛ, воздействии ЛПС и агонистов различной природы для оценки тяжести течения ОКИ и наблюдения за течением инфекционного процесса внедрён в работу КИБ N2 г.Москвы.

Результаты проведённой работы дополняют данные исследования СИ при ОКИ различной этиологии, полученные на кафедре инфекционных заболеваний ММА им. И.М. Сеченова, и используются в учебном процессе при преподавании данного раздела.

Апробация работы.

Основные положения и результаты частично представлены на второй Всероссийской научной конференции «Гомеостаз и инфекционный процесс» (г.Саратов, 19-21 мая 1998 г., проводилась Академией естествознания совместно с Саратовским Государственным медицинским университетом и Российским научно-исследовательским противочумным институтом «Микроб»), на пятом Российском съезде врачей-инфекционистов (г.Москва, 15,16,17 декабря 1998 г.).

Диссертация апробирована на совместном заседании кафедры инфекцион-

ных болезней, лаборатории по изучению токсических и септических состояний, и лаборатории экстремальных состояний НИЦ ММА им. И.М. Сеченова 26 августа 1999 года.

Публикации.

По теме диссертации опубликовано 5 научных работ.

Структура и объём диссертации.

Диссертация состоит из введения, обзора литературы, результатов собственных исследований, заключения с обсуждением полученных результатов, выводов и списка литературы. Работа изложена на 173 страницах машинописного текста, иллюстрирована 48 таблицами, 5 схемами, снабжена 9 выписками из историй болезни. Библиографический указатель содержит 236 источников литературы (43 отечественных и 193 зарубежных авторов).

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Для достижения поставленной нами цели и решения определённых на этом пути задач мы наблюдали 152 больных ОКИ лёгкого и среднетяжёлого течения, госпитализированных в КИБ №2 г.Москвы (главный врач - В.А.Голиков), из которых диагноз острой дизентерии (ОД) был поставлен у 126 больных, а гастроинтестинальной формы сальмонеллёза (ГФС) - у 26 пациентов. ОД протекала по колитическому и гастроэнтероколитическому вариантам. У пациентов с ГФС регистрировались гастроэнтеритический, гастроэнтероколитический и энтероколитический варианты течения заболевания. Больных с ОД разделяли на два контингента: в первом находились пациенты у которых клинический диагноз ОД в 100% подтверждался лабораторными (бактериологический и серологический) методами (59 человек), а во втором, соответственно, диагноз устанавливался только на основании клинико-эпидемиологических критериев (67 пациентов). В 93,2% случаев у больных с подтверждённой лабораторно дизентерией (ОДП) высевались 51н§.Пехпеп 2а, а в 6,8% - БЫд.Аехпеп 1а. Этиологическая расшифровка ГФС происходила в 100% случаев. Так, в 65,4% в качестве этиологического штамма высевалась З.егиегШсКБ группы Э, в 23,1% случаев -

S.thyphimurium группы В, а в остальных - S.derby, группа В. Установление диагноза и определение тяжести и варианта течение ОД и ГФС проводилось на основании общепринятых рекомендаций. 58,6% обследованных нами больных были в возрасте до 25 лет, 18,4% - в возрасте от 26 до 35 лет, а 23,0% были не старше 45 лет.

Группу контроля составили 20 здоровых сопоставимых по полу и возрасту доноров, не имевших в анамнезе каких-либо указаний на перенесённые острые заболевания или обострения хронических на протяжении последних 6 месяцев.

Нейтрофилы выделяли по методике Ferrante А. и Thong Y.H (1982) на градиенте плотности Histopaque (Sigma, USA). Жизнеспособность выделенной популяции ПМЯЛ в тесте с трипановым синим была не менее 98%, а чистота фракции в мазках по Романовскому-Гимзе - 97%. Конечная концентрация клеток при исследовании составляла 106/мл.

Исследование функциональной активности ПМЯЛ проводили на хемилюминометре LKB-Wallac 1250 (Finland-Sweden) по методу Allen R.C. (1976) в присутствии люминола в начальном периоде развития ОД и ГФС, и в периоде ранней реконвалесценции, по мере ослабления клинических признаков интоксикации. Регистрировали базовую (нестимулированную) хемилюминес-ценцию (ХЛ) гранулоцитов, стимулированную агонистами различной природы и при добавлении к суспензии ПМЯЛ растворов ЛПС Shigella flexneri (Re- и S-хемотипов) и Salmonella thyphimurium (S-хемотип) в конечной концентрации 1 и 100 ng/ml. В качестве стимуляторов ХЛ ПМЯЛ использовали формил пептид (FMLP, Ю^М), форбол миристат ацетат (РМА, Ю^М) и опсонизированный зимозан (OZ, 200 |ig/ml) (все реактивы - Sigma, USA). FMLP применяли в условиях преинкубации с ПМЯЛ в течение 30 минут при 37°С, а также добавляли непосредственно перед измерением ХЛ. В результате проводимых тестов определяли максимальные значения хемилюминесценции нейтрофилов (в Мв/15 секунд) при непрерывном мониторинге в течение 60 минут, которые в дальнейшем использовали при обработке данных.

Дополнительно изучали общий и биохимический анализ крови (биохимический анализатор «Abbott», USA), включавший в себя исследования общего белка, холестерина, ß-липопротеинов, мочевины, креатинина, активности АсАТ, АлАТ,

КФК, ЛДГ, ГБД, у-ГТ, щелочной фосфатазы, осадочных проб (в.н.с., д.м.н. И.М. Рослый).

Обработку полученных данных проводили на персональном компьютере с использованием программы Statistica для Windows 95.

ОСНОВНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Анализ нестимулированной (базовой) ХЛ ПМЯЛ периферической крови показал наличие у находившихся под нашим наблюдением пациентов нейтрофилов с разными уровнями светосуммы ХЛ. На основании этого признака мы выделяли несколько групп лейкоцитов и исследовали их функциональную активность при воздействии ЛПС Sh.flexneri и S.typhimurium разных хемотипов, а также стимуляции РМА, FMLP и OZ.

У больных ОД, с подтверждённым лабораторными методами диагнозом, выделяли 4 группы ПМЯЛ, различающихся (р<0,05) по особенностям нестимулированной ХЛ, причём показатели базовой ХЛ группы N4 превышали таковые в группе N1 в 47,2 (!) раза. В остром периоде параметры базовой ХЛ (за исключением группы N1) были также достоверно выше значений контроля. В начальном периоде заболевания значения ХЛ имели тенденцию к нарастанию по направлению от группы N1 (6,305±4,246) к группе N4 (297,466±147,688), а в периоде ранней реконвалесценции к снижению. По сравнению с острым периодом в группе N4 регистрировались значимые (р<0,05) различия. Темпы восстановления исходных (контрольных) значений были также различны для всех выделенных групп. В дальнейшем, величины базовой ХЛ ПМЯЛ использовались нами для установления другого относительного критерия - коэффициента соотношения (Кст) индуцированной ХЛ нейтрофилов при использовании ЛПС и агонистов к нестимулированной (базовой). По нашему мнению, применение этого критерия в комплексе с анализом абсолютных показателей обеспечивает дополнительный инструмент исследования функциональной активности гранулоцитов.

У больных с ОД, поставленным на основании клинико-эпидемиологических данных (ОДН), динамика изменения нестимулированной ХЛ и её направленность соответствовала таковой у больных ОДП. Изучение исходных уровней базовой ХЛ также позволило нам выделить 4 группы ПМЯЛ, между значениями которых

определялись достоверные различия (р<0,05). Необходимо пояснить, что нами не ставилась цель выделить идентичные по показателям группы ОДП и ОДН,-они реально могли быть разными по амплитуде, поскольку прежде всего интересовала направленность ответа и динамика изменения показателей. С другой стороны, если бы диагноз ОДН был бы расшифрован лабораторными методами, то в этой группе могли бы оказаться и больные дизентериеподобными эшерихиозами и другими заболеваниями, вызываемыми диареегенными микроорганизмами, схожими по клинике с ОД. Поэтому, в полной мере сравнительный анализ был возможен только на пути исследования общей направленности ХЛ-ответа и клинических признаков СИ и диарейного синдрома. Между тем, уровни ХЛ ПМЯЛ в группе N4 у больных ОДН превышали значения группы N1 по показателю базовой ХЛ в 32,7 раза, что в принципе было сравнимо с данными для пациентов с ОДП. Достоверные различия с контролем нами были установлены в группах N2-4 в остром периоде заболевания, тогда как в группе N4 и в периоде реконвалесценции ХЛ (р<0,05) превышала контрольные величины.

Анализ распределения значений нестимулированной ХЛ у пациентов с ГФС (все со среднетяжёлым течением) позволил отсепарировать 2 популяции ПМЯЛ, которые продолжали исследоваться и далее в таком составе по другим критериям. Также как и для ОДП и ОДН, эти группы имели достоверные различия между собой, кроме того существовали отличия от контрольных величин (р<0,05). В периоде ранней реконвалесценции показатели в обеих популяциях приближались к контрольным.

Таким образом, анализ нестимулированной ХЛ позволил установить неоднородность или функциональную гетерогенность пула ПМЯЛ при ОКИ лёгкого и среднетяжёлого течения, свидетельствуя о присутствии в системном кровотоке разнородных по показателям функциональной активности групп гранулоцитов. Значения ХЛ нейтрофилов имели тенденцию к повышению в остром периоде заболевания и к снижению в периоде ранней реконвалесценции в независимости от этиологии ОКИ. Темпы восстановления исходных уровней нестимулированной ХЛ зависели от изменений величин ХЛ, наблюдаемых в остром периоде, а также от индивидуальных особенностей течения инфекционного процесса.

Другим этапом изучения особенностей функции ПМЯЛ при ОКИ являлось исследование воздействия ЛПС на нейтрофилы in vitro, в условиях когда они уже находились в контакте с бактериальными эндотоксинами in vivo. Иными словами, способны ли лейкоциты, уже вступавшие в прямые и опосредованные ЛПС реакции к дополнительной нагрузке ЛПС в пределах, существенно превышающих физиологические?

Добавление ЛПС к исследуемой суспезии нейтрофилов ОДП выявляло схожую направленность ХЛ-ответа с базовым. Амплитуда ХЛ увеличивалась от группы N1 к группе N4, где регистрировались максимальные уровни. Нами была установлена зависимость значений ХЛ от применяемой концентрации и хемотипа ЛПС. Так, Re-хемотип ЛПС Sh.flexneri был "активнее" по величине индуцируемой ХЛ, чем S-хемотип. Особенно это было заметно в концентрации [100 ng/ml], S-форма S.typhimurium в концентрации [1 (ig/ml] была сопоставима с Re- и S-формой ЛПС Sh.flexneri, однако в концентрации [100 ng/ml] превосходила ХЛ-ответ ПМЯЛ на S-хемотип ЛПС Sh.flexneri в rpynnaxNl-3 (р<0,05) и Re-хемотип (но не в группе N4). Восстановление указанных показателей происходило по аналогии с нестимулированной ХЛ, и отражало индивидуальные особенности изучаемых групп гранулоцитов.

Кст для вышеописанных вариантов применения ЛПС менялся в направлении обратном тенденции роста амплитуды в остром периоде ОДП. С увеличением значений ХЛ ПМЯЛ наблюдалось снижение показателей Кст, отражая уменьшение разницы между базовой и индуцированной ХЛ при добавлении эндотоксинов. Исключение составляли Кст для Re- и S-хемотипов группы N2, где они несколько увеличивались в сравнении с группой N1. Примечательно, что коэффициент стимуляции был меньше единицы в группе N4 для всех используемых ЛПС вне зависимости от хемотипа и концентрации, что, по-нашему мнению, отражало отсутствие способности ПМЯЛ к дополнительной детоксикации ЛПС или, по-крайней мере, существенное снижение нейтрализующих возможностей.

Применение ЛПС в группах ПМЯЛ пациентов с ОДН обнаруживало идентичные по направленности ХЛ-ответа и изменениям Кст тенденции. Так, максимальные уровни ХЛ были отмечены в группе N4, снижаясь по направлению к группе N1. Re-хемотип ЛПС Sh.flexneri вызывал наиболее значимые изменения

по сравнению с S-хемотипом в концентрации [100 (ig/ml]. ЛПС S.typhimurium в концентрации [1 (ig/ml] превышала ХЛ-ответ на действие ЛПС Sh.flexneri в такой же дозировке (кроме группы N4). Кст, в основном, убывали по направлению к группе N4, отражая уменьшающиеся резервы ПМЯЛ по детоксикации ЛПС. Интересно, что в группе N1 отмечались повышенные Кст по отношению к контрольным. На наш взгляд, такая направленность резервных возможностей отражала эффект примирования in vivo, предполагая более успешные способности ПМЯЛ в купировании СИ.

У больных ГФС при воздействии ЛПС происходили процессы изменения уровней ХЛ-активности ПМЯЛ, однонаправленные с вышеуказанными для лейкоцитов пациентов с ОД. Во всех случаях в остром периоде заболевания наблюдались достоверные (р<0,05) различия между обоими изучаемыми группами и с контрольными уровнями. Наблюдения за различными хемотипами и концентрациями применяемых препаратов ЛПС выявляли также сходные с ОД тенденции, за исключением группы N2 в остром периоде, в которой все используемые хемотипы вызывали примерно эквивалентные изменения ХЛ-ответов нейтрофилов.

Подытоживая, необходимо отметить, что проведённые нами тесты позволили установить зависимость активации лейкоцитов больных ОКИ от "полноты" структуры эндотоксина. Re-хемотип эндотоксина в большинстве случаев вызывал наиболее выраженные изменения амплитуды ХЛ, обусловленные меньшей "экранированностью" липида А, ответственного за токсичность такой молекулы ЛПС. Кроме этого, ЛПС не являлся в полной мере стимулятором активации ПМЯЛ, но скорее регулятором их состояния, особенно в концентрации [1 |j.g/ml], поскольку либо мало изменял амплитуду ХЛ, а иногда и вовсе снижал этот показатель. В концентрации [100 (ig/ml], ЛПС был сравним в некоторых случаях с действием некоторых стимуляторов, таких как FMLP и OZ, что согласуется с наблюдениями Guthrie L.A. et al. (1984), установившими возможность дня ЛПС в таких концентрациях прямой стимуляции гексозомонофосфатного шунта. Анализ Кст, в дополнение к изучению амплитуды ХЛ, давал возможность более глубокого исследования функционального состояния ПМЯЛ, выявляя разные способности нейтрофилов к дополнительной нагрузке ЛПС. Более того, с

помощью этого критерия нами были установлены популяции гранулоцитов с увеличенными возможностями к наращиванию антимикробного потенциала по отношению к контрольным. По нашему мнению такие лейкоциты являлись примированными, т.е. более подготовленными к дальнейшему осуществлению функций в условиях флогогенного реагирования.

Форбол миристат ацетат (РМА) и п-формил-метионил-лейцилфенилаланин (FMLP) являются наиболее часто используемыми агонистами для зондирования функционального состояния ПМЯЛ. Действие этих агонистов в конечном итоге приводит к сборке разобщённых компонентов NADPH-оксидазы в плазматической и фагосомальной мембранах и её активации, одноэлектронной редукции кислорода и, как следствие, выработке его токсических метаболитов (Tauber A.I. et al., 1987; Takahashi R. et al., 1991).

FMLP применялся нами при двух разных условиях: в качестве прямого стимула, после добавления которого к суспензии ПМЯЛ непосредственно производили измерения XJI-активности, и после предварительной преинкубации с гранулоцитами в течение 30 минут при 37°С в термостате (FMLPinc). Такая разница в условиях применения этого стимула была обусловлена стремлением установить состояние наружного и интрацеллюлярного пула рецепторов, т.е. каким образом и происходит ли вообще у больных ОКИ перераспределение FMLP-рецепторов в динамике инфекционного процесса.

У больных ОДП в остром периоде заболевания мы наблюдали увеличение амплитуды ХЛ-ответа ПМЯЛ по отношению к контрольной во всех выделенных группах по направлению от группы N1 к группе N4 при всех условиях применения FMLP. Однако, XJI-ответ на прямое действие FMLP в этом периоде превосходил величины FMLP-преинкубированной стимуляции. Так, например, в группе N1 отношение FMLP/FMLPinc составляло 2,1 , а в группе N4 - 1,5. Иная направленность FMLP-индуцированной ХЛ ПМЯЛ наблюдалась в периоде ранней рекон-валесценции. Здесь регистрировалось преобладание по амплитуде преинкубированного стимула в группах N2 -3, причём в группе N2 отношение FMLPinc/FMLP равнялось 2,0. Группа N1 (реконвапесценция) заслуживала особого внимания, поскольку в ней превалировал FMLP в качестве прямого стимула, а индуцированный им ХЛ-ответ гранулоцитов превышал (р<0,05)

стимуляцию РМЬРтс в 6,6 раз. Такая динамика применения этого стимула убедительно отражала, на наш взгляд, перераспределение внутриклеточного пула рецепторов к РМЬР по направлению к наружной мембране в остром периоде, и депонирование их в интрацеллюлярном компартменте по мере стихания остроты инфекционного процесса. Нейтрофилы группы N1 ко второму периоду наблюдения наращивали свой потенциал дислоцированных на наружной мембране рецепторов, что и проявлялось увеличением амплитуды ХЛ (р<0,05) по сравнению с острым периодом.

Вышеохарактеризованные тенденции РМЬР-индукции ХЛ ПМЯЛ дополнительно подкреплялись анализом Кст-критерия. В целом, в остром периоде ОДП, Кст уменьшался от группы N1 к группе N4, за исключением Кст для ИМЬР (без преинкубации) в группах N2 и N3, где он был почти эквивалентен. В периоде ранней реконвалесценции регистрировалось различное по темпам стремление к восстановлению Кст, в зависимости от глубины изначальных нарушений. В группе N1, и в первом (Кст—5,2) и во втором (Кст—18,9!) периодах наблюдения фиксировались высокие значения этого показателя, нараставшие к периоду реконвалесценции. Сопоставляя указанные данные с данными абсолютных значений в динамике течения ОДП в этой группе, необходимо отметить, что наряду с возрастанием амплитуды ХЛ увеличивались и возможности к стимуляции ПМЯЛ, подразумевая иные механизмы (прайминг-феномен), обеспечивающие такие результаты. Абсолютно по-другому характеризовался ХЛ-ответ гранулоцитов в группе N4, в которой по мере возрастания ХЛ (острый период) убывал (Ксг<1), говоря по сути об отсутствии какой-либо возможности к стимуляции. Такой исход стимуляции, а на самом деле ингибирования ХЛ, раскрывал полную функциональную несостоятельность реакции РМЬР-рецепторов (вне зависимости от условий стимуляции) ПМЯЛ группы N4 на дополнительные внешние сигналы, говоря о выявленном своеобразном скрытом "функциональном коллапсе" лейкоцитов исследуемой популяции. Тем не менее, в периоде ранней реконвалесценции, наряду со снижением амплитуды ХЛ гранулоциты восстанавливали, хотя и не в полном объёме, и способность к реагированию (ответу) на РМЬР.

У пациентов с ОДН отмечалась похожая по направленности изменений

РМЬР-стимулированной ХЛ ПМЯЛ динамика. Увеличиваясь по амплитуде в остром периоде, ХЛ нейтрофилов уменьшалась по мере ослабления симптомов начального периода и перехода болезни в русло реконвалесценции. Также как и для ОДП в первом периоде наблюдения прямая РМЬР-стимуляция была успешнее, чем преинкубация гранулоцитов с РМЬР перед регистрацией ХЛ. В группе N1 отношение РМЬР/ТМЬРтс составило 1,8, в группах N2 и N3 - по 1,5, а в группе N4 - 1,6 (контрольное значение РМЬРтс/РМЬР=1,2). В периоде ранней реконвалесценции стимуляция РМЬРтс всегда была выше, по сравнению с прямым действием, а в группах N1 и N2 соотношения РМЬРтсЛгМЬР составили, соответственно, по 1,1. Это свидетельствовало о успешном восстановлении исходных параметров. В то же время в группах N3 этот отношение составляло 3,7, превышая контрольное в 3,1 раза. Такой прирост "стимулируемости" указывал на рост функционального "запаса прочности", а иначе, с учётом абсолютных величин ХЛ,- к количественному росту внутриклеточно расположенного пула РМЬР-рецепторов.

Динамика изменений Кст была схожа по характеристике с описанной у больных ОДП: снижение Кст в остром периоде болезни и восстановление в периоде ранней реконвалесценции. Также как и для популяций ПМЯЛ пациентов с ОДП отмечалось присутствие гранулоцитов с повышенными Кст в начальном (группа N1, группа N2) и последующем периодах наблюдения (группа N1, группа N3), раскрывая увеличенную по отношению к нормальной "отвечаемость" на РМЬР. Причиной этого феномена может служить как увеличение абсолютного числа рецепторов, так и конформационная перестройка имеющихся рецепторных сайтов, приводящая к усилению их функциональной активности. Следует отметить, что в группе N4 (начальный период) добавление РМЬР практически не изменяло амплитуды ХЛ (Кст=1,0), а РМЬРтс вообще ингибировал ХЛ-ответ лейкоцитов (Кст=0,6).

Давая оценку применению РМЬР в качестве зонда функции соответствующих рецепторов ПМЯЛ у больных ГФС, можно провести параллели наблюдениям, сделанным на гранулоцитах пациентов с ОД. Начальный рост параметров ХЛ ПМЯЛ в остром периоде ГФС с преобладанием ХЛ-ответа при стимуляции РМЬР без преинкубирования, с последующим снижением амплитуды

XJ1 в периоде ранней реконвалесценции, и доминирование стимуляции FMLP в условиях преинкубации - всё это напоминало ранее замеченные особенности, описанные при ОД. Во всех случаях регистрировались достоверные (р<0,05) различия между начальным и конечным периодами наблюдения, а в остром периоде при применении прямой стимуляции FMLP - со значениями контроля.

Кст во всех исследуемых периодах был ниже контрольного, за исключением применения FMLPinc в группе N1 в периоде ранней реконвалесценции, когда он практически восстанавливался. В группе N2 в остром периоде наблюдения FMLP de facto ингибировал XJI-ответ, что проявлялось уменьшением величины Кст ниже единицы.

Заключая, зондирование FMLP-рецепторов ПМЯЛ показало, в принципе, наличие одинаковых по направленности и сопоставимых по изменению способности к стимуляции ХЛ-ответа особенностей функционального состояния нейтрофилов, вне зависимости от этиологии ОКИ. Наблюдаемые изменения могли быть объяснимы с позиции развития механизмов примирования ПМЯЛ, функциональной и фактической перегрузки рецепторов, модулирующего влияния на процесс активации гранулоцитов других рецепторов и/или цитокинов ("+" или "—"), наконец, результатом увеличения или уменьшения количества рецепторов, представленных как на наружной мембране, так и в интрацеллюлярном компартменте.

РМА по амплитуде вызываемых изменений активности ПМЯЛ являлся самым мощным из применяемых агонистов. Особенность механизма действия этого растворимого стимула состоит в том, что РМА активирует непосредственно протеин-киназу С нейтрофилов, расположенную по сути интрацеллюлярно. Недавние исследования показали, что источником ХЛ при стимуляции гранулоцитов РМА может служить, помимо находящейся в цитозольной части плазматической мембраны NADPH-оксидазы, внутриклеточная NADPH-оксидаза специфических гранул, причём продукция АФК происходит внутри клетки, при слиянии специфических и азурофильных гранул (Lundqvist H. et al., 1996). Интимные механизмы индукции ХЛ лейкоцитов РМА ещё предстоит уточнить, однако на сегодня уже ясно, что РМА является стимулом, способным в обход функционально или физически блокированных или недействующих

поверхностных рецепторов вызывать индукцию респираторного взрыва ПМЯЛ.

У больных ОДП в остром периоде регистрировался подъём уровней ХЛ ПМЯЛ, стимулированный РМА, с достижением максимума в группе N3 (367,100±117,558) и N4 (360,983±99,585), с последующим снижением в периоде реконвалесценции. Только в группе N4 уровни ХЛ-ответа наросли (453,014±81,790) по сравнению с начальным периодом. Кст в остром периоде убывал по направлению к группе N4, неравномерно восстанавливаясь при последующем наблюдении. В группе N1 начального периода этот критерий превышал контрольный, а в периоде ранней реконвалесценции фиксировалась такая же динамика. Интересно, что в группе N4 лишь РМА из всех используемых стимулов и препаратов ЛПС в остром периоде был способен к, собственно, незначительной стимуляции (Кст=1,2), в то время как другие угнетали ХЛ-ответ гранулоцитов. В этой же группе впоследствии (реконвалесценция) при высокой амплитуде ХЛ отмечался высокий Кст (32,3), отражая фрагментарное, в части способности ПМЯЛ к приросту ХЛ, восстановление исходных параметров.

Похожая направленность изменений наблюдалась у пациентов с ОДН. Прирост амплитуды ХЛ в остром периоде заболевания (максимум в группе N2 -526,576±183,651), и последующая нормализация при повторном анализе. Кст для РМА-стимуляции в начальном периоде снижался однако в группах N1 и N2 составлял довольно высокий по значению показатель (66,6 и 31,4, соответственно). В периоде ранней реконвалесценции в группе N1 этот критерий оставался повышенным по отношению к контрольному.

Применение РМА при индукции ХЛ ПМЯЛ у больных ГФС не определило другого вектора регистрируемых изменений в сравнении с уже охарактеризованными выше. Повышение, по отношению к контрольной, амплитуды ХЛ в начальном периоде во всех изучаемых популяциях ПМЯЛ (р<0,05 для группы N1), и последующий спад ХЛ-активности гранулоцитов в периоде ранней реконвалесценции. Критерий наличия стимуляции (Кст) повторял динамику изменения абсолютных величин ХЛ, а в группе N2 (всего было 2 группы) был минимален (1,8), отражая минимизацию функциональных резервов ПМЯЛ.

Обобщая вышеизложенное, можно констатировать общую направленность качественных и количественных РМА-индуцированных изменений ХЛ

активности ПМЯЛ, не зависящую от этиологии изучаемых ОКИ. Анализ Кст-критерия, в дополнение к регистрации абсолютных величин ХЛ, увеличивал возможности обсуждения особенностей функциональной активности нейтрофилов, выявляя популяции гранулоцитов с повышенными и пониженными (вектор) способностями к стимуляции. Помимо этого, обнаруживалась синкретность направленности ХЛ-ответа ПМЯЛ на РМА и FMLP без инкубации в остром периоде, и РМА и FMLPinc - при повторном исследовании, подтверждая взаимосвязанность путей активации лейкоцита и, следовательно, саму возможность установления вектора общего состояния нейтрофила через зондирование каких-то определённых рецепторов, конечно, если они функционально или физически не блокированы.

Состояние ПМЯЛ, зондируемое через рецепторы к комплементу и Fc-рецепторы, исследовалось нами при индукции ХЛ-ответа опсонизированным зимозаном (OZ). OZ стимулирует выработку кислородных радикалов при посредстве механизмов, отличных от PMA-индукции, как это было показано в работах (Cheung et al., 1983; Maridonneau-Parini I. et al., 1986; Jiang X et al., 1997), затрагивает активацию фосфолипазы A2 при последующем высвобождении арахидоновой кислоты, её окислении и запуску липоксигеназного и циклооксигеназного путей. При этом, по крайней мере вначале, протеин-киназа С не затрагивается. Тем не менее, общим является активация NADPH-оксидазы, выработка кислородных радикалов и ХЛ-ответ ПМЯЛ.

OZ является корпускулярным стимулом, и, в принципе, как и все опсонизированные достаточно мелкие частицы подвергается фагоцитозу. При этом образуется фаголизосома, которая инвагинируется внутрь ПМЯЛ и затем во внутреннее пространство фаголизосомы направляются ферменты и АФК, с целью достижения полной деструкции чужеродной корпускулы. Таким образом, ХЛ-ответ нейтрофилов при его индукции OZ формируется на пути от первичного контакта с наружной мембраной гранулоцитов до генерации кислородных радикалов внутрь фаголизосомы. Следовательно, применение OZ является в какой-то мере инструментом оценки процесса фагоцитоза.

У больных ОДП в остром периоде в группах N1-3 применение OZ не вызывало значимых изменений, хотя и несколько увеличивало уровни ХЛ ПМЯЛ.

В группе N4 (167,540±39,016) ХЛ-ответ достоверно (р<0,05) превосходил контрольный и уровни ХЛ во всех других выделенных популяциях ПМЯЛ. Период реконвалесценции характеризовался снижением значений ХЛ до величин, сравнимых с контрольными. Кст дополнял картину абсолютных параметров ХЛ, снижаясь от группы N1 к группе N4 в начальном периоде болезни, и стремясь к восстановлению при последующем исследовании. В группе N1 отмечалось превышение Кст по отношению к контролю в обеих периодах наблюдения. В группе N4 в остром периоде ОТ был неспособен в тесте стимуляции индуцировать ХЛ, сколько-нибудь превышающую базовую для этой группы (Кст=0,6).

Аналогичная описанной для ОДП наблюдалась динамика у пациентов с ОДН, как для абсолютных, так и для относительных (Кст) критериев, различаясь лишь в конкретных значениях, с одним небольшим отличием, что в популяциях ПМЯЛ, выделенных при ОДН, стимуляторный эффект ОЪ регистрировался во всех случаях.

При сохранении общей тенденции к увеличению абсолютных показателей ХЛ, у больных ГФС в периоде ранней реконвалесценции в группе нейтрофилов N2 наблюдали при довольно высоких уровнях ХЛ (84,560±21,179) ВЫСОКИЙ Кст-критерий (9,0). Такая динамика показателей отражала вариант развития среднетяжёлого течения ГФС, и не являлась, по нашему мнению, какой-то особой отличительной особенностью изучаемой нозологии.

Суммируя, применение OZ в качестве зонда функционального состояния ПМЯЛ также выявляло однонаправленность вектора индуцируемых изменений ХЛ-активности у всех исследуемых ОКИ, а увеличение уровней ХЛ происходило синкретно с другими используемыми нами агонистами.

Другим важным аспектом исследования функционального состояния ПМЯЛ при ОКИ и роли ЛПС в процессе взаимодействия эндотоксинов грамотрицательных бактерий с системами антиэндотоксиновой защиты в динамике развития инфекционного процесса явилось изучение возможного влияния ЛПС на нейтрофилы с позиции модуляции их активности. Действительно, на основе накопленных на сегодня обширных теоретических данных возникает необходимость рассмотрения ЛПС в качестве не только патогена, а скорее как первичного мессенджера, сигнала, передающего необходимую информацию

иммунной системе организма человека, и в том числе ПМЯЛ, о перераспределении или мобилизации её защитных функций в связи с ослаблением каких-то первичных линий или звеньев, повлекшем за собой увеличение доступа эндотоксинов (и, возможно, других патогенов) в системный кровоток, и, следовательно, обеспечившим увеличение их концентрации. Одним из таких возможных модуляторных эффектов ЛПС на нейтрофильные гранулоциты является "прайминг"-эффект. Нас интересовала, в первую очередь, сама возможность существования этого феномена в условиях протекающего острого инфекционного процесса, когда нейтрофилы уже вступали в контакт с увеличенными концентрациями ЛПС в системном кровотоке. В результате осуществлённых исследований нами был получен результат, свидетельствовавший о принципиальной возможности такого эффекта ЛПС на лейкоциты при ОКИ. В частности, после предварительного инкубирования ПМЯЛ с ЛПС БЛурЫтипит в концентрации 5 и 20 т|§/т1 в течении 60 минут при 37°С, нейтрофилы увеличивали способность к ХЛ-ответу на действие РМА, и, следовательно, продукции АФК, как факторов антимикробной направленности, от 1,26 до 1,69 раз, свидетельствуя, с одной стороны, о имеющихся резервных возможностях самих гранулоцитов, и, с другой стороны, о регуляторном модулирующем воздействии ЛПС на ПМЯЛ, которое становится возможным обсуждать теперь даже в условиях развивающегося острого инфекционного процесса.

Оценивая соответствие охарактеризованных особенностей функциональной активности ПМЯЛ, рассматриваемых в зависимости от исходных параметров ХЛ-ответа, клиническим проявлениям у больных ОКИ нами дополнительно исследовались некоторые наиболее значимые проявления интоксикации и диарейного синдрома в целях обнаружения клинических параллелей выявленным изменениям состояния нейтрофилов. Для этого мы изучали распределение клинических симптомов соответственно анализируемым популяциям гранулоцитов.

У больных ОДП в группах N1-3 встречались пациенты как с лёгким (22,2%; 38,1%; 20,0% соответственно), так и среднетяжёлым течением болезни, а в группе N4 - только со среднетяжёлым течением ОД. Другим интересным наблюдением представляется увеличение от группы N1 по направлению к группе N3 доли

пациентов с лихорадкой свыше 39°С (5,6%; 23,8%; 70,0% соответственно). Интересно, что в группе N4 (с очень высокими уровнями ХЛ ПМЯЛ) аксиллярная температура не поднималась свыше 39°С - мы связываем это с тенденцией к гипотермии вследствие некоторого истощения защитных возможностей организма и предполагаем наличие такой тенденции, в совокупности с другими клиническими особенностями у больных этой группы, в качестве подтверждения тяжести течения ОД.

Распределение случаев заболевания в зависимости от варианта течения ОДП также представляло интерес. Если в группах N1 и N2 колитический и гастроэнтероколитический варианты встречались примерно в равных соотношениях, то в группах N3 и N4 наблюдались только пациенты с колитом. Частота стула нарастала по мере увеличения амплитуды ХЛ ПМЯЛ. Так, если у больных группы N1 в 100% случаев жидкий стул наблюдался не более 10 раз за сутки, то в группе N2 у 61,9% пациентов стул был не менее 15 и 20 раз (33,3% и 28,6% соответственно), а в группе N3 сохранялось примерно такое же присутствие этих признаков. При этом частота стула за сутки у пациентов группы N4 в 100% случаев была не меньше 15 раз, а у 60% больных этой группы - не менее 25 раз. Со стороны сердечно сосудистой системы по направлению к группе N4 нарастали признаки тенденции к гипотонии и тахикардии, что косвенно подтверждает усиление выраженности СИ.

Похожие тенденции прослеживаются у больных с ОДН. Так, если в группе N1 находилось 61,5% больных с лёгким течением ОД, то в группе N2 - 46,7%, в группе N3 - уже 16,7%, а в группе N4 все пациенты переносили ОД только в среднетяжёлой форме. Лихорадка до 38°С встречалась в группах N1 и N2 соответственно в 73,1% и 80,0% случаев, тогда как доля присутствия этого признака в группах N3 и N4 уже составила 41,7% и 21,4%. Интересно, что в группе N1 гастроэнтероколитический вариант ОД встречался чаще всего (34,6%), тогда как в группах N2-4 колитический вариант увеличивал своё присутствие в среднем цо 85,2%. На жидкий стул до 5 раз чаще всего жаловались пациенты группы N1 (34,6%), тогда как в группах N2 и N3 такие симптомы убывали (26,7% и 16,7%), а в группе N4 отсутствовали, при увеличении частоты стула до 15 и 20 раз от группы N1 к группе N4. Наклонность к тахикардии также прослеживалась по направлению

к группе N4, при довольно стабильном уровне периферического артериального давления.

Таким образом, по мере увеличения амплитуды ХЛ ПМЯЛ и снижения их резервных возможностей (Кст) усиливалось проявление основных клинических признаков ОД (интоксикации и диарейного синдрома), предполагая их взаимосвязь. В группахN¡,N2 иN3 наблюдалось взаимопроникновение признаков лёгкого и среднетяжёлого течения ОД, при увеличении их выраженности по направлению к группе N3. Группа N4 (очень высоких уровней ХЛ ПМЯЛ) характеризовалась наличием больных только со среднетяжёлым течением как для ОДП, так и для ОДН.

Больные с ГФС переносили заболевание только в среднетяжёлой форме, однако и в этом случае наблюдалось соответствие усиления ХЛ-активности ПМЯЛ выраженности клинической симптоматики. Так, например, аксиллярная температура до 38°С была прерогативой только группы N1, так же как и частота сердечных сокращений до 80 в минуту и жалобы на жидкий стул до 5 раз в сутки. Чаще всего сальмонеллёз регистрировался в гастроэнтеритическом и энтероколитическом вариантах течения (46,7% и 40,0% для группы N1; по 36,4% для группы N2). Гастроэнтероколитический вариант ГФС отмечался в 13,3% в группе N1 и в 27,3% в группе N2. Также как и при ОД, наблюдалась тенденция к тахикардии и гипотонии, выражавшаяся увеличением в группе N2 доли частоты сердечных сокращений свыше 100 уд. в минуту на 9,1% (36,4%), при отсутствии частоты пульса до 80 в минуту в этой группе, и доли систолического артериального давления в пределах от 100 до 110 мм.рт.ст. на 36,3% (63,6%), учитывая, что возраст у обследованных больных ГФС в 57,7% был старше 36 лет.

Подводя итоги вышесказанному, проведённые нами исследования позволили установить однотипность и однонаправленность изменений изученных показателей функциональной активности ПМЯЛ у больных ОКИ в динамике инфекционного процесса в независимости от этиологии заболеваний. Прослеживалась взаимосвязь между выраженностью выявленных параметров ХЛ гранулоцитов периферической крови и основными клиническими проявлениями ОД и ГФС. В остром периоде, по мере увеличения интенсивности ХЛ-ответа ПМЯЛ снижались их резервные способности и нарастала тяжесть клинической

симптоматики. Вместе с тем, развитие репаративных процессов сопровождалось нормализацией абсолютных и относительных критериев функциональной активности гранулоцитов, темпы которой различались в зависимости от глубины изначальных изменений. При исследовании влияния различных агонистов на величину индуцируемой ХЛ ПМЯЛ была констатирована синкретность направленности ХЛ-ответа нейтрофилов, варьирующая по амплитуде в зависимости от вида применяемого стимулятора и тяжести течения ОКИ, в подтверждение функциональной взаимосвязанности всего рецепторного аппарата ПМЯЛ. Кроме этого, полученные нами данные о принципиальной возможности воспроизведения "прайминг"-эффекта в условиях развивающегося острого инфекционного процесса при ОКИ в дополнение к имеющимся на сегодня данным позволяют более обоснованно трактовать значение эндотоксинов не только как патогенных факторов, но и обсуждать регуляторную модулирующую роль ЛПС, как первичных мессенджеров, выполняющих функцию внешнего сигнала для более успешной мобилизации микробицидного потенциала нейтрофилов (возможно, и иных защитных иммунных систем) при последующем контакте с патогенами любой природы.

Таким образом, выявление состояния функциональной активности ПМЯЛ при ОКИ имеет, несомненно, важное значение, подразумевая эссенциальную роль нейтрофильных гранулоцитов в системном кровотоке в формировании антиэндотоксинового барьера на пути внедрения ЛПС грамотрицательных микроорганизмов. Облигатное присутствие ЛПС в системном кровотоке предполагает участие этих биомолекул в качестве регуляторных сигналов в физиологических условиях и при развитии инфекционного процесса, значение и механизмы действия которых ещё предстоит уточнить.

Необходимо подчеркнуть, что проведённое нами исследование позволило установить гетерогенность пула ПМЯЛ при ОД, что определяется наличием неоднородных по функциональному состоянию нейтрофильных гранулоцитов, ;пособных по-разному отвечать на дополнительную стимуляцию ЛПС и шэнистами различной природы. Такая вариабельность их антиэндотоксиновой тщиты объясняется патогенетически, объективизирует клинические наблюдения, коррелирует с тяжестью течения заболевания, может служить дополнительным

критерием при её оценке, и, что особенно важно, прогнозе возможных осложнений ОКИ.

ВЫВОДЫ:

1. Установлено, что независимо от этиологии ОКИ, в динамике заболевания отмечаются однонаправленные изменения параметров нестимулированного хемилюминесцентного (ХЛ) ответа нейтрофилов периферической крови, и индуцированного ЛПС различных видов и хемотипов, а также при стимуляции агонистами различной природы.

2. Исследование особенностей базовой (нестимулированной) ХЛ ПМЯЛ способствует выявлению разных, по характеру ХЛ-ответа нейтрофилов на индукторы различной природы, групп больных с ОКИ, что свидетельствует о функциональной гетерогенности пула нейтрофильных гранулоцитов.

3. Увеличение амплитуды ХЛ ПМЯЛ сопровождается снижением резервных возможностей нейтрофилов, определяемым минимизацией потенциальных способностей гранулоцитов к стимуляции ХЛ-ответа.

4. Анализ коэффициента стимуляции является дополнительным критерием, объективизирующим оценку функциональных возможностей ПМЯЛ при ОКИ.

5. Индуцируемый ЛПС ХЛ-ответ ПМЯЛ больных ОКИ зависит от хемотипа и концентрации эндотоксина, а также вида самого ЛПС.

6. По мере нарастания амплитуды ХЛ ПМЯЛ у больных с ОД, наблюдается увеличение доли колитического варианта течения заболевания вплоть до абсолютной выраженности этого признака.

7. Более значимые уровни ХЛ-ответа ПМЯЛ в остром периоде ОКИ при стимуляции РМЬР без преинкубации, и преобладание в периоде ранней реконвалесценции ХЛ-активности при воздействии РМЬР, преинкубированного с нейтрофилами, - свидетельствуют о перераспределении внутриклеточного пула рецепторов по направлению к наружной мембране в начальном периоде ОКИ, и дальнейшем депонировании РМЬР-рецепторов в интрацеллюлярном компартменте в восстановительном периоде.

8. Наиболее мощным индуктором активации ХЛ-ответа ПМЯЛ при ОКИ является форбол миристах ацетат, действующий в обход мембранных рецепторных сайтов, функционально или физически блокированных в условиях

развивающегося инфекционного процесса.

9. Период ранней реконвалесценции ОКИ характеризуется нормализацией абсолютных и относительных критериев функциональной активности гранулоцитов, темпы которой зависят от тяжести течения ОКИ.

Практические рекомендации:

1. Предложенный способ комплексного XJT-анализа абсолютных и относительных критериев функционального состояния ПМЯЛ представляет собой высокочувствительный инструмент изучения течения ОКИ, позволяющий объективизировать оценку тяжести и прогноза.

2. Увеличение амплитуды ХЛ ПМЯЛ при снижении коэффициента стимуляции ниже 1 (при стимуляции агонистами) является абсолютным признаком среднетяжёлого течения ОКИ, свидетельствует о «функциональной инертности» нейтрофилов, и позволяет дифференцировать случаи лёгкого течения ОД и ГФС от среднетяжёлых.

Список научных работ, опубликованных по теме диссертации :

1. Изучение состояния функциональной активности полиморфно-ядерных лейкоцитов (ПЛ) у больных острой дизентерией (ОД). // В кн.: Тез. Второй Всероссийской научной конференции "Гомеостаз и инфекционный процесс",-Саратов, 1998.- С.20. (соавт. Грачёв C.B., Малов В.А., Пак С.Г., Рослый И.М. и др.).

2. Состояние антиэндотоксиновых систем (АЭС) и уровни белков острой фазы (БОФ) у больных острыми кишечными инфекциями (ОКИ). //В кн.: Тез. Второй Всероссийской научной конференции "Гомеостаз и инфекционный процесс".- Саратов, 1998.- С.47. (соавт. Малов В.А., Грачёв C.B., Пак С.Г. и др.).

3. Состояние и функциональная активность нейтрофилов периферической крови у больных с острыми кишечными инфекциями (ОКИ). // В кн.: Тез. докл. Пятого Российского съезда врачей-инфекционистов.- Москва, 1998 г.- С.191-192. ^соавт. Малов В.А., Грачёв C.B., Рослый И.М. и др.).

4. Липополисахарид-опосредованная активация нейтрофилов периферической крови у больных острой дизентерией. // Вестник современных медицинских

технологий,-1999.- T.VI.- N.I.- С.52-53. (соавт. Бергман Г.А., Грачёв C.B., Данилкин Б.К. и др.).

5. Гетерогенность функционального состояния популяции полиморфно-ядерных лейкоцитов периферической крови у больных с острой дизентерией. // Терапевтический архив.-1999.- № П.- С. 18-21. (соавт. Малов В.А., Грачёв C.B., Пак С.Г. и др.).

Считаю необходимым выразить сердечную благодарность научным ру-эводителям работы: профессору, доктору медицинских наук Валерию Анатольевичу Малову, и чл.-корр. РАМН, профессору, доктору медицинах наук Сергею Витальевичу Грачёву.

Приношу глубокую признательность Заслуженному деятелю наук РФ, рофессору, доктору медицинских наук Сергею Григорьевичу Пак и всему оллективу возглавляемой им кафедры инфекционных болезней ММА им. 1.М. Сеченова за полезные советы и дружеское участие в ходе проводимых сследований.

Искренне благодарен ведущему научному сотруднику ЦНИИЭ, доктору юдицинских наук Игорю Михайловичу Рослому, заведующей отделением иигеллёзов КИБ №2 Галине Александровне Бергман, медсестрам 8-го и 1-го отделений за каждодневную помощь в выполнении запланированных 1сследований.