Клинико-социальные и этнокультуральные особенности суицидального поведения населения Иркутской области

Ворсина, Ольга Петровна

Диссертации по медицине → Психиатрия

Автореферат и диссертация по медицине (14.01.06) на тему:Клинико-социальные и этнокультуральные особенности суицидального поведения населения Иркутской области

ДИССЕРТАЦИЯ

АВТОРЕФЕРАТ

Ворсина, Ольга Петровна Томск 2012 г.

Ученая степень: доктора медицинских наук

ВАК РФ: 14.01.06

Автореферат диссертации по медицине на тему Клинико-социальные и этнокультуральные особенности суицидального поведения населения Иркутской области

На правах рукописи 005056096 ворсина Ольга Петровна

КЛИНИКО-СОЦИАЛЬНЫЕ И ЭТНОКУЛЬТУРАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ

14.01.06-Психиатрия

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора медицинских наук

2 9 НОЯ 2012

Томск 2012

005056096

Работа выполнена в Федеральном государственном бюджетном учреждении «Научно-исследовательский институт психического здоровья» Сибирского отделения Российской академии медицинских наук.

Научный консультант:

д-р мед. наук

Симуткин Герман Геннадьевич

Официальные оппоненты:

д-р мед. наук, профессор

Семке Аркадий Валентинович

ФГБУ «НИИПЗ» СО РАМН (Томск)

Говорин Николай Васильевич

ГБОУ ВПО Читинская ГМА Мин-здравсоцразвития России

д-р мед. наук, профессор Салмина-Хвостова Ольга Ивановна

ГБОУ ДПО Новокузнецкий ГИУВ Минздравсоцразвития России

Ведущее учреждение: ФГБУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского» (Москва).

Защита состоится // декабря 2012 г. в 10 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 001.030.01 при Федеральном государственном бюджетном учреждении «Научно-исследовательский институт психического здоровья» Сибирского отделения Российской академии медицинских наук по адресу: 634014, Томск, ул. Алеутская, 4.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБУ «НИИПЗ» СО РАМН.

Автореферат разослан ноября 2012 г. Ученый секретарь совета по защите ——ч

докторских и кандидатских С Э. Перчаткина

диссертаций Д 001.030.01 -

кандидат медицинских наук

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Самоубийство является актуальной медико-социальной проблемой современного общества, демонстрирующей тенденцию к росту во многих странах мира (Дмитриева Т. Б., Положий Б. С., 1994—2006; Ласый Е. В., 2004, 2011; Войцех В. Ф., 2006; Положий Б. С., 2007—2012; Разводов-ский Ю. Е., 2005, 2010; Паровая О. М., 2011; Douglas J. D., 1967; Agerbo Е. et al., 2002; Hawton К. et al., 2005; Lorant V., 2005; Valle V. et al., 2008; Kim S. Y. et al., 2011; Simkin S. et al., 2012; Bertolote J. M., De Leo D., 2012).

B. Ф., 2006; Положий Б. С., 2006; Положий Б. С., ЛазебникА. И., 2011; Wasserman D. et al., 2009), наша страна занимает по этому показателю одно из первых мест в мире. Коэффициент смертности от суицидов в Российской Федерации составил в 2008 г. 27,1 на 100 тысяч населения (Госстат, 2009), что существенно превышает критический уровень самоубийств, установленный экспертами ВОЗ. Суициды в России являются самой распространенной «внешней» причиной смерти, при этом смертность от самоубийств превышает в 1,5 раза смертность от убийств и в 2 раза - смертность от дорожно-транспортных происшествий.

C. H. et al., 1995; Rihmen Z., 2007). Опыт мировой суицидологии

свидетельствует о существовании тесной зависимости между частотой суицидов и такими переменными, как степень индустриализации, урбанизации, экономической нестабильности, нарушением привычных жизненных стереотипов под воздействием социальных или политических преобразований (Амбрумова А. Г., 1996; Лопатин А. А., Кокорина Н. П., 1996; Pritchard С., 1995; Lester D., 1998; Wasserman D„ Varnik А., 2002).

Многими авторами уделяется серьезное внимание влиянию этнокультуральных факторов в случае психических расстройств, а также на суицидальное поведение (Положий Б. С., 1995—2009; Дубравин В. И., 1997; Лазебник А. И., 2001; Васильев В. В., 2001; Семке В. Я., 2000, 2005, 2012; Салмина-Хвостова О. И. и др., 2008; Weisman М., 1987; Schmidtke A. et al., 1993; Bille-Brahe U. et ai., 1993; Ozsvath К., 1996; Rihmen Z„ 2007). Представители различных этнических групп по-разному относятся к факту самоубийства, представители разных стран либо различных этносов, живущих в одной стране, существенно отличаются по характеру совершаемого суицида. Региональные лидеры по числу суицидов в РФ - Дальневосточный и Сибирский федеральные округа (33,3 и 34,3 на 100 тысяч в 2010 г.). Одним из национальных образований с высокой суицидальной активностью является Усть-Ордынский Бурятский округ, где за последние 20 лет частота завершенных суицидов в 2—3 раза превышала общероссийские показатели.

Уровень суицидов среди лиц, страдающих тяжелыми психическими расстройствами, превышает выявляемый уровень самоубийств в общей популяции - от 2,5 (Агафонов С. К., 2005) до 5 раз (Гладышев М. В., Положий Б. С, 2005). В ряде работ достоверно показан высокий уровень суицидального риска у больных депрессивными расстройствами (Остроглазое В. Г. и др., 1998; Лапин И. А., 2005; Angst J. et al., 2005; Coryell W„ Young E. A., 2005), шизофренией (Данилова М. Б. и др., 1987; Измайлова Н. Т., 1998; Конева О. В., Семке А. В., 2007; Cohen L. J. et al., 1990; Palmer В. A. et al., 2005), психогенными психическими расстройствами (Данилова М. Б., 1978; Головизина О. Л., 2005; Apter A. et al., 2003; Pompiii М. et al., 2004).

Таким образом, суицидальное поведение характеризуется разнообразием причин и факторов, его формирующих. Изучение преимущественного влияния тех или иных факторов, включая этнокультуральные факторы, в различных группах суицидентов по-прежнему представляет собой актуальную задачу.

Существующие сведения о генезе суицидального поведения свидетельствуют о многоплановости данной проблемы и необходимости объединения усилий специалистов многих дисциплин при ее углубленном изучении. Отсюда очевидна необходимость интеграции исследований в данной области, что позволит позитивным образом воздействовать на профилактику и негативные последствия суицидального поведения населения, разработать мероприятия, направленные на улучшение суицидологической помощи.

Цель исследования: изучение суицидального поведения в крупном промышленном регионе Восточной Сибири с учетом эпидемиологических, социально-демографических, клинических, этнокультуральных аспектов в общей популяции населения и в контингенте психически больных с последующей разработкой и внедрением модели суицидологической службы в Иркутской области.

Задачи исследования:

1. Изучить распространенность завершенных суицидов и суицидальных попыток и их многолетнюю динамику в Иркутской области и Усть-Ордынском Бурятском округе.

2. Определить социально-демографические и клинические характеристики лиц, предпринявших суицидальные попытки, с выделением групп высокого суицидального риска, а также лиц, склонных к рецидивированию суицидального поведения.

3. Провести анализ нозологической структуры контингента суицидентов, госпитализируемых в психиатрический стационар с учетом степени выраженности суицидального риска, основных клинических характеристик, влияющих на динамику и исход суицидальной активности.

4. Провести сравнительный анализ распространенности, причин возникновения и условий формирования суицидального поведения бурятского и славянского населения, проживающего в аналогичных кпиматогеографических и социально-экономических условиях.

5. Проанализировать взаимосвязь распространенности и многолетней динамики, причины возникновения и условия формирования суицидального поведения детей и подростков Иркутской области.

6. Разработать и внедрить региональную модель специализированной суицидологической службы как организационно единого медицинского учреждения в составе трех структурных подразделений - Телефона Доверия, кабинета социально-психологической помощи и кризисного стационара.

7. Предложить, апробировать и внедрить профилактические и лечебно-реабилитационные программы антикризисного вмешательства для лиц с кризисными состояниями и суицидальным поведением.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В условиях крупного промышленного региона Восточной Сибири, несмотря на наметившееся улучшение ситуации (снижение частоты суицидов за последние 8 лет в 1,5 раза в Иркутской области), по-прежнему отмечается высокий уровень суицидальной активности населения, превышающий в 1,8 раза общероссийские показатели.

2. Уровень суицидальной активности населения крупного промышленного региона Восточной Сибири зависит от констелляции ряда медицинских (наследственная отягощенность, психические и соматические заболевания), социально-демографических (пол, возраст, образовательный уровень, место проживания, профессиональный и семейный статус) и этнокультуральных факторов. Наиболее важными клиническими прогностическими факторами риска повторяющегося суицидального поведения является совершение первой суицидальной попытки в возрасте до 30 лет, постсуицидальный аффект по типу «холодное спокойствие», наличие расстройств личности и поведения в зрелом возрасте, злоупотребление психоактивными веществами и отклоняющееся поведение в анамнезе, высокая частота госпитализаций в психиатрический стационар, а также наличие тяжелой соматической патологии.

длительность у бурят - до 1 года), преобладания у бурят неагрессивных форм мотиваций (отказ от жизни и избегание наказания), способов совершения самоубийства (превалирование у бурят случаев нанесения колото-резаных ран, а у славян - повешения), клинической структуры выявляемых психических расстройств (у бурят - больший удельный вес психических расстройств и расстройств поведения, связанных с употреблением психоактивных веществ; у славян - большая представленность реакций на тяжелый стресс и расстройств адаптации).

4. Эффективной формой оказания суицидологической помощи населению крупного промышленного региона является специализированная, интегрирующая долгоспитальный, госпитальный и постгоспитальный этапы, суицидологическая служба (Телефон Доверия, кабинет социально-психологической помощи, кризисный стационар), учитывающая социально-демографические, экономические и этнокультуральные особенности соответствующего региона.

Научная новизна. Впервые на репрезентативном материале изучена распространенность завершенных суицидов и ее динамика в крупном промышленном регионе Восточной Сибири за 20 лет (1991—2010 гг.) в зависимости от пола, возраста, образования, социального и семейного положения, а также от места проживания суицидентов. Выявлены группы населения с высоким суицидальным риском, а также изучены клинические факторы, оказывающие влияние на распространенность суицидального поведения в регионе. Впервые получены данные о популяционной распространенности среди населения Иркутска незавершенных суицидальных попыток в динамике за 3 года (2005—2007 гг.). Впервые получены данные о популяционной распространенности среди детей и подростков Иркутска незавершенных суицодальных попыток в динамике за 4 года (2006—2009 гг.).

Впервые проведен сравнительный анализ распространенности, причин возникновения и условий формирования суицидального поведения бурятского и славянского населения Усть-Ордынского Бурятского округа. Выявлены различия в социально-демографических, клинических и этнокультуральных характеристиках суицидентов в зависимости от их национальной принадлежности. Установлено влияние этнокультуральных факторов на суицидальное поведение психически больных бурятской и славянских национальностей.

На основании полученных данных разработана и внедрена региональная модель специализированной суицидологической службы Иркутской области.

Практическая значимость работы. Полученные эпидемиологические и клинические данные о завершенных суицидах и суицидальных попытках в Иркутской области позволили определить основные направления оптимизации специализированной суицидологической помощи в регионе, на основании которых в Иркутской области и ее областном центре с 2011 г. начала функционировать суицидологическая служба.

Учитывая высокую распространенность завершенных суицидов и покушений на самоубийство в Иркутской области и низкий уровень обращаемости лиц с суицидальным поведением в психиатрические учреждения, внедрены программы специализированной лечебно-реабилитационной помощи данной категории лиц.

Выявленные этнокультуральные особенности суицидального поведения бурятского и славянского населения Усть-Ордынского Бурятского округа необходимо учитывать при разработке и проведении специализированной суицидологической помощи.

Полученные эпидемиологические и клинические данные о завершенных суицидах и суицидальных попытках детей и подростков Иркутской области позволят в дальнейшем предпринять меры по оптимизации оказания суицидологической помощи данной категории лиц.

Внедренная комплексная система оказания специализированной суицидологической помощи позволяет снизить уровень завершенных самоубийств и покушений на самоубийство, а также предупредить повторные суициды.

центра социальной реабилитации населения по проблемам зависимостей ГУ ВСНЦ СО РАМН, Министерства здравоохранения Иркутской области. Материалы диссертационного исследования используются в учебном процессе на циклах повышения квалификации врачей-психиатров, психиатров-наркологов и психотерапевтов на кафедре психиатрии ГБОУ ДПО ИГМАПО Мин-здравсоцразвития РФ и ГБОУ ДПО Иркутского ГМУ Минздрав-соцразвития РФ.

2010); общероссийской научно-практической конференции «Актуальные вопросы психиатрии» (Чита, 2011); XV Отчетной научной сессии, посвященной 30-летию НИИПЗ СО РАМН (Томск,

2011); межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы суицидологии» (Иркутск, 2012); I Всероссийской научно-практической конференции «Современные проблемы этнокультуральной психиатрии и аддиктологии» (Томск,

2012); Всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Психическое здоровье населения как основа национальной безопасности России» (Казань, 2012); Общероссийской научно-практической конференции «Аффективные расстройства в клинике эндогенных психозов» (Иркутск, 2012).

Публикация материалов исследования: результаты исследования опубликованы в 27 научных публикациях, их них 14 -в ведущих научных изданиях, рецензируемых ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации.

Объем и структура работы. Диссертация изложена на 373 страницах машинописного текста, из них 370 страниц основного текста. Состоит из введения, глав, заключения, выводов, практических рекомендаций, списка литературы (всего 475 источников, из них опубликованных в России - 185, иностранных - 290), приложений (2). В тексте диссертации приведены 157 таблиц и 32 рисунка.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

В связи с поставленными задачами исследование включало следующие этапы: изучение динамики эпидемиологических показателей завершенных суицидов за 20 лет (1991—2010 гг.) среди населения Иркутской области; изучение динамики эпидемиологических показателей завершенных суицидов за 20 лет (1991—2010 гг.) среди жителей Иркутска; изучение динамики показателей частоты завершенных суицидов за 1991—2010 гг. среди жителей 6 районов Усть-Ордынского Бурятского округа (УОБО); изучение динамики эпидемиологических показателей завершенных суицидов за 19 лет (1991—2009 гг.) среди детей и подростков Иркутской области; изучение суицидальных попыток среди жителей Иркутска за 2005—2007 гг.; изучение суицидальных попыток населения Усть-Ордынского Бурятского округа за 2005—2007 гг.; изучение суицидальных попыток среди детей и подростков Иркутска за 2006—2009 гг.; выделение факторов суицидального риска; разработка и внедрение региональной модели специализированной суицидологической службы; определение клинико-нозологических и социально-демографических характеристик контингента населения, нуждающегося в специализированной помощи такого рода службы.

При изучении эпидемиологических закономерностей завершенных суицидов в Иркутской области, в Иркутске, в 6 районах Усть-Ордынского Бурятского округа использовались материалы информационных систем о частоте суицидальных действий определенных групп населения (данные Территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Иркутской области (Иркутскоблстат), Иркутского областного бюро судебно-медицинской экспертизы, Медицинского информационно-аналитического центра (МИАЦ) Министерства здравоохранения Иркутской области, ЗАГСов 6 районов Усть-Ордынского Бурятского округа).

Банк данных о количестве завершенных самоубийств в Территориальном органе Федеральной службы государственной статистики по Иркутской области формировался из представленных следственными органами постановлений о том, что смерть лица наступила

Для расчета относительных показателей использована оценка возрастно-полового состава населения без учета итогов Всероссийской переписи населения 2010 г. (ВПН-10). 10

в результате самоубийства. Факт суицида устанавливался следственными органами после осмотра места происшествия, опроса свидетелей и получения результатов патопого-анатомического вскрытия. Для изучения социально-демографических и клинических характеристик лиц, совершивших завершенные суициды, была сформирована выборка из 537 суицидентов Иркутска.

Изучение суицидальных попыток среди населения Иркутска проводилось путем анализа вызовов Станции скорой и неотложной медицинской помощи за 2005—2007 гг. с дальнейшим отбором вызовов (п=3548), связанных с суицидальным поведением.

Изучение суицидальных попыток среди населения 6 районов Усть-Ордынского Бурятского округа проводилось по вызовам Станций скорой и неотложной медицинской помощи с формированием выборки из 596 лиц, предпринявших суицидальные попытки.

Клинико-психопатологические, клинико-динамические и ка-тамнестические исследования проводились в отделении кризисных состояний и в кабинетах социально-психологической помощи суицидологической службы городов Иркутска и Ангарска. Всего был обследован скрининг-методом 781 пациент с кризисными состояниями, из них 132 пациента, совершивших суицидальные попытки, изучены 132 амбулаторные карты.

При анализе суицидальных попыток детей и подростков Иркутска была сформирована выборка из 46 человек, госпитализированных по этому поводу в соматический стационар городской Ивано-Матренинской детской клинической больницы и областной токсикологический центр, а также выборка из 93 человек, совершивших суицидальные попытки и госпитализированных в психиатрический стационар Иркутской областной клинической психиатрической больницы № 1.

Основными методами настоящего исследования являлись клинико-эпидемиологический, кпинико-катамнестический, кпини-ко-психопатологический и психометрический. Классификация диагноза проводилась в соответствии с Международной классификацией болезней, травм и причин смерти 10-го пересмотра (МКБ-10) (Минздрав РФ, 1998) и практическим руководством по использованию МКБ-10 в психиатрии и наркологии (Чуркин А. А., Мартюшов А. Н„ 2004).

Экспериментально-психологическое обследование совершивших суицидальные попытки (первичные либо повторные) включало в себя батарею тестов: «Опросник социально-психологической

адаптации» К. Роджерса и Р. Даймонда (1954); шкала депрессии Бека (BDI, 1961); «Шкала суицидальный мыслей» (SSI, 1979).

Все больные были обследованы автором лично. При исследовании соблюдались основные принципы - информированное согласие и партнерство.

Полученные результаты проверялись стандартной статистической обработкой при помощи пакетов программ «Microsoft Excel 2007» и «Statistica 6.0».

Для проверки гипотезы о том, что данная выборка взята из совокупности с заданными характеристиками или же для проверки гипотезы об однородности двух выборок применялся критерий Стьюдента (Савилов Е. Д., Мамонтова Л. М. и др., 2004).

Для сравнения двух выборок применялся непараметрический Z-критерий (Гланц С., 1998).

Для оценки близости двух распределений (где явления представлены в виде динамических рядов) применялся критерий соответствия, обозначаемый ^ (хи-квадрат) (Михалевич И. М. и др., 2004).

Для решения задач классификации в исследовании применялся дискриминационный анализ - метод многомерной статистики, позволяющий отнести объект с определенным набором признаков к одному из известных классов (Юнкеров В. И., Григорьев С. Т., 2002).

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Социально-демографические и клинические

характеристики лиц, совершивших завершенные суициды

Иркутская область входит в группу регионов России со сверхвысокой суицидальной активностью населения. Количество завершенных суицидов в Иркутской области в 1,7—1,8 раза превышает общероссийские показатели: 2009 и 2010 гг. - 44,6 и 43,1 на 100 тысяч (РФ - 26,2 и 23,5 на 100 тысяч) (р<0,05).

Проведенный клинико-эпидемиологический анализ суицидологической ситуации в регионе позволил установить высокую суицидальную активность населения Иркутской области. В 2010 г. интенсивный показатель завершенных суицидов составил 43,1 ±1,31 на 100 тысяч населения (мужчины -73,5±2,52, женщины - 14,6+1,04 на 100 тысяч), т. е. показатель суицидов среди мужчин превышал таковой среди женщин в 5,1 раза (р<0,001).

За 2010 г. выявлено 2 возрастных пика суицидальной активности населения: первый - лица 20—39 лет (65,4—61,7 на 100 тысяч), второй - лица в возрасте 70 лет и старше (46,3±4,9 на 100 тысяч).

Интенсивные показатели суицидов мужчин во всех возрастных группах были значительно выше, чем у женщин. Максимальные различия установлены в возрастной группе 30—39 лет -7,1 раза (р<0,001). Наиболее высокий уровень завершенных суицидов среди мужчин выявлен в интервалах 20—29 лет и 30— 39 лет (соответственно 112,4±7,05 и 110,4+7,74 на 100 тысяч) (р<0,001), а также в группе 70 лет и старше (95,6±13,12 на 100 тысяч). У женщин наиболее высокий показатель суицидов отмечался в возрасте 70 лет и старше (26,3±4,38 на 100 тысяч).

Анализ возрастной структуры группы лиц, совершивших завершенные самоубийства в 2010 г. (п=1047, 850 мужчин и 197 женщин), в Иркутской области показал, что наибольшее их количество представляли лица в возрасте 20—29 лет (28,4 %) (р<0,001). Самая высокая доля самоубийств, как в мужской субпопуляции (29,9 %), так и в женской (21,8 %), приходилась на возрастной интервал 20—29 лет (р<0,001). Большую часть суицидов в Иркутской области совершали лица трудоспособного возраста -78,5 % (мужчины - 81,0 %, женщины - 67,5 %) (р<0,001).

Изучение 20-летней динамики (1991—2010 гг.) завершенных суицидов по Иркутской области свидетельствует о том, что с 1991 г. (37,3+1,14 на 100 тысяч) начинается выраженный рост частоты самоубийств, достигая в 1994—1995 гг. рекордных значений уровня суицидов - 60,7+1,21 и 63,5+1,23 на 100 тысяч соответственно (рис. 1).

Показано, что за первые 5 лет анализируемого периода частота самоубийств увеличилась в 1,7 раза (р<0,001), такая динамика отражает происходившие в стране изменения социальной ситуации: смена общественно-экономической формации, резкое снижение уровня жизни, разочарование в политике государства. В 1996—1998 гг. уровень самоубийств несколько снизился (показатели колебались от 55,2±1,19 до 54,2+1,18 на 100 тысяч). Однако в 1998 г. эта тенденция прерывается, что хронологически связано с экономическим кризисом, проявившимся так называемым августовским дефолтом. В 1999 г. уровень самоубийств вновь достигает 61,0±1,22 на 100 тысяч и остается стабильно высоким до 2002 г. (65,2± 1,26 на 100 тысяч). Лишь с 2003 г. начинается постепенное снижение завершенных суицидов с58,1±1,23 до 43,1±1,14 на 100 тысяч в 2010 г., т. е. за 8 лет уровень суицидов

снизился в 1,5 раза (р<0,001), что отражает начавшиеся процессы стабилизации в стране. Динамика завершенных суицидов в Иркутской области за 1991—2010 гг. остается неблагоприятной (темп прироста 15,5 %) и подтверждает существенное влияние макросоциальных факторов на частоту самоубийств.

гт... ^

Хм,4 ш ?ы *-мы __ ж?

, 59

.....Лм________________________________________________________________________________________________________

1991 1992 1993 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010

Рис. 1. Динамика частоты суицидов в Иркутской области (на 100 тысяч)

Многолетняя динамика смертности от завершенных суицидов определялась динамикой мужских самоубийств. Общая тенденция распространенности мужских суицидов за 20-летний период остается неблагоприятной (темп прироста составляет 18,9 %).

В женской субпопуляции 20-летняя тенденция уровня самоубийств оказалась более стабильной. Показатели смертности от суицидов в начале изучаемого периода (1991 г.) равнялись 14,3±0,98 на 100 тысяч женского населения, в 2010 г. частота женских самоубийств вернулась практически к первоначальным значениям.

При завершенных суицидах преобладали лица со средним (32,4 %) и незаконченным средним (28,1 %) образованием, безработные (31,1 %), не состоящие в браке (66,1 %).

Принадлежность суицидентов к сельским или городским жителям является важной составляющей, влияющей на показатели частоты распространенности суицидов. В 2010 г. интенсивные показатели завершенных суицидов среди сельского населения области были в 2 раза выше, чем среди городского (р<0,001). 14

Заметим, что 20-летняя динамика городских и сельских суицидов отличалась: показатели городских самоубийств уменьшились в 1,2 раза (отрицательный темп прироста - -5,2 %), а сельские суициды увеличились в 1,7 раза (темп прироста составил 69,5 %: мужчины -66 %, а женщины - 112 %) (р<0,001).

У городских жителей (п=537, 426 мужчин и 111женщин) максимальные показатели уровня суицидов наблюдаются в старших возрастных группах - в 70-летнеми возрасте и старше (у мужчин еще и в возрастных интервалах 30—39 и 20—29 лет). У сельских жителей (п=101, 82 мужчины и 19 женщин), как среди мужчин, так и среди женщин, пик суицидов приходится на активный трудоспособный возраст 20—29 лет и 30—39 лет, т. е. на селе наблюдается картина «омоложения» суицидов.

Анализ способов совершения суицидов выявил, что в обеих группах суицидентов чаще всего выбиралось самоповешение, но на селе этот способ самоубийства был более распространен, чем в городе (82,2 % против 70,2 %; р<0,01). Среди жителей города достоверно чаще совершались суициды посредством отравления - 16,6 % против 7,9 % (р<0,01). Городские мужчины значительно чаще прибегали к отравлению (11,7 %), чем мужчины на селе (3,7 %) (р<0,01), а сельские женщины чаще, чем городские, - к самоповешению - 73,7 и 48,7 % соответственно (р<0,05).

Доля лиц, находящихся в состоянии алкогольного опьянения, в группе городских суицидентов составила 51,2 %, в группе сельских жителей - 62,4 % (р>0,05).

Обнаружено, что ведущая роль в формировании суицидального поведения лиц, живущих как в городе, так и в селе, принадлежала реальным конфликтам - 93,0 % (р<0,01). Интенционные характеристики завершенных суицидов были следующие: основной сферой суицидогенных конфликтов оказалась личностно-семейная (60,5 %) (р<0,01), наиболее часто выявляемыми категориями личностного смысла были протест (34,9 %) и призыв (31,2 %) (р<0,01). Продолжительность пресуицидального периода наиболее часто составляла от нескольких часов до суток (39,1 %) (р<0,05).

Соматическая патология встречалась в 50,8 % случаев завершенных суицидов, совершенных в Иркутске. Достоверно чаще соматическими заболеваниями страдали женщины-суицидентки (р<0,001). Наибольшая доля суицидентов с соматической патологией приходилась на возраст 70 лет и старше (р>0,05). В структу-

ре сопутствующих расстройств наиболее часто встречались заболевания сердечно-сосудистой системы (р<0,001).

Больные, страдающие психическими расстройствами, традиционно относятся к группе повышенного риска суицидального поведения. Изучение группы психически больных (п=61, 36 мужчин и 25 женщин), находящихся под наблюдением психиатров, совершивших завершенные суициды в Иркутске в 2005—2007 гг. показало, что средний возраст психически больных, совершивших суицид, оказался меньшим, чем в группе суицццентов, никогда не обращавшихся за психиатрической помощью (39,9+12,4 года и 45,7±13,6 года). Отметим, что психическое заболевание нивелирует половые различия в суицидальном поведении - соотношение мужчин к женщинам составило 1,4:1. Анализ приема алкоголя при совершении завершенных суицидов показал, что 63,9 % суицидентов, никогда не обращавшихся за психиатрической помощью, и 34,4 % суицидентов, состоящих на учете у психиатра, находились в состоянии алкогольного опьянения (р<0,001). Алкогольное опьянение облегчает совершение суицида у лиц, никогда не обращавшихся за психиатрической помощью, но не оказывает такого влияния на суицидальное поведение у психически больных суицидентов. Наибольшее количество суицидов среди психически больных приходится на пациентов, страдающих шизофренией, шизотипическими и бредовыми расстройствами (р>0,05).

Синдромологически состояние психически больных, совершивших завершенные суициды, было следующим. У 42,6 % выявлялись депрессивные синдромы, с несколько меньшей частотой встречались бредовые синдромы - 34,4 % (р>0,05) и психопато-подобные синдромы - 18,1 % (р<0,01). Наименьшее число пациентов имели невротические синдромы - 4,9 % (р<0,001).

Для сопоставления больных, совершивших самоубийство, с популяцией психически больных была набрана контрольная группа (п=50). Больные, которые совершили самоубийство, реже госпитализировались в психиатрическую больницу и в дневной стационар на протяжении жизни и в последние 12 месяцев жизни, реже посещали участкового психиатра по сравнению с контрольной группой (р<0,05). Средний возраст начала заболевания отличался лишь в группах больных шизофренией: у пациентов, совершивших суицид, заболевание начиналось в среднем на 4,5 года позже, чем в контрольной группе (р>0,05).

Продолжительность заболевания отличалась только в группе аффективных расстройств: у суицццентов средний срок заболевания был на 3,5 года меньше, чем среди суицидентов контрольной группы (р>0,05).

Длительность диспансерного наблюдения при всех нозологи-ях была меньшей у психически больных, совершивших суицид, по сравнению с контрольной группой в среднем на 1,5-4 года.

Социально-демографические и клинические характеристики лиц, совершивших суицидальные попытки

С помощью эпидемиологического метода изучена частота покушений на самоубийство в популяции населения Иркутска в 2005—2007 гг. Было зарегистрировано 3 548 суицидальных попыток, что составило 197,2—210,0 на 100 тысяч населения. При сравнении распространенности завершенных суицидов и суицидальных попыток оказалось, что динамика их соотношения составляет 1:5,9—1:7,5 (р<0,001).

Изучение соотношения лиц, совершивших суицидальные попытки в зависимости от пола, показало преобладание женщин (от р<0,01 до р<0,001).

Анализ возрастного аспекта суицидентов выявил наиболее высокие показатели в группе 15—19 лет (от 408,2 до 521,1 на 100 тысяч) (р<0,001). У мужчин стабильно высокие показатели отмечались в возрастной группе 20—29 лет (372,2—424,1 на 100 тысяч) (р<0,001), у женщин - среди девушек 15—19 лет (531,3 -774,3 на 100 тысяч) (р<0,001).

Как оказалось, наибольшую долю как среди мужчин (43,1— 44,3 %), так и среди женщин (34,5—35,7 %), предпринявших суицидальные попытки, составляли лица 20—29 лет (р<0,001).

К группам риска совершения суицидальной попытки можно отнести безработных и рабочих и служащих, среди которых отмечалась наибольшая частота суицидальных попыток. Чаще всего суициденты имели среднеспециальное (от 32,0 до 36,3 %) и неполное среднее (26,2—30,9 %) образование (р<0,05). Лишь 28,5—32,0 % суицидентов состояли в браке, большинство же пациентов не имели собственной семьи (р<0,001).

Лица, совершившие суицидальные попытки, наиболее часто прибегали к отравлению (53,1—61,9 %) (р<0,001). У мужчин доминировали самопорезы (49,9—55,7 %) (р<0,001), у женщин -отравление (72,2—76,7 %) (р<0,001). Мужчины чаще женщин от-

давали предпочтение нанесению колото-резаных ран - 52,1 % против 21,8 % (р<0,001) и повешению - 6,4 % против 1,6% (р<0,001). Женщины чаще, чем мужчины, использовали такой способ суицида, как отравление - 74,6 % против 38,6 % (р<0,001).

Серьезность суицидальных намерений при суицидальных попытках можно проследить по результатам вызовов бригад ГССМП. Женщины в 2,1—2,9 раза чаще мужчин госпитализировались в токсикологический центр (р<0,001), а также в 1,3—3,0 раза чаще им оказывалась медицинская помощь на месте (р<0,001). Мужчинам, совершившим суицидальную попытку, в 1,3—2,1 раза чаще оказывалась помощь в травмпунктах (р<0,001), они в 1,5— 4,5 раза чаще госпитализировались в стационары соматического (р<0,001) и психиатрического профиля (р<0,001).

Установлено, что значительное число лиц, предпринявших суицидальную попытку, находились в момент ее совершения в алкогольном опьянении - соответственно 34,0 и 38,8 % (мужчины -40,9 и 47,5 %; женщины -26,6 и 31,8 %) (р<0,001).

Проведенное исследование позволило выявить особенности суицидального поведения пациентов, госпитализированных в психиатрический стационар (п=463, 254 мужчин и 209 женщин). В тендерном отношении пациенты с покушениями на самоубийство распределились практически поровну. Подавляющее большинство суицидентов находились в трудоспособном возрасте -76,2 % (р<0,001), но при этом лишь 28,1 % из них были адаптированы в трудовом отношении (р<0,001). Группами риска в плане суицидальных попыток являются у женщин возрастная группа 15—19 лет, у мужчин - 20—29 лет. Большинство пациентов оказались дезадаптированными в семейном плане, из них лишь 36,0 % состояли в браке (р<0,001).

В большинстве случаев у лиц, совершивших суицидальные попытки (74,1 %), формированию собственно суицидального поведения предшествовал отчетливый досуицидальный период (р<0,001). При анализе суицидальных реакций (Амбрумова А. Г., Тихоненко В. А., 1980) выявлено, что наиболее часто встречалась реакция, вызванная негативными интерперсональными отношениями (36,5 %) (р<0,001).

Наиболее распространенными мотивами суицидального поведения были призыв и протест, т. е. в основе совершаемых поступков чаще всего было желание каким-либо способом изменить кризисную ситуацию или изменить к ней отношение, а не

собственно желание уйти из жизни (р<0,001). Ведущей сферой суицидального конфликта оказалась лично-семейная - 65,0 % (Р<0,001).

Синдромологически у 43,6 % обследованных выявлялись психопатоподобные состояния, реже - депрессивные (28,9 %) (р<0,001), психотические (18,2 %) (р<0,001) и невротические (9,3 %) (р<0,001) синдромы.

Анализ клинико-нозологической структуры психических расстройств у парасуицидентов показал, что наиболее часто у пациентов обнаруживались органические психические расстройства различного генеза, шизофрения, шизотипические и бредовые расстройства - по 22,2 % (р>0,05). Второе место по частоте занимает группа невротических, связанных со стрессом и сома-тоформных расстройств (18,2 %). Далее следовали группы парасуицидентов с расстройствами личности (13,0 %) и расстройствами настроения (10,8 %).

Нозологические закономерности в зависимости от половой принадлежности суицидентов оказались следующими. У мужчин превалировали больные с органическим поражением головного мозга (28,4 %) и шизофренией (23,2 %) (р>0,05); среди женщин чаще обнаруживались аффективные расстройства (21,5 %) и шизофрения (21,1 %) (р>0,05).

Обнаружено, что в 40,6 % случаев пациенты, госпитализированные в психиатрический стационар, совершили парасуицид повторно или многократно.

Три четверти суицидентов (74,7 %) впервые попали в поле зрения психиатров, 3,2 % уже проходили лечебно-консультативное лечение, 22,0 % находились под диспансерным наблюдением.

Отягощение семейного анамнеза пациентов наличием психических заболеваний наблюдалось в 39,5 % случаев (у 35,8 % мужчин и у 44,0 % женщин).

Более половины мужчин (55,5 %) и более трети женщин (35,4 %), госпитализированных в психиатрический стационар, находились в момент совершения суицидальной попытки в состоянии алкогольного опьянения (р<0,05).

Анализ способов суицидальной попытки выявил преобладание нанесения суицидентами телесных повреждений в виде колото-резаных ран (32,6 %). Несколько реже встретились отравление - 27,6 % (р>0,05), самоповешение - 19,7 % (р>0,05), падение с высоты - 9,7 % (р<0,001). Отравление при суицидальных

попытках чаще наблюдалось у женщин - 37,8 % (р<0,001), у мужчин наиболее распространенными способами были повешение - 26,4 % (р<0,001) и нанесение колото-резаных ран -36,6 % (р=0,05), т. е. мужчинами выбирались более травматичные способы совершения суицидов.

Как известно, повторение суицидальных попыток является одним из наиболее важных предикторов законченных суицидов (Gaynes В. N., West S. L. et а!., 2004). В связи с этим нами была предпринята попытка на основе комплексного клинико-психопатологического и социально-демографического исследования лиц, совершивших первичные (п=100) и повторные (п=75) суицидальные действия, выявить предикторы рецидивирования суицидальных попыток.

Проведенное исследование подтвердило полифакторную природу суицидального поведения, в том числе и повторного, позволило выявить статистически значимые отличия групп пациентов с первичной и повторными суицидальными попытками по следующим факторам: возраст совершения первой суицидальной попытки (р<0,001), психиатрический диагноз (р<0,05), частота госпитализаций в психиатрический стационар, наличие тяжелой соматической патологии (р<0,001), злоупотребление психоактивными веществами в анамнезе (р<0,01), отклоняющееся поведение в анамнезе (р<0,01), деструктивные формы семейного взаимодействия в детстве (р<0,05), тип аффекта после реализации суицидальной попытки (р<0,01—0,05). Методом дискрими-нантного анализа были выделены прогностически значимые факторы риска повторения суицидальных попыток: возраст совершения первой суицидальной попытки до 30 лет, наличие психической патологии более серьёзного регистра, деструктивные формы семейного взаимодействия в детстве, злоупотребление психоактивными веществами в анамнезе, тяжелая соматическая патология.

С целью выявления психологических предикторов рецидивирования суицидальных попыток была сформирована выборка из 60 человек, совершивших суицидальные попытки и госпитализированных по этому поводу в психиатрический стационар.

Для выявления особенностей социально-психологической адаптации суицидентов в нашем исследовании использовалась методика «Опросник социально-психологической адаптации» К. Роджерса и Р. Даймонда (1954).

В дальнейшем пациенты были условно разделены на 3 группы. В 1-ю группу (п=30) вошли пациенты с единственной суицидальной попыткой. 2-ю группу (п=30) составили пациенты с повторными суицидальными попытками. 3-я группа (п=60) включала психически здоровых лиц (контроль). В сравнении с контролем оказалось, что в группах суицидентов выявлена социально-психологическая дезадаптация (р<0,05), наибольшая дезадап-тивность отмечается в группе респондентов с повторным суицидом и характеризуется сниженными уровнями самоприятия (ау-тоагрессия) (р<0,05) и приятия других (гетероагрессия) и эмоциональным дискомфортом.

С целью оценки уровня депрессии на материале нашей исследовательской выборки была использована шкала депрессии Бека (1961). Сравнение значений средних показателей по уровню депрессии в обеих группах пациентов достоверной разницы не выявило. Наибольший интерес представляют те суициденты, которые имеют высокий уровень депрессии. Для получения дополнительной информации было проведено исследование по выявлению суицидальных мыслей и желаний. По результатам его проведения обнаружено, что у суицидентов обеих групп, имеющих тяжелую депрессию, отмечено наличие не только суицидальных мыслей, но и устойчивых желаний повторить суицидальную попытку.

Для оценки актуальных суицидальных намерений пациентов была использована «Шкала суицидальных мыслей» (1979). Сравнение показателей шкалы SSI проводилось в группах пациентов с первичной суицидальной попыткой и с повторным суицидом. Выявлено, что суициденты с повторными суицидальными попытками высказывали большую уверенность в своей решительности и компетентности при совершении суицидальной попытки (р<0,01), у них чаще отмечали возможность в плане совершения суицида и большую доступность метода (р<0,01).

Полученные результаты необходимо учитывать при разработке программ по оказанию комплексной специализированной суицидологической помощи, осуществляемой в условиях общесоматических и психиатрических лечебных учреждений.

Клинические, социально-демографические и этнокуль-туральные особенности суицидального поведения населения Усть-Ордынского Бурятского округа

Усть-Ордынский Бурятский округ (УОБО) входит в число территорий России со сверхвысоким уровнем суицидов (Гладышев М. В., 2006; Положий Б. С., 2006). За последние 20 лет частота самоубийств в УОБО возросла еще более - с 33,8 на 100 тысяч в 1991 г. до 86,3 на 100 тысяч в 2010 г. (р<0,001) (рис. 2).

Рис. 2. Динамика частоты суицидов в Иркутской области и Усть-Ордынском Бурятском округе (на 100 тысяч населения)

Изучение распространенности законченных суицидов среди населения УОБО за 2005—2009 гг. (п=505, 420 мужчин и 85 женщин) показало сверхвысокий уровень данного показателя в 6 районах округа. Показатель частоты завершенных суицидов в УОБО превысил областной показатель в 1,4—1,7 раза (р<0,001). Соотношение женских и мужских завершенных суицидов составило 1:4,4 и 1:8,0 (р<0,001).

Установлено, что наиболее уязвимой возрастной группой, как у мужчин, так и у женщин, совершивших самоубийства, являлась молодежь 20—29 лет. Самые высокие показатели завершенных суицидов наблюдаются у мужчин 20—29 лет (139,2—303,3 на 100 тысяч) (р<0,05). Выявлено снижение количества суицидов за

5 лет в большинстве возрастных групп трудоспособного возраста: у мужчин (20—59 лет) - в 1,3—2,1 раза и увеличение в 1,9—2 раза - в старших возрастных группах мужчин (с 60 лет и старше) (р<0,001). У женщин снижение количества суицидов наблюдается в возрастных интервалах 15—29 лет и 40—49 лет и увеличение показателей суицидов в 2,1—3,2 раза в 30—39 лет и 50—59 лет (р<0,001).

Сложившаяся неблагополучная суицидологическая ситуация в Усть-Ордынском Бурятском округе привлекла наше внимание к изучению этнокультуральных аспектов распространенности завершенных суицидов в данной административной территории, национальный состав которой вкпючает бурятскую и славянские (преимущественно русские) этнические группы и разработке на основе полученных данных мер превентивного характера.

За 2002—2007 гг. на территории УОБО было зарегистрировано 724 случая (609 мужчин и 115 женщин) самоубийств, суициденты бурятской национальности составляли 46,0 %, славяне - 50,6 %, число лиц других национальностей было минимальным (3,4 %).

Установлен сверхвысокий уровень распространенности завершенных суицидов в УОБО. Среднегодовой показатель частоты завершенных суицидов на 100 тысяч населения у лиц бурятской национальности составил 105,0; у славян - 85,8 (р=0,19).

Распространенность суицидов у лиц бурятской национальности превышала аналогичные показатели у славян в 1,2—1,4 раза (р=0,01—0,3). За анализируемый период частота суицидов у бурят уменьшилась в 1,7 раза (р<0,001) (мужчины - в 1,7 раза, женщины - в 1,8 раза), у славян - в 1,4 раза (р<0,05) (мужчины -в 1,5 раза, у женщин показатели оставались стабильными).

Максимальные показатели распространенности завершенных суицидов в обеих субпопуляциях наблюдались в возрастном интервале 20—29 лет. В возрастной категории 10-59 лет уровень суицидов у бурят превышал в 1,2—1,5 раза показатели славян, а начиная с 60 лет суициды у славян встречались в 1,3—2,2 раза чаще, чем у бурят.

Самый высокий уровень распространённости суицидов зарегистрирован среди мужчин бурятской национальности - 184,3 на 100 тысяч населения, что в 1,9 раза больше, чем среди мужчин Иркутской области (р<0,01), и в 1,3 раза больше, чем среди славянских мужчин УОБО (144,5 на 100 тысяч) (р<0,05). Уровни завершенных суицидов бурятских и славянских женщин не имели отличий.

В структурном отношении наибольшую долю суицидентов составляли лица в возрасте 20—29 лет (буряты - 27,0 % и славяне - 24,6 %) (р>0,05).

Большинство суицидентов в обеих этнических группах имели среднее и среднеспециапьное образование (р<0,001). Статистически достоверно среди бурят чаще встречались лица со средним образованием (р<0,05), а среди славян - с начальным (р<0,05). Подавляющее большинство суицидентов УОБО обеих этнических субпопуляций являлись лицами трудоспособного возраста (р<0,001), но лишь 26,9 % были адаптированы в трудовом отношении (р<0,001). Более половины лиц, совершивших самоубийство, обеих этнических групп были одиноки (55,7 %) (р<0,001).

Сравнение способов суицидов среди суицидентов славянских и бурятской национальностей показало, что подавляющее большинство суицидентов, вне зависимости от пола, выбрали самоповешение (р<0,001): у славян - 94,5 % случаев, у бурят - 97,9 %.

Наибольшее число суицидентов обеих национальностей совершали суицеды дома - 68,7 % славян и 64,1 % бурят (р<0,001).

Статистически достоверное (р<0,001) увеличение суицидальной активности наблюдалось у лиц обеих национальностей летом, а среди лиц бурятской национальности и в весенний период (р<0,05).

В обеих этнических группах населения УОБО большинство лиц, совершивших завершенный суицид, в момент совершения самоубийства находились в состоянии алкогольного опьянения -63,9 % (62,0 % славян и 66,2 % бурят) (р>0,05).

Ведущая роль в возникноеюнии суицидального поведения принадлежала реальным конфликтам (р<0,001). Наибольшее число суицидогенных конфликтов у лиц обеих этнических групп принадлежало к личностно-семейной сфере (р<0,001). У лиц бурятской национальности чаще, чем у славян, встречалась категория отказа от жизни (р<0,05). Продолжительность пресуици-дального периода не отличалась в сравниваемых группах; чаще всего пресуицид продолжался от нескольких часов до нескольких суток (р<0,05).

С помощью эпидемиологического метода изучена частота покушений на самоубийство среди населения УОБО за 2005—2007 гг. За анализируемый период было зарегистрировано 596 суицидальных попыток (мужчины - 332, женщины - 264), что составило 139,0; 146,4 и 159,3 на 100 тысяч населения.

Динамика соотношения распространенности завершенных суицидов и суицидальных попыток за 3 года представлена показателями 1:1,7; 1:1,9; 1:2,1, что отличается от соотношения аналогичных показателей среди жителей Иркутска (1:5,9; 1:6,6; 1:7,5). Данный факт свидетельствует о более серьезных намерениях расстаться с жизнью среди жителей УОБО, подтвержденных более высоким числом суицидальных попыток, доведенных до конца.

Соотношение числа суицидальных попыток, совершенных мужчинами и женщинами, также отличалось от общепринятого и составляло 1,2:1—1,5:1. За анализируемый период распространенность суицидальных попыток среди мужчин УОБО увеличилась в 1,3 раза (р=0,03) при постоянстве аналогичных показателей у женщин. Уровень суицидальных попыток населения УОБО за 3 года увеличился с 139,0 на 100 тысяч до 159,3 на 100 тысяч (р=0,09).

Наиболее уязвимой возрастной группой, предпринявшей суицидальные попытки, являлась молодежь 20—29 лет, как у мужчин, так и у женщин УОБО (р<0,001). Самый высокий показатель суицидальных попыток отмечается у мужчин 20—29 лет (477,1 и 516,0 на 100 тысяч) (р<0,001).

Как среди мужчин, так и среди женщин лидерами в возрастной структуре были лица в возрасте 20—29 лет (р<0,001—0,1). Большинство лиц, совершивших покушение на самоубийство, составили лица трудоспособного возраста (88,8 и 90,9 %) (р<0,001).

Для более подробного изучения этнокультуральных особенностей суицидального поведения была проанализирована выборка (п=596, 332 мужчины и 264 женщины), включающая лиц славянской (п=395) и бурятской (п=201) субпопуляций УОБО, совершивших суицидальные попытки в 2005—2007 гг.

Наиболее высокий уровень суицидальных попыток установлен среди лиц славянских национальностей (180,5 на 100 тысяч населения). Частота суицидальных попыток в славянской субпопуляции оказалась в 1,4 раза выше, чем у бурят (124,6 на 100 тысяч) (р<0,01).

Среди бурятской субпопуляции за 3 года количество суицидальных попыток возросло в 1,5 раза (с 98,5 до 149,9 на 100 тысяч) (р<0,01) на фоне стабильных показателей у славян. Соотношение показателей частоты суицидальных попыток в славянской и бурятской субпопуляциях УОБО колебалось от 1,8:1 до 1,2:1.

Частота суицидальных попыток среди мужчин бурятской национальности за анализируемый период возросла в 1,7 раза (с 112,0 до 191,2 на 100 тысяч) (р<0,001), у женщин бурятской национальности - в 1,3 раза (с 86,1 до 111,8 на 100 тысяч) (р=0,07), в славянских мужской и женской популяциях количество суицидальных попыток оставалось стабильным.

Зафиксировано, что максимум покушений на самоубийство как среди бурят, так и среди славян наблюдался в возрастном интервале 20—29 лет - 407,5 на 100 тысяч (р<0,001) и 484,3 на 100 тысяч (р<0,001) соответственно.

Распространенность суицидальных попыток в славянской субпопуляции превышает таковую у бурят в 1,2—1,9 раза, достигая в группах 15—49 лет и 60—69 лет (р<0,01) статистически значимых отличий.

Самый высокий уровень распространенности суицидальных попыток зарегистрирован среди славянских мужчин - 204,1 на 100 тысяч населения, что в 1,3 раза больше, чем среди мужчин-бурят УОБАО (154,7 на 100 тысяч) (р=0,01). Распространенность покушений на самоубийства у славянских мужчин превышала таковую у бурят в возрастном интервале 15—69 лет в 1,3—3,3 раза, а в возрасте 70 лет и старше суицидальные попытки чаще совершали бурятские мужчины (р=0,07).

Частота суицидальных попыток среди женщин славянской субпопуляции УОБО (159,2 на 100 тысяч) также превышала аналогичные показатели бурятских женщин (96,7 на 100 тысяч) (р<0,001). В возрастном интервале 10—59 лет незавершенные суициды в 1,3—2,4 раза чаще наблюдались у женщин славянской этнической группы, а в интервале 70 лет и старше суицидальные попытки отмечались только среди женщин славянских национальностей (р<0,001).

Максимальная доля лиц, совершивших суицидальные попытки, в обеих этнических группах приходилась на возраст 20—29 лет (р<0,001). Образовательный уровень лиц, предпринявших суицидальные попытки, в обеих субпопуляциях не имел отличий. Как среди славян, так и среди бурят большинство (р<0,001) имели среднеспециальное и среднее образование - 64,7 %.

Лишь 28,4 % лиц, предпринявших суицидальные попытки, были адаптированы в трудовом отношении, хотя большинство находилось в трудоспособном возрасте. Подавляющее число лиц, совершивших покушение на самоубийство, были одиноки (61,8%) (р<0,001).

Большинство сумцидентов обеих этнических групп независимо от пола использовали такой способ суицидальных действий, как отравление (буряты - 50,7 %, славяне - 53,9 %) (р<0,001). Чаще всего, независимо от национальности, суицидальные попытки предпринимались в местах, скрытых от посторонних лиц (р<0,001).

Сравнение сезонного распределения суицидальных попыток у лиц бурятской и славянских национальностей показало превалирование их у бурят летом (р<0,05), а у славян - весной (р>0,1).

Ведущая роль в возникновении суицидального поведения принадлежала реальным конфликтам (р<0,001). Наибольшее число суицидогенных конфликтов у лиц обеих этнических групп принадлежало к личностно-семейной сфере (р<0,001). У лиц бурятской национальности чаще, чем у славян встречались категории отказа от жизни и избегания наказания (р<0,05). Продолжительность пресуицидального периода не отличалась в сравниваемых группах; чаще всего пресуицид продолжался от нескольких часов до нескольких суток (р<0,05).

Проведенный анализ клинических, социально-демографических и этнокультурапьных особенностей суицидальных попыток лиц славянских и бурятской национальностей УОБО за 2005— 2007 гг., госпитализированных в психиатрические стационары лечебных учреждений Усть-Ордынского Бурятского округа, показал следующее. Максимальные доли суицидальных попыток, как среди лиц бурятской, так и славянских субпопуляций, госпитализированных в психиатрический стационар, наблюдались в возрастном интервале 20—29 лет. Доля женщин, совершивших суицидальные попытки, превышала аналогичный показатель мужчин в 2 раза, независимо от национальности суицидентов (р<0,001).

Славянские мужчины одинаково часто выбирали повешение и отравление - 42,9 и 40,0 % (р<0,05). Бурятские мужчины чаще всего использовали нанесение колото-резаных ранений - 42,9 % (р>0,05). Независимо от национальности, женщины чаще всего прибегали к отравлению (р<0,001). Славянские мужчины достоверно чаще бурят использовали такой способ, как повешение (р<0,01), а буряты чаще славян - нанесение колото-резаных ран (р<0,001).

Отягощенность семейного анамнеза психическими заболеваниями выявлялась у 29,3 %, статистически значимых отличий по этому показателю у бурят и славян не выявлено.

Наиболее часто, независимо от национальности, длительность психического заболевания до момента совершения суицидальной попытки составляла более 5 лет (р<0,001— р<0,01). При сравнении лиц славянских и бурятской национальностей более ощутимая разница наблюдается в доли суицидентов с длительностью заболевания к моменту совершения суицидальной попытки до 1 месяца: у славян - 23,5 % против 12,3 % бурят (р=0,11). Этот факт можно объяснить большим числом лиц славянских национальностей, обнаруживающих реакции на тяжелый стресс и нарушение адаптации.

Более трети пациентов славянских национальностей, совершивших суицидальные попытки, в анамнезе уже имели суицидальные действия - 36,3 %, среди лиц бурятской национальности таких лиц было 26,2 % (р=0,23).

В состоянии алкогольного опьянения на момент совершения суицидальной попытки находились 27,5 % славян против 16,9 % бурят (р=0,16), что уступает доли лиц, предпринявших суицидальные попытки в состоянии алкогольного опьянения в общей популяции населения УОБО - 41,0 % славян (р<0,05) и 41,3 % бурят (р<0,001).

Сравнение клинической структуры психических расстройств среди совершивших суицидальные попытки и госпитализированных в психиатрический стационар пациентов славянских и бурятской национальностей показало ряд отличий: удельный вес реакций на тяжелый стресс и расстройств адаптации оказался большим у славян в 3 раза - 32,4 % против 10,8 % (р=0,003), а доля психических расстройств и расстройств поведения, связанных с употреблением психоактивных веществ, чаще наблюдалась у бурят - 12,3 % против 2,0 % (р=0,016).

Наблюдалась равная представленность у славян психопато-подобного (41,2 %) и депрессивного (39,2 %) синдромов, реже встречались депрессивно-параноидный - 8,8 % (р<0,001) и невротический - 10,8 % (р<0,001) синдромы. У бурят превалировал депрессивный синдром - 46,2 %, реже встречались психопато-подобный - 33,8 % (р=0,21), депрессивно-параноидный - 12,3 % (р<0,001), невротический - 7,7 % (р<0,001). Статистически достоверной разницы в представленности какого-либо синдрома в зависимости от национальности суицидентов не выявлено.

Наиболее часто встречающимися категориями суицидального поведения у лиц, предпринявших суицидальные попытки и госпитализированных в стационар, независимо от национальности,

являлись протест и призыв. У лиц бурятской национальности чаще, чем у славян, встречались неагрессивные формы мотиваций (избегание, отказ) (р>0,05).

Показано, что достоверно чаще у славян встречался пресуи-цид, имевший продолжительность от нескольких часов до 1 суток (р<0,05), а у бурят по сравнению со славянами чаще продолжительность пресуицида колебалась от нескольких месяцев до 1 года (р=0,016), т. е. у пациентов бурятской национальности суицидальные действия были более продуманными и подготовленными.

Приведённые выше результаты свидетельствуют о более высокой суицидальной активности в бурятской субпопуляции, что может быть связано с некоторыми этнокультуральными особенностями бурят, играющими роль в формировании их суицидального поведения.

Первой особенностью являются вопросы религиозной морали. Основной религией у бурят остался шаманизм, главная черта которого - обожествление сил природы, вера в то, что после смерти душа переносится в иной мир, где жизнь продолжается. Такие взгляды значительно уменьшают страх перед смертью, человек готов к таким «перемещениям».

Ещё одной национальной религией бурят является буддизм (ламаизм), буддистские воззрения считают суицид вполне допустимым, не противоречащим основам религиозной морали поступком.

Следующим аспектом является то, что два основных национал ьно-этнических образования - буряты и русские - живут не отдельной жизнью, а интегрированы в единую государственную систему, что в конкретно исторических условиях привело к неизбежной русификации бурятской нации, потере традиционных религиозно-культурных корней, изменению формировавшихся веками нравственно-этических норм поведения и духовных ценностей.

В последние 10—15 лет на эти негативные процессы оказали влияние отрицательные социально-экономические показатели развития УОБАО. Округ является слаборазвитым, высокодотационным регионом с «аграрно-бюджетной» экономикой, очень низкими доходами населения (ниже прожиточного минимума) и высоким уровнем бедности: среднедушевые денежные доходы населения УОБО ниже прожиточного минимума, он является беднейшим регионом РФ.

Особенности суицидального поведения детей и подростков Иркутской области

За 1991—2009 гг. на территории Иркутской области было зарегистрировано 2 082 случая самоубийств детей и подростков, из них на возраст 5—9 лет приходилось 0,6 % детей, на 10—14 лет - 13,1 %, на 15—19 лет - 86,3 % (р<0,001). Лицами мужского пола было совершено 81 % суицидов, женского пола - 19 %.

Анализ динамики завершенных суицидов детей в возрастной группе 10—14 лет показал, что начиная с 1991 г. (3,7 на 100 тысяч населения) наблюдается рост частоты самоубийств (максимум в 2003 г. - 11 случаев на 100 тысяч) (р>0,05). За 19 лет завершенные суициды по области в возрасте 10—14 лет увеличилось в 1,4 раза (темп прироста - 40,5 %) (р>0,5). Анализ половых различий показывает, что соотношение самоубийств у мальчиков и девочек колебалось от 1,2:1 до 12,6:1.

У мальчиков произошло увеличение завершенных суицидов в 1,3 раза (Темп прироста составляет 29,8 %) (р>0,5), у девочек уровень суицидов в 2009 г. (1,5 на 100 тысяч) достиг показателя 1991 г. (1,7 случая на 100 тысяч) (р>0,5).

Анализ суицидов детей в городской и сельской местности Иркутской области показывает, что сельские суициды детей превышали аналогичные показатели городских детей от 1,3:1 до 5:1, исключение составили 1995—1996 гг. и 2006 г., когда городские суициды детей превышали сельские - в 1,1—5 раз.

В сельской местности суициды детей к 2009 г. (5,9 на 100 тысяч) имели показатель, практически равный уровню суицидов в 1991 г. (5,8 случая на 100 тысяч). Уровень суицидов городских детей за 19 лет увеличился в 1,3 раза (темп прироста составляет 28,1 %) (р>0,5).

Изучение динамики завершенных суицидов подростков Иркутской области свидетельствует о том, что за 19 лет количество завершенных суицидов среди подростков увеличилось в 1,7 раза (с 25,8 до 43,6 на 100 тысяч) (темп прироста составляет 69 %) (р=0,05).

Соотношение законченных суицидов среди подростков мужского и женского полов колебалось от 3,1:1 до 5,9:1 (р<0,001). У подростков мужского пола число суицидов увеличилось в 1,7 раза (темп прироста - 67 %) (р=0,01), у девушек 15—19 лет -возросло в 1,8 раза (темп прироста - 82 %) (р<0,001).

Анализ суицидов подростков в городской и сельской популяциях Иркутской области показал, что с 1993 г. сельские подростки стабильно чаще совершали суициды, чем их городские сверстники. Соотношение городских суицидов подростков к сельским за анализируемый период варьировало от 1:1,1 до 1:3,4.

Количество суицидов сельских подростков за 19 лет возросло с 18,8 случая до 70,4 на 100 тысяч, т. е. их уровень увеличился в 3,7 раза (темп прироста - 374 %) (р<0,001). Уровень суицидов городских подростков за анализируемый период повышался в 1,2 раза: с 27,5 до 34,1 на 100 тысяч (темп прироста - 24 %) (р=0,44).

Анализ социально-демографических и клинических характеристик детей и подростков, совершивших завершенные суициды, показал следующее. На первом месте в контингенте суициден-тов находились лица, нигде не работающие и нигде не учащиеся -41,6 % (р<0,001). Подавляющее большинство детей и подростков на момент совершения ими самоубийства жили дома с родителями (82,5 %) (р<0,001). Деструктивные формы семейного взаимодействия обнаружены у 51,8 % суицидентов. Отягощен-ность семейного анамнеза психическими заболеваниями выявлена у 27,1 % детей и подростков, совершивших суициды. В структуре психической патологии, имевшей место у ближайших родственников покончивших с собой детей и подростков, наиболее часто встречалась алкогольная зависимость (74,4 %) (р<0,001). Воспитание в родительских семьях суицидентов являлось патологическим в 89,2 % случаев, наиболее часто встречались авторитарный тип воспитания (51,2 %) и гипоопека (23,5 %) (р<0,001). Различные проявления девиантного поведения наблюдались у 31,9 % пациентов. В структуре психических расстройств, зарегистрированных на момент совершения суицида детей и подростков, чаще всего встретились умственная отсталость и злоупотребление психоактивными веществами (по 30,4%) (р<0,001). Ведущую роль при совершении завершенных суицидов играли семейные конфликты (р<0,05). Суицидальное поведение по типу «протеста» наблюдалось в 50,6 %, «призыва» - в 37,3 % случаев. Подавляющее число суицидентов предпочли повешение (89,2 %) (р<0,001). Изучение сезонного распределения частоты самоубийств показало, что большинство суицидов дети и подростки предпринимали летом (32,6 %) либо весной (30,7 %) (р>0,05).

С помощью эпидемиологического метода изучена частота покушений на самоубийство среди детей (п=76) и подростков (п=757) Иркутска за период 2006—2009 гг. Дети в возрасте 10— 14 лет, совершившие суицидальные попытки, составили 9,1 %, подростки 15—19 лет - 90,9 % (р<0,001).

Анализ 4-летней динамики частоты суицидальных попыток детей показал, что у мальчиков этот показатель снизился с 66,5 до 44,0 на 100 тысяч (р<0,05), а у девочек данный показатель, напротив, вырос с 84,1 до 115,9 на 100 тысяч (р<0,05). Среднегодовой показатель частоты суицидальных попыток девочек превышал аналогичный показатель мальчиков в 2 раза (Р<0,001).

Частота суицидальных попыток подростков за 4 года возросла с 440,2 до 500,2 на 100 тысяч населения (р=0,05): у девушек этот показатель увеличился с 576,0 до 669,7 на 100 тысяч (р=0,01), а у юношей он оставался стабильным - 306,9 и 329,3 на 100 тысяч). Среднегодовой показатель частоты суицидальных попыток девушек превышал аналогичный показатель юношей в 2 раза (р<0,001).

Выявлено, что соотношение числа суицидальных попыток детей 10—14 лет и подростков 15—19 лет колебалось от 1:5,9 до 1:8,5 (р<0,001). Это согласуется с точкой зрения многих исследователей об учащении суицидального поведения детей и подростков с возрастом (Иовчук Н. М., 1999; Glerget S. et al., 1997; Freeman D. G., 1998). При сравнении распространенности завершенных суицидов и суицидальных попыток детей и подростков оказалось, что динамика их соотношения представлена от 1:19,8 до 1:50,2 (р<0,001).

Покушения на самоубийство чаще совершали лица женского пола: среди детей 10—14 лет - в 1,3—3,7 раза (р<0,001), среди подростков-в 1,8—2,1 раза (р<0,001).

По социальному положению дети и подростки, совершившие суицидальные попытки, распределились следующим образом: на первом месте находились лица, нигде не учащиеся и не работающие (от 35,0 до 38,3 %), затем учащиеся школ (20,1—23,4 %) (р=0,027) и средних специальных учебных заведений (18,0— 22,9 %)(р=0,01).

Изучение способов покушений на самоубийство показало, что дети и подростки, совершившие суицидальные попытки в 2006— 2009 гг., наиболее часто прибегали к отравлению (60,3—64,5 %) и самопорезам (31,0—35,5 %) (р<0,001). У лиц мужского пола

доминировали самопорезы (51,4—61,5 %) (р<0,001), девушки и девочки чаще всего прибегали к отравлению медикаментозными средствами (72,9—78,0 %) (р<0,001).

Серьезность суицидальных намерений при суицидальных попытках детей и подростков Иркутска можно проследить по результатам вызовов бригад ГССМП. В большинстве случаев требовалась токсикологическая помощь (33,0—41,0 %) и госпитализация детей и подростков в соматические стационары (16,5— 21,1 %) (р<0,01). В психиатрические стационары были госпитализированы от 2,0 до 3,8 % суицидентов.

Деструктивные формы семейного взаимодействия (отсутствие матери или отца в связи со смертью, развод родителей, алкоголизация одного или обоих родителей, неоднократное физическое насилие со стороны родителей, отвергающее безразличие со стороны близких) были выявлены в 65,2 % случаев. Наличие психологических проблем в родительской семье в 28,3 % случаев сочеталось с отклоняющимся поведением (раннее знакомство с алкоголем и наркотиками, побеги из дома, реакции группирования со сверстниками).

Изучение особенностей воспитания в родительских семьях суицидентов позволило установить, что в 93,5 % случаев оно являлось патологическим. Наиболее часто при неправильном воспитании встречался авторитарный тип - 54,3 % (р<0,001).

Подавляющее большинство суицидентов до совершения покушения на самоубийство не попадали в поле зрения психиатров (р<0,001). Лишь у 6,5 % детей и подростков ранее были выявлены те или иные психические расстройства. Клиническое обследование детей и подростков после совершения суицидальной попытки показало следующую картину. Подавляющее большинство всех случаев составили ситуационные реакции (кратковременные и преходящие, аффективно насыщенные реакции на личностно значимые психогении) (31 - 67,4 %) (р<0,001).

В большинстве случаев к покушению на самоубийство приводили семейные конфликты (52,2 %), значительно реже с одинаковой частотой суицидальные попытки встречались в связи с конфликтами со сверстниками и любовными конфликтами - по 13,0 %(р<0,001).

Продолжительность психотравмирующих ситуаций наиболее часто составляла от нескольких дней до 1 месяца - 58,7 % (р<0,001).

Наличие пресуицидального периода у детей и подростков, совершивших суицидальные попытки, было установлено в большинстве случаев - 76,1 % (р<0,001). Суицидальное поведение по типу «протеста» наблюдалось в 43,5 % случаев. Суицидальные действия с целью привлечения внимания к ситуации («призыв») встретились у 47,8 %.

Алкогольное опьянение в момент совершения суицидальной попытки было выявлено у 30,4 %, наркотическое опьянение -у 2,2 % детей и подростков.

В большинстве случаев (у 89,1 % детей и подростков) местом покушения на самоубийство служил родительский дом.

Большая часть суицидальных попыток наблюдалась весной (45,7 %) (р<0,001). В преобладающем числе случаев дети и подростки предпринимали попытки во второй половине дня (12—18 часов) - 47,9 % (р<0,001) или в вечернее время - 39,1 % (р<0,001).

Повторное совершение суицидальных попыток имело место у 19,6 % суицидентов, причем 2/3 пациентов с повторными пара-суицидами были девушками.

Проведено изучение особенностей суицидальных попыток детей и подростков, госпитализированных в психиатрический стационар (п=93, 42 - лица мужского пола и 51 - лица женского пола). Подавляющее большинство пациентов составили подростки 15—19 лет-74,2 % (р<0,001).

Анализ социального статуса суицидентов показал, что большинство пациентов (44,1 %) являлись учащимися школ. Показательно, что около четверти лиц, совершивших покушение на самоубийство, нигде не учились и не работали, вели праздный образ жизни - 23,7 % (р<0,01).

Оценка семейного статуса детей и подростков, совершивших суицидальные действия, показала отсутствие семьи у трети пациентов - 30,1 % являлись биологическими или социальными сиротами и находились в детских домах, приютах, социально-реабилитационных центрах. Одним родителем (чаще всего матерью) воспитывались 25,8 % несовершеннолетних. Лишь у четверти детей и подростков, совершивших суицидальные попытки, имелась полная семья (25,8 %).

Установлено, что все дети и подростки, совершившие суицидальные попытки и госпитализированные по этому поводу в психиатрический стационар, страдали той или иной формой психической патологии. Наиболее часто диагностировались эмоцио-

нальные расстройства и расстройства поведения, начинающиеся в детском или подростковом возрасте - 17,2 % (р>0,05). Расстройства личности и поведения в зрелом возрасте обнаружены у 16,1 % лиц юношеского (18—19-летнего) возраста (р>0,05).

Расстройства настроения зафиксированы в 14,0 % случаев. В клиническом плане в 38,5 % случаев депрессия носила преимущественно тревожный характер, по 30,8 % - тоскливый и апатический варианты. Более чем в половине случаев (61,5 %) в клинической картине депрессивных расстройств у детей и подростков на первый план выступали психопатоподобные нарушения в виде конфликтности, грубости, делинквентного поведения и агрессивности.

Больные шизофренией, шизотипическими и бредовыми расстройствами составили 15,0 %; суициденты с умственной отсталостью - 14,0 %. Органические психические расстройства были выявлены у 12,9 %, невротические и соматоформные - у 10,8 % детей и подростков, совершивших суицидальные попытки.

Злоупотребление психоактивными веществами (алкоголь, опиаты, каннабиноиды) в анамнезе наблюдалось у 49,5 % суи-цидентов.

Большинство детей и подростков, предпринявших суицидальные действия, ранее в поле зрения психиатров не попадали (р<0,001). Лишь у 29,1 % ранее были выявлены те или иные психические расстройства.

Проведенный анализ способов суицидальной попытки выявил примерно равную представленность нанесения колото-резаных ран (34,4 %) и отравлений (33,3 %). У юношей и мальчиков доминировали самопорезы (33,3 %), девушки и девочки чаще всего прибегали к отравлению (39,2 %) (р<0,001).

Ведущую роль в покушениях на самоубийство играли семейные психогении (конфликты с родителями - 39,8 %). Из ведущих мотивов суицидального поведения чаще всего встречались «протест» (45,2 %) и «призыв» (34,4 %) (р=0,148).

Повторное осуществление суицидальных попыток было зарегистрировано у 46,2 % суицидентов, причем таковые встречались с одинаковой частотой независимо от пола.

Следует констатировать, что в целом полученные результаты свидетельствуют о неблагополучной суицидальной ситуации среди детей и подростков Иркутской области и требуют скорейшего принятия мер по ее улучшению.

Организационно-методические основы оказания помощи лицам с кризисными состояниями в Иркутской области

Диагностика суицидального поведения имеет специфические особенности, например, в зависимости от условий, в которых она проводится (амбулатория, стационар, скорая медицинская помощь), от задач, стоящих перед врачами и другими специалистами, а также от этапа суицидологической помощи.

Ниже представлены догоспитальный и госпитальный этапы суицидологической помощи, оказываемой лицам с кризисными состояниями.

Догоспитальный этап суицидологической помощи в Иркутске

1. Телефон Доверия. Число суицидальных абонентов, обращающихся на Телефон Доверия, остается стабильным и колеблется от 3,6 до 4,6 %, большинство из которых составляют женщины (57,1 %). Лица, уже имевшие суицидальные тенденции и обратившиеся в дальнейшем по совету сотрудников ТД Иркутска в кабинет социально-психологической помощи, кабинет суи-цидолога ПНД либо сделавшие вызов бригады скорой помощи, составляли немногочисленную группу (8—10 %).

2. Кабинет социально-психологической помощи. Врач кабинета активно выявляет и проводит лечение лиц с суицидальным поведением и кризисными состояниями, обратившихся на прием, и обеспечивает, при необходимости, своевременную госпитализацию в кризисный стационар ИОПНД или психиатрический стационар согласно районированию. Из общего числа обратившихся в КСПП 14 % пациентов были госпитализированы в кризисный стационар. Кроме того, врачом КСПП проводится активное динамическое наблюдение лиц, выписанных из стационара.

3. Кабинет суицидолога психоневрологического диспансера. Врач суицидологического кабинета наблюдает две группы пациентов. Одну фуппу составляют больные, совершившие суицидальные попытки и не госпитализированные в психиатрический стационар. Другую группу составляют больные, не совершившие попыток самоубийства, но обнаруживающие суицидальные тенденции. При наличии показаний такие больные госпитализируются в психиатрический или кризисный стационар.

4. Областная поликлиника, городские поликлиники, амбулаторное отделение факультетских клиник медицинского университета, амбулаторные подразделения негосударственных медицинских учреждений. Лица, направляемые участковыми врачами поликлиник, врачами общей практики для дальнейшего наблюдения и лечения в кабинет социально-психологической помощи (КСПП), кабинет суицидолога или в кризисный стационар, составляют единицы. Это может говорить о слабой выявляемое™ пациентов с кризисными состояниями, недостаточной настороженности в плане выявления депрессивных, тревожных и других суицидоопасных состояний врачами данных учреждений.

5. Городские станции скорой медицинской помощи. Серьезность суицидальных намерений при суицидальных попытках можно проследить по результатам вызовов бригад ГССМП. В большинстве случаев требовалась токсикологическая помощь (32,4 %-36,5 %). В психиатрическую больницу госпитализировалось 7,6 % - 8,4 % пациентов. У мужчин чаще встречались серьезные суицидальные попытки, требующие госпитализации в хирургические, реанимационные, психиатрические отделения.

Госпитальный этап суицидологической помощи в Иркутске

1. Кризисный стационар. Данное звено помощи было организовано как структурное подразделение Иркутского областного психоневрологического диспансера. Он предназначен для проведения краткосрочной неотложной помощи людям, которые находятся в состоянии психологического кризиса с повышенным риском возникновения суицидальных тенденций, или уже совершившим суицидальные попытки. Большинство поступивших пациентов направляется врачом кабинета социально-психологической помощи (54—57 %) (р>0,05), несколько меньшее число - врачом суицидологического кабинета либо участковыми психиатрами ИОПНД (41—43 %), в единичных случаях -врачами общесоматических поликлиник (1—2 %).

2. Неотложную помощь суициденты Иркутска получают в соматических отделениях многопрофильных стационаров, в том числе в токсикологическом центре МСЧ Иркутского авиазавода. Именно в это учреждение поступает большинство лиц, совершивших суицидальную попытку. В связи с тем, что суициденты

для врачей представляют интерес только в связи с коррекцией соматического состояния, многие из пациентов (27—35 %) при улучшении соматического статуса выписываются в первые сутки лечения, не будучи осмотренными психиатрами или психотерапевтами. Лишь небольшая часть пациентов (7-9 %) после проведения соматического лечения добровольно или в порядке недобровольной госпитализации переводится для продолжения лечения в психиатрический стационар.

3. Многолетний анализ числа пациентов, поступивших в психиатрический стационар в связи с наличием у них суицидоопас-ных состояний либо после совершения ими суицидальной попытки, показал, что 92—98 % пациентов доставляются бригадой СМП и 2—8 % поступают по направлению ПНД, врача кабинета КСПП либо обращаются самостоятельно. Доля лиц, предпринявших суицидальные попытки, от общего числа пациентов, получающих стационарное лечение в психиатрическом стационаре, составляет 3—4,5 % ежегодно.

Одним из факторов успешной деятельности городской суицидологической службы является разработка и внедрение профилактических и лечебно-реабилитационных программ для пациентов с кризисными состояниями и суицидальным поведением. Программы ориентированы на конкретные клинические проявления больных, находящихся в кризисных состояниях, используют комплекс психологических, психотерапевтических и психиатрических воздействий на личность пациента и его окружение, при этом основным принципом программ является индивидуальный подход.

Первая программа проводится медицинским психологом или психотерапевтом, она оказывается в рамках работы Телефона Доверия либо на амбулаторном приеме в кабинете социально-психологической помощи пациентам, не имеющим проявлений психических расстройств или выявляющим психогенно обусловленные состояния без суицидальных проявлений. Она включает в себя беседы пациента со специалистами, психологическое тестирование и проведение в случае необходимости индивидуальных или групповых психокоррекционных занятий.

Основная цель первой программы - активное формирование личностных установок, мобилизация резервных возможностей психики, предупреждение негативного влияния конкретных факторов риска.

Вторая программа направлена на купирование психогенно обусловленных психических расстройств с наличием суицидальных мыслей и намерений и включает в себя 3 этапа. На первом этапе осуществляется психологическое и психиатрическое консультирование. Второй этап предполагает краткосрочное стационарное лечение в кризисном стационаре с проведением психотерапевтических методик, психологической коррекции, назначением психофармакотерапии. На третьем этапе организовано амбулаторное наблюдение после выписки из стационара в кабинете социально-психологической помощи с последующим продолжением проведения терапии психотропными препаратами, при необходимости проведением семейной психотерапии.

Цель второй программы заключается в поэтапном купировании психических расстройств, сопровождающихся суицидальными проявлениями.

Третья программа антикризисных мероприятий предназначена для пациентов, совершивших суицидальную попытку, и также включает в себя 3 этапа. Первый этап - психологическое, психотерапевтическое консультирование. Второй этап совмещает обязательное стационарное лечение в кризисном или психиатрическом стационаре с проведением адекватного психофармакологического и психотерапевтического лечения. Третий этап предполагает обязательное амбулаторное лечение и наблюдение после выписки из стационара.

Целью третьей программы является предупреждение совершения повторного суицида путем достижения стабильного состояния психики и выработки более высокой степени устойчивости к различного рода психогениям.

выводы

1. Распространенность суицидального поведения среди населения Иркутской области характеризуется рядом особенностей.

1.1. Отмечается сверхвысокий уровень суицидальной активности населения, в основном за счет взрослого мужского населения. Интенсивный показатель завершенных суицидов составил 43,1 на 100 тысяч населения (с преобладанием среди способов самоубийств повешения, р<0,001), суицидальных попыток - 205,7 на 100 тысяч населения (с превалированием среди способов совершения суицидальных попыток отравления, р<0,001).

1.2. Установлен сверхвысокий уровень суицидальной активности населения Усть-Ордынского Бурятского округа преимущественно за счет взрослого мужского населения. Интенсивный показатель завершенных суицидов составил 86,3 на 100 тысяч населения (с преобладанием случаев повешения, р<0,001), суицидальных попыток - 139,0—159,3 на 100 тысяч населения (с превалированием случаев отравления, р<0,001). Соотношение числа суицидальных попыток, совершенных мужчинами и женщинами УОБО, отличалось от общероссийского показателя (1:4-1:5) и составляло 1,2:1-1,5:1.

1.3. Интенсивные показатели завершенных суицидов среди детей и подростков составили 5,2 и 43,6 на 100 тысяч населения, суицидальных попыток - 68,0 и 473,2 на 100 тысяч населения соответственно. При этом за 1991—2009 гг. наблюдается увеличение показателя завершенных суицидов детей в 1,4 раза (р>0,05), подростков - в 1,7 раза (р<0,05). В качестве методов завершенного суицида и суицидальной попытки чаще выбирались повешение и отравление соответственно (р<0,001).

2. Жители Иркутской области с суицидальным поведением имели особенности социально-демографического профиля.

2.1. Случаи завершенного суицида в 2 раза чаще встречались среди сельского населения по сравнению с проживающими в городе (соответственно 68,8+5,0 и 34,6±1,3 на 100 тысяч населения, р<0,001). При этом наибольшая частота завершенных суицидов городских жителей отмечалась в возрасте 20—39 лет, а также 70 лет и старше (р<0,05), в то время как среди сельских жителей - в возрасте 20—39 лет (р<0,05). При завершенных суицидах преобладали лица со средним (32,4 %) и незаконченным средним (28,1 %) образованием (р>0,05), безработные (31,1 %) (р>0,05), не состоящие в браке (66,1 %) (р<0,001).

2.2. Наибольшая частота суицидальных попыток наблюдается у мужчин в возрасте 20—29 лет (р<0,01), у женщин в возрасте 15—19 лет (р<0,001). Для лиц, совершивших суицидальные попытки, характерны среднее специальное (36,3 %) и неполное среднее (30,9 %) образование, социальный статус безработных (48,4 %), в брачном статусе: отсутствие (44,7 %) или наличие (32,0 %) брака (р<0,05).

2.3. Наибольшая частота завершенных суицидов и суицидальных попыток в контингенте населения Усть-Ордынского Бурятского округа приходится на возраст 20—29 лет (р<0,001). При этом среди лиц с суицидальным поведением преобладали лица со средним и средним специальным образованием (65,5 %, р<0,001), безработные (53,8 %, р<0,01) и одинокие (55,7 %, р<0,01).

2.4. Дети и подростки, совершившие завершенные суициды и суицидальные попытки, имели следующие социальные характеристики: статус нигде не обучающихся и не работающих (соответственно 41,6 и 38,3 %) (р<0,05), живущих дома с родителями (соответственно 82,5 и 80,4 %) (р<0,001), наличие деструктивных форм семейного взаимодействия (соответственно 51,8 и 65,2 %), патологические типы семейного воспитания (соответственно 89,2 и 93,5%) (р<0,001).

3. Лица с психическими расстройствами, совершившие завершенные суициды и суицидальные попытки, имели следующие клинические особенности.

3.1. Суицидальное поведение лиц, совершивших завершенные суициды и суицидальные попытки, характеризовалось следующими интенционными особенностями: в подавляющем большинстве случаев суицидогенный конфликт был обусловлен реальными событиями (р<0,001), чаще психогенная ситуация разворачивалась в личностно-семейной сфере (соответственно 60,5 и 65,0 %) (р<0,01), наиболее частыми категориями личностного смысла были протест и призыв (34,9 и 31,2 %; 29,8 и 34,6 % соответственно), длительность пресуицидального периода составляла от нескольких часов до суток.

дечно-сосудистых) (р<0,001). К моменту совершения суицида более половины соответствующих лиц находилось в состоянии алкогольного опьянения (51,2 % случаев - среди проживающих в городе, 62,4 % случаев - среди жителей сельской местности).

3.3. В случае суицидальных попыток у лиц, проживающих в Иркутске, преобладали (р>0,05) органические психические расстройства и расстройства шизофренического спектра (по 22,2 %), а также невротические, связанные со стрессом и сома-тоформные расстройства (18,2 %). В качестве ведущего психопатологического синдрома чаще выступали психопатоподобный (43,6 %, р<0,001) и депрессивный (28,9 %, р<0,001) синдромы. Более трети суицидальных попыток было совершено в состоянии алкогольного опьянения.

3.4. В структуре психической патологии детей и подростков, совершивших завершенные суициды, чаще всего встречались умственная отсталость и злоупотребление психоактивными веществами (по 30,4 %) (р<0,001). У детей и подростков, предпринявших суицидальные попытки, наиболее часто наблюдались ситуационные реакции на личностно значимые психогении (67,4 %) (р<0,001). Среди детей и подростков, совершивших завершенные суициды и суицидальные попытки, различные проявления девиантного поведения в анамнезе отмечались в 31,9 и 28,3 % случаев. Алкогольное опьянение при завершенном суициде выявлено в 27,1 % случаев, а при суицидальной попытке -в 30,4 %.

4. Кпинико-эпидемиологический анализ выявил следующие этнокультуральные особенности суицидального поведения славянского и бурятского населения Усть-Ордынского Бурятского округа, проживающего в аналогичных климатогеографических и социально-экономических условиях.

4.1. Частота завершенных суицидов в популяции у лиц бурятской национальности (141,7—84,3 на 100 тысяч населения) в 1,2—1,4 раза превышала соответствующие показатели у славян (101,8 - 73,3 на 100 тысяч населения) (р=0,01). При этом частота суицидов у мужчин-бурят (184,3 на 100 тысяч) в 1,3 раза превышала аналогичный показатель у мужчин-славян (144,5 на 100 тысяч) (р<0,05). В то же время отсутствовали статистически значимые различия у бурятских и славянских женщин (соответственно 29,0 и 29,4 на 100 тысяч населения, р>0,05). В состоянии алкогольного опьянения совершалось 63,9 % суицидов (р<0,001).

4.2. Наибольший уровень суицидальных попыток установлен среди лиц славянских национальностей, в 1,4 раза превышающий аналогичный показатель у бурят (180,5 и 124,6 на 100 тысяч населения, р<0,01). Самый высокий уровень распространенности суицидальных попыток зарегистрирован среди славянских мужчин (204,1 на 100 тысяч населения), что в 1,3 раза больше, чем среди мужчин-бурят УОБО (154,7 на 100 тысяч) (р=0,01). Частота суицидальных попыток среди женщин-славянок УОБО (159,2 на 100 тысяч) также превышала аналогичные показатели бурятских женщин (96,7 на 100 тысяч) (р<0,001).

4.3. Сравнение нозологической структуры психических расстройств у лиц славянских и бурятской национальностей, совершивших суицидальные попытки и госпитализированных в психиатрический стационар, выявило у славян преобладание более чем в 3 раза реакций на тяжелый стресс и расстройств адаптации (соответственно 32,4 и 10,8 %, р<0,01). В то время как у бурят превалировали психические расстройства и расстройства поведения, связанные с употреблением психоактивных веществ (соответственно 12,3 и 2,0 %, р<0,05).

4.4. У славян, совершивших суицидальную попытку и госпитализированных в психиатрический стационар, наблюдалась примерно одинаковая частота психопатоподобного (41,2 %) и депрессивного (39,2 %) синдромов. У лиц бурятской национальности превалировал депрессивный синдром (46,2 %), реже встречался психопатоподобный синдром - 33,8 % (р>0,05).

4.5. У лиц бурятской национальности чаще, чем у славян, встречались неагрессивные формы мотиваций суицидального поведения: при завершенных суицидах - категория отказа от жизни (20,5 и 8,2 % соответственно, р<0,05), с суицидальными попытками - отказ от жизни (соответственно 9,0 и 4,4 %, р>0,05) и избегание наказания (соответственно 20,2 и 10,1 %, р<0,05).

4.6. Этнокультуральными особенностями, способствующими высокой суицидальной активности бурят, проживающих в Усть-Ордынском Бурятском округе, являются особенности религиозной морали (шаманизм, буддизм), предполагающие достаточно терпимое отношение к самостоятельному уходу из жизни; разрушение традиционной ценностной системы, нравственных представлений и норм, потеря религиозно-культурных корней; низкое качество жизни в сочетании с маргинализацией и алкоголизацией населения.

5. Прогностически значимыми факторами риска рецидивиро-вания суицидального поведения у больных психическими расстройствами являются: деструктивные формы семейного взаимодействия в детстве (р<0,05), наличие расстройств личности и поведения в зрелом возрасте (р<0,05), злоупотребление психоактивными веществами в анамнезе (р<0,01), совершение первой суицидальной попытки в возрасте до 30 лет (р<0,001), наличие тяжелой соматической патологии (р<0,001). Статистически значимые различия у пациентов с первичными и повторными суицидальными попытками выявлялись по следующим факторам: частота госпитализаций в психиатрический стационар (р<0,001), отклоняющееся поведение в анамнезе (р<0,01), тип аффекта после реализации суицидальной попытки «холодное спокойствие» (р<0,05).

6. Разработанная и внедренная организационная модель региональной суицидологической службы (Телефон Доверия, кабинет социально-психологической помощи, кризисный стационар) с использованием клинически дифференцированных профилактических и лечебно-реабилитационных программ (комбинированная психофармакотерапия, психотерапевтическая помощь, социальная и психологическая поддержка) обеспечивает снижение суицидальной активности населения.

ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

Для повышения эффективности профилактики суицидального поведения среди населения Иркутской области рекомендуется.

1. Систематически проводить обучение врачей-интернистов по вопросам диагностики, клиники, лечения и профилактики депрессий и других суицидоопасных состояний.

2. Регулярно повышать квалификацию врачей психиатров, психиатров-наркологов, психотерапевтов амбулаторных и стационарных звеньев службы по вопросам суицидологии (тематические усовершенствования по основам суицидологии, семинары по вопросам оказания эффективной помощи лицам с кризисными состояниями и суицидальным поведением с учетом этно-культурального фактора).

3. Врачам-психиатрам рекомендуется в своей работе учитывать прогностически значимые факторы рецидивирования суицидального поведения у больных психическими расстройствами: возраст совершения первой суицидальной попытки до 30 лет, наличие расстройств личности и поведения в зрелом возрасте, деструктивные формы семейного взаимодействия в детстве, злоупотребление психоактивными веществами в анамнезе, наличие тяжелой соматической патологии.

4. Детским и подростковым врачам психиатрам и интернистам рекомендуется учитывать повышенный риск суицидального поведения у детей и подростков, нигде не обучающихся и не работающих, имеющих деструктивные формы семейного взаимодействия, патологические типы семейного воспитания, различные проявления девиантного поведения, злоупотребление психоактивными веществами.

5. Эффективное лечение психических расстройств, связанных с высоким риском суицидального поведения, обеспечивается применением комплексной терапии (психофармако- и психотерапия), учитывая этнокультуральные особенности населения, проживающего в соответствующем регионе, с соблюдением преемственности в работе отдельных звеньев суицидологической службы.

6. Органам здравоохранения Иркутской области рекомендуется использовать накопленный опыт при организации суицидологической службы в других городах Иркутской области, а также совершенствовать систему мониторинга завершенных суицидов и суицидальных попыток для усиления контроля за суицидологической ситуацией в области и своевременного принятия мер по ее коррекции.

Список работ, опубликованных по теме диссертации

1. Ворсина О. П. Клинико-социальные характеристики лиц, совершивших суицидальные попытки // Современные вопросы клиники, терапии психических расстройств : Материалы межрегиональной научно-практической конференции, посвященной 70-летию организации психиатрической помощи в Иркутской области. - Иркутск, 2005. -С. 265—266.

2. Ворсина О. П. Современная профилактика суицидального поведения на региональном уровне // Современное состояние и перспективы развития региональной системы здравоохранения в рамках реализации приоритетного национального проекта «Здоровье» : Материалы межрегиональной конференции. - Иркутск, 2007. -С. 174—175.

3. Ворсина О. П. Динамика и структура самоубийств в Иркутской области // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2008. -№ 4. - С. 24—26.

4. Ворсина О. П. Особенности суицидального поведения в областном центре Восточной Сибири // Российский психиатрический журнал. -2009. - № 2. - С. 30—33.

5. Ворсина О. П. Особенности суицидального поведения городского и сельского населения Иркутской области // Актуальные вопросы психиатрии и наркологии: Материалы XIV научной отчетной сессии НИИ психического здоровья СО РАМН. - Томск, 2009. - Вып. 14. -С. 108—109.

6. Ворсина О. П. Суицидальные попытки пациентов, повлекшие госпитализацию в психиатрический стационар // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2009. - № 2 (53). - С. 13—15.

7. Ворсина О. П. Суицидальное поведение населения, проживающего в Усть-Ордынском Бурятском автономном округе // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2009. - № 3 (54). - С. 101— 102.

8. Ворсина О. П. Этнокультуральные особенности суицидального поведения в Усть-Ордынском Бурятском автономном округе // Российский психиатрический журнал. - 2009. - № 5. - С. 23—27.

9. Ворсина О. П. Динамика и структура завершенных суицидов в Иркутске // Психическое здоровье. - 2009. - № 6. - С. 28—30.

10. Ворсина О. П. Анализ самоубийств психически больных лиц в Иркутске (2005—2007) // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2009. - № 5 (56). - С. 44—47.

11. Ворсина О. П. Суицидальная активность городского и сельского населения Иркутской области II Психическое здоровье. - 2009. -№ 11.-С. 8—11.

12. Ворсина О. П., Михалевич И. М. Предикторы повторных суицидальных попыток пациентов психиатрического стационара II Сибирский вестник психиатрии и наркологии. -2010. — № 4 (61). — С. 9—14.

13. Ворсина О. П. Суицидальные попытки населения Усть-Ордынского Бурятского автономного округа // Материалы XV съезда психиатров России. - М„ 2010. - С. 337—338.

14. Ворсина О. П. Анализ самоубийств в зависимости от национального состава жителей Усть-Ордынского Бурятского автономного округа II Психическое здоровье населения Дальнего Востока. Региональная научно-практическая конференция в рамках четвертых Яцковских чтений совместно со Вторым Дальневосточным съездом психотерапевтов (Владивосток, 17—18 сентября 2007 г.) / под ред. акад. РАМН В. Я. Семке, проф. И. Г. Ульянова- Томск; Владивосток, 2010.-С. 17—18.

15. Ворсина О. П. Телефонная психотерапевтическая помощь в превентивной суицидологической службе Иркутска II Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2011. - № 2 (65). - С. 57—60.

16. Ворсина О. П., Дианова С. В., Белькова Т. Ю. Особенности суицидального поведения детей и подростков в Иркутске II Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2011. - № 5 (68). - С. 20—24.

17. Ворсина О. П. Суицидальные попытки детей и подростков, госпитализированных в психиатрический стационар Иркутска II Уральский медицинский журнал. -2011. - № 11. - С. 5—7.

18. Ворсина О. П. Суицидальное поведение госпитализированных детей и подростков // Повышение эффективности лечебно-реабилитационной помощи психически больным: Материалы всероссийской конференции. - М., 2011. - С. 392.

19. Ворсина О. П. Суицидальные попытки детей и подростков в Иркутске // Суицидология. - 2011. - № 2. - С. 28—29.

20. Ворсина О. П. Особенности суицидального поведения детей и подростков Иркутска // Актуальные вопросы психиатрии: тез. докл. Российской научно-практ. конф. (Чита, 25—26 октября 2011 г.) / под ред. В. Я. Семке, Н. В. Говорина. - Томск, Чита : Изд-во «Иван Федоров», 2011. - С. 28—31.

21. Ворсина О. П., Симуткин Г. Г. Социально-психологическая адаптация суицидентов, госпитализированных в психиатрический стационар //Wyksztalcenie i nauka bez granic : Материалы VII международной научно-практ. конф. - Przemysl, 2011. - С. 63—67.

22. Ворсина О. П. Этнокультуральные аспекты суицидального поведения населения Усть-Ордынского Бурятского округа: Методические рекомендации. - Иркутск, 2011. - 23 с.

23. Ворсина О. П. Особенности суицидального поведения детей и подростков Иркутской области: Методические рекомендации. - Иркутск, 2011.-23 с.

24. Ворсина О. П., Баркова И. П. Психологические характеристики суицидентов, госпитализированных в психиатрический стационар // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2012. - № 1 (70). - С. 50—54.

25. Ворсина О. П. Распространенность завершенных суицидов детей и подростков Иркутской области за 1991—2009 гг. // Актуальные проблемы суицидологи: Материалы межрегиональной научно-практ. конф. - Иркутск, 2012. - С. 29-40.

26. Ворсина О. П., Симуткин Г. Г. Этнокультуральные особенности мотивации и содержания суицидального поведения лиц бурятской и славянских национальностей Усть-Ордынского Бурятского округа // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2012. - № 3 (72). -С. 93—96.

27. Ворсина О. П. Анализ этнокультуральных особенностей мотивации и содержания суицидального поведения лиц бурятской и славянских национальностей Усть-Ордынского Бурятского округа // Материалы Всероссийской научно-практ. конференции с междунар. участием «Психическое здоровье населения как основа национальной безопасности России». - Казань, 2012. - С. 326—327.

Подписано к печати 10.09.2012 г. Формат 60x84i/i6. Печать ризография. Бумага офсетная № 1. Гарнитура «Arial». Тираж 100 экз. Заказ № 801.

Тираж отпечатан в типографии «Иван Фёдоров» 634026, г. Томск, ул. Розы Люксембург, 115/1 тел.: (3822) 78-80-80, тел./факс: (3822) 78-30-80 E-mail: mail@lf.tomsk.ru

Оглавление диссертации Ворсина, Ольга Петровна :: 2012 :: Томск

Введение.

Глава 1. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПРОБЛЕМЫ СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ (Обзор литературы).

1.1 .Распространенность завершенных суицидов и суицидальных попыток в различных странах мира.

1.2.Факторы риска суицидального поведения.

1.3.Распространенность и факторы риска суицидов у больных психическими расстройствами.

1.4.Профилактика суицидального поведения и организация суицидологической помощи.

Глава 2. МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ.

Глава 3. СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ И КЛИНИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ЛИЦ, СОВЕРШИВШИХ ЗАВЕРШЕННЫЕ СУИЦИДЫ, В ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ.

3.1 .Распространенность завершенных суицидов в Иркутской области

3.2.Распространенность завершенных суицидов в Иркутске.

3.3.Социально-демографические и клинические характеристики лиц, совершивших завершенные суициды, в Иркутске.

3.4.Медицинские факторы суицидального риска.

3.4.1.Соматическая патология лиц, совершивших завершенные суициды, в Иркутске в 2005—2007 гг.

3.4.2.Психическая патология лиц, совершивших завершенные суициды, в Иркутске в 2005—2007 гг.

Глава 4. КЛИНИКО-ЭПИДЕМИОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

СУИЦИДАЛЬНЫХ ПОПЫТОК НАСЕЛЕНИЯ ИРКУТСКА.

4.1.Социально-демографические характеристики лиц, совершивших суицидальные попытки, в Иркутске за 2005—2007 гг.

4.2.Социально-демографические и клинические характеристики лиц, совершивших суицидальные попытки и госпитализированных в психиатрический стационар.

4.3.Социально-демографические и клинико-психологические предикторы повторных суицидальных попыток пациентов психиатрического стационара.

Глава 5. СОЦИАЛЬНО-ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ И ЭТНОКУЛЬТУ

РАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ УСТЬ-ОРДЫНСКОГО БУРЯТСКОГО ОКРУГА.

5.1.Социально-демографические и этнокультуральные характеристики лиц, совершивших завершенные суициды, населения

Усть-Ордынского Бурятского округа.

5.1.1 .Распространенность завершенных суицидов среди населения Усть-Ордынского Бурятского округа.

5.1.2.Социально-демографические характеристики лиц, совершивших завершенные суициды, бурятской и славянских национальностей населения Усть-Ордынского Бурятского округа.

5.1.3.Этнокультуральные характеристики лиц бурятской и славянских национальностей, совершивших завершенные суициды, в Усть-Ордынском Бурятском округе.

5.2.Социально-демографические и этнокультуральные характеристики лиц, совершивших суицидальные попытки, населения

Усть-Ордынского Бурятского округа.

5.2.1.Распространенность суицидальных попыток среди населения Усть-Ордынского Бурятского округа.

5.2 2.Социально-демографические характеристики лиц бурятской и славянских национальностей, совершивших суицидальные попытки, в Усть-Ордынском Бурятском округе

5.2.3.Этнокультуральные характеристики суицидальных попыток лиц бурятской и славянских национальностей, совершивших суицидальные попытки, в Усть-Ордынском Бурятском округе.

5.3.Клинические и социально-демографические характеристики лиц бурятской и славянских национальностей, совершивших суицидальные попытки и госпитализированных в психиатрический стационар.

Глава 6 ОСОБЕННОСТИ СУИЦИДАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ ДЕТЕЙ И

ПОДРОСТКОВ ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ.

6.1.Социально-демографические и клинические характеристики завершенных суицидов детей и подростков Иркутской области . 250 6.1.1 .Распространенность завершенных суицидов детей Иркутской области в возрасте 10—14 лет.

6. ^.Распространенность завершенных суицидов подростков

Иркутской области в возрасте 15—19 лет.

6.1.3.Социально-демографические и клинические характеристики детей и подростков, совершивших завершенные суициды

6.2.Социально-демографические и клинические характеристики детей и подростков Иркутска, совершивших суицидальные попытки

6.3.Особенности суицидальных попыток детей и подростков, повлекших госпитализацию в психиатрический стационар, Иркутска

Глава 7 ОРГАНИЗАЦИОННО-МЕТОДИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ОКАЗАНИЯ ПОМОЩИ ЛИЦАМ С КРИЗИСНЫМИ СОСТОЯНИЯМИ В ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ.

7.1.Телефонная психотерапевтическая помощь взрослым в превентивной суицидологической службе Иркутска.

7.2.Телефонная психотерапевтическая помощь детям и подросткам в превентивной суицидологической службе Иркутска 291 7.3.Организация работы кабинетов социально-психологической помощи в структуре суицидологической службы Иркутской области

7.4,Организация работы кризисного стационара Иркутска.

7.5.Этапность оказания суицидологической помощи в Иркутске.

7.5.1.Догоспитальный этап суицидологической помощи в Иркутске

7.5.2.Госпитальный этап суицидологической помощи в Иркутске

Введение диссертации по теме "Психиатрия", Ворсина, Ольга Петровна, автореферат

Актуальность исследования. Самоубийство является актуальной медико-социальной проблемой современного общества, демонстрирующей тенденцию к росту во многих странах мира (Дмитриева Т. Б., Положий Б. С., 1994—2006; Ласый Е. В., 2004, 2011; Войцех В. Ф., 2006; Положий Б. С., 2007—2012; Разводовский Ю. Е., 2005, 2010; Паровая О. М., 2011; Douglas J. D., 1967; Agerbo E. et al., 2002; Hawton К. et al., 2005; Lorant V., 2005; Valle V. et al., 2008; Kim S. Y. et al., 2011; Simkin S. et al., 2012; Bertolote J. M., De Leo D., 2012).

Ежегодно, по данным ВОЗ (2008), в мире от самоубийств погибает 1 миллион человек, в 10—20 раз большее число людей предпринимают попытку самоубийства (Амбрумова А. Г., 1984; Leenaars А. А., 1995; Diek-straR. F. W., 1996; Cutcliffe J. R., 2003). В России количество суицидов и динамика их роста превышает аналогичные показатели большинства европейских стран (Войцех В. Ф., 2006; Положий Б. С., 2006; Положий Б. С., Лазеб-ник А. И., 2011; Wasserman D. et al., 2009), наша страна занимает по этому показателю одно из первых мест в мире. Коэффициент смертности от суицидов в Российской Федерации составил в 2008 г. 27,1 на 100 тысяч населения (Госстат, 2009), что существенно превышает критический уровень самоубийств, установленный экспертами ВОЗ. Суициды в России являются самой распространенной «внешней» причиной смерти, при этом смертность от самоубийств превышает в 1,5 раза смертность от убийств и в 2 раза -смертность от дорожно-транспортных происшествий.

Большинство современных исследователей рассматривают суицидальное поведение как сложный биосоциальный феномен, результат воздействия на индивида комплекса различных социальных, биологических, психологических и патопсихологических факторов (Амбрумова А. Г., Ти-хоненко В. А., 1978, 1980; Амбрумова А. Г., Постовалова Л. И., 1983; Войцех В. Ф., 1998—2006; Положий Б. С., 2006, 2011; Говорин Н. В., Сахаров А. В., 2008; Murphy G. Е. et al., 1986; Rujescu D., 2007; Sarchiapone M. et al., 2007). Среди прочих факторов, влияющих на суицидальное поведение, одно из первых мест занимают социально-экономические факторы. Рядом зарубежных авторов показана положительная корреляция между частотой суицидов и уровнем разводов и безработицы (Leenaars А. А., 1993; Grunewald P. et al., 1993; Canton С. H. et al., 1995; Rihmen Z., 2007). Опыт мировой суицидологии свидетельствует о существовании тесной зависимости между частотой суицидов и такими переменными, как степень индустриализации, урбанизации, экономической нестабильности, нарушением привычных жизненных стереотипов под воздействием социальных или политических преобразований (Амбрумова А. Г., 1996; Лопатин А. А., Кокорина Н. П., 1996; Pritchard С., 1995; Lester D., 1998; Wasserman D., Varnik A., 2002).

Многими авторами уделяется серьезное внимание влиянию этно'куль-туральных факторов в случае психических расстройств, а также на суицидальное поведение (Положий Б. С., 1995—2009; Дубравин В. И., 1997; Jla-зебник А. П., 2001; Васильев В. В., 2001; Семке В. Я., 2000, 2005, 2012; Салмина-Хвостова О. И. и др., 2008; Weisman M., 1987; Schmidtke A. et al., 1993; Bille-Brahe U. et al., 1993; Ozsvath K., 1996; Rihmen Z., 2007). Представители различных этнических групп по-разному относятся к факту самоубийства, представители разных стран либо различных этносов, живущих водной стране, существенно отличаются по характеру совершаемого суицида. Региональные лидеры по числу суицидов в РФ - Дальневосточный и Сибирский федеральные округа (33,3 и 34,3 на 100 тысяч в 2010 г.). Одним из национальных образований с высокой суицидальной активностью является Усть-Ордынский Бурятский округ, где за последние 20 лет частота завершенных суицидов в 2—3 раза превышала общероссийские показатели.

Уровень суицидов среди лиц, страдающих тяжелыми психическими расстройствами, превышает выявляемый уровень самоубийств в общей популяции - от 2,5 (Агафонов С. К., 2005) до 5 раз (Гладышев М. В., Поло-жийБ. С, 2005). В ряде работ достоверно показан высокий уровень суицидального риска у больных депрессивными расстройствами (ОстроглазоеВ. Г. и др., 1998; Лапин И. А., 2005; Angst J. et al., 2005; Coryell W., Young E. A., 2005), шизофренией (Данилова М. Б. и др., 1987; Измайлова Н. Т., 1998; Конева О. В., Семке А. В., 2007; Cohen L. J. et al., 1990; PalmerB. A. et al., 2005), психогенными психическими расстройствами (Данилова М. Б., 1978; Голо-визина О. Л., 2005; Apter А. et al., 2003; Pompiii М. et al., 2004).

Задачи исследования:

3. Провести анализ нозологической структуры контингента суициден-тов, госпитализируемых в психиатрический стационар с учетом степени выраженности суицидального риска, основных клинических характеристик, влияющих на динамику и исход суицидальной активности.

4. Провести сравнительный анализ распространенности, причин возникновения и условий формирования суицидального поведения бурятского и славянского населения, проживающего в аналогичных климатогеографи-ческих и социально-экономичес-ких условиях.

Основные положения, выносимые на защиту:

2. Уровень суицидальной активности населения крупного промышленного региона Восточной Сибири зависит от констелляции ряда медицинских (наследственная отягощенность, психические и соматические заболевания), социально-демографических (пол, возраст, образовательный уровень, место проживания, профессиональный и семейный статус), и этно-культуральных факторов. Наиболее важными клиническими прогностическими факторами риска повторяющегося суицидального поведения является совершение первой суицидальной попытки в возрасте до 30 лет, постсуицидальный аффект по типу «холодное спокойствие», наличие расстройств личности и поведения в зрелом возрасте, злоупотребление психоактивными веществами и отклоняющееся поведение в анамнезе, высокая частота госпитализаций в психиатрический стационар, а также наличие тяжелой соматической патологии.

3. Значимые энтокультуральные различия суицидального поведения у лиц бурятской и славянских национальностей касаются возраста, наиболее уязвимого в отношении данного поведения (превалирование у бурят завершенных суицидов в возрасте 10—59 лет, по сравнению с преобладанием завершенных суицидов и суицидальных попыток у славян в возрасте старше 60 лет), продолжительности пресуицидального периода (большая длительность у бурят - до 1 года), преобладания у бурят неагрессивных форм мотиваций (отказ от жизни и избегание наказания), способов совершения самоубийства (превалирование у бурят случаев нанесения колото-резаных ран, а у славян - повешения), клинической структуры выявляемых психических расстройств (у бурят - больший удельный вес психических расстройств и расстройств поведения, связанных с употреблением психоактивных веществ; у славян - большая представленность реакций на тяжелый стресс и расстройств адаптации).

4. Эффективной формой оказания суицидологической помощи населению крупного промышленного региона является специализированная, интегрирующая долгоспитальный, госпитальный и постгоспитальный этапы, суицидологическая служба (Телефон Доверия, кабинет социально-психологической помощи, кризисный стационар), учитывающая социально-демографи-ческие, экономические и этнокультуральные особенности соответствующего региона.

Научная новизна. Впервые на репрезентативном материале изучена распространенность завершенных суицидов и ее динамика в крупном промышленном регионе Восточной Сибири за 20 лет (1991—2010 гг.) в зависимости от пола, возраста, образования, социального и семейного положения, а также от места проживания суицидентов. Выявлены группы населения с высоким суицидальным риском, а также изучены клинические факторы, оказывающие влияние на распространенность суицидального поведения в регионе. Впервые получены данные о популяционной распространенности среди населения Иркутска незавершенных суицидальных попыток в динамике за 3 года (2005—2007 гг.). Впервые получены данные о популяционной распространенности среди детей и подростков Иркутска незавершенных суицидальных попыток в динамике за 4 года (2006—2009 гг.).

Впервые проведен сравнительный анализ распространенности, причин возникновения и условий формирования суицидального поведения бурятского и славянского населения Усть-Ордынского Бурятского округа. Выявлены различия в социально-демографических, клинических и этнои культуральных характеристиках суицидентов в зависимости от их национальной принадлежности. Установлено влияние этнокультуральных факторов на суицидальное поведение психически больных бурятской и славянских национальностей.

Внедрение результатов исследования в практику. По итогам исследования изданы методические рекомендации «Этнокультуральные аспекты суицидального поведения населения Усть-Ордынского Бурятского округа» (Иркутск, 2011); методические рекомендации «Особенности суицидального поведения детей и подростков Иркутской области» (Иркутск, 2011). Результаты работы внедрены в практическую деятельность ОГКУЗ «Иркутская областная клиническая психиатрическая больница № 1», ОГБУЗ «Иркутский областной психоневрологический диспансер», ОГКУЗ «Иркутская областная психиатрическая больница № 2», областных психиатрических учреждений городов Ангарска, Братска, Усть-Илимска, Тулуна, научно-профилактического центра социальной реабилитации населения по проблемам зависимостей ГУ ВСНЦ СО РАМН, Министерства здравоохранения Иркутской области. Материалы диссертационного исследования используются в учебном процессе на циклах повышения квалификации врачей-психиатров, психиатров-наркологов и психотерапевтов на кафедре психиатрии ГБОУ ДПО ИГМАПО Минздравсоцразвития РФ и ГБОУ ДПО Иркутского ГМУ Минздравсоцразвития РФ.

Апробация работы. Материалы диссертации доложены и обсуждены на межрегиональной научно-практической конференции «Современные вопросы клиники, терапии психических расстройств» (Иркутск, 2005); межрегиональной научно-практической конференции «Современное состояние и перспективы развития региональной системы здравоохранения» (Иркутск, 2006); межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы современной психиатрии» (Иркутск, 2010); общероссийской научно-практической конференции «Актуальные вопросы психиатрии» (Чита, 2011); XV Отчетной научной сессии, посвященной 30-летию НИИПЗ СО РАМН (Томск, 2011); межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы суицидологии» (Иркутск, 2012); I Всероссийской научно-практической конференции «Современные проблемы этнокульту-ральной психиатрии и аддиктологии» (Томск, 2012); Всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Психическое здоровье населения как основа национальной безопасности России» (Казань, 2012); Общероссийской научно-практической конференции «Аффективные расстройства в клинике эндогенных психозов» (Иркутск, 2012).

Публикация материалов исследования: результаты исследования опубликованы в 27 научных публикациях, их них 14 - в ведущих научных изданиях, рецензируемых ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации.

Объем и структура работы. Диссертация изложена на 373 страницах машинописного текста, из них 370 страниц основного текста. Состоит из введения, 7 глав, заключения, выводов, практических рекомендаций, списка литературы (всего 475 источников, из них опубликованных в России - 185, иностранных - 290), приложений (2). В тексте диссертации приведены 157 таблиц и 32 рисунка.

Заключение диссертационного исследования на тему "Клинико-социальные и этнокультуральные особенности суицидального поведения населения Иркутской области"

329 ВЫВОДЫ

1.3. Интенсивные показатели завершенных суицидов среди детей и подростков составили 5,2 и 43,6 на 100 тысяч населения, суицидальных попыток -68,0 и 473,2 на 100 тысяч населения. При этом за 1991—2009 гг. наблюдается увеличение показателя завершенных суицидов детей в 1,4 раза (р>0,05), подростков - в 1,7 раза (р<0,05). В качестве методов завершенного суицида и суицидальной попытки чаще выбирались повешение и отравление (р<0,001).

2. Жители Иркутской области с суицидальным поведением имели особенности социально-демографического профиля.

2.1. Случаи завершенного суицида в 2 раза чаще встречались среди сельского населения по сравнению с проживающими в городе (68,8±5,0 и34,6±1,3 на 100 тысяч населения, р<0,001). При этом наибольшая частота завершенных суицидов городских жителей отмечалась в возрасте 20—39 лет, а также 70 лет и старше (р<0,05), в то время как среди сельских жителей -в возрасте 20—39 лет (р<0,05). При завершенных суицидах преобладали лица со средним (32,4 %) и незаконченным средним (28,1 %) образованием (р>0,05), безработные (31,1 %) (р>0,05), не состоящие в браке (66,1 %) (р<0,001).

2.4. Дети и подростки, совершившие завершенные суициды и суицидальные попытки, имели следующие социальные характеристики: статус нигде не обучающихся и не работающих (41,6 и 38,3 %) (р<0,05), живущих дома с родителями (82,5 и 80,4 %) (р<0,001), наличие деструктивных форм семейного взаимодействия (51,8 и 65,2 %), патологические типы семейного воспитания (89,2 и 93,5 %) (р<0,001).

3.1. Суицидальное поведение лиц, совершивших завершенные суициды и суицидальные попытки, характеризовалось следующими интенционными особенностями: в подавляющем большинстве случаев суицидогенный конфликт был обусловлен реальными событиями (р<0,001), чаще психогенная ситуация разворачивалась в личностно-семейной сфере (60,5 и 65,0 %) (р<0,01), наиболее частыми категориями личностного смысла были протест и призыв (34,9 и 31,2 %; 29,8 и 34,6%), длительность пресуицидального периода составляла от нескольких часов до суток.

3.2. Лица, совершившие завершенные суициды в Иркутской области, характеризовались преобладанием расстройств шизофренического спектра (41,0 %) и органических психических расстройств (26,2 %) (р<0,01), превалированием депрессивного (42,6 %) и бредового (34,4 %) (р<0,01) синдромов, высокой представленностью соматических заболеваний (50,8 %) (чаще сердечно-сосудистых) (р<0,001). К моменту совершения суицида более половины соответствующих лиц находилось в состоянии алкогольного опьянения (51,2 % случаев - среди проживающих в городе, 62,4 % случаев - среди жителей сельской местности).

3.3. В случае суицидальных попыток у лиц, проживающих в Иркутске, преобладали (р>0,05) органические психические расстройства и расстройства шизофренического спектра (по 22,2 %), а также невротические, связанные со стрессом и соматоформные расстройства (18,2 %). В качестве ведущего психопатологического синдрома чаще выступали психопатоподобный (43,6 %, р<0,001) и депрессивный (28,9 %, р<0,001) синдромы. Более трети суицидальных попыток было совершено в состоянии алкогольного опьянения.

4. Клинико-эпидемиологический анализ выявил следующие этнокуль-туральные особенности суицидального поведения славянского и бурятского населения Усть-Ордынского Бурятского округа, проживающего в аналогичных климатогеографических и социально-экономических условиях.

4.1. Частота завершенных суицидов в популяции у лиц бурятской национальности (141,7—84,3 на 100 тысяч населения) в 1,2—1,4 раза превышала соответствующие показатели у славян (101,8-73,3 на 100 тысяч населения) (р=0,01). При этом частота суицидов у мужчин-бурят (184,3 на 100 тысяч) в 1,3 раза превышала аналогичный показатель у мужчин-славян (144,5 на 100 тысяч) (р<0,05). В то же время отсутствовали статистически значимые различия у бурятских и славянских женщин (29,0 и 29,4 на 100 тысяч населения, р>0,05). В состоянии алкогольного опьянения совершалось 63,9 % суицидов (р<0,001).

4.3. Сравнение нозологической структуры психических расстройств у лиц славянских и бурятской национальностей, совершивших суицидальные попытки и госпитализированных в психиатрический стационар, выявило у славян преобладание более чем в 3 раза реакций на тяжелый стресс и расстройств адаптации (32,4 и 10,8 %, р<0,01). В то время как у бурят превалировали психические расстройства и расстройства поведения, связанные с употреблением психоактивных веществ (12,3 и 2,0 %, р<0,05).

4.5. У лиц бурятской национальности чаще, чем у славян, встречались неагрессивные формы мотиваций суицидального поведения: при завершенных суицидах - категория отказа от жизни (20,5 и 8,2 %, р<0,05), с суицидальными попытками - отказ от жизни (9,0 и 4,4 %, р>0,05) и избегание наказания (20,2 и 10,1 %, р<0,05).

5. Прогностически значимыми факторами риска рецидивирования суицидального поведения у больных психическими расстройствами являются: деструктивные формы семейного взаимодействия в детстве (р<0,05), наличие расстройств личности и поведения в зрелом возрасте (р<0,05), злоупотребление психоактивными веществами в анамнезе (р<0,01), совершение первой суицидальной попытки в возрасте до 30 лет (р<0,001), наличие тяжелой соматической патологии (р<0,001). Статистически значимые различия у пациентов с первичными и повторными суицидальными попытками выявлялись по следующим факторам: частота госпитализаций в психиатрический стационар (р<0,001), отклоняющееся поведение в анамнезе (р<0,01), тип аффекта после реализации суицидальной попытки «холодное спокойствие» (Р<0,05).

ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

1. Систематически проводить обучение врачей-интернистов по вопросам диагностики, клиники, лечения и профилактики депрессий и других суицидо-опасных состояний.

3. Врачам-психиатрам рекомендуется в своей работе учитывать прогностически значимые факторы рецидивирования суицидального поведения у больных психическими расстройствами: возраст совершения первой суицидальной попытки до 30 лет, наличие расстройств личности и поведения в зрелом возрасте, деструктивные формы семейного взаимодействия в детстве, злоупотребление ПАВ в анамнезе, наличие тяжелой соматической патологии.

Список использованной литературы по медицине, диссертация 2012 года, Ворсина, Ольга Петровна

1. Амбрумова, А. Г. Индивидуально-психологические аспекты суицидального поведения / А. Г. Амбрумова // Акт. пробл. суицидологии: тр. Моск. НИИ психиатрии. М., 1978. - С. 44—59.

2. Амбрумова, А. Г. Проблема суицида и превентивная суицидологическая служба в СССР / А. Г. Амбрумова // Науч. и орг. пробл. суицидологии. -М., 1983.-С. 7—20.

3. Амбрумова, А. Г. Комплексное исследование в суицидологи : сб. науч. тр. / А. Г. Амбрумова. М., 1986. - С. 7—25.

4. Амбрумова, А. Г. Возрастные аспекты суицидального поведения / А. Г. Амбрумова // Сравнительно-возрастные исследования в суицидологии : сб. науч. тр. М., 1989. - С. 8—24.

5. Амбрумова, А. Г. Психология самоубийства / А. Г. Амбрумова // Мед. помощь. 1994. - № 3. - С. 15—19.

6. Амбрумова, А. Г. Пути и становление отечественной суицидологи / А. Г. Амбрумова // Соц. и клин, психиатрия. 1995. - № 4. - С. 53—59.

7. Амбрумова, А. Г. О ситуационных реакциях у подростков в суицидологической практике / А. Г. Амбрумова, Е. М. Вроно // Журн. невропатологии и психиатрии. 1985. - Вып. 10. - С. 1557—1560.

8. Амбрумова, А. Г. Клинико-статистический анализ суицидальных попыток по г. Москве за 1996 г. / А. Г. Амбрумова, В. М. Гилод и др. // Соц. и клин, психиатрия. 1998. - Т. 8, № 2. - С. 76—81.

9. Амбрумова, А. Г. Неотложная психотерапевтическая помощь в суицидологической практике: метод, рекомендации / А. Г. Амбрумова, А. М. Полеев. -М., 1986.

10. Амбрумова, А. Г. Телефонная психотерапевтическая помощь Телефон Доверия в системе социально-психологической службы : метод, рекомендации / А. Г. Амбрумова, А. М. Полеев. - М., 1988.

11. Амбрумова, А. Г. Семейная диагностика в суицидологической практике : метод, рекомендации / А. Г. Амбрумова, Л. И. Постовалова. М., 1983. - 52 с.

12. Амбрумова, А. Г. Социальные и клинико-психопатологические аспекты самоубийств в современном обществе / А. Г. Амбрумова, Л. И. Постовалова // Обозрение психиатрии и мед. психологии. 1991. - № 4. - С. 26—38.

13. Амбрумова, А. Г. Суицид как феномен социально-психологической дезадаптации личности / А. Г. Амбрумова, В. А. Тихоненко // Акт. пробл. суи-цидологи : тр. Моск. НИИ психиатрии. М., 1978. - Т. 82. - С. 6—28.

14. Амбрумова, А. Г. Диагностика суицидального поведения : метод, рекомендации / А. Г. Амбрумова, В. А. Тихоненко. М., 1980. - 48 с.

15. Амбрумова, А. Г. Клинико-психологический анализ суицидов, совершенных в состоянии простого алкогольного опьянения / А. Г. Амбрумова, В. А. Тихоненко // Акт. пробл. суицидологии: тр. Моск. НИИ психиатрии. -М., 1981.-С. 203—209.

16. Амбрумова, А. Г. Клиника и профилактика аутоагрессивного поведения при алкоголизме: метод, рекомендации / А. Г. Амбрумова, Е. А. Чуркин. -М., 1980.-16 с.

17. Анискин, Д. Б. Социально-психиатрические аспекты проблем самоубийств в России / Д. Б. Анискин // Соц. и судеб, психиатрия: история и современность. М., 1996.-С. 13—16.

18. Аптер, А. Самоубийства и суицидальные попытки у молодежи / А. Аптер // Напрасная смерть: причины и профилактика самоубийств / под ред. Д. Вас-серман. М. : «Смысл», 2005. - С. 192—208.

19. Афанасьева, Е. В. О значении алкогольной интоксикации при некоторых видах завершенных суицидальных действий / Е. В. Афанасьева, В. Н. Пронин, А. А. Уткин // Науч. тр. Омского мед. института. Омск, 1980. -№140.-С. 99—101.

20. Бачериков, H. Е. Некоторые характеристики психически больных, совершивших суицид / H. Е. Бачериков, H. Н. Бровина, Э. Г. Матузок и др. // Украшський вюник психоневрологи. 2005. - Т. 13, вип. 4. - С. 43—46.

21. Бачериков, H. Е. Клинические аспекты суицидологии / H. Е. Бачериков, П. Т. Згонников // Клиническая психиатрия / под ред. H. Е. Бачерикова. -Киев : Здоров'я, 1989. С. 456-^65.

22. Бек, А. Когнитивная терапия депрессии / А. Бек, А. Раш, Б. Шо, Г. Эмери. -СПб. : Питер, 2003. С. 183—185.

23. Беляков, С. А. О самоубийстве и несчастных случаях в психиатрических заведениях / С. А. Беляков // Вест. клин, и судеб, психиатрии и невропатологии. 1983. - № 10. - С. 12—144.

24. Богоявленский, Д. Д. Российские самоубийства и российские реформы / Д. Д. Богоявленский // Социол. исследования. 2002. - № 5. - С. 76—80.

25. Бойко, И. Б. Суицид как социально-медицинская проблема в современном обществе и его предупреждение : автореф. дис. .д-ра мед. наук / И. Б. Бойко. Рязань, 1998. - 48 с.

26. Бородин, С. В. Мотивы и причины самоубийства / С. В. Бородин, А. С. Михлин // Акт. пробл. суицидологии. М., 1978. - С. 28—43.

27. Бровина, Н. Н. Особенности структуры завершенных суицидов у лиц с психическими заболеваниями / Н. Н.Бровина, А. Н. Бачериков и др. // Украшський медичний альманах. 2000. - Т. 3, № 2. - С. 13—14.

28. Васильев, В. В. Этнокультуральные особенности суицидального поведения психически больных в Удмуртии / В. В. Васильев // Культуральные и этнические проблемы психические здоровья. М.; Ижевск, 1997. - Вып. II. -С. 312—314.

29. Васильев, В. В. Этнокультуральные особенности суицидального поведения психически больных в Удмуртии : автореф. дис. . к.м.н. / В. В. Васильев. -М, 2001.-24 с.

30. Вассерман, Д. Напрасная смерть: причины и профилактика самоубийств / Д. Вассерман / пер. с англ. Е. Райне. М.: Смысл, 2005. - 279 с.

31. Виноградова, И. Ю. Обобщение работы по профилактике суицидов несовершеннолетних в Республике Коми / И. Ю. Виноградова // Здоровье человека на Севере. 2008. - № 1. - С. 38^*0.

32. Витер, В. И. Системный подход к изучению проблемы самоубийства и перспективы его использования / В. И. Витер, В. JI. Прошутин, Н. А. Дремина и др. // Судебно-мед. экспертиза. 1997. - № 33. - С. 39—40.

33. Войцех, В. Ф. Динамика и структура самоубийств в России / В. Ф. Войцех // Соц. и клин, психиатрия. 2006. - № 3. - С. 22—27.

34. Войцех, В. Ф. Клиническая суицидология / В. Ф. Войцех. М. : Миклош, 2007. - 277 с.

35. Войцех, В. Ф. Сравнительный клинико-эпидемиологический анализ суицидальных попыток в городе Москве за 1978 и 1998 годы / В. Ф. Войцех, А. Г. Амбрумова // Соц. и клин, психиатрия. 2001. - Т. 11, № 2. - С. 15—18.

36. Войцехович, Б. А. Пусть умирает тот, кто не хочет жить? (медико-социальный взгляд на проблему самоубийств) / Б. А. Войцехович, А. Н. Редько. Краснодар, 1994. - 149 с.

37. Ворсина, О. П. Телефонная психотерапевтическая помощь в превентивной суицидологической службе Иркутска / О. П. Ворсина // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. 2011. - № 2. - С. 57—60.

38. Гилинский, Я. И. Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений» / Я. И. Гилинский. -СПб., 2004.

39. Гладышев, М. В. Клинико-социальные аспекты распространенности суицидов в период радикальных преобразований в России (1990—2003 гг.) : автореф. дис. . к.м.н. / М. В. Гладышев. М., 2006. - 19 с.

40. Говорин, Н. В. Суицидальное поведение: типология и факторная обусловленность / Н. В. Говорин, А. В. Сахаров. Чита, 2008. - 178 с.

41. Говорин, Н. В. Алкогольный фактор в криминальной агрессии и аутоагрес-сии / Н. В. Говорин, А. В. Сахаров, А. С. Гаймоленко. Томск : Иван Федоров, 2009. - 200 с.

42. Голдни, Р. Предупреждение суицидов / Р. Голдни. М. : «Проссима». -129 с.

43. Голенков, А. В. Клинико-социальные аспекты суицидального поведения /

44. A. В. Голенков и др. // Вопр. клин, медицины. Чебоксары, 1994. - С.278— 279.

45. Голенков, А. В. Половозрастные закономерности распространения самоубийств / А. В. Голенков, Е. В. Кашина // Психическое здоровье на рубеже веков. Чебоксары, 2000. - С. 13—15.

46. Голосов, А. Грешить можно безъязыко / А. Голосов // Восточно-Сибирская правда. 15.01.2000.

47. Гольдштейн, Р. И. Причины смертности больных алкоголизмом / Р. И. Гольдштейн // Журн. невропатологии и психиатрии. 1985. - Вып. 8. -С. 1235—1238.

48. Данилова, М. Б. Диагностика и профилактика суицидального поведения больных шизофренией : метод, рекомендации / М. Б. Данилова, Т. И. Пепеляева. М., 1987. - 17 с.

49. Дашиева, Б. А. Пограничные нервно-психические расстройства у бурят и русских, учащихся сельских общеобразовательных школ: транскульту-ральный аспект : автореф. дис. . к.м.н. / Б. А. Дашиева. Томск, 2004. -31с.

50. Девиантность подростков: Теория, методология и эмпирическая реальность /Я. Гилинский, И. Гурович, М. Русакова и др. СПб. : Медицинская пресса, 2001.

51. Демина, Л. Д. Психическая адаптация / Л. Д. Демина, А. П. Супрун. Новосибирск : НГУ, 1991. - 130 с.

52. Доклад о состоянии здравоохранения в мире, 2001 г. Психическое здоровье: новое понимание, новые надежды. ВОЗ, 2001.-215 с.

53. Дубравин, В. И. Этнокультуральные особенности распространенности суицидов среди городского и сельского населения Республики Коми /

54. B. И. Дубравин // Культуральные и этнические проблемы психические здоровья. М.; Ижевск, 1997. - Вып. II. - С. 315—317.

55. Дубравин, В. И. Суициды в Республике Коми (клинико-социальный и этно-культуральный аспекты) : автореф. дис. . к.м.н. / В. И. Дубравин. М., 2001.-31 с.

56. Дурнов, А. Н. Суицидальное поведение психопатических личностей / А. Н. Дурнов // Акт. пробл. суицидологии. М., 1978. - С. 239.

57. Ештокин, Н. А. Суицидальная активность населения г. Ростова-на-Дону и области проблемы и парадоксы статистики / Н. А. Ештокин // Материалы XIV съезда психиатров России. - М., 2005. - 503 с.

58. Жабо, Е. А. Клинические особенности постсуицидального периода у больных алкоголизмом с коморбидным травматическим поражением головного мозга / Е. А. Жабо, Д. Ф. Хритинин // Вопросы наркологии. 2004. - № 1. -С. 27—34.

59. Жариков, Н. М. Самоубийства в Российской Федерации как социопсихиат-рическая проблема / Н. М. Жариков, А. Е. Иванова, Д. Б. Анискин // Журн. невропатологии и психиатрии. 1997. - Вып. 6. - С. 9—15.

60. Жезлова, Л. Я. К вопросу о самоубийствах детей и подростков / Л. Я. Жез-лова // Акт. пробл. суицидологи : сб. науч. тр. М., 1978. - С. 93—104.

61. Зиновьев, С. В. Суицид. Попытка системного анализа / С. В. Зиновьев. -СПб. : Сотив, 2002. 135 с.

62. Зотов, П. В. Суицидальное поведение: механизмы развития, диагностика, коррекция / П. В. Зотов. СПб.: Речь, 2006. - 144 с.

63. Зотова, О. И. Некоторые аспекты социально-психологической адаптации личности / О. И. Зотова, И. К. Кряжева // Психологические механизмы регуляции социального поведения. М., 1979. - 222 с.

64. Иванов, О. В. Клинико-статистический анализ суицидов в популяции психически больных (по данным ПНД) / О. В. Иванов, А. Ю. Егоров // Психическое здоровье.-2010.-№ 1. — С. 14—18.

65. Ильин, Е. П. Эмоции и чувства / Е. П. Ильин. СПб., 2001. - С. 505—507.

66. Иовчук, Н. М. Депрессия у детей и подростков / Н. М. Иовчук, А. А. Северный. М.: «Школа-пресс», 1999. - 80 с.

67. Каплан, Г. И. Клиническая психиатрия : в 2-х т. / Г. И. Каплан, Б. Дж. Седок / пер. с англ. В. Б. Стрелец. М.: Медицина, 1998. - Т. 2. - 672 с.

68. Касимова, Л. Н. Распространенность депрессивного синдрома в населении крупного промышленного города / Л. Н. Касимова // Акт. пробл. психиатрии, наркологии и неврологии : сб. науч. тр. М.; Хабаровск, 2000. -С. 15—19.

69. Кензин, Д. В. Суицидальное поведение при пограничном личностном расстройстве в условиях современной России : автореф. дис. . к.м.н. / Д. В. Кензин. Новосибирск, 1999. - 25 с.

70. Кибрик, Н. Д. Дезадаптация и суициды у студентов вузов / Н. Д. Кибрик // Науч. и орг. пробл. суицидологи : сб. науч. тр. / под ред. В. В. Ковалева. -М, 1983.

71. Кокорина, Н. П. Культуральные и этнические проблемы психического здоровья / Н. П.Кокорина, А. А. Лопатин, Е. В. Угушев, И. И. Зорохович. М.; Ижевск : Ижевский полиграф, комбинат, 1997. - Вып. II. - С. 317—320.

72. Конева, О. В. Качество жизни больных постшизофренических депрессий / О. В. Конева, А. В. Семке // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. -2007.-№3(46).-С. 11—13.

73. Конончук, Н. В. Эмоциональное состояние в пресуициде у лиц с острыми ситуационными реакциями / Н. В. Конончук // Сб. науч. трудов Ленингр. НИ Психоневрологического ин-та им. Бехтерева. Л., 1986. - Т. 115. -С. 144—149.

74. Конончук, Н. В. О суицидальных попытках при депрессиях / Н. В. Конончук // Журн. невропатологии и психиатрии. 1990. - Вып. 4. - С. 76—80.

75. Конончук, Н. В. Суицидальное поведение подростков, страдающих мало-прогредиентной шизофренией / Н. В. Конончук // Журн. невропатологии и психиатрии. 1994. - Т. 94, вып. 3. - С. 85—88.

76. Конончук, Н. В. Профилактика эмоционального стресса / Н. В. Конончук, В. К. Мягер // Эмоциональный стресс и пограничные нервно-психические расстройства. Л., 1977. - С. 140—146.

77. Корнетов, А. Н. Распространенность и клинико-конституциональные особенности суицидального поведения в подростково-юношеском возрасте : автореф. дис. . к.м.н. / А. Н. Корнетов. Томск, 1999. - 24 с.

78. Корнетов, А. Н. Суицидальное поведение в подростково-юношеском возрасте / А. Н. Корнетов // Соц. и клин, психиатрия. 1999. - № 2. - С. 75—90.

79. Корнетов, А. Н. Суицидальное поведение у подростков: эпидемиологическое изучение / А. Н. Корнетов // Акт. пробл. детской и подростковой психиатрии : материалы юбил. симп. Томск; Челябинск, 2001. - С. 80—82.

80. Корнетов, Н. А. Методологические предпосылки и система организации специализированной помощи пациентам с аффективными расстройствами и суицидальным поведением / Н. А. Корнетов // Материалы XII съезда психиатров России. М., 1995. - С. 79—80.

81. Корнетов, Н. А. Томская модель антикризисной социально-психологической (суицидологической) помощи населению / Н. А. Корнетов, Н. М. Попова // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. 1996. -№ 1. - С. 76—79.

82. Короленко, Ц. П. К вопросу о выделении больных с повышенным суицидальным риском по психологическим критериям / Ц. П. Короленко, А.Л.Галин // Журн. невропатологии и психиатрии. 1978. - Вып. 3. -С. 26—30.

83. Крыжановская, Л. А. Особенности суицидального поведения в США / Л. А. Крыжановская // Соц. и клин, психиатрия. 2000. - № 3. - С. 97—105.

84. Кузнецов, В. М. / В. М. Кузнецов // Вюник Асощацп псюаатр1в Украши. -1996.-Т. 6, №2-С. 6—11.

85. Куликов, А. В. Клинико-психопатологические аспекты суицидального поведения при эндогенных заболеваниях у детей и подростков : автореф. дис. . к.м.н. / А. В. Куликов. М., 2008. - 25 с.

86. Кутько, И. И. Суицидальные действия у больных алкоголизмом / И. И. Кутько, В. И. Бухреев, Н. М. Ситченко // Неврология и психиатрия : респ. межведом, сб. Киев : Здоровья, 1988. - Вып. 17. - С. 70—72.

87. Кутько, И. И. Критерии социальной опасности суицидентов, страдающих различными типами психопатий / И. И. Кутько, Н. М. Ситченко // Архив психиатрии. 1995. - № 9. - С. 79—80.

88. Лазаришвили, И. С. Комплексные исследования в суицидологи / И. С. Ла-заришвили. М., 1986.-С. 105—114.

89. Лазебник, А. И. Клинико-социальные и этнокультуральные особенности суицидального поведения детей и подростков в Удмуртии : автореф. дис. . к.м.н. / А. И. Лазебник. М., 2000. - 25 с.

90. Лазебник, А. И. Современная суицидная ситуация в г. Ижевске и ее прогнозирование / А. И. Лазебник, А. А. Сунцов и др. // Психическое здоровье населения России. -М.; Ижевск, 1994. С. 120—124.

91. Лазебник, А. И. Суициды, завершенные в детском и подростковом возрасте / А. И. Лазебник, А. А. Сунцов и др. // Материалы Рос. научно-практ. конф.- М.; Хабаровск, 1995. С. 46-^8.

92. Лапицкий, М. А. Суицидальное поведение / М. А. Лапицкий, С. В. Ваулин.- Смоленск, 2000. 156 с.

93. Ласый, Е. В. Анализ протоколов расследования по факту суицида / Е.В.Ласый, М. В. Новодворская // Психиатрия, психотерапия и клиническая психология. 2011. - № 2. - С. 4 - 21.

94. Липанов, Р. Г. К вопросу о частоте суицидальных действий при психозах / Р. Г. Липанов // Журн. невропатологии и психиатрии. 1980. - Т. 80, вып. 8. -С. 1204—1208.

95. Личко, А. Е. Типы акцентуаций характера и психопатий у подростков / А. Е. Личко. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. - 416 с.

96. Лопатин, А. А. Парасуициды в крупном промышленном центре Западной Сибири / А. А. Лопатин // Соц. и клин, психиатрия. 2000. - Т. 10, № 3. -С. 26—28.

97. Лопатин, А. А. Суициды и парасуициды (клинико-эпидем. и социально-орг. аспекты) : автореф. дис. . д-ра мед. наук / А. А. Лопатин. Кемерово,2000. 43 с.

98. Лопатин, А. А. Распространенность суицидов в Кузбассе / А. А. Лопатин, Н. П. Кокорина // Соц. и клин, психиатрия. 1996. - № 3.

99. Маклаков, А. Г. Общая психопатология / А. Г. Маклаков. СПб. : Питер,2001.-592 с.

100. Мальцев, А. Е. Региональные особенности завершенных самоубийств в Кировской области / А. Е. Мальцев, И. В. Шешунов, В. В. Зыков // Социологические аспекты здоровья населения : электронный науч. журн. 2010.- № 3. http://content/view/225/30/lang.ru./

101. Международный день детского телефона доверия. http://www.sirotstvo. ru/td2010/17May/index. shtml

102. Мишина, Т. М. Социально-психологическое исследование родительских семей суицидентов / Т. М. Мишина, Т. В. Самохина // Социально-психологические исследования в психоневрологии. М., 1980. - Т. 93. -С. 105—109.

103. Молин, Ю. А. Судебно-медицинская экспертиза повешения / Ю. А. Молин.- СПб.: НПО Мир и Семья 95, 1996. - 336 с.

104. Моховиков, А. Н. Телефонное консультирование / А. Н. Моховиков. М. : Смысл, 2001.

105. Мягков, А. Ю. Самоубийства в Ивановской области: анализ временных трендов / А. Ю. Мягков, С. В. Ерофеев // Социологический журнал. 2007. -№2.-С. 37—38.

106. Мягков, А. Ю. Суицидальное поведение молодежи: масштабы, основные формы и факторы / А. Ю. Мягков, И. В. Журавлева, С. Л. Журавлева // Социологический журнал. 2003. - № 1. - С. 48—70.

107. Налчаджян, А. А. Социально-психическая адаптация личности (формы, механизмы и стратегия) / А. А. Налчаджян. Ереван : Изд-во АН Армянской ССР, 1988. - 263 с.

108. Насилие и его влияние на здоровье. Доклад о ситуации в мире / под ред. Э. Г. Круга, J1. Л. Дальберг, Д. А. Мерси и др. Женева : ВОЗ; М. : Изд-во «Весь мир», 2003. - 349 с.

109. Немцов, А. В. Самоубийства и потребление алкоголя / А. В. Немцов // Demoscope Weekly (электрон, версия бюллетеня «Население и общество»). -2002.-№73—74.

110. Немцов, А. В. Алкогольный урон России / А. В. Немцов. М. : Nalex, 2003. -136 с.

111. Ниссен, Г. Агрессивность и аутоагрессивность у детей и подростков / Г. Ниссен // Соц. и клин, психиатрия. 1992. - Т. 2, № 4. - С. 13—20.

112. Ниязов, И. Н. Клиническая и социально-демографическая характеристика больных алкоголизмом, совершивших аутоагрессивные действия : автореф. дис. к.м.н. / И. Н. Ниязов. Самарканд, 1992. - 18 с.

113. Новое зеркало ХРОНОСа. Буряты. Краткий очерк. http://www.hrono.ru/ etnosy/buryaty.html

114. Основные показатели работы лечебно-профилактических учреждений Иркутской области за 2006 год. Иркутск, 2007. - 10 с.

115. Остроглазов, В. Г. Клинико-психопатологическая характеристика состояний у лиц, совершивших суицидальные попытки / В. Г. Остроглазов, М. А. Лисина // Журн. невропатологии и психиатрии. 2000. - Вып. 6. -С. 18—20.

116. Оценка суицидального риска и профилактика суицидального поведения у подростков. Инструкция по применению / И. В. Пятницкая, Е. В. Ласый, Е. В. Навицкая, Е. Л. Данилова / под ред. С. А. Игумнова. Минск, 2009.

117. Панченко, Е. А. Особенности суицидального поведения в современном обществе / Е. А. Панченко // Социальные преобразования и психическое здоровье : науч. материалы II нац. Конгресса по соц. психиатрии. М., 2006.-С. 126—127.

118. Панченко, Е. А. Особенности досуицидального периода лиц, совершивших незавершенное самоубийство / Е. А. Панченко // Психическое здоровье. -2010.-№ 1.-С. 26—29.

119. Паровая, О. И. Эпидемиология суицидального поведения тендерные различия: обзор литературы и ситуация в Республике Беларусь / О. И. Паровая // Психиатрия, психотерапия и клиническая психология. - 2011. - № 2. -С. 93—104.

120. Пелипас, В. Е. Смертность больных алкоголизмом (по данным сплошного эпидемиологического исследования в г. Москве) / В. Е. Пелипас, JI. Д. Мирошниченко, Б. П. Калачев // Материалы XII съезда психиатров России. -М, 1995.-С. 804—805.

121. Первичная профилактика психических, неврологических и психосоциальных расстройств / пер. О. Ю. Донец. М. : Смысл, 2002. - 127 с.

122. Пилягина, Г. Я. Механизмы патологического приспособления и детская психическая травматизация в суицидогенезе. / Г. Я. Пилягина // Укр. мед. часопис. 2003. - № 6 (38). - С. 49—56.

123. Погодин, И. А. Суицидальное поведение: психологические аспекты / И. А. Погодин. М. : «Флинта», 2008. - 336 с.

124. Полищук, Ю. И. О так называемых непатологических суицидоопасных ситуационных реакциях / Ю. И. Полищук // Обозрение психиатрии и мед. психологии, 1993.- №3.- С. 156—158.

125. Положий, Б. С. Макросоциальные детерминанты частоты суицидов в России / Б. С. Положий // Материалы XIV съезда психиатров России. М.,2005.-С. 446—447.

126. Положий, Б. С. Суицидальная ситуация в современной России / Б. С. Положий // Европейская декларация по охране психического здоровья. Проблемы и пути решения : материалы научно-практ. конф. М., 2006. -С. 40—44.

127. Положий, Б. С. Интегративная модель суицидального поведения / Б. С. Положий // Рос. психиатр, журнал. 2010а. - № 4. - С. 55—62.

128. Положий, Б. С. Суицидальное поведение / Б. С. Положий. М., 2010. - 229 с.

129. Положий, Б. С. Реформирование системы суицидологической помощи -необходимое условие совершенствования охраны общественного психического здоровья / Б. С. Положий // Рос. психиатр, журнал. 2011. - № 6. -С. 11—17.

130. Положий, Б. С. Дифференцированная профилактика суицидального поведения / Б. С. Положий // Суицидология. 2012. - № 1. - С. 8—12.

131. Положий, Б. С. Особенности суицидального поведения сельского населения Удмуртии / Б. С. Положий, А. И. Лазебник // Рос. психиатр, журн.2006.-№5.-С. 17—20.

132. Положий, Б. С. Дифференцированные подходы к профилактике суицидального поведения / Б. С.Положий, Е. А. Панченко // Российский психиатрический журнал. 2011. - № 4. - С. 41—44.

133. Положий, Б. С. Клинико-социальные характеристики лиц, совершивших суицидальные попытки / Б. С. Положий, Е. А. Панченко, А. Д. Посвянская, Э. С. Дроздов // Рос. психиатр, журнал. 2008. - № 2. - С. 16—20.

134. Полякова, И. В. Клинико-психологический анализ суицидальных попыток и принципы реабилитации суицидентов в скоропомощном отделении / И. В. Полякова, М. Г. Балашова // Тр. Моск. НИИ психиатрии. М., 1989. -С. 77—87.

135. Попик, И. Г. Особенности постсуицидального периода у лиц с различным состоянием психического здоровья : автореф. дис. . к.м.н. / И. Г. Попик. -СПб., 2002.-25 с.

136. Попов, П. М. Общественная опасность больных шизофренией с суицидальными тенденциями / П. М. Попов, И. В. Самсонова // Судебно-психиатрическая экспертиза. М., 1979.

137. Попова, Н. М. К вопросу об истинных суицидальных попытках у практически здоровых лиц / Н. М. Попова // Актуальные вопросы психиатрической практики. Полтава, 1993. - Вып. 7. - С. 109.

138. Попова, Н. М. Клинико-социальные аспекты организации суицидологической службы Томской области : автореф. дис. . к.м.н. / Н.М.Попова. -Томск, 1997.-25 с.

139. Попова, Н. М. Саморазрушающее поведение, его превенция и психотерапевтическая коррекция / Н. М. Попова и др. // Совр. пробл. пограничных и аддиктивных состояний : тез. конф. Томск, 1996. - С. 107—108.

140. Постовалова, J1. И. Распространенность самоубийств в СССР / JI. И. Посто-валова // Сравнительно-возрастные исследования в суицидологии. М., 1989.-С. 124—133.

141. Прошутин, В. Л. Тенденции показателей самоубийств в сельской местности Удмуртии в зависимости от национальной принадлежности / В. Л. Прошутин // Акт. асп. судеб, медицины. Ижевск : Экспертиза, 2000. - Вып. 6. -С. 56—58.

142. Прошутин, В. Л. Медико-социальный анализ завершенных суицидов на территории Удмуртии / В. Л. Прошутин, О. В. Артамонова // Акт. асп. судеб. медицины. Ижевск, 1992. - Вып. 2. - С. 26—28.

143. Разводовский, Ю. Е. Суицид и смертность от ишемической болезни сердца: популяционный уровень связи / Ю. Е. Разводовский // Психиатрия, психотерапия и клиническая психология. 2012. - № 1. - С. 56—63.

144. Разводовский, Ю. Е. Распространенность злоупотребления психоактивными веществами в Беларуси / Ю. Е. Разводовский и др. // Здравоохранение. -2011.-№6.-С. 25—27.

145. Разводовский, Ю. Е. Социально-эидемиологические и психопатологические корреляты парасуицида / Ю. Е.Разводовский, В. В. Дукорский // Психиатрия, психотерапия и клин, психология. 2010. - № 2. - С. 22—28.

146. Редько, А. Н. Самоубийства как социально-гигиеническая проблема : авто-реф. дис. . к.м.н. / А. Н. Редько. Краснодар, 1992.

147. Руженков, В. А. Суицидальное поведение в соматической клинике /

148. B. А. Руженков // Врач. 1998. - № 4. - С. 34—36.

149. Салмина-Хвостова, О. И. Типы пищевого поведения телеутов Кузбасса при наличии аффективных расстройств / О. И. Салмина-Хвостова, Т. В. Калашникова // Вестник Кузбасского научного центра. Кемерово, 2008.1. C. 171—173.

150. Салмина-Хвостова, О. И. К вопросу превенции нарушений пищевого поведения студентов кузбасских вузов путём повышения стрессоустойчивости / О. И. Салмина-Хвостова, В. Я. Семке// Сибирский вестник психиатрии и наркологии. 2008. - № 4. - С. 65—68.

151. Самоубийство: судебно-медицинский и социально-экономический взгляд / В. О. Юшковский, А. Я. Гриненко, Г. И. Заславский и др. СПб. : Международная академия интегративной антропологии, 2003.

152. Семке, А. В. Соматические расстройства при шизофрении / А. В. Семке, Ю. JI. Мальцева. Томск : Изд-во «Иван Федоров», 2009. - 180 с.

153. Семке, В. Я. Превентивная психиатрия / В. Я. Семке. Томск : Изд-во Том. ун-та, 1999.-С. 265—273.

154. Семке, В. Я. Транскультуральные проблемы современной психологии и психиатрии / В. Я. Семке // Материалы XIII съезда психиатров России. -М., 2000. С. 33—34.

155. Семке, В. Я. Транскультуральная аддиктология / В. Я. Семке, Н. А. Бохан. -Томск : Изд-во Том. ун-та, 2008. 588 с.

156. Семке, В. Я. Душевные кризисы и их преодоление / В. Я. Семке, Е. М. Епанчинцева. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2005. - 212 с.

157. Семке, В. Я. Транскультуральная наркология и психотерапия / В. Я. Семке, Л. Эрденэбаяр, Н. А. Бохан, А. В. Семке. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2001. -162 с.

158. Сидорюк, О. В. / О. В. Сидорюк, Л. А. Пронина // Культуральные и этнические проблемы психического здоровья. М.; Ижевск, 1997. - Вып. 2. -С. 59—62.

159. Сливко, К. Ю. Клиническая классификация нефатальных суицидентов : автореф. дис. . к.м.н. / К. Ю. Сливко. Владивосток, 2003. - 22 с.

160. Снегирёва, Т. В. Подростковый телефон доверия как форма работы практического психолога / Т. В. Снегирёва // Рабочая книга школьного психолога / под ред. И. В. Дубровиной. М.: Просвещение, 1991. - 303 с.

161. Социальный атлас российских регионов. Иркутская область и Усть-Ордынский Бурятский автономный округ (социальный портрет-описание). -http://atlas.socrol.ru/portraits/irk.shtml

162. Старшенбаум, Г. В. Суицидология и кризисная психотерапия / Г. В. Стар-шенбаум. М. : Когито-Центр, 2005. - 376 с.

163. Статистический сборник Иркутской области по полу и возрасту (Иркутск-стат). Иркутск, 2006. - 83 с.

164. Столяров, А. В. Алкоголь как провоцирующий фактор суицидальных действий / А. В. Столяров, А. Д. Ворохов, Е. К. Жаманбаев // Журн. невропатологии и психиатрии. 1990. - Т. 90, вып. 2. - С. 55—58.

165. Суходолова, Г. Н. / Г. Н. Суходолова, Л. П. Скрылёва, С. И. Страхов, Н. А. Калянова // Психическое здоровье населения России (соц. и эпидем. асп.) : материалы Всерос. научно-практ. конф. М.; Ижевск, 1994. -С. 151—152.

166. Трайнина, Е. Г. Клиника и профилактика аутоагрессивных проявлений у больных алкоголизмом и токсикоманией / Е. Г. Трайнина // Науч. и орг. пробл. суицидологии. М., 1983. - С. 121—128.

167. Тюлькин, Е. П. Современные вопросы судебной медицины и экспертной практики / Е. П. Тюлькин, В. И. Витер. Ижевск, 1989. - Вып. 4. - С. 184— 186.

168. Фетискин, Н. П. Социально-психологическая диагностика развития личности и малых групп / Н. П. Фетискин, В. В. Козлов, Г. М. Мануйлов. М. : Изд-во Ин-та Психотерапии, 2002. - С. 193—197.

169. Цыганков, Б. Д. Суициды и суицидальные попытки (клиника, диагностика, лечение) / Б. Д.Цыганков, С. В. Ваулин. Смоленск : СГМА, 2012. - 232 с.

170. Чудин, А. С. Суицидальные дебюты инволюционных психозов / А. С. Чу-дин // IV Всероссийский съезд невропатологии и психиатрии : тезисы докладов. М., 1980. - Т. 1. - С. 628—630.

171. Чумак, С. А. Сравнительные характеристики некоторых показателей лиц с первичными и повторными аутоагрессивными действиями / С. А. Чумак, Г. Я. Пилягина // Apxie псюаатри. 2005. - Т. 11, № 2. - С. 13—18.

172. Чхартишвили, Г. Писатель и самоубийство / Г. Чхартишвили. М. : Захаров, 2006. - 463 с.

173. Шейдер, Р. Предотвращение самоубийства / Р. Шейдер // Психиатрия / под ред. Р. Шейдера. М. : Практика, 1998. - С. 212—221.

174. Шир, Е. Суицидальное поведение у подростков / Е. Шир // Журн. невропатологии и психиатрии. 1984. - Вып. 10. - С. 1556—1559.

175. Шульга, А. И. О суицидальных действиях психически больных / А.И.Шульга, Г. Т. Сонник // Журн. невропатологии и психиатрии. 1986. - Т. 86, вып. 8. - С. 1216—1217.

176. Шустов, Д. И. Аутоагрессия, суицид и алкоголизм / Д. И. Шустов. М. : Когито-центр, 2005. - 214 с.

177. Шустов, Д. И. Алкоголь, алкоголизм и суицидальное поведение (эпидемиологический и клинический аспекты) / Д. И. Шустов, Ю. В. Валентик // Вопросы наркологии. 1998. - № 3. - С. 86—93.

178. Шустов, Д. И. Диагностика аутоагрессивного поведения при алкоголизме методом терапевтического интервью: пособие для врачей психиатров-наркологов и психотерапевтов / Д. И. Шустов, А. В. Меринов. М., 2000. -С. 2—5.

179. Юнкеров, В. И. Математико-статистическая обработка данных медицинских исследований / В. И. Юнкеров, С. Т. Григорьев. СПб., 2002. - 267 с.

180. Юрьева, JI. Н. Кризисные состояния / JI. Н. Юрьева. М. : Медицина, 2001. -129 с.

181. Юрьева, JI. Н. Клиническая суицидология / JI. Н. Юрьева. Днепропетровск : Пороги, 2006. - 472 с.

182. Abramson, L. Y. Suicidality and cognitive vulnerability to depression among college students: a prospective study / L. Y. Abramson, L. B. Alloy, M. E. Hogan et al. // J. Adolescence. 1998. - V. 21. - P. 473-^87.

183. Agerbo, E. Unemployment and suicide / E. Agerbo // J. Epidemiology and Community Health. 2003. - V. 57. - P. 560—561.

184. Alfonso, C. A. HIV seropositivity as a major risk factor for suicide in the general hospital / C. A. Alfonso, M. A. Cohen et al. // Psychosomatica. 1994. - V. 35 (4).-P. 368—373.

185. Allerbeck, P. Risk factors for suicide among patients with schizophrenia 1987 / P. Allerbeck, A. Varla et al. // Acta Psych. Scand. - 1987. - V. 7 (4). - P. 414— 419.

186. Amador, X. F. Suicidal behavior in schizophrenia and its relationship to awareness of illness / X. F.Amador, J. H. Friedman et al. // Amer. J. Psychiatry. -1996.-V. 153 (9).-P. 1185—1188.

187. Apter, A. Personality constellations and suicidal behavior / A. Apter, H. Ofek // Heeringen K. V. Understanding Suicidal Behavior: The Suicidal Process Approach to Research, Treatment and Prevention. New York: Wiley, 2001. -P. 94—120.

188. Apter, A. Suicide in Psychiatric disorders During Adolscents / A. Apter, D. Wasserman // Suicide in Psychiatric Disorders / R. Tatarelli, M. Pompili et al. (eds.). 2001. - P. 3—17.

189. Arsenault-Lapierre, G. Psychiatric diagnoses in 3275 suicides: a meta-analysis / G. Arsenault-Lapierre, C. Kim et al. // BMC Psychiatry. 2004. - V. 4. - P. A— 37.

190. Ashford, J. R. Aspects of the epidemiology of suicide in England and Wales / J. R. Ashford // Int. S. Epidemiol. 1979. - V. 5 (2). - P. 133—144.

191. Assessment and prediction of suicide / Maris R. W. et al. N. Y., 1992. -P. 362—380.

192. Bagley, C. Effect of psychiatric intervention in attempted suicide: a controlled study / C. Bagley et al. // Brit. Med. J. 1971. - Feb. - V. 1 (5744). - P. 310— 312.

193. Barraclough, B. Suicide as an outcome for mental disorders: a meta-analysis / B. Barraclough, E. Harris // Brit. J. Psychiatry. 1997. - V. 170. - P. 205—228.

194. Beautrais, A. L. Personality traits and cognitive styles as risk factors for serious suicide attempts among young people / A. L. Beautrais, P. R. Joyce, R. T. Mulder // Suicide and Life Threatening Behavior. - 1999. - V. 29 (1). - P. 37—47.

195. Beck, A. T. Hopelessness as a predictor of eventual suicide / A. T. Beck // Annals of the New York Academy of Sciences. 1986. - V. 487. - P. 90—96.

196. Beck, A. T. Hopelessness and suicidal behavior. An overview / A. T. Beck, M.Kovacs, A. Weissman // J. American Medical Association. 1975. - V. 234 (11).-P. 1146—1149.

197. Beck, A. T. Components of depression in attempted suicides / A. T. Beck, D. Lester // J. Psychology. 1975. - V. 85. - P. 257—260.

198. Beck, A. T. Hopelessness, depression, suicidal ideation, and clinical diagnosis of depression / A. T. Beck, R. A. Steer et al. // Suicide and Life-Threatening Behavior. 1993. - V. 23(2). - P. 139—145.

199. Beck, A. T. Classification of suicidal behaviors. II. Dimensions of suicidal intent / A. T. Beck, A. Weissman, D. Lester, L. Trexler // Arch. Gen. Psychiatry. -1976. V. 33 (7). - P. 835—837.

200. Berman, A. I. Suicide attempts among adolescent drug users / A. I. Berman, R. H. Schwarts // Am. J. Diseases of Children. 1990. - V. 144. - P. 310—314.

201. Bertolote, J. M. Suicide in the world: an epidemiological overview, 1995—2000 / J. M. Bertolote // Suicide: An Unnecessary Death / Ed. D. Wasserman. London : Martin Dunitz, 2001. - P. 3—10.

202. Bertolote, J. M. Global Suicide Mortality Rates A Lightbat the End of the Tunnel? / J. M. Bertolote, D. De Leo // Crisis. - 2012. - V. 33, № 3. - P. 249—253.

203. Bertolote, J. M. Global perspective on the magnitude of suicide mortality / J. M. Bertolote, A. A. Freishmann // D. Wassermann eds. // Suicidology and Suicide Prevention. Oxford : University Press, 2009. - P. 91—98.

204. Biener, K. Suicide- epidemiology and prevention / K. Biener // Ther. Umsch. -1969. Oct. - V. 26 (10). - P. 573—579.

205. Binitie, A. A factor-analytical study of depression across cultures (African and European) / A. Binitie // Brit. J. Psychiatry 1975. - V. 127. - P. 559—563.

206. Blakely, T. A. Unemployment and suicide: Evidence for a causal association? / T. A. Blakely, S. C. Collings et al. // J. Epidemiology and Community Health. -2003. V. 57. - P. 594—600.

207. Bleuler, E. Zur Theorie des Schizophrenen negativismus / E. Bleuler // Psychi-atrish-Neurologische Wochenschrift. 1910. - V. 12. - P. 18—21.

208. Bleuler, E. Dementia praecox oder Gruppe der Schizophrenien / E. Bleuler / G. von Aschafferburg (Eds.) // Handbuch der Psychiatrie. Leipzig, Vienna : Deutike (reprinted Nijmegen: Art&Boeve), 2001. - Special Part, division 4.1.

209. Borowsky, I. W. Suicide attempts among American Indian and Alaska Native youth: Risk and protective factors /1. W. Borowsky, M. D. Resnick et al. // Arch. Pediatrics and Adolescent Medicine. 1999. - V. 153 (6). - P. 573—580.

210. Brent, D. A. Age- and sex-related risk factors for adolescent suicide / D. A. Brent, M. Baugher et al. // J. Amer. Acad. Child Adolescent Psychiatry. 1999. - V. 54 (9).-P. 877—885.

211. Brent, D. A. Alcohol, firearms, and suicide among youth: Temporal trends in Allegheny County, Pennsylvania, 1960 to 1983 / D. A. Brent, J. A. Perper, C. J. Allman // J. Amer. Med. Assoc. 1987. - V. 257 (24). - P. 3369—3372.

212. Bronisch, T. The relationship between suicidality and depression / T. Bronisch // Arch. Suicide Research. 1996. - V. 2. - P. 235—254.

213. Burke, A. W. Socio-cultural aspects of attempted suicide among women in Trinidad and Tobago / A. W. Burke // Br. J. Psychiat. 1974. - V. 125 (0). -P. 374—377.

214. Burvill, P. W. Attempted suicide and immigration in Perth, Western Australia, 1969—1978 / P. W. Burvill, B. K. Armstrong et al. // Acta Psych. Scand. 1983. -V. 68.-P. 89—99.

215. Caces, P. A time series analyses of alcohol consumption and suicide mortality in the US, 1984—1987 / P. Caces et al. // J. Studies Alcohol. 1998. - V. 59. -P. 455—461.

216. Caldwell, C. B. Schizophrenia a high-risk factor for suicide: Clues to risk reduction / C. B. Caldwell, 1.1. Gottesman // Suicide and Life-Threatening Behavior. - 1992. - V. 22 (4). - P. 479—493.

217. Carlini-Cotrum, B. Blood alcohol content (bac) and deaths from external causes: a study in the metropolitan area of Sao Paulo, Brasil / B. Carlini-Cotrum et al. // J. Suicides on Alcohol. 2000. - V. 32, № 1. - P. 24—32.

218. Centers for Disease Control and Prevention, National Center for Injury Prevention and Control (2007). Web-based Injury Statistics Query and Reporting System (WISQARS). Retrieved 22 October 2007. - http://www.cdc. gov/ncipc/wisqars

219. Charlton, J. Trends and patterns in suicide in England and Wales / J. Charlton // International Journal of Epidemiology. 1995. - V. 24. - Suppl. 1. - P. 45—52.

220. Cheng, A. T. Psychosocial and psychiatric risk factors for suicide. Case-control psychological autopsy study / A. T. Cheng, T. N. Chen et al. // Brit. J. Psychiatry. -2000. -V. 177.-P. 360—365.

221. Chochinov, H. M. Depression, hopelessness, and suicidal ideation in the terminally ill / H. M. Chochinov, K. G. Wilson // Psychosomatics. 1998. - V. 39 (4). -P. 366—370.

222. Christian, E. Black suicide. In: Hatton C. Suicide: Assessment and prevention / E. Christian. New York, 1977. - V. 6. - P. 143—159.

223. Clarke, R. V. Toxicity of car exhausts and opportunity for suicide / R. V. Clarke, D. Lester // J. epidemiology and community health. 1987. - V. 41. - P. 114— 120.

224. Clarke, R. V. The British gas suicide story and its criminological implications / R. V. Clarke, P. Mayhew // Crime & Justice. 1988. - V. 10. - P. 79—116.

225. Clarkin, J. F. Affective and character pathology of suicidal adolescent and young adult inpatients / J. F. Clarkin, R. C. Friedman et al. // The J. Clinical Psych.1984.-V. 45.-P. 19—22.

226. Conwell, Y. Age differences in behaviors leading to competed suicide / Y. Con-well et al. // Am. J. Geriatr. Psychiatry. 1998. - V. 6. - P. 122—126.

227. Coppen, A. Does lithium reduce the mortality of recurrent mood disorders? / A. Coppen et al. // J. affective disorders. 1991. - V. 23. - P. 1—7.

228. Crumley, F. The adolescent suicide attempt: Acardinal symptom of serious psychiatric disorder / F. Crumley // Amer. J. Psychiat. 1982. - V. 36, № 2. -P. 158—165.

229. Daigle, M. S. Nonfatal suicide related behavior among Inmates: testing for gender and type differences / M. S. Daigle, G. Cote // Suicide and Life Threat. Behavior. -2006. -V. 36. - P. 670—681.

230. De Leo, D. Hanging as a means to suicide in young Australians: a report to the Commonwealth Ministry of Health and Family Services / D. De Leo et al. -Brisbane : Australian institute for suicide Research and Prevention, 1999.

231. Diehl, L. W. Unfall oder getarnter suizid / L. W. Diehl // Munch. Med. Wschr.1985. Bd. 127 (11). - S. 248—250.

232. Diekstra, R. F. W. Epidemiology of attempted suicide in the EEC / R. F. W. Diekstra // New trends in suicide prevention / J. Wilmotte, J. Mendlewiez (Eds.). Basel: Karger, 1982. - P. 1—16.

233. Diektra, R. F. W. Suicide and suicide attempts in the European Economic Community : an analysis of trends, with special emphases upon trends among the young / R. F. W. Diektra // Suicide and Life-Threatening Behavior. 1985. -V. 15.-P. 27—42.

234. Diekstra, R. F. W. The epidemiology of suicidal behaviour: a review of three continents / R. F. W. Diekstra, W. Gulbinat // World Health Statistics Quarterly.- 1993. V. 46.-P. 52—68.

235. Diekstra, R. F. W. The epidemiology of suicide and parasuicide / R. F. W. Diekstra // Arch. Suicide Research. 1996. - V. 2, № 1. - P. 1—29.

236. Dinges, N. G. Stressful life events and co-occurring depression, substance abuse and suicidality among American Indian and Alaska Native adolescents / N. G. Dinges, Q. Duong-Tran // Culture, Medicine & Psychiatry. 1992. - V. 16.- P. 487—502.

237. Drake, R. E. Suicide among schizophrenics: A review / R. E. Drake, C. Gates et al. // Comprehensive Psychiatry. 1985. - V. 26 (1). - P. 90—100.

238. Dramalata, C. P. Suicide in Blantyre, Malawi (2000—2003) / C. P. Dramalata,

239. D. A. Milner et al. // J. Clinical Forensic Medicine. 2006. - V. 13. - P. 63—69.

240. Dunner, D. L. Heritable factors in the severity of affective illness / D. L. Dunner,

241. E. S. Gershon, F. K. Goodwin // Biological Psychiatry. 1976. - V. 11 (1). -P. 31—42.

242. Erlemeier, N. Suicidal behavior in the aged / N. Erlemeier // Zeitschrift fur Gerontologie. 1988. - V. 21 (5). - P. 267—276.

243. Etzersdorfer, E. Newspaper reports and suicide / E. Etzersdorfer, G. Sonneck, S.Nagel-Kuess // New England journal of medicine. 1992. - V. 327. -P. 502—503.

244. Falloon, I. R. Persistent auditory hallucinations: Coping mechanisms and implications for management /1. R. Falloon, R. E. Talbot // Psychological Medicine. -1981.-V. 11 (2).-P. 329—339.

245. Farberow, N. L. Vital Processin Suicise Prevention: Group Psychotherapy as a Community of Concern / N. L. Farberow // Suicide and Life Threatening Behavior. - 1972. - V. 2. - Iss. 4. - P. 239—251.

246. Fenton, W. S. Symptoms, subtype, and suicidality in patients with schizophrenia spectrum disorders / W. S. Fenton, T. H. McGlashan et al. // Amer. J. Psychiatry. 1997. -V. 154 (2). - P. 199—204.

247. Fergusson, D. M. Unemployment and Psychosocial Adjustment in Young Adults: Causation or Selection? / D. M. Fergusson, L. J. Horwood et al. // Social Science and Medicine. 2001. - V. 53. - P. 305—320.

248. Fernando, R. National Poisons Information Centre in a developing Asian country the first year's experience / R. Fernando // Hum. Exp. Toxicol. 1990. - V. 9, №3. - P. 161—163.

249. Figures and facts about suicide. Geneva : World Health Organization, 1999.

250. Forman, E. M. History of multiple suicide attempts as a behavioral marker of severe psychopathology / E. M. Forman et al. // Am. J. Psych. 2004. - V. 161. -P. 437—443.

251. Frances, R. J. Suicide and alcoholism / R. J. Frances, J. Franklin, D. K. Flavin // J. Drug Alcohol Abuse. 1987. - V. 13. - P. 327—341.

252. Frank, E. Three-year outcomes for maintenance therapies in recurrent depression / E. Frank et al. // Arch. Gen. Psychiatry. 1990. - V. 17. - P. 1093—1099.

253. Freeman, D. G. Determinants of youth suicide: The easterlin-holinger cohort hypothesis reexamined / D. G. Freeman // Amer. J. Economics and Sociology. -1998.-V. 57, №2.-P. 183—199.

254. Funahashi, T. A clinical study on suicide among schizophrenics / T. Funahashi, Y. Ibuki et al. // Psychiatry and Clinical Neurosciences. 2000. - V. 54 (2). -P. 173—179.

255. Gaynes, B. N. U. S. Preventive services task force. Screening for suicide risk in adults: a summary of the evidence for the U. S. Preventive Services Task Force / B. N. Gaynes, S. L. West et al. // Annals of Internal Med. 2004. - V. 140. -P. 822—835.

256. Gibbons, J. Evaluation of a social work service for self-poisoning patients / J. Gibbons, J. Butler, P. Urwin et al. // Brit. J. Psychiatry. 1978. - V. 133. -P. Ill—118.

257. Glerget, S. Adolescence et suicide a la re' U/S. Glerget, G. Valet et al. // Neuropsychiat. enfance at adolescente. 1997. - V. 45, № 9. - P. 483—486.

258. Goldman, S. Suicide in children and adolescents / S. Goldman, W. R. Beardslee / D. G. Jacobs Ed. // The Harvard Medical School Guide to Suicide Assessment and Intervention. San Francisco : Jossey-Bass Publishers,. 1999. - P. 417— 442.

259. Goldney, R. D. Suicide prevention: A pragmatic Review of Recent Studies / R. D. Goldney // Crisis. 2005. - V. 26 (3). - P. 128—140.

260. Goodwin, F. K. Manic-Depressive Illness / F. K. Goodwin, K. R. Jamison. -New York : Oxford University Press,. 1990.

261. Graafsma, Tl. High rates of suicide and attempted suicide using pesticides in Nickerie, Suriname, South America / T. Graafsma, A. Kerkhof et al. // Crisis. -2006. V. 27. - in press.

262. Green, J. Ethnic aspects of suicide statistics / J. Green // Suicide assessment and prevention.-New York, 1977.-P. 138—143.

263. Grollman, E. A. Suicide: Prevention, Intervention, Postvention / E. A. Grollman. Boston : Beacon Press, 1988.

264. Guiao, I. Z. Suicidality correlates in Mexican American teens / I. Z. Guiao, D. Esparza // Issues in Mental Health Nursing. 1995. - V. 16 (5). - P. 461— 479.

265. Gunnell, D. The epidemiology and prevention of suicide by hanging: a systematic review / D. Gunnell, O. Bennewith, K. Hawton et al. // Intern. J. Epidemiology. 2005. - V. 34. - P. 433^42.

266. Gunnell, D. Suicide by international ingestion of pesticides: a continuing tragedy in developing countries / D.Gunnell, M. Eddleston // Intern. J. Epidemiology. -2003. V. 32. - P. 903—909.

267. Gururaj, G. Risk factors for completed suicides: A Case-control study from Bangalore, India / G. Gururaj, M. K. Isaac et al. // Internat. J. injury control and safety promotion. 2004. - V. 11. - P. 183—191.

268. Guse, S. B. Suicide and primary affective disorders / S. B. Guse, E. Robins // Brit. J. Psychiatry. 1970. - V. 117. - P. 437—448.

269. Guyer, B. Prevention of childhood injuries: evaluation of the statewide childhood injury prevention program (SCIPP) / B. Guyer et al. // Am. J. Public Health. -1989.-V. 79.-P. 1521—1527.

270. Hansen, W. Suicide attempts in a Danish region / W. Hansen, A. G. Wong // Social Psychiatry. 1984. -V. 19. - P. 197—201.

271. Harkavy-Friedman, J. M. Suicidal behavior in schizophrenia: Characteristics of individuals who had and had not attempted suicide / J. M. Harkavy-Friedman, K. Restifo, D. Malaspina et al. // Amer. J. Psychiatry. 1999. - V. 156 (8). -P. 1276—1278.

272. Harrington, R. Randomized trial of a home-based family intervention for children who have deliberately poisoned themselves / R. Harrington, M. Kerfoot, E. Dyer et al. // J. Amer. Acad. Child Adolesc. Psychiatry. 1998. - V. 37 (5). -P. 512—518.

273. Harris, E. C. Suicide as an outcome for mental disorders. A meta-analysis / E. C. Harris, B. Barraclough // Brit. J. Psychiatry. 1997. - V. 170. - P. 205—228.

274. Harris, E. C. Excess mortality of mental disorder / E. C. Harris, B. Barraclough // Brit. J. Psychiatry. 1998. - V. 173. - P. 11—53.

275. Harwood, D. Suicide in older people without psychiatric disorder / D. Harwood, K. Hawton, T. Hope // Int. J. Geriatr. Psychiatr. 2006. - V. 21. - P. 363—367.

276. Hawtan, K. Suicide and other causes of death, following attempted suicide / K. Hawtan, J. Fagg // Br. J. Psychiatry. 1988. - V. 152. - P. 359—366.

277. Hawton, H. Repetition of attempted suicide: the performance of the Edinburgh predictive scales in patients in Oxford / H. Hawton, J. Fagg // Arch. Suic. Res. -1995.-V. l.-P. 261—272.

278. Hawton, K. E. Suicide and attempted suicide among children and adolencents / K. E. Hawton. Beverly Hills, etc. : Sage Publication, 1986. - P. 32—33.

279. Hawton, K. E. Why has suicide increased in young males? / K. E. Hawton // Crisis. 1998. - V. 19, № 3. - P. 119—124.

280. Heath, D. A critical review of ethnographic studies of alcohol use / D. Heath / R. J. Gibbins et al. eds. // Research Advances in alcohol and Drug Problems. -New York : John Wiley and Sons, 1975. V. 11.

281. Heikkinen, M. E. Social factors in suicide / M. E. Heikkinen, E. T. Isometsa, M. J. Marttunen, H. M. Aro, J. K. Lonnqvist // Brit. J. Psychiatry. 1995. -V. 167 (6).-P. 747—753.

282. Heila, H. Antecedents of suicide in people with schizophrenia / H. Heila, E. T. Isometsa, M. M. Henriksson et al. // Brit. J. Psychiatry. 1998. - V. 173. -P. 330—333.

283. Hendin, H. Black suicide / H. Hendin // Arch. Gen. Psychiatry. 1969. - V. 21, №4.-P. 407—422.

284. Hendin, H. Differences in death rates due to injury among blacks and whites, 1984 / H. Hendin // JAMA. 1989. - V. 261. - P. 214—216.

285. Henriksson, M. M. Mental disorders and comorbidity in suicide / M. M. Henriksson, H. M. Aro, M. J. Marttunen // Am. J. Psychiatry. 1993. - V. 150. -P. 935—940.

286. Holinger, P. C. Epidemiological issues in youth suicide / P. C. Holinger // Suicide among youth: Perspectives on risk and prevention. Washington, DC : American Psychiatric Association, 1989. - P. 41—62.

287. Hollan, D. Indignant suicide in the Pacific: An example from the Tonaja Highlands of Indonesia / D. Hollan // Cult. Med. Psychiatiy. 1990. - V. 14, № 14. -P. 365—379.

288. Hovey, J. D. Acculturative stress, depression, and suicidal ideation among immigrant and second-generation Latino adolescents / J. D. Hovey, C. A. King // J. Amer. Acad. Child Adolesc. Psychiatry. 1996. - Y. 35. - P. 1183—1192.

289. Hoyert, D. L. Deaths: Final data for 1999 / D. L. Hoyert, E. Arias, B. L. Smith et al. // National Vital Statistics Reports. 2001. - V. 49 (8). - P. 1—113.

290. Hoyert, D. L. Deaths: Final data for 1997 / D. L. Hoyert, K. D. Kochanek, S. L. Murphy // Nat. Vital Statistics Reports. 1999. - V. 47 (19). - P. 1—104.

291. Hufford, M. R. Alcohol and suicidal behavior / M. R. Hufford // Clinical psychology review. 2001. - V. 21 (5). - P. 797—811.

292. Hurley, W. Arson: The criminal and the crime / W. Hurley, T. M. Monahan // Brit. J. Criminology. 1969. - V. 9. - P. 4—21.

293. Isometsa, E. T. Suicide among subjects with personality disorders / E. T. Isometsa et al. // Amer. J. psychiatry. 1996. - V. 153 (5). - P. 667—673.

294. Isometsa, E. T. Suicide in mood disorders / E. T. Isometsa, J. K. Lonngvist // Suicide: Biopsychosocial approaches. 1997. - V. 1145. - P. 33—45.

295. Isometsa, E. T. Suicide attempts preceding completed suicide / E. T. Isometsa, J. K. Lonngvist // Br. J. Psych. 1998. - V. 173. - P. 531—535.

296. Jacobs, D. Suicide and clinical practice / D. Jacobs. Washington : American Psychiatric Press, 1992.

297. Janlert, U. Unemployment as a Diseases and Diseases of the Unemployed / U. Janlert // Scand. J. Work, Environment& Health. 1997. - V. 23. - Suppl. 3. -P. 79—83.

298. Jeyaratham, J. Health problems of pesticide usage in the third world / J. Jeyara-tham // Brit. J. Industrial Medicine. 1985. - V. 42. - P. 505—506.

299. Ji, J. L. Suicide in contemporary China: a review of China's distimitive Suicide demographics in their socio-cultural context / J. L. Ji, A. Kleinman, A. E. Becker // Harvard Review of Psychiatry. 2001. - V. 9. - P. 1—12.

300. Jin, L. M. The Impact of unemployment on Health: A Review of the Evidence / L. M. Jin et al. // Canad. Med. Assoc. J. 1995. - V. 153. - P. 529— 540.

301. Kaplan, M. S. Firearm suicides and homicides in the United States: regional variation and patterns of gun ownership / M. S. Kaplan, O. Geling // Soc. sei. med. 1998. - V. 46. - P. 1227—1233.

302. Kastenbaum, R. Death, Suicide, and the older adult / R. Kastenbaum // Suicide& Life Threat. Behavior. - 1992. - V. 22 (1). - P. 1—14.

303. Kellerman, A. L. Suicide in the home in relation to gun ownership / A. L. Kellerman et al. // New Engl. J. Medicine. 1992. - V. 327. - P. 467^172.

304. Kessel, N. Suicide in alcoholics / N. Kessel et al. // Brit. Med. J. 1965. - V. 2. -P. 1671—1672.

305. Kessler, R. C. Prevalence of and risk factors for lifetime suicide attempts in the National comorbidity Survey / R. C. Kessler et al. // Arch. Gen. Psych. 1999. -V. 56.-P. 617—626.

306. Kettl, P. Suicide in Alaska Natives (1979—1984) / P. Kettl, E. Bixter // Psychiatry. 1991. - V. 54. -P. 55—63.

307. Kim, S. Y. Comparative Epidemiology of Suicide in South Korea and Japan: Effects of Age, Gender and Suicide Methods / S. Y. Kim, M.-H. Kim, I. Kawachi et al.// Crisis.- 201 l.-V. 32, № l.-P. 5—14.

308. Kissin, B. Social Aspects of Alcoholism / B. Kissin, H. Begleiter / B. Kissin et al. (eds.) // The Biology of Alcoholism. New York; London : Plenum Press, 1976. - 643 p.

309. Klerman, G. L. Clinical epidemiology of suicide / G. L. Klerman // Clinical psychiatry. 1987. - V. 48. - Suppl. - P. 33—38.

310. Komiti, A. Suicidal behavior in people with HIV/AIDS: a review / A. Komiti, F.Judd, P. Grech et al. // Austr. New Zeal. J. Psychiatry. 2001. - V.35. -P. 747—757.

311. Kposowa, A. J. Marital status and suicide in the National Longitudinal Mortality Study / A. J. Kposowa // J. Epidemiol, and Commun. Health. 2000. - V. 54. -P. 254—261.

312. Kposowa, A. J. Research on unemployment and suicide / A. J. Kposowa // J. Epidemiol. Community Health. 2003. - V. 57. - P. 559—560.

313. Kraus, R. Suicidal behavior in Alaska natives / R. Kraus // Alaska Medicine. -1974.-V. 16(1).-P. 2—6.

314. Kraut, A. Influence of Lack of Full-Time Employment on Attempted Suicide in Manitoba, Canada / A. Kraut, R. Walld // Scand. J. Work, Environment& Health. -2003. V. 29(1).-P. 15—21.

315. Kreitman, N. Attempted suicide as language: an empirical study / N. Kreitman, P. Smith et al. // Brit. J. Psychyiatry. 1970. - May. - V. 116 (534). - P. 465— 473.

316. Krug, E. G. World report on violence and health / E. G. Krug et al. Geneva : World Health Organization. - 331 p.

317. Kryzhanovskaya, L. Suicidal behavior in the Ukraine, 1988—1998 / L. Kryzhanovskaya, G. Pilyagina // Crisis. 1999. - V. 20 (4). - P. 184—190.

318. Laitinen, J. Stress-Related Eating and Drinking Behavior and Body Mass Index and Predictors of this Behavior / J. Laitinen, E. Ek et al. // Preventive Medicine. -2002. V. 34 (1). - P. 29—39.

319. Landmark, J. Correlates of suicide attempts and ideation in schizophrenia / J. Landmark, Z. Z. Cernovsky, H. Merskey // Brit. J. Psychiatry. 1987. -V. 151.-P. 18—20.

320. Leenaars, A. A. Domestic integration and suicide in the provinces of Canada / A. A. Leenaars, D. Lester // Crisis. 1999. - V. 20 (2). - P. 59—63.

321. Leenaars, A. A. The effect of domestic and economic stress on suicide rates in Canada and the United States / A. A. Leenaars, B. Yang, D. Lester // J. Clinical Psychology. 1993. -V. 49 (6). - P. 918—921.

322. Lerner, M. S. Treatment of suicide ideators: A problem-solving approach / M. S. Lerner, G. A. Clum // Behav. Therapy. 1990. - V. 21 (4). - P. 403—411.

323. Lester, D. Can we prevent suicide? / D. Lester. New York : AMS Press, 1989.

324. Lester, D. The effect of the detoxification of domestic gas in Switzerland on the suicide rate / D. Lester // Acta Psych. Scand. 1990. - V. 82. - P. 383—384.

325. Lester, D. The association between platelet imipramine binding sites and suicide / D. Lester // Pharmacopsychiatry. 1991. - V. 24. - P. 232.

326. Lester, D. Preventing suicide by restricting access to methods for suicide / D. Lester / Diekstra R et al. (eds.) // Preventive strategies on suicide. Leiden : Brill, 1995.-P. 163—172.

327. Lester, D. The effect of restricting access to lethal methods for suicide / D. Lester, K. Abe // Acta Psych. Scand. 1989. - V. 80. - P. 180—182.

328. Lester, D. The use of motor vehicle exhaust for suicide and the availability of cars / D.Lester, M. L. Frank // Acta Psych. Scand. 1989. - V. 79. - P. 238— 240.

329. Lester, D. Ecological correlates of suicide in the United States and Hungary / D. Lester, F. Moksony // Acta Psych. Scand. 1989. - V. 79 (5). - P. 498— 499.

330. Lester, D. The influence of gun control laws on suicidal behavior / D. Lester, M. E. Murrell // Amer. J. psychiatry. 1980. - V. 137. - P. 121—122.

331. Litman, R. E. Suicide after contact with a suicide prevention center / R. E. Lit-man et al. // Arch. Gen. Psychiatry. 1973. - V. 28. - P. 735—739.

332. Lônnqvist, J. K. Suicide in Helsinki: An epidemiological and sociopsychiatric study of suicides in 1960—1961 and 1970—1971 / J. K. Lônnqvist. Helsinki : Meder -Offset Espoo, 1977. - 182 p.

333. Lônnqvist, J. K. Psychiatric aspects of suicidal behaviour: Depression / J. K. Lônnqvist / Editors K. Hawton, K. van Heeringen // Internat. Handbook Suicide and Attempted Suicide. Chi Chester, UK : John Wiley and Sons, 2000. -P. 107—120.

334. Lunetta, P. The role of alcohol in accident and violent deaths in Finland / P. Lunetta, A. Pentilla et al. // Alcohol Clin. Exp. Res. 2001. - V. 25, № 11. -P. 1654—1661.

335. Makinen, I. H., Wasserman D. Some social dimensions of suicide /1. H. Maki-nen, D. Wasserman // In Suicide An unnecessary death. - Martin Dunitz, 2001. -P. 29—34.

336. Makinen, I. H. Labor market, work environment and suicide / I. H. Makinen, D. Wasserman / D. Wasserman, C. Wasserman (Eds.) // Oxford textbook of sui-cidology and prevention. New York : Oxford University Press, 2009. -P. 221—229.

337. Mann, J. J. The neurology of suicide / J. J. Mann // Nature medicine. 1998. -V.4.-P. 25—30.

338. Mann, J. J. Toward a clinical model of suicidal behavior in psychiatric patients / J. J. Mann, C. Waternaux, G. L. Haas, K. M. Malone // Amer. J. Psychiatry. -1999.-V. 156 (2).-P. 181—189.

339. Maris, R. W. Suicide / R. W. Maris // Lancet. 2002. - V. 360. - P. 319—326.

340. Marzuk, P. M. The effect of access to lethal methods of injury on Suicide rates / P. M. Marzuk et al. // Arch. Gen. Psychiatiy. 1992. - V. 49. - P. 451—458.

341. Masson, D. Jeues suicidentset leur famille / D. Masson, M. Gollard // Soc. Psychiatry. 1987. - V. 22, № 2. - P. 85—92.

342. McCauley, J. The «battering syndrome»: Prevalence and clinical characteristics of domestic violence in primary care internal medicine practices / J. McCauley, D. E. Kern et al. // Annals of Internal Medicine. 1995. - V. 123 (10). -P. 737—746.

343. Mcintosh, J. L. Elder suicide research, theory and treatment / J. L. Mcintosh et al. Washington, D. C. : American Psychological Association, 1994.

344. Mechri, A. Repeat suicide attempts: characteristics of repeaters versus first-time attempters admitted in the emergency of a Tunisian general hospital / A. Mechri, A. Mrad et al. // Encephale. 2005. - V. 31. - P. 65—71.

345. Menninger, K. A. Man against Himself / K. A. Menninger. New York : Har-court, Brace, 1938.

346. Mental Health Policy, Plans and Programmes. Geneva : World Health Organization, 2004.

347. Moller-Leimkuhler, A. M. The Gender Gap in suicide and Premature Death or: Why Are Men so Vulnerable? / A. M. Moller-Leimkuhler // European Archives of Psychiatry and Clinical Neuroscience. 2003. - V. 253 (1). - P. 1—8.

348. Moller, H. Help-seeking behavior and compliance of suicidal patients / H. Moller, A. Kurz // Psych. Praxis. 1984. - V. 11. - P. 6—13.

349. Morrell, S. Suicide and unemployment in Australia 1907—1990 / S. Morrell et al. // Social Science and Medicine. 1993. - V. 36. - P. 749—756.

350. Motohashi, Y. Effects of socioeconomic factors on secular trends in suicide in Japan, 1983—86 / Y. Motohashi // J. Biosocial Science. 1991. - V. 23 (2). -P. 221—227.

351. Muelleman, R. L. Nonbattering presentations to the ED of women in physically abusive relationships / R. L.Muelleman, P. A. Lenaghan, R. A. Pakieser // Amer. J. Emergency Medicine.-1998.-V. 16(2).-P. 128—131.

352. Mullahy, J. Employment, unemployment and problem drinking / J. Mullahy, J. Sindelar // J. Health Economics. 1996. - V. 15. - P. 409—434.

353. Müller-Oerlinghausen, B. Reduced mortality of manic-depressive patients in long-term treatment: an international collaborative study by IGSLI / B. MüllerOerlinghausen et al. // Psychiatry research. 1991. - V. 36. - P. 329—331.

354. Murphy, E. 60 years of Suicide in England and Wales / E. Murphy, J. Lindesay, E. Grundy // Arch. Gen. Psychiatry. 1986. - V. 43 (10). - P. 969—976.

355. Murphy, G. E. Suicide in Alcoholism / G. E. Murphy. New York : Oxford University Press, 1992.

356. Murphy, G. E. Why women are less likely than men to commit suicide / G. E. Murphy // Comprehensive Psychiatry. 1998. - V. 39. - P. 165—175.

357. Murphy, G. E. Psychiatric aspects of suicidal behavior: Substance abuse / G.E.Murphy / K. Hawton, K. Van Heeringen (Editors) // International Handbook of Suicide and Attempted Suicide. Chichester, UK : John Wiley and Sons, 2000.-P. 135—146.

358. Murphy, G. E. The effect of unemployment on mental health / G. E. Murphy, J. A. Athanasou // J. Occupational organizational psychology. 1999. - V. 72. -P. 83—99.

359. National injury mortality reports, 1987—1998. Atlanta, GA : Centers of Disease Control and Prevention, 2000.

360. NCHS (National Center for Health Statistics). Advance report of final V mortality statistics NCHS. Monthly Vital Statistics Report, 1992. - Report № 40.

361. Neulinger, K. Suicide in Elderly and Youth Population How Do They Differ? / K. Neulinger, D. De Leo //Suicide and Euthanasia in Older Adults: A Trauscultural Journey. - Hogrefe & Huber Publishers, 2001. - 216 p.

362. O'Carroll, P. W. Beyound the Tower of Babel: A nomenclature for suicidology / P. W. O'Carroll, A. L. Berman et al. // Suicide and Life Threatening Behavior. - 1996. - V. 26. - P. 237—252.

363. Ohara, K. Suicide in Japan / K. Ohara // Suicidology: Proc. Of the 3th Intern. Congress of soc. psychiatry. Zagreb, 1971. - P. 56—59.

364. Oliver, R. G. Rise and fall of suicide rates in Australia: relation to sedative availability / R. G. Oliver, B. S. Hetzel // Medical J. Australia. 1972. - V. 2. - P.919—923.

365. Osvath, P. The main factors of repetition: review of some results of the Pecs Center in the WHO/EURO Multicentre study on suicidal behavior / P. Osvath, G. Kelemen et al. // Crisis. 2003. - V. 24. - P. 151—154.

366. Otto, U. Suicidal attempted made by pregnant women under 21 years / U. Otto // Acta paediat. (Stockh.). 1965. - V. 32, № 9. - P. 276—312.

367. Otto, U. Suicide acts in children and adolescents. A follow up study / U. Otto // Acta psychiatric Scand. 1972. - Suppl. 233. - P. 1—124.

368. Pakriev, S. Model of suicide and social disfunction among udmurts / S. Pakriev // Abstrakts of First International Medical Congress. Izevsk, 1996. - P. 37.

369. Paris, J. Chronic suicidality among patients with borderline personality disorder / J. Paris // Psychiatric Services. 2002. - V. 53. - P. 738—742.

370. Patterson, R. D. Preventing self-destructive behavior / R. D. Patterson et al. // Geriatrics. 1974. -V. 29. - P. 115—126.

371. Patton, G. C. Adolescent suicidal behaviors: a population- based study of risk / G. C. Patton et al. // Psychol. Med. 1997. - V. 27. - P. 715—724.

372. Pearson, J. L. Elderly suicide: A multinational view / J. L. Pearson, Y. Conwell et al. // Aging and Mental Health. 1997. - V. 1 (2) - P. 107—111.

373. Pescosolido, B. A. Suicide and the role of the family over the life course / B. A. Pescosolido, E. R. Wright // Family Perspectives. 1990. - V. 24. - P. 41— 58.

374. Petronis, K. R. An epidemiologic investigation of potential risk factors for suicide attempts / K. R. Petronis, J. F. Samuels et al. // Social Psychiatry and Psychiatric Epidemiology. 1990. - V. 25 (4). - P. 193—199.

375. Peuskens, J. Suicide in young schizophrenic patients during and after inpatient treatment / J. Peuskens, M. De Hert et al. // International J. Mental Health. -1997. V. 25 (4). - P. 39—44.

376. Pfeffer, C. R. Suicidal behavior in latency-age children: An out-patient population / C. R. Pfeffer, H. R. Conte et al. // J. Amer. Acad. Child Psychiatry. 1980. -V. 19, №7.-P. 703—710.

377. Phillips, D. P. Suicide and the media: research and policy implications II / D. P. Phillips, K. Lesyna / R. Diekstra et al. (eds.) // Preventive strategies on suicide. Leiden : Brill, 1995. - P. 231—262.

378. Phillips, M. R. Suicide rates in China, 1995—99 / M. R. Phillips, X. Li, Y. Zhang // Lancet. 2002. - V. 359. - P. 835—840.

379. Phillips, M. R. Risk factors for suicide in China: A national case-control psychological autopsy study / M. R. Phillips, G. Yang et al. // Lancet. 2002. - V. 360. -P. 1728—1736.

380. Pirkis, J. Suicide attempt by psychiatric patients / J. Pirkis, P. Burgess et al. // Social Psychiatry and Psychiatric Epydemiology. 1999. - V. 34, № 12. -P. 634—644.

381. Piatt, S. Unemployment and suicidal behavior: a review of the literature / S. Piatt // Social Science and Medicine. 1984. - V. 19. - P. 93—115.

382. Piatt, S. Suicidal behavior and the labor market / S. Piatt, K. Hawton // International handbook of suicide and suicidal attempted suicide. New York, 2000. -P. 309—384.

383. Piatt, S. Recent clinical and epidemiological trends in parasuicide in Edinburg & Oxford: a tale of two cities / S. Piatt, K. Hawton, N. Kreitman et al. // Psychol. Med. 1988. - V. 18. - P. 405-^18.

384. Poldinger, W. Suicidal tendencies, anxiety and depression / W. Poldinger // Depressive illness. Diagnosis, assessment, treatment. Basle, 1972.

385. Pommereau, X. / X. Pommereau, M. Delorme, J.-M. Druot, Ph.-P. Tedo // Psychiatrie Française. 1995. - № 2. - P. 50—60.

386. Prevalence and risk factors of repeated suicidal behaviour: Results from the WHO/EURO Multicentre Study on Parasuicide, 1989—1992 / E. Arensman et al.-2003.

387. Prevention of suicide. Geneva : World Health Organization, 1968 (Public Health Papers, № 35).

388. Price, J. Suicide in Fiji: a two-year survey / J. Price, I. Karim // Acta Psychiat. Scand. 1975. - V. 52. - Iss. 3. - P. 153—159.

389. Pritchard, C. Elderly suicides in Asian and English speaking countries / C.Pritchard, D. Baldwin // Acta Psychiat. Scand. - 2002. - V. 105. - P. 271— 275.

390. Radomsky, E. D. Suicidal behavior in patients with schizophrenia and other psychotic disorders / E. D. Radomsky, G. L. Haas // Amer. J. Psychiatry. 1999. -V. 156 (10). -P. 1590—1595.

391. Rezaeian, M. Post-Publication peer review / M. Rezaeian // Ratsenjan University of Medical Sciences. 2007. - V. 6 (4). - P. 217—218.

392. Rich, C. L. Guns and suicide / C. L. Rich et al. // Amer. J. psychiatry. 1990. -V. 147.-P. 342—346.

393. Rich, C. L. Similiarities in diagnostic comorbidity between suicide among young people in Sweden / C. L. Rich, B. S. Runeson // Arch. Gen. Psychiatry. 1992. -V. 43 (6).-P. 577—582.

394. Rihmer, Z. Suicide in subtypes of primary major depression / Z. Rihmer, J. Barsi et al. // J. Affective Disorders. 1990. - V. 18 (3). - P. 221—225.

395. Ringel, E. Depression and suicide / E. Ringel // Wien. Klin. Wochenschr. 1985. - Feb. - V. 97 (4). - P. 215—221.

396. Roberts, G. L. Domestic violence in the Emergency Department: I. Two case-control studies of victims / G. L. Roberts, J. M. Lawrence et al. // General Hospital Psychiatry. 1997. - V. 19 (1). - P. 5—11.

397. Rorsman, B. Suicide in psychiatric patients: a comparative study / B. Rorsman // Soc. Psychiatry. 1973. - V. 8. - P. 55—66.

398. Rosenthal, P. A. Suicidal behaviors by pre-school children / P. A. Rosenthal, S. Rosenthal // Amer. J. Psychiatry. 1984. - V. 141, № 4. - P. 520—525.

399. Rossau, C. D. Risk factors for suicide in patients with schizophrenia: nested case-control study / C. D. Rossau, P. B. Mortensen // Brit. J. Psychiatry. 1997. -V.171.-P. 355—359.

400. Rossow, I. Regional analysis of alcohol and suicide in Norway: some empirical considerations /1. Rossow // Suic. Life. Theat. Behav. 1995. - V. 147, № 6. -P. 401—409.

401. Roy, A. Relationship of childhood trauma to age of first suicide attempt and number of attempts in substance dependent patients / A. Roy // Acta Psychiatr. Scand. 2004. - V. 109 (2). - P. 121—125.

402. Roy, A. Alcoholism and suicide / A. Roy, M. Linnoila // Suicide and Life-Threatening Behavior. 1986. - V. 16 (2). - P. 244—273.

403. Roy-Byrne, P. P. Suicide and course of illness in major affective disorder / P. P. Roy-Byrne, R. M. Post et al. // J. Affective Disorders. 1988. - V. 15 (1). -P. 1—8.

404. Rudd, M. D. Suicidality in clinical practice: anxieties and answers / M. D. Rudd // J. Clin. Psychol. 2006. - V. 62. - P. 157—159.

405. Rudestam, K. Stockholm and Los Angeles: A cross-cultural study of the communication of suicidal intent / K. Rudestam // J. Consulting and Clinical Psychology. 1971. -V. 36. - P. 82—90.

406. Rutz, W. Frequency of suicide on Gotland after systematic post-graduate education of general practitioners / W. Rutz, L. von Knorring, J. Walinder // Acta psych. Scan. 1989,- V. 80.-P. 151—154.

407. Saarinen, P. I. Suicide risk in schizophrenia: An analysis of 17 consecutive suicides / P. I. Saarinen, J. Lehtonen, J. Lonnqvist // Schizophrenia Bulletin. 1999. -V. 25 (3).-P. 533—542.

408. Saha, S. A systematic review of mortality in schizophrenia: Is the differential mortality gap worsening over time? / S. Saha, D. Chant, J. McGrant // Arch. Gen. Psychiatry. 2007. - V. 64. - P. 1123—1131.

409. Sainsbury, P. Suicide and attempted suicide. In Psychiatrie der Gegenwart / P. Sainsbury. Springer : Verlag, 1975. - P. 559—603.

410. Sainsbury, P. Validity and reliability of trends in suicide statistics / P. Sainsbury // WHSQ. 1983. -V. 36, № 3—4. - P. 339—348.

411. Sainsbury, P. Depression, suicide and suicidal prevention / P. Sainsbury / A. Roy (Ed.) // Suicide. Baltimore : Williams & Wilkins, 1986. - P. 73—88.

412. Seiden, R. H. Suicide prevention: a public health / R. H. Seiden // Public policy approach. 1977. -V. 8. - P. 267—276.

413. Seiden, R. H. Death in the West a regional analysis of the youthful suicide rate / R. H. Seiden // West. J. Med. - 1984. - Jun. - V. 140 (6). - P. 969—973.

414. Seiden, R. H. Campus tragedy: A study of student suicide / R. H. Seiden // J. Abnormal Psychology. 1966. - V. 13. - P. 242—245.

415. Shneidman, E. S. Aphorisms of suicide and some implications for psychotherapy / E. S. Shneidman // Amer. J. Psychotherapy. 1984. -V. 38 (2). - P. 319—328.

416. Simkin, S. Investigating Official Records of Suicides for Research Purposes / S. Simkin, O. Bennewith, J. Cooper // Crisis. 2012. - V. 33, № 3. -P. 123— 126.

417. Simon, G. E. Suicide mortality among patients treated for depression in an insured population / G. E. Simon, M. Von Korff // Amer. J. Epidemiology. 1998. -V. 147 (2).-P. 155—160.

418. Sloan, J. H. Firearm regulations and rates of suicide: a comparison of two metropolitan areas / J. H. Sloan et al. // New England J. medicine. 1990. - V. 322. -P. 369—373.

419. Smit, J. C. Comparison of suicides among Anglos and Hispanic in five southwestern states / J. C. Smit, J. A. Mercy et al. // Suicide Life Treat. Behav. 1985. -V. 15,№ l.-P. 15—20.

420. Soloff, P. H. Risk Factors for suicidal behavior in borderline personality disorder /P. H. Soloff, J. A. Lis et al. // Am. J. Psychiatry. V. 151.-P. 1361—1323.

421. Soloff, P. H. Characteristics of suicide attempts with major depressive episode and borderline personality disorder: a comparative study / P. H. Soloff, K. G. Lynch et al. // Am. J. Psychiatry. 2000. - V. 157. - P. 601—608.

422. Soni-Raleigh, V. Suicide among immigrants from the Indian subcontinent / V. Soni-Raleigh, I. Bulusu et al. // Br. J. Psychiatry. 1990. - V. 156, № 1. -P. 46—50.

423. Stack, S. The suicide of Ajax: A note on occupational strain as a neglected factor in suicidology / S. Stack / S. Stack, D. Lester (Eds.) // Suicide and the creative arts. New York : Nova Science. 2009. - P. 49—53.

424. Stallone, F. Statistical predictions of suicide in depressives / F. Stallone,

425. D. L. Dunner et al. // Comprehensive Psychiatry. 1980. - V. 21 (5). - P. 381— 387.

426. Stankunas, M. Duration of unemployment and depression: A Cross-Sectional Survey in Lithuania / M. Stankunas, R. Kalediene et al. // BMC Public Health. -2006.-V. 6.-P. 174.

427. Stenager, E. N. Multiple sclerosis and suicide. An epidemiological study /

428. E. N. Stenager, E. Stenager, N. Koch-Henriksen et al. // J. neurology, neurosurgery and psychiatry. 1992. - V. 55. - P. 542—545.

429. Stuckler, D. The Public Health Effect of Economic Crisis and Alternative Policy Responses in Europe: An Empirical Analysis / D. Stuckler, S. Basu et al. // Lancet. 2009. - V. 374. - P. 315—323.

430. Suicidal Behaviour: theories and search findings / D. De Leo et al. Hogrefe & Huber, 2004. - 326 p.

431. Suicide prevention in Europe. Geneva : World Health Organization, 2002.

432. Summa, J.-D. Krankheit und Alter beim Suizidalterer Menschen / J.-D. Summa // Z. Gerontol. 1986.-Bd. 21, № 1.-S. 45—51.

433. Tanaka, H. Suicide risk among cancer patients: experientce at one medical center in Japan 1978—1994 / H. Tanaka, H. Tsukuma, T. Masaoka et al. // Japan J. Cancer Results. 1999. - V. 90. - P. 812—817.

434. Tatai, K. Socio-cultural aspects of suicide in Japan / K. Tatai // Suicidology: Proc. Of the 3th Intern. Congress of soc. psychiatry. Zagreb, 1971. - P. 60— 64.

435. Tidemalm, D. Risk of suicide after suicide attempt according to coexisting psychiatric disorder: Swedish cohort study with long term follow up / D. Tidemalm et al. // Brit. Med. J. 2008. - V. 337. - P. 2205.

436. Timonen, M. Suicides in persons suffering from rheumatoid arthritis / M. Timonen, K. Viilo, T. Sarkioja et al. // Rheumatology. 2003. - V. 42. -P. 1571—1572.

437. Twillman, R. K. Concuccent psychotherapy and pharmacotherapy in the treatment of depression and anxiety in cancer patients / R. K. Twillman // Psychoon-col. 1998. - V. 7 (4). - P. 285—290.

438. Valle, V. Qualitative analisis of coroners data into the unnatural deaths of children and adolescents / V. Valle, H. Gosney, J. Sinclair //Child: Care, Health and Development. 2008. - V. 34. - P. 721—731.

439. Van Gastel, A. The prediction of suicidal intent in depressed patients / A. Van Gastel, C. Schotte et al. // Acta Psych. Scand. 1997. - V. 96 (4). - P. 254—259.

440. Varnik, P. Massive Increase in Injury Deaths of Undetermined Intent in ex-USSR Baltic and Slavic Countries: Hidden Suicides? / P. Varnik et al. // Scand. J. Public Health. 2010. - V. 38. - P. 395—403.

441. Vaulin, S. V. On criteria of suicidal behavior in Russia / S. V. Vaulin // Abstracts of the X World Congress of Psychiatry. Madrid, 1996. - V. 2. - P. 379—380.

442. Wang, A. G. Attempted suicide in Denmark: Assessment of repeated suicidal behavior / A. G. Wang, B. Nielsen et al. // Acta Psychiatr. Scand. 1985. -V.72.-P. 389—394.

443. Wasserman, D. Global suicide rates among young people ages 15—19/ D. Wasserman, Q. Cheng, G. X. Jiang // World Psychiatry. 2005. - № 4. -P. 114—120.

444. Wasserman, D. Male suicide and Alcohol Consumption in the Former USSR / D. Wasserman, Varnik A. et al. // Acta Psych. Scand. 1994. - V. 89. - P. 306— 313.

445. Wasserman, D. Suicidology and suicide prevention. A global perspective /

446. D. Wasserman, C. Wasserman / D. Wasserman et al. (eds.). Oxford : University Press, 2009. - 872 p.

447. Weeke, A. Causes of death in manic-depressives / A. Weeke / Editors M. Schou,

448. E. Stromgren // Origin, Prevention and Treatment of Affective Disorders. London : Academic Press, 1979. - P. 289—299.

449. Weissman, M. M. The epidemiology of suicide attempts, 1960—1971 / M. M. Weissman // Arch. Gen. Psychiatry. 1974. - V. 30. - P. 737—746.

450. Weyerer, S. Economic Factors and the Rates of Suicide in Germany Between 1881 and 1989 / S. Weyerer, A. Wiedenmann // Psychological Reports. 1995. -V. 76.-P. 1331—1341.

451. Whitloch, F. A. Suicide and physical illness / F. A. Whitloch / A. Roy (ed.) // Suicide. Baltimore : Williams& Wilkins, 1985. - P. 151—170.

452. WHO (World Health Organization). The World Health Report, 2001. Mental Health: New Understanding, New Hope. Geneva : WHO, 2001.

453. Wichstrom, L. Predictors of adolescent suicide attempts: a nationally representative longitudinal study of Norwegian adolescents / L. Wichstrom // J. Amer. Acad. Child Adolesc. Psychiatry. 2000. - V. 39. - P. 603—610.

454. Wunderlich, U. Gender differences in adolescents and young adults with suicidal behavior / U. Wunderlich, T. Bronisch et al. // Acta Psych. Scand. 2001. -V. 104.-P. 332—339.

455. Wuthrich, P. Social problems of alcoholics / P. Wuthrich // J. Stud. Alcohol. -1977. V. 38, № 5. - P. 881—890.

456. Yang, G. H. The trend and geographic distribution of suicide in Chinese population / G. H. Yang, L. N. Zhou et al. // Chin. J. Epidemiol. 2004. - V. 25. -P. 280—284.

457. Yip, P. S. Suicide rates in China during a decade of rapid social changes / P. S. Yip, K. Y. Liu et al. // Soc. Psychiatry Psychiatr. Epidemiol. 2005. -V. 40.-P. 792—798.

458. Yousaf, U. Suicides among Danish cancer patients 1971—1999 / U. Yousaf, M. L. Christensen, G. Engholm et al. // Brit. J. Cancer. 2005. - V. 92. -P. 995—1000.

459. Yuryev, A. Employment status influences suicide mortality in Europe / A. Yuryev, A. Varnik et al. // Intern. J. Social Psych. DOI : 10.1177/0020764010387059.

460. Zhang, J. Suicide in Beijing, China, 1992—1993 / J. Zhang // Suicide and Life-Threatening Behavior. 1996. - V. 26. - P. 175—180.

461. Zhang, J. Culture, risk factors and suicide in rural China: A psychological autopsy case control study / J. Zhang, Y. Conwell et al. // Acta Psychiatr. Scand. -2004. V. 110. - P. 430—437.

462. Zimmerman, S. Assessment and its role in early intervention / S. Zimmerman // Presented at the Southeastern Regional DEC Conference. Atlanta, 1990.

463. Zitrin, A. A public health approach to suicide prevention / A. Zitrin et al. // Am. J. Public health. 1975. - V. 65. - P. 144—147.