Пограничные психические расстройства у безработных в Сибири

Гычев, Александр Витальевич

Диссертации по медицине → Психиатрия

Автореферат и диссертация по медицине (14.01.06) на тему:Пограничные психические расстройства у безработных в Сибири

ДИССЕРТАЦИЯ

АВТОРЕФЕРАТ

Гычев, Александр Витальевич Томск 2011 г.

Ученая степень: доктора медицинских наук

ВАК РФ: 14.01.06

Автореферат диссертации по медицине на тему Пограничные психические расстройства у безработных в Сибири

На правах рукописи

ГЫЧЕВ Александр Витальевич

ПОГРАНИЧНЫЕ ПСИХИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА У БЕЗРАБОТНЫХ В СИБИРИ

Специальность: 14.01.06-«Психиатрия»

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора медицинских наук

2 6 МАЙ 2011

Томск 2011

4847944

Работа выполнена в Учреждении Российской академии медицинских наук Научно-исследовательском институте психического здоровья Сибирского отделения РАМН.

Научный консультант:

д-р мед. наук, профессор

академик РАМН Семке Валентин Яковлевич

Официальные оппоненты:

д-р мед. наук, профессор Куприянова Ирина Евгеньевна

НИИ психического здоровья Сибирского отделения РАМН (Томск)

Елисеев Александр Викторович

ГОУ ВПО Сибирский государственный медицинский университет Росздрава (Томск)

Овчинников Анатолий Александрович

ГОУ ВПО Новосибирский государственный медицинский университет Росздрава

Ведущее учреждение: ФГУ Государственный Научный Центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского Росздрава.

Защита состоится_июня 2011 г. в 10 часов на заседании совета

по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 001.030.01 при Учреждении Российской академии медицинских наук Научно-исследовательском институте психического здоровья СО РАМН по адресу: 634014, Томск, ул. Алеутская, 4.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке НИИПЗ СО РАМН.

Автореферат разослан_мая 2011 г.

Ученый секретарь совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 001.030.01 кандидат медицинских наук

д-р мед. наук

О. Э. Перчаткина

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность проблемы. Анализ динамики состояния психического здоровья населения страны за последние полтора-два десятилетия выявляет неуклонный рост пограничных, сомато-формных расстройств и состояний психической дезадаптации, возникновению и развитию которых способствуют социальные факторы (Положий Б. С., 2000; Семке В. Я., 2003, 2007—2009; Чуркин А. А., 2005—2008). По свидетельству Ю. А. Александровского (2000), за предшествующее десятилетие число пациентов с впервые установленным диагнозом неврозов увеличилось на 32 %, личностных расстройств - на 15 %, психосоматических состояний - на 92 %. В настоящее время общее число официально зарегистрированных больных пограничными расстройствами достигло 2 миллионов. В связи с превентивной направленностью отечественной психиатрии является актуальным изучение такого социального явления, как безработица, которая с позиций МКБ-10 рассматривается как социально-экономический и психологический фактор, представляющий потенциальную опасность для здоровья (Z56.0 и Z56.2).

Влияние безработицы на здоровье человека является относительно новой и недостаточно изученной проблемой современной медицины. До 30-х гг. прошлого столетия медицинские аспекты безработицы не являлись предметом научного интереса зарубежных исследователей. В обзоре литературы, посвященном истории изучения этого вопроса, W. Rees (1981) указывает, что только в 1938 г. Р. Eisenberg, Р. Lazarsfeld подробно изучили с психиатрической точки зрения период безработицы, охвативший тогда западные страны. Они выделили характерный, с их точки зрения, для безработных психопатологический симптомо-комплекс с тягостным чувством неполноценности и депрессией. В дальнейшем анализе (Moser К. et al., 1986; Arber S., 1987; Hall E. M., Johnson J. V., 1988) было установлено также, что в контингенте безработных развиваются и выраженные физиологические изменения, такие как повышение артериального давления, концентрации холестерина в крови, изменение реакций иммунитета и другие. В ряде европейских стран (Норвегия, Швеция, Финляндия) безработица рассматривается как социально-медицинский диагноз, а увеличение среди незанятого населения психической и психосоматической патологии превышает в 4—10 раз аналогичные показатели у лиц, участвующих в профессио-

нальном труде (Claussen В., Helmert U., 1999). Пограничные психические расстройства у безработных полиморфны в своих клинических проявлениях и различны по степени выраженности. В качестве наиболее характерных выделяют тревожные, депрессивные, соматоформные, фобические, ипохондрические, поведенческие расстройства (Hammarstrom А., 1997; Ytterdahl Т., 1999; Valera Novo М., 2000).

Несмотря на длительность изучения проблемы, все еще остаются вопросы, требующие своего разрешения. Хотя, как указывает Е. Matikainen (1999), существуют убедительные эмпирические доказательства взаимосвязи между безработицей и психическими расстройствами (в частности пограничными), направленность этой связи не является очевидной. Так, по сегодняшний день продолжается полемика относительно концептуального вопроса: заканчивается ли безработица психической болезнью или же психически нездоровые люди с большей степенью вероятности становятся безработными (Montgomery S. М., Cook D. G., 1999). Являющийся предметом наиболее острых дискуссий феномен высокой распространенности психических заболеваний среди незанятого населения объясняется с точки зрения противоречащих предположений (Шпикалов А. Ю., 2001), что определяет актуальность изучения этиопатогенеза пограничных психических расстройств при безработице.

Данные отечественных исследователей по вопросам изучения психического здоровья безработных немногочисленны и разноречивы. По данным Г. Н. Гончаровой (1996), больными считают себя 87,7 % лиц, не имеющих возможности найти работу. Ю.А. Пичугиной (1997) при ретроспективной оценке психического здоровья 168 безработных у 64 % обследованных выявлены пограничные психические расстройства, свыше 51 % из них страдали ими задолго до возникновения ситуации безработицы. Предполагается, что у большей части обследованных нарушения психического характера существовали изначально и в условиях безработицы претерпели лишь некоторые клинические изменения. Среди таковых автор называет невроз страха или навязчивости, истерические и неврастенические формы реагирования. С точки зрения автора, у безработных крайне редко (7 %) развиваются ситуационные невротические расстройства. В то же время А. И. Ляшенко и др., (1999) при обследовании 67 безработных выявлены различные варианты адаптационных реакций, ситуативно связанных с потерей работы, как наиболее характер-

ные формы психического реагирования. По данным Т. И. Ивановой (2001), в структуре пограничных нервно-психических расстройств у безработных преобладают умеренные депрессивные и соматоформные нарушения, распространенность которых (58,1 %) меньше, чем у работающих в неблагоприятных социально-экономических условиях (66,1 %).

Малая сопоставимость данных изучения проблемы отечественными и зарубежными исследователями требует учета следующих обстоятельств: безработица в России принципиально отличается от таковой в странах с развитой рыночной экономикой рядом особенностей. Во-первых, незанятость в постсоветском пространстве является следствием экономического кризиса, что делает непригодными многие подходы, известные из опыта стран Запада, к снижению болезненности безработицы; во-вторых, это узкая профессиональная подготовка большинства населения; в-третьих, в отличие от развитых стран с рыночной экономикой, в нашей стране размер пособия по безработице установлен в пределах минимальной заработной платы, которая из-за инфляции всегда ниже уровня бедности. И, наконец, безработица не стала фактором формирования рынка труда, поскольку конкуренция за рабочие места основывается не на конкуренции способностей к труду, профессиональных навыков и опыта людей, а других, неэкономических, обстоятельств.

Помимо этого, представляется чрезвычайно актуальным для понимания особенностей в диаде «личность - социальная ситуация» исследование социокультурального контекста, в котором оно происходит. Показано, что симптоматика психогенного заболевания может зависеть от культурных традиций, в которых формировалась личность пациента (МоШса К. Р. е1 а1„ 1992). Социокульту-ральные факторы также могут существенно определять патомор-фоз пограничных психических расстройств в динамически меняющихся социально-экономических условиях, обусловливая тенденции к сглаживанию клинических проявлений, соматизации, хрони-фикации (Семке В. Я., 2002; Положий Б. С., 2003; Куприянова И. Е., 2004 и др). Неравномерность экономического развития территорий Сибирского региона, социально-демографических характеристик его населения определяют актуальность регионального подхода в изучении распространенности психических заболеваний (Балашов П. П. и др., 1998; Сумароков А. А., 2002; Гол-добина О. А., 2003; Семке В. Я., 2003; Рахмазова Л. Д., 2004; Гильбурд О. А., 2005; Артемьев И. А., 2009).

Определение роли и места основных факторов (экономических, социокультуральных, демографических), оказывающих влияние на психическое здоровье определенной субпопуляции, в совокупности со знанием особенностей личностного реагирования на изменяющиеся социальные условия является в настоящее время приоритетным направлением в сфере социальной психиатрии. В данном контексте актуально изучение пограничных психических расстройств у безработных с патогенетических позиций региональных и личностных факторов, участвующих в формировании патологии, что будет способствовать оптимизации лечебно-профилактической помощи этому контингенту лиц.

Цель исследования. Основной целью настоящего исследования является изучение распространенности, региональных особенностей и механизмов формирования пограничных психических расстройств (ППР) у безработных в социокультуральном аспекте отечественной безработицы.

Задачи исследования:

1. Изучить взаимосвязи распространенности пограничных психических расстройств, особенностей безработицы, уровня бедности и денежных доходов в регионах Сибири и Дальнего Востока за период 1994—2005 гг.

2. Провести сравнительный анализ клинико-социальных показателей состояния психического здоровья безработных в 1993— 1994 гг. и 2005—2006 гг.

3. Выявить основные тенденции распространенности и структуры пограничных психических расстройств в период становления безработицы как социального явления и во время относительной экономической стабильности.

4. Исследовать региональные особенности психического здоровья населения в ситуации вынужденной незанятости при разных уровнях социально-экономического развития территорий Сибирского региона (гг. Томск, Новокузнецк, Улан-Удэ).

5. Определить этапы формирования и динамику донозологи-ческих расстройств у безработных.

6. Конкретизировать клинико-психологические механизмы формирования и динамики психических расстройств непсихотического характера в условиях вынужденной незанятости.

7. Разработать критерии диагностики уровней психического здоровья безработных и научно обоснованные методы лечебно-профилактической помощи данному контингенту.

Научная новизна. Попупяционный анализ распространенности пограничных психических расстройств в населении Сибирского и Дальневосточного федеральных округов выявил различные взаимосвязи заболеваемости и болезненности пограничными психическими расстройствами с уровнем безработицы, бедности и доходов. Впервые проведенное сравнительное исследование психического здоровья безработных в трех сибирских городах позволило выявить различия в распространенности и структуре пограничной психической патологии в зависимости от макроэкономических характеристик региона. Анализ распространенности, структуры и клинической динамики пограничных психических расстройств у безработных за 10 лет в динамически меняющихся социально-экономических условиях установил основные тенденции воздействия макросоциально-стрессовых факторов на психическое здоровье, а также социокультуральные особенности клинической выраженности отечественной безработицы. Впервые показано, что этапы формирования донозологических расстройств в условиях вынужденной незанятости не зависят от региональных особенностей, которые определяют их структуру и преобладающий тип динамики. Системный подход к оценке социальных, кли-нико-психологических и ситуативных факторов позволил уточнить механизмы формирования ППР и причинно-следственные соотношения между ППР и безработицей. Разработаны критерии диагностики уровней психического здоровья безработных и оптимизированы формы и методы лечебно-профилактической помощи.

Практическая значимость. Методология и дизайн исследования явились основой для изучения психического здоровья организованных групп населения с учетом региональной специфики. Полученные данные настоящего исследования, отражающие взаимосвязи психического здоровья и уровня безработицы, могут быть использованы в планировании организации психосоциальной помощи безработным. На основе полученных результатов исследования предложена функциональная модель организации специализированной помощи безработным, предполагающей взаимодействие специалистов различных профилей. Разработаны и предложены диагностические критерии трехуровневой оценки психического состояния безработных, основные принципы и методы оказания лечебно-профилактической помощи данной категории лиц. Полученные данные могут быть полезны для врачей-психиатров, а также для учреждений и лиц, занимающихся рациональным трудоустройством незанятого населения.

Положения, выносимые на защиту:

1. Распространенность психических расстройств непсихотического характера имеет разнонаправленные взаимосвязи с показателями безработицы, бедности и доходов, как на популяци-онном, так и индивидуальном уровнях.

2. Уровни психического здоровья безработных различны в зависимости от специфики формирования безработицы как социального явления.

3. По мере роста безработицы в сравниваемых городах увеличивается количество безработных с донозологическими состояниями, этиопатогенез которых определяется содержательными составляющими ситуации вынужденной незанятости.

4. Сочетание неэффективности компенсаторно-защитных стратегий с актуализацией экзистенциальных конфликтов является облигатным условием формирования и декомпенсации психических расстройств непсихотического характера.

5. Выраженность психопатологической симптоматики, особенности стратегий совладания и степень ценностной дезинтеграции являются критериями скрининг-диагностики состояний психического здоровья безработных. Разноуровневые программы оказания помощи, основанные на принципах дифференцированное™, комплексности и поэтапности, в структуре функциональной модели службы психогигиенической помощи безработным позволяют оптимизировать превентивные и лечебно-коррекционные мероприятия.

Внедрение результатов в практику. Основные положения, разработанные в диссертации, применяются в Центрах занятости г. Северска (Томская область) и г. Мыски (Кемеровская область). В учебном процессе кафедры психотерапии ГОУ ДПО Новокузнецкого государственного института усовершенствования врачей Росздрава, кафедры психиатрии ГОУ ВПО Кемеровской государственной медицинской академии Росздрава, кафедры психиатрии ГОУ ВПО Омской государственной медицинской академии Росздрава.

Апробация работы. Материалы диссертационного исследования были доложены и обсуждены на научно-практической конференции «Современная психотерапия в медицинской практике» (Новокузнецк, 25—26 апреля 2007 г.); Всероссийской конференции «Охрана психического здоровья работающего населения России» (Кемерово, 16—17 апреля 2009 г.); круглом столе

«Психическое здоровье социально уязвимых групп населения» (Томск, 23 апреля 2009 г.); межрегиональной научно-практической конференции «Психическое здоровье населения - межведомственный подход» (Новокузнецк, 14—15 мая 2009 г.); межрегиональной научно-практической конференции «Психическое здоровье семьи в современном мире» (Томск, 8 октября 2009 г); XIV отчетной научной сессии НИИПЗ СО РАМН (Томск, 7 октября 2009); межрегиональной научно-практической конференции «Клиническая персонология в медицинской и социальной практике» (Томск, 31 мая 2010 г.).

Публикация материалов исследования. Основные материалы и положения работы были изложены в 29 печатных работах, в том числе в 10 научных статьях в журналах, рекомендуемых ВАК РФ.

Структура и объем диссертации. Текст диссертации изложен на 298 машинописных страницах. Диссертация состоит из введения, обзора литературы, 5 глав, включающих собственные исследования, заключения и выводов, списка использованной литературы, приложений. Работа иллюстрирована 74 таблицами и 10 рисунками. В библиографию включено 355 источников, из которых 183 отечественных и 172 на иностранных языках.

ЭТАПЫ, МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Исходя из поставленной цели, проводившееся исследование было структурировано следующим образом.

На первом этапе исследования были проанализированы интенсивные показатели распространенности непсихотических психических расстройств по данным диспансерного учета (1994—2005 гг.) в Сибирском и Дальневосточном федеральных округах во взаимосвязи с социально-демографическими характеристиками отдельных территорий (уровень безработицы, уровень бедности, интегральный показатель качества жизни). Для изучения динамики состоянии психического здоровья безработных, зависящей от действия макроэкономических факторов, был проведен сравнительный анализ результатов выборочного скрининг-исследования 184 безработных, состоящих на учете в Центре занятости населения Томска в 1993 г., и 224 официально зарегистрированных безработных Томска в 2005 г. Генеральную совокупность исследования составили 1355 и 1589 человек, зарегистрированных на 1 января (1994 г и 2006 г. соответственно)

в качестве безработных в городском центре занятости населения Томска. Социально-демографические характеристики безработных за этот период изменились. Несмотря на преобладание женщин (77,12 %), их количество уменьшилось на 11,6 % (р<0,001). Изменение возрастной структуры произошло за счет уменьшения числа лиц в группах 18—29 лет (с 34,8 до 28,7 %) и 30—50 лет (с 57,7 до 43,5 %). В группе старше 50 лет количество безработных выросло с 18,3 до 27,8 %. Все различия статистически достоверны при р<0,001. За прошедшие годы снизился уровень образования безработных: число лиц с высшим образованием уменьшилось с 39,5 до 33,2 % (р<0,01), со средним специальным образованием - с 32,2 до 26,9 % (р<0,001). Количество лиц, имеющих неполное среднее образование, за этот период увеличилось с 4 до 7,2 % (р<0,001), имеющих полное среднее -с 24,3 до 32,5 % (р<0,001). Важно отметить, что для безработицы в 1993 г. был основным вынужденный характер незанятости: 55,3 % безработных оказались на бирже труда вследствие сокращения штатов или ликвидации предприятия. В 2005 г. сокращение штатов было причиной незанятости только для 31,8 % (р<0,001). В 1993 г. большая часть безработных находилась без работы 7—12 месяцев (51,1 %). В 2005 г. более половины всех безработных находились без работы в течение 1—3 месяцев, что статистически достоверно больше (р<0,001), чем в 1993 г. За этот же период количество безработных, состоящих на учете длительное время (10—12 месяцев и более 1 года), существенно уменьшилось (р<0,001).

На втором этапе исследования с целью изучения влияния региональных особенностей на психическое здоровье безработных в течение 2005 г. было проведено скрининг-обследование лиц, имеющих статус безработных в Службах занятости населения городов Томска (224 человека), Улан-Удэ (192 человека) и Новокузнецка (203 человека). Выбор именно этих городов определялся тем, что они по основным социально-экономическим характеристикам отражают картину социально-экономического неравенства в Сибирском федеральном округе в целом. Так, среди всех субъектов РФ в 2005 г. по уровню безработицы Республика Бурятия находилась на 77-м месте, Кемеровская область - на 53-м, Томская область - на 21-м месте. Аналогичным образом эти территории различаются по уровню доходов (40-е, 23-е и 20-е места соответственно) (Социальный атлас российских регионов, 2005). Территориальные различия в экономиче-

ской активности и занятости во многом «запрограммированы», они зависят от унаследованных особенностей региона - демографических, социокультурных, расселенческих, сложившейся структуры экономики (Социальный атлас российских регионов, 2005). Рыночные реформы переходного периода усилили преимущества и усугубили дефекты сложившегося территориального неравенства условий на рынке труда. Генеральную совокупность исследования на этом этапе составили 1589 человек, зарегистрированных в качестве безработных на 1 января 2006 г. в Томске; 3239 человек - в Новокузнецке и 3316 безработных -в Улан-Удэ. Во всех городах среди безработных преобладали женщины, однако в Улан-Удэ доля мужчин была статистически достоверно больше (р<0,001), чем в Томске и Новокузнецке. Преобладание женщин среди зарегистрированных безработных можно объяснить существованием патриархальных тендерных стереотипов, в том числе дискриминацией по полу и возрасту, так как в структуре вакансий Центров занятости преобладают потребности в мужском труде. Кроме того, женщины реже, чем мужчины, используют активные стратегии поиска работы, принимая период безработицы как временную «передышку» для решения других проблем. В Улан-Удэ была выявлена самая большая доля безработных (62,5 %) старше 40 лет, достигающая уровня значимости (р<0,001) в сравнении с Новокузнецком и Томском, что обусловлено большим количеством мужчин в группе данного возраста в Улан-Удэ.

Сравнительная оценка основных причин незанятости выявила существенные различия между регионами: в Новокузнецке количество безработных, самостоятельно прекративших официальную трудовую деятельность (45,9 %), оказалось выше, чем в Томске (27,3 %) (р<0,001). Обратное соотношение наблюдалось при сравнении количества безработных, уволенных по не зависящим от них причинам: таковых в Томске имелось значимо больше (р<0,001). Обращает на себя внимание, что количество выпускников вузов и школ среди безработных женщин в Новокузнецке больше (р<0,001), чем в Томске. Это отражает особенности рынка труда в Новокузнецке с преобладанием в структуре производства металлургической и обрабатывающей отраслей промышленности, где в первую очередь востребован квалифицированный мужской рабочий труд. Выявлено, что основные причины безработицы в Улан-Удэ сходны с аналогичными в Новокузнецке: собственное желание работника (45,9 %), ликвида-

ция предприятия или сокращение штатов (23,5 %), другие причины (17,5 %). В Улан-Удэ, в отличие от Томска, среди состоящих на учете зарегистрировано больше (р<0,001) выпускников школ и вузов (13,1 %); при этом количество безработных в возрасте 20—30 лет в Улан-Удэ (21,6 %) значимо меньше (р<0,001), чем в Томске (28,7 %).

Распределение безработных в зависимости от длительности профессиональной незанятости в Томске и Новокузнецке в целом не имело различий: большинство незанятых в Новокузнецке и в Томске состояли на учете в Службе занятости населения не более 6 месяцев (81,8 и 80,9 % соответственно). В Улан-Удэ большая часть безработных (64,9 %), как и в других исследуемых городах, находилась без работы в течение 1—6 месяцев; однако количество безработных с длительностью незанятости 7—12 месяцев и более 12 месяцев в этом городе оказалось значимо выше, чем в Томске (р<0,05 - для периода 7—12 месяцев, р<0,001 - для периода более 12 месяцев) и Новокузнецке (Р<0,001).

Содержанием третьего этапа исследования явилось изучение клинико-психологических закономерностей формирования пограничных психических расстройств в условиях вынужденной незанятости. С этой целью было обследовано 246 человек, официально зарегистрированных в качестве безработных в 2007 г. Службой занятости населения г. Северска (Томская область). Задачи этого этапа решались посредством применения экспериментально-психологического метода с использованием ряда психологических методик: «Уровень соотношения "ценности" и "доступности" в различных жизненных сферах» (УСЦД) (Фан-талова Е. Б., 1992), опросник «Индекс жизненного стиля» для определения преобладающих стилей психологических защит (Вассерман Л. И., 1998), опросник «Способы преодоления критических ситуаций» (Вассерман Л. И., 2009).

Заключительный этап исследования состоял в разработке критериев ранней диагностики состояния психического здоровья безработных, а также форм и методов оказания психопрофилактической помощи этому контингенту лиц.

Кпинико-психопатологический и клинико-динамический методы исследования составляли основу диагностической оценки преклинических (донозологических) и собственно пограничных психических расстройств. Квалификация диагноза проводилась в соответствии с Международной классификацией болезней,

травм и причин смерти 10-го пересмотра (МКБ-10). Из исследования были исключены лица, страдающие шизофренией, психотическими формами аффективных расстройств, эпилепсией, психотическими формами органического поражения ЦНС, олигофренией и аддиктивной патологией. Для более углубленного изучения предболезненных психических расстройств были использованы классификация, предложенная С. Б. Семичовым (1987), а также клинико-динамическая систематика пограничных психических расстройств, разработанная В. Я. Семке (1990). В случае отсутствия клинических проявлений психических расстройств мы придерживались критериев психической нормы, предложенных Г. К. Ушаковым (1987), и определения психического здоровья, данного В. Я. Семке (1999). Для исследования адаптации безработных с учетом состояния психического здоровья была использована скрининг-карта обследования безработных. Первая часть данной карты представляет собой адаптированный вариант методики предварительной оценки состояния психического здоровья - ПОСПЗ (Балашов П. П., Е.Н.Попова, 1992). Указанный опросник составлен таким образом, что затрагивает практически все ранги и регистры нарушений психики. В зависимости от содержания ответов каждому обследованному присваивался суммарный диагностический коэффициент в диапазоне от -2,9 до +2,9. Значение коэффициента позволило разделить всех обследованных на три группы: психическое здоровье; признаки нарушения психического здоровья; болезненное состояние. Предварительные результаты служили основой для дальнейшей беседы с испытуемыми.

собственно потеря работы, так и невозможность трудоустроиться в соответствии с личностными притязаниями и имеющимся профессиональным опытом. Согласно этому, обследуемым предлагалось оценить в баллах (от 0 до 100) степень собственной удовлетворенности трудовой деятельностью в соответствии с классификацией потребностей А. Маслоу. Также определялось место трудовой деятельности в системе ценностных предпочтений безработного, для чего обследованные оценивали степень значимости для себя различных сфер личностной реализации. Субъективная оценка респондентами проблем, возникающих в результате потери работы и незанятости, в некоторой степени позволяла выяснить «фрустрационную напряженность» безработицы, ее личностное наполнение, что представлено различной по содержанию проблематикой, касающейся материального благосостояния, здоровья, межличностных отношений, самооценки и других категорий.

Все лица с ранее или предварительно установленным диагнозом психического расстройства по получении информированного согласия были исследованы клиническим методом автором лично.

Статистическая обработка результатов включала: для нормально распределенных значений - дисперсионный анализ, сравнение средних ^-критерий Стьюдента); непараметрические методы - метод сравнения долей (угловое преобразование Фишера), корреляционный анализ Спирмена. Статистическая обработка данных проводилась с использованием статистического пакета «51айзЙка 6.0»

В целом разработанный план исследования и использованные методы позволили получить репрезентативную информацию, анализ которой дал возможность решить поставленные задачи, достичь намеченной цели, сделать научно обоснованные выводы.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Анализ 12-летней динамики показателей учтенной болезненности психическими расстройствами на территориях Сибири и Дальнего Востока и количества безработных в этот период показал наличие положительной тесной связи этих данных, как по территориям Сибири, так и Дальнего Востока (соответственно г=0,85 и г=0,95; р<0,05). Аналогичная сила взаимосвязей психических расстройств была выявлена и с численностью занятого

в экономике населения трудоспособного возраста (г=0,94 и г=0,99). Значимых различий во взаимосвязях занятого и безработного населения с показателями бедности (процент лиц, имеющих доходы ниже прожиточного минимума) и денежных доходов обнаружено не было, что свидетельствует о том, что бедность не является исключительной характеристикой безработицы. Вместе с тем существуют межрегиональные различия, отражающие специфику взаимосвязей указанных параметров. В Сибирских регионах взаимосвязь бедности и количества безработных и занятых в экономике сходна как по тесноте, так и по отрицательной направленности (г=-0,57 и г=-0,56; р<0,05). В Дальневосточных регионах корреляции рассматриваемых параметров не установлены (г=0,33 и г=0,28; р>0,2); с денежными доходами обе категории экономически активного населения (занятые и безработные) имеют отрицательную связь при уровне значимости 80 % (г=-0,48 и г=-0,47; р<0,2). В Сибири рассматриваемые связи недостоверны.

Для непсихотических психических расстройств в Сибирском регионе была характерна отрицательная корреляционная связь числа больных органическими непсихотическими расстройствами (г=-0,56; р<0,05), аффективными непсихотическими расстройствами (г—0,49; р<0,1) и расстройствами поведения и личности у взрослых (г=-0,75; р<0,05) с бедностью населения. На Дальнем Востоке обнаружены отрицательные взаимосвязи распространенности органических непсихотических расстройств (г=-0,51; р<0,05) и невротических, связанных со стрессом и соматоформ-ных расстройств(г=-0,54; р<0,05) с денежными доходами

Анализ болезненности непсихотическими расстройствами в Сибирском федеральном округе за период 1994—2005 гг. во взаимосвязи с уровнем безработицы и бедности позволил выявить некоторые тенденции. Динамика численности безработных за период 1994—2005 гг. носила полиноминальный характер: начиная с 1994 г. уровень безработицы возрастал, достигая максимальных значений в 1997—1999 гг. (16,0, 16,2 и 17,0 % соответственно). С 2000 г. количество безработных стало уменьшаться, возвращаясь в 2005 г. (10,6 %) к уровню 1995 г. (10,5 %). Количество больных, состоящих на диспансерном учете, за этот период прогрессивно снизилось (тренд имел линейный характер) - с 452,0 на 100 тыс. в 1994 г. до 366,8 на 100 тыс. в 2005 г. Количество больных, обратившихся за консультативной помощью, напротив, увеличилось в соответствии с экспоненциальной зависи-

мостью - с 452 на 100 тыс. трудоспособного населения в 1994 г. до 985,9 на 100 тыс. Показатель бедности изменялся волнообразно: в 1994 г. он составил 43,1 %, затем последовало уменьшение до 40,7 % в 1997 г.; с 1998 г. уровень бедности повышался, достигнув максимума в 1999 г. (49,2 %), после чего линейно уменьшался до минимального значения за весь период в 2005 г. (25,7 %).

Для исследования взаимосвязи между основными показателями болезненности непсихотическими расстройствами, безработицей и уровнем бедности было использовано значение коэффициента корреляции рангов Спирмена. Так как уровень безработицы изменялся колоколообразно, был рассчитан коэффициент корреляции отдельно для периода ее роста (1994—1999 гг.) и спада (2000—2005 гг.). В период роста безработицы была выделена сильная положительная связь между количеством больных, получающих консультативную помощь, и уровнем безработицы. Можно предположить, что рассматриваемые контингенты (больные и безработные) прямо связаны неслучайными причинно-следственными отношениями или, что более вероятно, макроэкономические факторы, детерминирующие экономический кризис (спад производства, невыплата заработной платы, дефицит социальной поддержки со стороны государства), способствуют как росту безработицы, так и, независимо от этого, увеличению количества больных, обратившихся за консультативной помощью. Обратно пропорциональная зависимость с количеством больных, состоящих на диспансерном учете, отражает особенности реорганизации психиатрического сервиса в настоящее время.

Для периода спада безработицы характерна отрицательная взаимосвязь между количеством больных и уровнем безработицы (г=-0,78; р=0,06), что свидетельствует о том, что количество безработных и количество больных, обратившихся за консультативной помощью, определялось независимо действующими факторами. Для объяснения полученных результатов можно предположить следующее: во-первых, официальные показатели болезненности не учитывали всего количества больных в популяции, а также то, что и уровень регистрируемой безработицы оказался очень далек от реального. Во-вторых, пребывание в состоянии вынужденной незанятости в большей степени способствовало формированию психических нарушений донозоло-гического уровня, которые не попадали в поле зрения психиатра.

С целью выявления содержательно значимых макросоциаль-ных составляющих ситуации вынужденной незанятости был проведен сравнительный анализ состояния психического здоровья безработных во взаимосвязи с некоторыми социально-демографическими показателями в 1993 г. и 2005 г. Исходными данными послужили результаты скрининг-обследования 184 человек, официально признанных безработными службой занятости населения Томска в 1993 г., и 224 человек, имевших статус безработных в службе занятости населения Томска в 2005 г. (табл. 1).

Таблица 1

Сравнительный анализ состояния психического здоровья безработных

Состояние психического здоровья Этапы сравнения

1993 г. 2005 г.

аВс. % абс. %

Психическое здоровье 108 58,7 127 56,7

Цонозологические состояния 54 29,3 51 22,8

Психические расстройства непсихотического характера 22* 12,0 46 20,5

Всего 184 100,0 224 100,0

Примечание: * - р<0,05.

Психические расстройства непсихотического характера (ПРНХ) (третья группа) включали в себя невротические расстройства, расстройства личности, неврозоподобные и психопа-топодобные нарушения в результате экзогенно-органического поражения ЦНС. Как следует из представленных данных, количество лиц в группе «ПРНХ» выросло почти в 2 раза (1=2,23; р<0,05). Таким образом, произошло ухудшение состояния психического здоровья безработных за счет увеличения числа безработных с выраженными формами пограничной нервно-психической патологии. Значимых различий в структуре и распространенности психических расстройств непсихотического характера выявлено не было.

Донозологические состояния (вторая группа) были представлены преимущественно астеническими и аффективными нарушениями, интерпретировавшимися в рамках концепции ПАС - ПДАС (Семке В. Я., 1999). Встречаемость психопатологической симптоматики, а также потребность в квалифицированной психиатрической помощи в изучаемых выборках имели существенные отличия, что отражено в таблице 2.

Таблица 2 Частота психопатологических симптомов в группе «Донозологические состояния» у безработных в 1993 г. и 2005 г.

Симптом 2005 г. (п=51) 1993 г. (п=54) Достоверность различий

абс. % абс. %

Вегетативные расстройства 23 52,9 36 66,6 1=2,23; р<0,05

Цефалгия 15 29,4 33 61,1 1=3,26; р<0,01

Гиперестезия 15 29,4 34 62,9 1=3,44; р<0,001

Гипотимия 23 45,1 42 77,7 1=3,45; р<0,001

Цисфория 22 43,1 31 61,1 незначимо

Эмоциональная слабость 19 37,2 30 55,5 незначимо

Апатия 24 47,0 34 62,9 незначимо

Тревога 23 45,1 42 77,7 (=3,45; р<0,001

Эмоциональная лабильность 28 54,9 28 51,8 незначимо

Навязчивые мысли 18 35,3 30 55,5 1=2,08; р<0,05

Страх 11 21,5 23 42,5 1=2,03; р<0,05

Расстройства внимания 11 21,5 21 38,8 незначимо

Расстройства памяти 17 33,3 28 51,8 незначимо

Нарушения сна 11 21,5 21 38,8 незначимо

Истощаемость 14 27,4 37 68,5 1=4,21; р<0,001

Потребность в медицинской ПОМОЩИ 10 21,5 28 51,8 1=3,44; р<0,001

Полученные различия объясняются тем, что качественная структура донозологических расстройств в изучаемых выборках также была не тождественна. В 1993 г. в структуре донозологических расстройств статистически достоверно преобладали пси-ходезадаптационные состояния (50,0 % от общего числа обследованных в этой группе; 1=2,42; р<0,05), формирование которых завершалось к 10—14-му месяцу незанятости. В 2005 г. донозо-логический уровень нарушений был представлен преимущественно психоадаптационными состояниями (55,8 % от общего числа обследованных в этой группе, 1=2,42; р<0,05), формирование которых происходило в первые 3—5 месяцев безработицы.

Возникновение этих нарушений отражало напряжение саноге-нетических механизмов при столкновении с трудной жизненной ситуацией; феноменологически они включали в себя отдельные симптомы астенического (гиперестезия, истощаемость, диссом-ния) и аффективного (гипотимия, тревога, эмциональная лабильность) регистров с тенденцией к регредиентному течению.

Одной из основных характеристик безработицы, как макросо-циальной ситуации, негативно влияющей на психическое здоровье, являлся вынужденный характер незанятости. Статистически

значимые различия (1=5,04; р<0,001) были выявлены среди безработных, уволенных вследствие сокращения штатов или ликвидации предприятия в группе «Донозологические состояния» в 1993 г. (68,5 %) и 2005 г. (19,6 %). Можно предположить, что за 12 лет существования безработицы уменьшился удельный вес таких характеристик ситуации, как ее неожиданность для личности, неопределенность и неспособность контролировать возможные последствия.

В группе «Донозологические состояния» в 1993 г. длительность безработицы превышала аналогичную в 2005 г. в периодах: 7—9 месяцев (1=3,2; р<0,01), 10—12 месяцев (1=2,26; р<0,05) и более 12 месяцев (1=2,1; р=0,05). В 2005 г. большее количество обследованных находилось без работы 1—3 месяца (4=3,75; р<0,01).

В группе «Психические расстройства непсихотического характера» различия между выборками были обнаружены только в течение 1—3 месяцев незанятости. Таким образом, в 2005 г. продолжительность безработицы существенно уменьшилась, что можно объяснить объективными и субъективными причинами. В качестве объективных обстоятельств следует назвать улучшение макроэкономических показателей развития региона, в частности количество занятых в малом бизнесе в Томске составило 23,0 % от среднесписочной численности занятых в экономике, что существенно выше, чем в соседних регионах. Значение субъективного фактора сводится к адаптации к безработице посредством формирования индивидуальных стратегий совладания с ее последствиями. В качестве косвенного подтверждения этой тенденции можно рассматривать результаты сравнительного анализа субъективной оценки проблематики незанятости, отражающей ее «фрустрационную напряженность» для личности. В группе «Донозологические состояния» в 2005 г. существенно уменьшилась актуальность таких проблем, как ограничение социальных контактов, одиночество (1=2,68; р<0,01); семейное неблагополучие (1=3,09; р<0,01); потребность в эмоциональной поддержке 0=3,49; р<0,01). Вероятно, безработица стала менее «травматичной» (в субъективной ее оценке) за счет аккомодации содержания и личностного значения этого явления в структуре потребностно-мотивационной и ценностной сфер личности. Вынужденная незанятость в 1993 г. оценивалась как кризисное событие, так как включало в себя новизну, неожиданность, высокий риск потери работы, которая тогда оценивалась

как основной источник дохода, и дефицит в наличном опыте эффективных стратегий поведения на рынке труда в отсутствии гарантированной занятости. В связи со сказанным полагаем, что в социоэкономических реалиях 1992—1993 гг. безработицу в России можно рассматривать как кризис вторичной социализации (в понимании П. Бергера и Т. Лукмана [1995]), сущность которого сводится к демонтажу предшествующей смыслообра-зующей структуры субъективной реальности с необходимостью предполагающего формирование и апробацию принципиально новых, инновационных техник бытия. Этот процесс сопровождается напряжением адаптационных механизмов и увеличением риска дезадаптации.

Обнаружено, что в группе «Психические расстройства непсихотического характера» за 12 лет стали менее актуальными семейные проблемы (1=2,64; р<0,01); ограничение социальных контактов, одиночество (1=2,08; р<0,05); потребность в эмоциональной поддержке (1=5,78; р<0,001). В этой группе большинство обследованных находились в возрасте старше 40 лет, почти половина из них длительное время не имела работы. Полученные данные свидетельствуют о том, что безработица аккумулирует в своих рядах больных с клинически развернутыми формами психических расстройств вследствие их ограниченной конкурентоспособности на рынке труда, предоставляя им своеобразную «социальную нишу».

Таблица 3 Сравнительная характеристика состояния психического здоровья безработных в региональном аспекте

Состояние психического здоровья Регион

Улан-Удэ Томск Новокузнецк

абс. % абс. % абс. %

Психическое здоровье 90 48,9 127 44,6 103 50,7

Цонозологические состояния 66* 34,8 51 31,3 52 25,6

Психические расстройства непсихотического характера 36 18,7 46 24,1 48 23,6

Всего 192 100,0 224 100,0 203 100,0

Примечание. *-р<0,05.

Состояние психического здоровья безработных в изучаемых регионах представлено в таблице 3. Как оказалось, в Улан-Удэ количество безработных с донозологическими состояниями превысило аналогичное количество в Новокузнецке 0=1,9; р<0,06) и Томске (1=2,62; р<0,01). Структура выявленных нарушений

среди безработных в группе «Донозологические состояния» в каждом из рассматриваемых регионов представлена в таблице 4. Помимо симптомов, проводилась оценка потребности в медицинской помощи, что, по мнению С. Б. Семичова (1987), является дополнительным критерием в диагностике предболезненных нарушений психического здоровья.

Таблица 4 Частота психопатологической симптоматики в группе «Донозологические состояния» (регионы)

Симптом Томск Новокузнецк Улан-Удэ Статистиче-

(п=51) (п= 52) (п= 66) ская значи-

абс. % абс. % абс. % мость различий

Вегетативные расстройства 23 52,9 27 51,9 41 62,1

Цефалгия 15 29,4 12 23,8 34 51,2 4=2,7; р<0,01

Гиперестезия 15 29,4 11 21,5 39 59,0 1=2,36;р<0,05

Гипотимия 23 45,1 20 39,2 42 63,6 1=2,0; р<0,05

Дисфория 22 43,1 26 50,9 35 53,0

Эмоциональная слабость 19 37,2 15 29,4 28 42,4

Апатия 24 47,0 22 43,1 28 42,4

Тревога 23 45,1 19 37,2 43 65,1 1=2,17; р<0,05

Эмоциональная лабильность 28 54,9 24 47,0 27 40,9

Навязчивые мысли 18 35,3 13 25,4 20 30,3

Страх 11 21,5 16 30,7 13 19,7

Расстройства внимания 11 21,5 13 25Д 32 48,4

Расстройства памяти 17 33,3 14 27,4 23 34,8

Нарушения сна 11 21,5 9 17,6 38 57,5 1=2,22; р<0,05

Истощаемость 14 27,4 7 13,4 34 51,5 1=2,62; р<0,01

Потребность в медицинской 10 21,5 12 23,0 27 40,9 1=2,04; р<0,05

помощи

Во всех исследуемых регионах психопатологические проявления были представлены преимущественно симптомами астенического и аффективного регистров, однако количественное соотношение симптоматики оказалось различным. В Улан-Удэ была достоверно выше частота следующих симптомов: цефалгия (1=2,7, р<0,01), гиперестезия (1=2,36, р<0,05), гипотимия (1=2,0, р<0,05), тревога (1=2,17, р<0,05), диссомния (1=2,22, р<0,05), истощаемость (1=2,62, р<0,01). Потребность в психиатрической помощи также была существенно выше (1=2,04, р<0,05).

Развитие донозологических расстройств в целом подчиняется описанной В. Я. Семке (1999) стадийности, предполагающей континуум следующих состояний: психоадаптационные состояния - переход от адаптации к дезадаптации - дезадаптационные состояния - переход от дезадаптации к болезни. Применительно

к безработице основным фактором прогредиентной динамики донозологических расстройств является длительность незанятости, которая (вкупе с конституционально-личностными особенностями) и определяет этапность их формирования. Описываемые закономерности были изучены на примере безработных Улан-Удэ, где эта этапность представлена наиболее отчетливо.

В первые 3 месяца незанятости можно отметить отдельные симптомы астенического регистра (вегетативные расстройства, гиперестезию) в сочетании с гипотимическим фоном настроения (гипотимия) и некоторым снижением уровня побуждений (апатия). Эти нарушения отличались кратковременностью, непостоянностью проявлений, не составляли сколько-нибудь целостный симптомокомплекс, были психологически понятны и связывались обследуемыми с ситуацией собственно увольнения. При ретроспективном анализе удавалось выяснить, что у части обследованных в этот период происходила редукция отдельных психопатологических проявлений (тревога, раздражительность, дис-сомнические расстройства, гипотимия), которые отражали либо неудовлетворенность теми или иными аспектами трудовой деятельности на последнем месте работы в случае увольнения по собственному желанию, либо являлись личностными реакциями на уведомление о предстоящие увольнении в случае потери работы по причине сокращения штатов или в связи с ликвидацией предприятия. В этот период высказывания обследованных мало отражали проблематику собственно незанятости. Они были достаточно инициативны, предпринимали попытки самостоятельного трудоустройства в соответствии с имеющейся профессией, пытались найти другие источники дохода. Либо, имея удовлетворительный уровень материального благосостояния, рассматривали этот период как возможность «отдохнуть» от работы, посвящали появившееся свободное время домашнему хозяйству, бытовым проблемам, откладывая трудоустройство на «потом».

Во втором периоде незанятости (4—6 месяцев) отмечалось увеличение частоты встречаемости всех психопатологических симптомов, в первую очередь тревоги (14,9 % обследованных), страха (9,3 %), эмоциональной слабости (16,7 %), гипотимии (18,5 %), диссомнических нарушений (7,5 %), вегетативных расстройств (13,0 %), дисфории (14,9 %), эмоциональной лабильности (11,1 %), истощаемости (7,5 %). В меньшей степени это касалось гиперестезии (11,1 %).

В третьем (7—9 месяцев) и четвертом (10—12 месяцев) периодах частота психопатологических симптомов существенно не менялась. При длительности незанятости более года увеличивалась встречаемость всех психопатологических симптомов, а также возрастала потребность в медицинской помощи. Таким образом, с увеличением длительности незанятости происходило повышение частоты психопатологической симптоматики преимущественно аффективного и астенического спектров, что, на наш взгляд, отражает особенности прогредиентной динамики донозологических нарушений с постепенным переходом от психоадаптационных состояний (первый и второй периоды незанятости) к психодезадаптационным состояниям (четвертый и пятый периоды длительности безработицы).

Феноменологически психодезадаптационные состояния были представлены дистимическим и астеническим вариантами (Савиных А. Б., 1989). Дистимический вариант (61,1 % обследованных) психодезадаптационных расстройств у безработных структурировался к четвертому-пятому периоду незанятости, преимущественно у лиц возбудимого и эпилептоидного склада. Рассмотрим более подробно особенности формирования этого варианта. В первом, и особенно во втором периоде незанятости, ведущая роль в структуре указанного типа нарушений принадлежит проявлениям тревожного ряда (Березин Ф. Б., 1988), в первую очередь «внутренней напряженности», которую обследуемые определяли как неспокойность, постоянную озабоченность, неуверенность в будущем. Характерна была также эмоциональная лабильность с тенденцией к гипотимии.

По мере увеличения длительности незанятости гипотимия принимала относительно постоянный характер, на фоне которой усиливались и учащались гиперестетические реакции: обследуемые были обидчивы, угрюмы, связывали свое самочувствие с невозможностью трудоустройства, в которой обвиняли как существующее социальное устройство, соответствующие государственные институты, так и непосредственно работников центра занятости. Предложения по трудоустройству, если что-либо в предлагаемых вакансиях не устраивало обследуемых, воспринимались ими как личное оскорбление со стороны инспектора, что являлось причиной дисфорических вспышек, после которых обследуемые испытывали субъективное чувство облегчения вследствие «эмоциональной разрядки». Психическая гиперестезия обусловливала снижение толерантности к текущим пробле-

мам семейно-бытовой сферы, что проявлялось дистимическими «срывами», по силе неадекватными вызвавшему их поводу. Дис-сомнические нарушения проявлялись трудностями засыпания из-за неоднократного «проигрывания» в голове неудач трудоустройства с экстрапунитивными тенденциями, отсутствием чувства полноценного отдыха после сна.

С увеличением длительности незанятости (четвертый-пятый периоды) в структуре нарушений появлялись проявления собственно тревоги, которую обследуемые описывали как кратковременное (несколько часов), внезапно появляющееся чувство надвигающейся беды, «каких-то ужасных неприятностей», «внутренней дрожи», сопровождающееся сердцебиением, иногда тремором и гипергидрозом. Вне приступов тревоги вегетативные нарушения для этого варианта психодезадаптационного состояния были нехарактерны.

Потребность в медицинской помощи возрастала в соответствии с усложнением клинической структуры нарушений: если в первое время после потери работы имеющиеся нарушения не воспринимались как тягостные, неприятные; то в дальнейшем обследованные хотя и не искали активно помощи, но в процессе беседы отмечали необходимость «что-нибудь сделать с раздражительностью», «стать более спокойной», «лучше спать».

При неблагоприятном варианте динамики происходила определенная эволюция структуры описываемого варианта. К числу ее наиболее существенных признаков следует отнести появление субдепрессивных проявлений и увеличение представленности астенического компонента. В результате подобной эволюции отмечались определенное уменьшение «аффективной заряжен-ности» дистимических реакций; стойкий сдвиг настроения в сторону субдепрессивного (дисфорического) полюса с переживанием бесперспективности, фатальности происходящего, снижением самооценки и уровня побуждений; нарастание интеллекту-ально-мнестических изменений (ухудшение внимания, памяти) и астенических проявлений (вялость, чувство «несвежести», снижение мышечного тонуса). Наиболее важным следствием этих изменений являлось снижение поведенческой активности, которое проявлялось следующим образом: постепенное прекращение попыток самостоятельного трудоустройства, отказ от каких-либо вариантов предлагаемой работы сотрудниками центра, ограничение социальных контактов и сужение круга общения только с членами семьи и очень близкими родственниками.

Характерным было снижение самооценки: обследуемые начинали расценивать неудачи в процессе трудоустройства как следствие своей неспособности приспособиться к происходящим социальным процессам, отсутствия необходимых личностных навыков и умений, говорили о своей ненужности в этом обществе; о том, что они «выброшены из жизни», называли себя «людьми ушедшего поколения» и т. п. Следует отметить особенности когнитивной переработки ситуации: неудачи в поиске работы приводили не только к переживанию профессиональной некомпетентности, но и к своеобразной негативной переоценке своей личности с формированием идей малоценности: обследуемые заявляли, что они теперь не на что не способны, не могут ничего дать родным, являются обузой и неудачниками. Переживание собственной малоценности приводило к формированию ограничительного поведения, что, в свою очередь, способствовало фиксации нарушений, их углублению и структурированию (механизм «невротического круга»),

В целом при наличии неблагоприятных факторов в пятом периоде незанятости дистимический вариант психодезадаптаци-онных расстройств начинал приобретать характер собственно предболезненных нарушений с формированием астеносубде-прессивного симптомокомплекса.

Астенический вариант (38,9 % обследованных) встречался преимущественно у лиц тормозимого и эмотивно-лабильного склада. В его структуре были представлены проявления тревожного регистра («внутренняя напряженность», гиперестезия, собственно тревога, страх), астенические сдвиги (слабость, вялость, утомляемость), вегетативные нарушения и диссомнические расстройства.

В первом и втором периодах незанятости основными клиническими проявлениями были чувство «внутренней напряженности» с формированием гиперестетических реакций. С увеличением длительности незанятости нарастали проявления собственно астении: вялость, слабость, психическая и физическая истощаемость. Вегетативные расстройства были представлены миалгиями, тремором, повышенной потливостью, кардиалгиями, колебаниями артериального давления. Характерными компонентами были также цефалгия, чувство «тяжести» и «несвежести» в голове.

Вегетативные нарушения носили характер моносимтоматиче-ских и однотипных сдвигов, возникающих эпизодически; в жало-

бах обследованных они звучали на втором плане. Нарушения сна проявлялись трудностями засыпания, отсутствием чувства бодрости, свежести после пробуждения, дневной сонливостью. Особенностью астенических проявлений у безработных являлась их гипопатическая и энергическая окраска: обследуемые жаловались на утомляемость, усталость, отсутствие сил что-либо изменить в ситуации. Несмотря на большое количество свободного времени, обследуемые «не успевали» справляться с обычными бытовыми проблемами; жаловались на рассеянность, несобранность, монотонию. Изменялось также отношение к незанятости: попытки самостоятельного трудоустройства прекращались, предлагаемые вакансии обследуемые оценивали изначально негативно, избегали личного контакта с работодателем.

При неблагоприятном варианте динамики в структуре нарушений больший удельный вес приобретали вегетативные нарушения и появлялись элементы ипохондрической фиксации: изменение направленности внимания от проблем, связанных с трудоустройством, к проблемам собственного здоровья, личностная интерпретация соматического дискомфорта в контексте «ухода» от решения актуальных проблем ситуации незанятости. Характерным являлось также снижение уровня поведенческой, в первую очередь поисковой активности, уровня притязаний и, что, на наш взгляд, особенно важно, мотивации к трудовой деятельности.

Установлено, что механизмы формирования донозологиче-ских расстройств, их этапность в условиях вынужденной незанятости не зависели от региональной специфичности, отражая содержательные закономерности взаимодействия в диаде «личность - социальная ситуация». Макроэкономические особенности региона определяли соотношение ПАС-ПДАС и преобладающий тип динамики (прогредиентный, регредиентный) вышеуказанных состояний. В относительно благополучных регионах (Томск, Новокузнецк) в структуре донозологии существенно преобладали психоадаптационные состояния (64,7 и 74,8 % соответственно), формирующиеся в первые 1—5 месяцев незанятости со склонностью к регредиентному типу динамики. В Улан-Удэ выявлено значительное преобладание психодезадаптационных состояний (50,0 % обследованных), развивающихся через год и более нахождения в статусе безработного, клинически более близких к собственно предболезненным расстройствам.

Кпинико-нозологическая характеристика пограничных психических расстройств у безработных представлена в таблице 5.

Таблица 5

Структура психических расстройств непсихотического характера у безработных в регионах

Нозологическая структура Регион

Томск Новокузнецк Улан-Удэ

абс % абс % абс %

Невротические, связанные со стрессом и соматоформные расстройства 24 52,1 28 58,3 27 75

Органические непсихотические расстройства 15 32,6 9 18,8 6 16,6

Расстройства личности 7 15,2 11 22,9 3 8,3

Всего 46 100 48 100 36 100

Структура пограничной психической патологии в регионах в целом была сходна и характеризовалась преобладанием невротических, связанных со стрессом и соматоформных расстройств, однако в Улан-Удэ эти расстройства в структуре выявленных нарушений статистически значимо превалировали 0=4,24; р<0,001) и встречались с большей чстотой, чем в Томске 0=2,15; р<0,05). Органические непсихотические расстройства отмечались у 32,6% обследованных в Томске, у 18,8 % обследованных в Новокузнецке, у 16,6 % обследованных в Улан-Удэ. Расстройства личности в структуре непсихотических психических расстройств чаще встречались в Новокузнецке (22,9 % обследованных) с дальнейшим их снижением в Томске (15,2 %) и в Улан-Удэ (8,3 %).

Анализ взаимосвязи состояния психического здоровья безработных и социально-демографических показателей позволил выявить определенные различия между регионами. В группе «Донозологические состояния» оказалось, что количество мужчин в Улан-Удэ было достоверно больше, чем в Томске 0=3,17; р<0,01), и не отличалось от соответствующего количества в Новокузнецке. Различия в возрасте у мужчин регистрировались в этой группе только при сравнении с Новокузнецком в интервале 21—30 лет 0=2,13; р<0,05) и в диапазоне 41—50 лет 0=2,74; р<0,01). Распределение женщин по возрасту в данной группе обнаружило значимые различия также только с Новокузнецком в возрастных интервалах до 20 лет 0=2,00; р<0,05) и старше 50 лет 0=2,26; р<0,05). В группе «Психические расстройства непсихотического характера» в Улан-Удэ количество мужчин в возрасте 21—30 лет достоверно превышало аналогичное количество

в Новокузнецке (1=3,06; р<0,01). Значимые различия в распределении женщин по возрасту были обнаружены только при сравнении с Томском в возрастных интервалах 41—50 лет (1=2,75; р<0,01) и более 50 лет (1=3,00; р<0,01). Выявленные половозрастные региональные различия в зависимости от состояния психического здоровья безработных позволяют предположить, что с ухудшением макроэкономической ситуации в регионе увеличивается количество мужчин, состоящих на учете, вне зависимости от состояния психического здоровья. Наиболее уязвимыми возрастными категориями в контексте формирования пограничных психических расстройств являются полярные группы - до 30 лет (в Новокузнецке) и старше 40 лет (в Улан-Удэ).

Анализ семейного положения безработных позволил обнаружить значимые различия только в группе «Донозологические состояния». В относительно благополучном Томске количество мужчин, не состоящих в браке (5,9 %), оказалось достоверно меньше, чем в Новокузнецке (23,0 %) (р<0,05; 1=2,47), и меньше, чем в Улан-Удэ (27,2 %) (р<0,01; 1=2,99). Мы полагаем, что именно для мужчин наличие семьи выступает в качестве основного источника социальной поддержки, нивелирующей негативное влияние безработицы. Дефицит социальной поддержки в условиях объективно худшей макроэкономической ситуации с большей вероятностью способствует формированию донозологиче-ских, предболезненных форм пограничной психической патологии. Для женщин наличие или отсутствие семьи не является фактором, влияющим на психическое здоровье в условиях вынужденной незанятости вне зависимости от макроэкономических особенностей региона.

Основными характеристиками безработицы, как социальной ситуации, являются ее причины и длительность. Анализ региональных различий позволил выявить следующие закономерности. В группе «Донозологические состояния» количество обследованных, вынужденно потерявших работу в Томске (19,6 %), было почти в 2 раза меньше, чем в Новокузнецке (34,6 %; р<0,05; 1=2,11), и в 3 раза меньше, чем в Улан-Удэ (57,7 %; р<0,001; 1=3,99). Обнаруженные различия между Новокузнецком и Улан-Удэ также были статистически достоверны (р<0,05; 1=2,32). В группе «Непсихотические психические расстройства» отсутствовали статистически значимые различия между регионами по критерию «причины незанятости»: не обнаружено безработных, для которых потеря работы являлась не результатом

осознанного решения в ситуации свободного выбора, а следствием объективных, надличностных обстоятельств. Однако эти тенденции были характерны для здоровых и обследованных с донозологическим уровнем отклонений, но не больных с выраженными формами пограничных психических расстройств. Нозо-логически оформленные пограничные психические расстройства характеризовались сформировавшимся стереотипом патогенетических закономерностей, их развитие определялось в большей степени «внутренней логикой» заболевания, а не ситуативными макроэкономическими факторами.

С целью более конкретного определения значения регионального фактора в детерминации длительности безработицы в различных группах психического здоровья полученные данные были подвергнуты дисперсионному анализу, где в качестве зависимой переменной была выбрана длительность безработицы (в месяцах); а в качестве воздействующих факторов - состояние психического здоровья и региональная принадлежность (рис. 1).

\Mlks 1атЬс!а=,95612, Р(8. 1218)=3,4541, р=,00060

Психическое здоровье ПРНХ

Донозологические состояния

Состояние психического здоровья

Томск -а - Новокузнецк -о- Улан-Удэ

Рис. 1. Состояние психического здоровья и длительность безработицы в регионах

Результаты дисперсионного анализа позволяют утверждать, что у безработных в Улан-Удэ в группе «Донозологические состояния» длительность безработицы выше, чем в более благополучных регионах (Р=3,45; р<0,001). Установлено, что в группе «ПРНХ» длительность безработицы в Томске достоверно превышала аналогичный показатель в Новокузнецке. Региональные различия в группе «Психическое здоровье» отсутствовали. Взаимосвязь состояния психического здоровья и длительности незанятости в каждом регионе также имела свои особенности. В Томске по мере снижения уровня психического здоровья увеличивалась длительность безработицы, достигая статистической значимости при сопоставлении групп «Психическое здоровье» и «Донозологические состояния» с группой «ПРНХ» (р<0,001). В Улан-Удэ были обнаружены статистически значимые различия между группами «Психическое здоровье» и «Донозологические состояния» (р=026). В экономически менее благополучном Улан-Удэ имелось объективно меньше шансов найти приемлемую сточки зрения финансовых, содержательных и гигиенических характеристик работу, что неизбежно приводило к увеличению длительности безработицы. Установлено, что длительная (более 9 месяцев) безработица приводила к истощению защитно-компенсаторных механизмов, ценностной дезинтеграции и развитию психодезадаптационных состояний.

В соответствии с предположением о том, что с увеличением длительности безработицы усиливается ее фрустрирующее влияние была исследована взаимосвязь продолжительности незанятости и выраженности проблематики в различных группах психического здоровья в контексте региональных различий. Более существенное влияние региональных различий на состояние психического здоровья прослеживалось при анализе взаимосвязей в группе «Донозологические состояния». В относительно благополучном регионе (Томск) взаимосвязи между изучаемыми параметрами не были выявлены, что косвенно указывало на то, что существуют объективные макроэкономические возможности относительно успешного совладания с длительно существующей ситуацией безработицы без нарастания ее (в субъективной оценке) психотравмирующих эффектов. По мере снижения экономического статуса региона усиливалось негативное влияние длительности безработицы с включением большего числа содержательных аспектов проблематики незанятости. В Новокузнецке длительность незанятости положительно коррелировала

только с ухудшением отношений в семье (г=0,33; р=0,006) и социальной изоляцией (г=0,24; р=0,04). В Улан-Удэ увеличению продолжительности незанятости соответствовало усиление фрустрированности большего числа проблемных сфер: нарастание финансовых трудностей (г=0,36, р=0,008), ухудшение состояния здоровья (г=0,28, р=0,04), усиление чувства социальной изоляции и одиночества (г=0,31, р=0,02), ухудшение отношений в семье (г=0,29, р=0,03). В группе «ПРНХ» отсутствие корреляционных взаимосвязей объяснялось наличием сформированного стереотипа болезни, характеризующегося относительной стабильностью и автономностью патогенетических взаимосвязей, динамика которых определяется не столько ситуативными характеристиками безработицы, сколько «внутренней логикой заболевания». На момент потери работы обследованные в этой группе уже страдали нозологически оформленными формами пограничной психической патологии. Обобщая полученные данные, можно заключить, что длительность незанятости является значимым фактором формирования пограничных психических расстройств донозологического уровня, воздействие которой определяется макроэкономическими характеристиками региона.

Исследование ценностно-мотивационной сферы у безработных с разными уровнями психического здоровья позволило выявить следующие особенности. Во всех группах психического здоровья из 12 ценностей самыми значимыми оказались ценности «здоровье» и «счастливая семейная жизнь». Такое распределение ценностей отражает характерный и для занятого населения выбор ценностных ориентаций. 3-е и 4-е места в иерархии ценностей в группе «Психическое здоровье» занимали категории «свобода как ощущение внутренней независимости» и «активная деятельная жизнь». В группе «ПННХ» значимость этих ценностей занимала соответственно 9-е и 10-е место (различия статистически достоверны при р<0,05). Ценности «интересная работа» и «материально-обеспеченная жизнь» занимали среди всех обследованных 7—8-е место. Наименее доступными ценностями для безработных являлись ценности «интересная работа» и «материально-обеспеченная жизнь». Для больных с ПРНХ, в отличие от здоровых, статистически достоверно менее доступна ценность «уверенность в себе» и более доступна ценность «любовь». Значение суммарного показателя (Р) ценностной дезинтеграции в группах было различно: 1) группа «Психическое здоровье» (К=33,06±1,36); 2) группа «Донозологические состоя-

ния» (13=36,1+2,09); 3) группа «ПРНХ» (К=45,8±2,23). Различия между первой и третьей группами были статистически значимыми (р<0,05). Анализ расхождений между «ценностью» и «доступностью» позволил выявить некоторые проблемные области в ценностно-мотивационной сфере обследованных

Статистически достоверное (р<0,05) преобладание обследованных в группах «ДС» и «ПРНХ» с преобладанием «доступности» над «ценностью» в сферах «свобода как необходимость», «познание» и «творчество» отражает, с нашей точки зрения, специфические особенности взаимодействия в диаде «личность - ситуация», способствующие формированию невротических расстройств у безработных. Сущностная характеристика безработицы как социальной ситуации заключается в отсутствии гарантий трудоустройства, что с необходимостью актуализирует проблему самодетерминации поведения, направленного на удовлетворение потребностей. Кардинальная общественная трансформация предъявляет новые требования к человеку как субъекту профессионального развития и субъекту труда, принципиально меняя и соотношение движущих сил и факторов профессионализации, и поведение человека в труде.

■ Психическое здоровье ШДонозологические состояния И ПРНХ

Г 2 3 4 5 6 7 8 9* 10" 11 12*

Рис. 2. Сферы внутренних вакуумов у безработных с разными уровнями психического здоровья

Примечание. 1 - Активная жизнь; 2 - здоровье; 3 - интересная работа; 4 -красота природы и искусства; 5 - любовь; 6 - материально обеспеченная жизнь; 7 - наличие хороших и верных друзей; 8 - уверенность в себе; 9 - познание; 10- свобода как независимость в поступках и действиях; 11 - счастливая семейная жизнь; 12 - творчество (возможность творческой деятельности).

Эта проблема приобретает характер экзистенциального конфликта, столкновения с универсальными данностями человеческого существования, который неизбежно приводит к возникновению тревоги и включению механизмов психологической защиты, сущность которых сводится к «бегству от свободы», отказу от принятия решений и ответственности за свое существование. Неспособность формировать целенаправленную деятельность влечет за собой усиление фрустрированности вследствие хронически неудовлетворенных потребностей и внутриличностной дезинтеграции, переживаемой как ощущение внутренней пустоты, скуки и отчужденности.

Анализ результатов изучения механизмов психологической защиты (МПЗ) в зависимости от состояния психического здоровья позволил выявить следующее. В группе «ПРНХ» структура МПЗ представлена следующим образом: компенсация - 71,2±5,2 (различия были статистически достоверны в сравнении с группой «ПЗ» при р<0,07), отрицание - 68,4±5,09; регресс - 66,1±5,2 (различия были статистически достоверны в сравнении с группой «ПЗ» при р<0,001). Значение этих показателей превышало нормативные, что свидетельствует о напряженности соответствующих механизмов психологической защиты. Выраженность психологических защит вытеснение (54,0±4,8; р<0,001) и замещение (49,5±3,4; р<0,01) соответствовала нормативным значениям, но статистически достоверно отличалась от аналогичных у здоровых. Использование безработными с психическими расстройствами непсихотического уровня ПЗ регрессии отражает стремление избежать осознавания тревоги, являющейся следствием ценностной дезинтеграции, посредством перехода на более ранние стадии развития либидо. Регрессия лежит в основе формирования соматизированных эквивалентов тревоги, что соответствует представлениям о невротических расстройствах, как о психических нарушениях с облигатными симптомами в со-матовегетативной сфере и их специфической внутриличностной интерпретацией. При этой форме защитной реакции личность, подвергающаяся действию фрустрирующих факторов, заменяет решение субъективно более сложных задач, связанных с потерей работы, на относительно более простые и доступные в этой ситуации, в частности продолжающиеся поиски возможных вариантов лечения имеющихся расстройств, что клинически проявляется в формировании ипохондрической фиксации. Высокая напряженность компенсации отражает формирование заме-

щающей деятельности с целью избежать осознавания психо-травмирующих переживаний. Индивиды, прибегающие к агрессивным стратегиям (замещение), стремятся контролировать свой гнев и раздражение по отношению к объекту, их вызывающему, путем переадресования отрицательных эмоций на объекты, менее угрожающие их благополучию. У безработных с пограничными психическими расстройствами это проявляется в большей, чем у здоровых, выраженности семейных проблем. Пассивные стили защитного поведения в ситуации безработицы проявляются также в виде ухода от действительности, безынициативности и подчиненности другим (вытеснение).

В группе «Донозологические состояния» ведущими психологическими защитами являлись следующие: реактивное образование - 69,1+4,2; отрицание - 64,8±3,7; компенсация - 60,2±4,3; регресс - 56,1±4,2 (по этому показателю различия с аналогичным показателем в группе «Психическое здоровье» статистически достоверны при р<0,05). Как видно из представленных данных, структура МПЗ в этой группе занимала промежуточное положение между здоровыми и больными с психическими расстройствами непсихотического характера, что, вероятно, отражает сложное взаимодействие сано- и патогенетических механизмов.

Анализ выборов стратегий совладания в зависимости от состояния психического здоровья позволил выделить следующие особенности. В группе «ПРНХ» частота использования адаптивных (альтруизм) и относительно адаптивных (отступление) стратегий совладания в поведенческой сфере значимо не отличалось от таковой у здоровых, в то же время неадаптивные стратегии активное избегание (1=2,91; р<0,01) и отступление 0=2,13; р<0,05) статистически достоверно чаще использовались больными пограничными психическими расстройствами. В группе «Донозологические состояния» относительно адаптивная стратегия отступление в этой группе использовалась реже, чем у здоровых 0=4,83; р<0,001), и реже, чем у больных пограничными психическими расстройствами 0=2,05; р<0,05). Относительно адаптивная стратегия обращение, предполагающая активное использование ресурсов социальной поддержки, в этой группе использовалась чаще, чем у больных 0=2,99; р<0,01) и здоровых 0=3,21; р<0,01). Наличие и доступность социальной поддержки были интерпретированы как саногенетический фактор формирования социально-стрессовых расстройств, что подтверждается

данными и других исследователей. Статистически значимо чаще, чем у здоровых (1=3,12; р<0,01) и больных (1=2,64; р<0,01), использовалась относительно адаптивная стратегия компенсация, которая предполагает фокусировку поведения на использовании релаксирующих техник бытия (алкоголь, переедание, успокоительные средства). Это способствует снижению эмоционального напряжения посредством углубления экзистенциального конфликта и увеличения риска формирования психопатологической симптоматики. Статистически достоверно более частое (в сравнении с группой здоровых) использование неадаптивных стратегий активное избегание (1=3,73; р<0,001) и отступление (1=3,89; р<0,001) можно интерпретировать как отказ от поисковой активности, что в ситуации неопределенности являлось дезадаптирующим фактором.

В группе «ПРНХ» предпочитаемыми стратегиями в эмоциональной сфере, направленными на сохранение эмоционального комфорта в стрессовой ситуации, являлись следующие: оптимизм - 81,5 % обследованных, подавление эмоций - 59,2 %; покорность - 37,0 %, самообвинение - 29,6 %. Реже использовались протест и эмоциональная разгрузка - по 25,9 %, пассивная кооперация - 22,2 %; агрессивность - 14,8 %. В структуре выборов у больных пограничными психическими расстройствами существенно преобладали неадаптивные стратегии (подавление эмоций, покорность, самообвинение) над адаптивными (оптимизм). Неадаптивные стратегии блокировали эмоциональную экспрессию и способствовали росту нервно-психического напряжения. Это, в свою очередь, при неэффективности механизмов психологической защиты приводило к симптомообразованию и переходу на патологический уровень адаптации. Обнаруженное статистически достоверное (1=2,84; р<0,05) более редкое (в сравнении со здоровыми) использование копинга пассивная кооперация свидетельствовало о дефиците социальной поддержки, которая является важным саногенетическим фактором в развитии пограничной психической патологии.

В группе «Донозологические состояния» наблюдалось следующее распределение стратегий совладания в эмоциональной сфере: оптимизм (Э4) - 83,3 %; подавление эмоций (ЭЗ) - 61,1 %; пассивная кооперация (Э5) и самообвинение (Э7) - по 38,9 %; покорность (36) - 27,8 %; протест (Э1) и агрессивность (Э8) - по 22,2 %; эмоциональная разгрузка - 16,7 %. В этой группе соотношение адаптивных, неадаптивных и относительно адаптивных

способов совладания является промежуточным между аналогичной пропорцией у здоровых и больных пограничными психическими расстройствами.

В группе «Донозологические состояния» в когнитивной сфере предпочитаемые стратегии совладания были ранжированы следующим образом: игнорирование (К1) и смирение (К2) - по

55.5 % обследованных; проблемный анализ (К5) и относительность (Кб) - по 44,4 % обследованных; сохранение самообладания (К4) - 38,9 %, религиозность (К7) - 33,3 %. Менее часто использовались диссимуляция (КЗ), растерянность (К8) и установка собственной ценности (К10) - по 22,2 %. Наименее часто применявшейся стратегией являлось придавание смысла (К9) -16,7 % обследованных. Таким образом, в этой группе отмечалось превалирование неадаптивных (игнорирование и смирение) и относительно адаптивных (относительность) способов оценки ситуации. Следует отметить, что частота использования неадаптивной стратегии в данной ситуации, такой как растерянность, была аналогична таковой в группе «ПРНХ» и статистически достоверно отличала обследованных этих групп от здоровых (1=2,91, р<0,01).

В группе «ПРНХ» в когнитивной сфере 59,2 % обследованных использовали следующие стратегии: игнорирование (К1) -

55.6 %, относительность (Кб) - 48,1 %, смирение (К2), сохранение самообладания (К4) - 44,4 %, религиозность (К7) - 37,0 %, проблемный анализ (К5)-29,6 %. В меньшей степени в качестве предпочитаемых стратегий выбирались следующие: установка собственной ценности (К10) и диссимуляция (КЗ) - по 25,9 %, растерянность (К8) - 22,2 % и придавание смысла - 3,7 %. Таким образом, у обследованных этой группы, также как и в группе «Донозологические состояния», в оценке безработицы преобладали неадаптивные (игнорирование и смирение) и относительно адаптивные (относительность и сохранение самообладания) стратегии.

На рисунке 3 представлена интегративная модель механизма формирования донозологических состояний и декомпенсации пограничных психических расстройств в контексте взаимодействия в диаде «личность - социальная ситуация». Базовым звеном является экзистенциальный конфликт, который при неэффективности компенсаторно-защитных механизмов приводит к формированию донозологических состояний или декомпенсации имеющихся пограничных психических расстройств.

Региональные факторы

(макроэкономические особенности региона)

Ситуативные факторы

(Возраст старше 45 лет и младше 30 лет; увольнение по сокращению штатов или ликвидации предприятия; длительность безработицы >10-12 месяцев; Ч^ дефицит социальной поддержки)___у

ЛИЧНОСТНЫЕ ФАКТОРЫ: СТРУКТУРА ЦЕННОСТЕЙ

ВНУТРЕННЯЯ СВОБО-* ДА *

Значимость * Доступность

ДЕЯТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ V М/

Значимость Ф Доступность

Экзистенциальный конфликт

ТРЕВОГА

Рис. 3. Механизм формирования донозологических состояний и декомпенсации пограничных психических расстройств у безработных

Оптимальной организационной формой лечебно-профилактической и психокоррекционной помощи безработным является служба психогигиенической помощи в структуре Городского центра занятости населения (ГЦЗН), функциональная модель которой изображена на рисунке 4.

Основными функциями службы психогигиенической помощи являются следующие.

1. Раннее выявление среди незанятого населения лиц с признаками нарушения психического здоровья.

2. Определение степени трудоспособности, а также возможностей оптимального трудоустройства и переобучения незанятого населения в зависимости от состояния психического здоровья.

3. Оказание лечебно-профилактической, психотерапевтической и психосоциальной помощи незанятому населению.

4. Осуществление эффективных форм и методов взаимодействия со специализированными медицинскими и социальными структурами (психоневрологический диспансер, областная психиатрическая больница, специализированная психиатрическая ВТЭК).

5. Консультативно-методическая помощь сотрудникам ГЦЗН.

6. Разработка рекомендаций для ГЦЗН, касающихся особенностей работы в процессе трудоустройства лиц, имеющих признаки нарушения психического здоровья.

РАЦИОНАЛЬНОЕ ТРУДОУСТРОЙСТВО

Служба психогигиенической помощи безработным

НЕЗАНЯТОЕ НАСЕЛЕНИЕ

Рис. 4. Функциональная модель психогигиенической помощи безработным в структуре Городского центра занятости населения

На основании данных клинического и социально-психологического исследования состояния психического здоровья безработных нами были разработаны критерии скрининг-диагностики этих состояний, которые позволили разработать 3 программы психопрофилактической помощи: психофармакологическую, психотерапевтическую и психосоциальную.

1-я группа - «Психическое здоровье»

• Суммарный диагностический коэффициент по методике ПОСПЗ составляет более -2,9.

• Выявлено преобладание адаптивных стратегий совлада-ния.

• По методике УСЦД обнаружено отсутствие ценностных конфликтов и ценностной дезинтеграции.

Наиболее целесообразными являлись формы работы в рамках утвержденных в службе занятости населения групповых и индивидуальных форм психосоциальной адаптации и психологической поддержки безработных граждан. Помимо того, подтвердили свою эффективность мотивационные тренинги, тренинги общения, ассертивности, самопрезентации. Консультация психотерапевта или психиатра не требуется.

2-я группа - «Донозологические состояния»

• Суммарный диагностический коэффициент по методике ПОСПЗ варьировал в интервале между -2,9 и +2,9.

• Отмечено преобладание относительно адаптивных и неадаптивных стратегий.

• На основе методики УСЦЦ определено, что ценностный конфликт не более чем в двух сферах.

• Ценностная дезинтеграция составляла от 35 до 44 баллов.

Необходима консультация врача-психотерапевта. Наиболее целесообразна индивидуальная или групповая краткосрочная психотерапия с последующим контролем эффективности посредством мониторинга клинических и психологических показателей. Участие психолога-профконсультанта возможно в качестве котерапевта.

3-я группа - «Пограничные психические расстройства»

• Суммарный диагностический коэффициент по методике ПОСПЗ составлял более +2,9.

• Выявлено преобладание неадаптивных стратегий совла-дания

• По методике УСЦЦ установлено, что ценностный конфликт имел место в двух сферах и более.

• Ценностная дезинтеграция составляла более 45 баллов.

Необходима консультация врача-психиатра для решения вопроса о необходимости амбулаторного или стационарного лечения, прогнозе возможностей трудоустройства, переобучения. Консультирование сотрудников службы занятости об особенностях взаимодействия и общения с безработными, страдающими нервно-психической патологией.

В зависимости от состояния психического здоровья безработных были разработаны 3 программы психопрофилактической помощи: психофармакологическая, психотерапевтическая и психосоциальная.

Психофармакологическая программа была реализована в стационарных и амбулаторных условиях. Психофармакологический комплекс включал преимущественно назначение различных психотропных средств, дегидратационно-рассасывающую и общеукрепляющую терапию, растительные адаптогены и др., в зависимости от синдромальной структуры и нозологической принадлежности пограничных нервно-психических расстройств. Психотерапевтическая программа реализовывалась на базе службы психогигиенической помощи безработным и включала курсы психотерапевтической интервенции экзистенциально-гуманистической и когнитивной направленности. Психосоциальная программа также осуществлялась на базе службы психогигиенической помощи безработным и включала коммуникативные тренинги, ролевые игры и другие формы групповой психосоциальной работы. В ходе реализации программ существовали определенная преемственность и этапность: после реализации психофармакологической программы и купирования выраженной психопатологической симптоматики на базе клиник НИИПЗ СО РАМН обследованные при необходимости получали психотерапевтическую коррекцию в службе психогигиенической помощи безработным, там же реализовывалась психосоциальная программа.

Всего среди контингента обследованных (387 человек -100,0 %), обратившихся в службу психогигиенической помощи Городского центра занятости населения Томска в период 2005— 2007 гг., в психофармакологической помощи нуждалось 62 человека (16,0 %), в психотерапевтической помощи - 167 человек (43,1 %), в психосоциальной помощи - 183 человека (47,3 %).

С учетом специфики ситуации вынужденной незанятости были выделены следующие уровни эффективности лечебно-профилактических мероприятий: «А» - полная редукция психопатологической симптоматики, дезактуализация психотравми-рующих переживаний, нормализация межличностных отношений, появление или усиление адекватной социальной активности; «В» - неполная редукция психопатологической симптоматики, снижение актуальности психотравмирующих переживаний, низкая социальная активность; «С» - отсутствие положительной клинической динамики, сохранение актуальности психотравмирующих переживаний, отсутствие или снижение социальной активности.

Эффективность уровня «А» отмечалась у 46,6 % больных ПРНХ, уровня «В» - у 43,4 % обследованных, уровня «С» -у 10,0 %. Среди безработных с донозологическим уровнем нарушений психического здоровья эффективность лечебно-профилактических мероприятий была выше: полная редукция психопатологической симптоматики и дезактуализация психо-травмирующих переживаний наряду с усилением социальной активности наблюдались у 80,1 % обследованных, что оказалось значительно выше, чем в группе лиц с пограничными психическими расстройствами (р<0,001). Эффективность уровня «В» в этой группе отмечалась у 19,9 % обследованных, что меньше чем в группе лиц с пограничными психическими расстройствами (р<0,01).

выводы

1. . Анализ взаимосвязей показателей учтенной болезненности психическими расстройствами на территориях Сибири и Дальнего Востока и количества безработных показал наличие положительной тесной связи этих данных, как по территориям Сибири, так и Дальнего Востока (соответственно г=0,85 и г=0,95; р<0,05). Аналогичная сила взаимосвязей психических расстройств выявляется и с численностью занятого в экономике населения трудоспособного возраста (г=0,94 и г=0,99).

1.1. Значимых различий во взаимосвязях занятого и безработного населения с показателями бедности (процент лиц, имеющих доходы ниже прожиточного минимума) и денежных доходов не выявлено, что свидетельствует о том, что бедность не является исключительной характеристикой безработицы.

1.2. Для непсихотических психических расстройств в Сибири характерна отрицательная корреляционная связь числа больных органическими непсихотическими расстройствами (г=-0,56; р<0,05), аффективными непсихотическими расстройствами (г=-0,49; р<0,1) и расстройствами поведения и личности у взрослых (г=-0,75; р<0,05) с бедностью населения. На Дальнем Востоке обнаружены отрицательные взаимосвязи распространенности органических непсихотических расстройств (г=-0,51; р<0,05) и невротических, связанных со стрессом и соматоформных рас-стройств(г=-0,54; р<0,05) с денежными доходами.

2. Выявлены разнонаправленные тенденции взаимосвязей между распространенностью непсихотических расстройств и уровнем безработицы в Сибирском федеральном округе. Для периода роста безработицы (1994—1998 гг.) характерна сильная положительная связь между уровнем безработицы и количеством больных, получающих лечебно-консультативную помощь (для пациентов диспансерного учета связей не выявлено). Для периода спада безработицы (1999—2005 гг.) характерна отрицательная взаимосвязь (г=-0,78; р=0,06).

3. Существуют значимые различия в распространенности пограничных психических расстройств, в структуре донозологиче-ских состояний и оценке ситуации вынужденной незанятости в период появления безработицы как социального явления (1993 г.) и во время относительной экономической стабильности (2005 г.).

3.1. Количество больных с непсихотическими формами психических расстройств увеличилось с 12,0 до 20,5 % (р<0,05) без изменения клинической структуры, представленной невротическими, связанными со стрессом и соматоформными расстройствами, органическими непсихотическими расстройствами и расстройствами личности.

3.2. В 1993 г. в структуре донозологических расстройств статистически достоверно преобладали психодезадаптационные состояния (50 % от общего числа обследованных в этой группе; 1=2,42; р<0,05), клиническими проявления которых были представлены астеническим и дистимическим вариантами ПДАС. В 2005 г. донозологический уровень нарушений был представлен преимущественно психоадаптационными состояниями (55,8 % от общего числа обследованных в этой группе, 1=2,42; р<0,05), психопатологическая симптоматика которых исчерпывалась отдельными симптомами астенического и аффективного регистров.

3.3. Безработица стала менее «травматичной» (в субъективной ее оценке): уменьшилась актуальность таких проблем, как ограничение социальных контактов (р<0,01), семейное неблагополучие (р<0,01) и потребность в эмоциональной поддержке (Р<0,01).

4. Анализ состояния психического здоровья во взаимосвязи с социально-демографическими и социально-психологическими характеристиками безработицы в регионах, отличающихся макроэкономическими показателями (по уровню безработицы Томск занимает 22-е ранговое место по РФ, Новокузнецк - 53-е место, Улан-Удэ - 77-е место), позволил выявить следующие особенности.

4.1. Клиническая структура пограничных психических расстройств в регионах сходна: она представлена невротическими, связанными со стрессом и соматоформными расстройствами, органическими непсихотическими расстройствами и расстройствами личности.

4.2. Распространенность невротических расстройств значимо выше в Улан-удэ (в сравнении с Томском, р<0,05). В наименее благополучном регионе (Улан-Удэ) количество безработных с донозологическими формами пограничных нервно-психических расстройств превышает аналогичное количество в Новокузнецке 0=1,9; р<0,06) и в Томске 0=2,62; р<0,01).

4.3. Наиболее уязвимыми возрастными категориями в контексте декомпенсации пограничных психических расстройств в неблагополучных регионах являются полярные группы - до 30 лет (в Новокузнецке) и старше 40 лет (в Улан-Удэ).

5. Установлены региональные факторы, влияющие на формирование психических нарушений донозологического уровня.

5.1. Дефицит социальной поддержки - количество мужчин, не состоящих в браке в относительно благополучном Томске в группе «Донозологические состояния» (5,9 %), достоверно меньше, чем в Новокузнецке (23,0 %) (р<0,05; 1=2,47) и в Улан-Удэ (27,2 %) (р<0,01; 1=2,99).

5.2. В менее благополучных регионах постепенно нарастает количество безработных, вынужденно потерявших работу -в Томске (19,6 %) почти в 2 раза меньше, чем в Новокузнецке (34,6 %; р<0,05; 1=2,11), и в 3 раза меньше, чем в Улан-Удэ (57,7%; р<0,001; 1=3,99). Обнаруженные различия между Новокузнецком и Улан-Удэ также статистически достоверны (р<0,05; 1=2,32).

5.3. У безработных с донозологическим уровнем нарушений психического здоровья в Улан-Удэ длительность безработицы выше (р<0,001), чем в более благополучных регионах. По мере роста длительности безработицы увеличивается встречаемость психопатологической симптоматики (тревога, гипотимия, дис-сомния, вегетативные расстройства, апатия).

5.4. Увеличению продолжительности незанятости соответствует усиление фрустрированности большего числа проблемных сфер: нарастают финансовые трудности (г=0,36; р=0,008); ухудшается состояние здоровья (г=0,28; р=0,04); усиливается чувство социальной изоляции и одиночества (г=0,31; р=0,02) и ухудшаются отношения в семье (г=0,29; р=0,03). В Новокузнецке длительность незанятости положительно коррелирует только с ухудшением отношений в семье (г=0,33; р=0,006) и социальной изоляцией (г=0,24; р=0,04).

ные состояния (64,7 и 74,8 % соответственно), формирующиеся в первые 1—5 месяцев незанятости и склонные к регредиентно-му типу динамики. В Улан-Удэ в 50,0 % случаев психодезадап-тационные состояния развиваются через год и более нахождения в статусе безработного.

7. Структура и выраженность компенсаторно-защитных механизмов различны в зависимости от состояния психического здоровья.

7.1. Базовым звеном механизма формирования донозологи-чесшх состояний и декомпенсации пограничных психических расстройств у безработных является экзистенциальный конфликт, проявлением которого является ценностная дезинтеграция в следующих сферах: активная деятельная жизнь, творчество, свобода как независимость, познание.

7.2. Больные пограничными психическими расстройствами демонстрируют достоверно чаще преобладание (в сравнении со здоровыми) таких психологических защит, как вытеснение, регресс, замещение и компенсация. В группе «Донозологические состояния» достоверно чаще используется ПЗ регресс.

7.3. Безработные с донозологическим уровнем нарушений психического здоровья и больные пограничными психическими расстройствами статистически достоверно чаще используют неадаптивные стратегии совладания с ситуацией вынужденной незанятости: в поведенческой сфере - отступление и активное избегание; в эмоциональной сфере - самообвинение, подавление эмоций и покорность; в когнитивной сфере - игнорирование и растерянность.

8. На основании результатов клинических и социально-психологических исследований разработаны критерии диагностики уровней психического здоровья безработных, предложены адекватные организационные формы специализированной помощи, научно обоснованы и разработаны дифференцированные лечебно-профилактические программы. Определена потребность в отдельных видах лечебно-профилактической помощи: психофармакологическая - 16 % обследованных, психотерапевтическая - 43,1 % и психосоциальная - 47,3 %.

Список работ, опубликованных по теме диссертации

1. Гычев, А. В. Состояние психического здоровья и условия формирования нервно-психических нарушений у женщин-безработных / А. В. Гычев // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 1999. - № 1. - С. 42—44.

2. Гычев, А. В. Особенности психотерапевтической помощи безработным / А. В. Гычев // Современные технологии психиатрического и наркологического сервиса / под ред.

B.Я.Семке. - Томск : Изд-во Том. ун-та, 2001. - Т. 2. -

C. 24—25.

3. Гычев, А. В. Безработица и психическое здоровье: социально-психологические аспекты / А. В. Гычев II Актуальные вопросы психиатрии и наркологии / под ред. акад. РАМН, проф. В. Я. Семке. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. - Вып. 11. - С. 40—42.

4. Гычев, А. В. Особенности психотерапевтической работы с безработными / А. В. Гычев // Медицина в Кузбасе : Проблемы медицины и психиатрии : материалы конф. - Кемерово, 2003. -№ 3. - С. 195.

5. Гычев, А. В. Психическое здоровье безработных: организационные аспекты / А. В. Гычев // Актуальные вопросы психиатрии и наркологии / под ред. акад. РАМН, проф. В. Я. Семке. - Томск : Изд-во Том. ун-та, 2003. - Вып. 11. - С. 35—36.

6. Гычев, А. В. Особенности формирования аффективных нарушений у безработных / А. В. Гычев II Научные достижения и опыт клинических исследований в психиатрии : материалы междунар. научно-практ. конф. психиатров и наркологов Сибири и Дальнего Востока (Томск, 26—27 мая 2004 г.), -Томск, 2004. - С. 62—65.

7. Гычев, А. В. Состояние психического здоровья безработных и отношение к трудовой деятельности: возможные взаимосвязи / А. В. Гычев II Актуальные проблемы современной психиатрии и психотерапии : тез. докл. Межрегион, научно-практ. конф. с междунар. участием «Психическое здоровье в XXI веке». - Новосибирск: Сибмедиздат, 2005. - С. 48—50.

8. Гычев, А. В. Субъективная оценка проблематики незанятости как предиктор риска формирования психических расстройств у безработных / А. В. Гычев II Актуальные вопросы психиат-

рии и наркологии : материалы XII науч. отчет, сессии ГУ НИИ ПЗ ТНЦ СО РАМН. - Томск, 2005. - С. 35—36.

9. Гычев, А. В. Психическое здоровье и безработица: со-циокультуральные аспекты причинно-следственных соотношений / А. В. Гычев, Л. Д. Рахмазова, М. Е. Кононова II Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2006. -№ 3. - С. 88—91.

10. Гычев, А. В. Атлас психического здоровья населения Республики Бурятия / И. А. Артемьев, Ф. П. Бабанова, H.A. Бохан, Н. А. Васильева, В. Л. Гриф, А. В. Гычев, А. В. Данилец, Б. А. Дашиева, A.A. Диль, А. А. Дымчаков, Д. Б. Жамбалова, В. В. Кожевников, И. Е. Куприянова, И. Б. Очи-рова, Л. Д. Рахмазова, А. В. Семке, В. Я. Семке, Л. И. Сосова. - Томск; Улан-Удэ, 2007. - 140 с.

11. Гычев, А. В. Особенности психотерапевтической работы с безработными / А. В. Гычев // Современная психотерапия в медицинской практике : материалы научно-практ. конф. (Новокузнецк, 25—26 апреля 2007 г.). - Томск; Новокузнецк, 2007. - С. 76—77.

12. Гычев, А. В. Социально-демографическая характеристика состояния психического здоровья безработных в контексте макроэкономических изменений / А. В. Гычев II Актуальные вопросы психиатрии и наркологии : материалы XIII науч. отчет. сессии ГУ НИИ ПЗ ТНЦ СО РАМН, посвящ. 100-летию со дня рождения О. В. Кербикова. - Томск, 2007. - С. 42—43.

13. Гычев, А. В. Психологическое и психическое здоровье лиц, состоящих на учете в центре занятости (диагностические и реабилитационные подходы): методические рекомендации /Л. Д. Рахмазова, В. Г. Юртаева, А. В. Гычев, М. Е. Кононова, Н. А. Васильева, Л. Ю. Попова, Ю. Г. Казиева. - Томск, 2008. -36 с.

14. Гычев, А. В. Социально-демографические показатели психического здоровья безработных (динамический анализ) / А. В. Гычев II Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2009. - № 1. - С. 27—30.

15. Гычев, А. В. Психическое здоровье безработных (региональный аспект) / А. В. Гычев, В. Я. Семке II Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2009. - № 5. - С. 78— 81.

16. Гычев, А. В. Пограничные нервно-психические расстройства и социальная нестабильность / А. В. Гычев, И. А. Артемьев // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2009. - № 4. - С. 67—69.

17. Гычев, А. В. Психические расстройства и их связь с бедностью и безработицей / А. В. Гычев, И. А. Артемьев // Психическое здоровье населения - межведомственный подход : тез. докл. Междунар. научно-практ. конф. (Новокузнецк, 13— 14 мая 2009 г.) / под ред. В. Я. Семке. - Томск; Новокузнецк : Изд-во «Иван Федоров», 2009. - С. 45—47.

18. Гычев, А. В. Пограничные нервно-психические расстройства и безработица: региональные аспекты. / А. В. Гычев, И. А. Артемьев II Охрана психического здоровья работающего населения : тез докл. конф. (Кемерово, 16—17 апреля 2009 г.) / под. ред. Т. Б. Дмитриевой ,В. Я. Семке, А. А. Корнилова. -Томск; Кемерово, 2009. - С. 89—91.

19. Гычев, А. В. Особенности ценностного восприятия безработных с разными уровнями психического здоровья / А. В. Гычев // Психическое здоровье населения - межведомственный подход : тез. докл. Междунар. научно-практ. конф. (Новокузнецк, 13—14 мая 2009 г.) / под ред. В. Я. Семке. - Томск; Новокузнецк : Изд-во «Иван Федоров», 2009. - С. 44—45.

20. Гычев, А. В. Половозрастная характеристика безработных с различными уровнями психического здоровья (региональный аспект) / А. В. Гычев // Психическое здоровье молодого поколения: региональный, социально-демографический, превентивный аспекты : материалы межрегион, научно-практ. конф. с междунар. участием (Барнаул, 17—18 июня 2009 г.). - Барнаул; Томск, 2009. - С. 76—77.

21. Гычев, А. В. Особенности формирования донозологиче-ских состояний у безработных / А. В. Гычев II Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2010. - № 2. - С. 109—112.

22. Гычев, А. В. Дезинтеграция ценностно-мотивационной сферы как фактор риска формирования пограничных психических расстройств у безработных / А. В. Гычев II Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2010. - № 4. - С. 41—43.

23. Гычев, А. В. Безработица в России и психическое здоровье (обзор литературы) I А. В. Гычев, И. А. Артемьев, В.

Я. Семке II Сибирский вестник психиатрии и наркологии. -2010.-№4.-С. 75—82.

24. Гычев, А. В. Особенности психологических защитных механизмов и совпадающего поведения у безработных (гендерный аспект) / А. В. Гычев, Н. К. Грицкевич, M. Е. Кононова II Вестник ТГПУ. - 2010. - Вып. 2 (92). - С. 98— 102.

25. Гычев, А. В. Безработица в России и психическое здоровье / А. В. Гычев, И. А. Артемьев, В. Я. Семке. - Томск : Изд-во «Иван Федоров», 2010,- 160 с.

26. Гычев, А. В. Стратегии совладения у безработных с разными уровнями психического здоровья / А. В. Гычев II Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2011. - № 2. - С. 70—72.

27. Гычев, А. В. Организация, формы и методы психопрофилактической помощи безработным / А. В. Гычев II Сибирский вестник психиатрии и наркологии. - 2011. - № 1. -С. 108—111.

28. Гычев, А. В. Атлас психического здоровья населения Кемеровской области / В. Я. Семке, Н. А. Бохан, Л. Д. Рахмазова, Н. А. Васильева, А. В. Гычев, А. В. Семке, А. И. Мандель, А. А. Агарков, В. Э. Новиков, В. А. Сорокина, Н. В. Багрий, А. А. Лопатин, А. М. Селедцов, Н. П. Кокорина, А. В. Макси-менко. - Томск; Кемерово, 2011. - 100 с.

29. Gychev, А. V. State of mental health in unemployed people in context of sociocultural dynamic / A. V. Gychev H Ceska a slovenska psychiatrie Journal of czech and Slovak psychiatriy : 14 World congress of psychiatriy (20—25 September 2008). -Prague, Czech republic. - Abstracts. - Suppl. 2. - P. 1341.

Подписано к печати 14.03.2011 г. Формат 60x84i/i6- Печать ризография. Бумага офсетная № 1. Гарнитура «Arial». Тираж 100 экз. Заказ № 359.

Тираж отпечатан в типографии «Иван Фёдоров» 634026, г. Томск, ул. Розы Люксембург, 115/1 тел.: (3822) 40-71-24, тел./факс: (3822) 40-79-55 E-mail: mail@if.tomsk.ru

Оглавление диссертации Гычев, Александр Витальевич :: 2011 :: Томск

Введение

Глава 1. ПСИХИЧЕСКОЕ ЗДОРОВЬЕ БЕЗРАБОТНЫХ:

КЛИНИЧЕСКИЕ, СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И ПСИХОПРОФИЛАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ (Обзор литературы)

1.1. Социокультуральные особенности безработицы^ России

1.2. Клиническая характеристика пограничных психических рас- 35 стройств у безработных и факторы влияющие на их формирование

1.3. Формы и методы психопрофилактической помощи безработ- 60 ным

Глава 2. ЭТАПЫ, МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ 65 2.1 .Этапы и материал исследования

2.2.Методы исследования

Глава 3. ПОПУЛЯЦИОННЫЕ АСПЕКТЫ ВЗАИМОСВЯЗЕЙ РАС- 83 ПРОСТРАНЕННОСТИ ПСИХИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ НЕПСИХОТИЧЕСКОГО ХАРАКТЕРА И БЕЗРАБОТИЦЫ В СИБИРИ И НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ 3.1. Взаимосвязь распространенности непсихотических психических расстройств, безработицы, бедности и доходов в Сибири и на Дальнем Востоке.

3.2. Динамика взаимосвязей распространенности непсихотических 91 психических расстройств и безработицы в Сибири (1994-2005г.г.)

3.3 Сравнительный анализ состояния психического здоровья без- 95 работных в период становления безработицы, как социального явления и в период относительной стабильности

Глава 4. РЕГИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ СОСТОЯНИЯ ПСИХИ- 109 ЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ БЕЗРАБОТНЫХ 4.1 .Взаимосвязь состояния психического здоровья и социально- 111 демографических факторов ^ 4.2.Взаимосвязь состояния психического здоровья и факторов, харастеризующих незанятость

4.3.Взаимосвязь социально-психологических факторов и состояния психического здоровья

4.4.Клинико-социальная характеристика донозологических соучаствующих в формировании патологии, что будет способствовать оптимизации лечебно-профилактической помощи этому контингенту лиц.

Цель и задачи исследования.

Основной целью настоящего исследования является изучение распространенности, региональных особенностей и механизмов формирования пограничных психических расстройств у безработных в социокультуральном формате отечественной безработицы.

Задачи исследования:

2. Провести сравнительный анализ клинико-социальных показателей состояния психического здоровья безработных в 1993-1994гг и 2005-2006гг.

3. Выявить основные тенденции распространенности и структуры пограничных психических расстройств в период становления безработицы, как социального явления и во время относительной экономической стабильности.

4. Исследовать региональные особенности психического здоровья в ситуации вынужденной незанятости при разных уровнях социально-экономического развития территорий Сибирского региона (гг. Томск, Новокузнецк, Улан-Удэ).

5. Определить этапы формирования и динамику донозологических расстройств у безработных.

7. Разработать критерии диагностики уровней психического здоровья безработных и методы лечебно-профилактической помощи данному контингенту.

Научная новизна исследования.

Популяционный анализ распространенности пограничных психических расстройств в населении Сибирского и Дальневосточного Федеральных округов выявил различные взаимосвязи заболеваемости и болезненности пограничными психическими расстройствами с уровнем безработицы, бедности и доходов.

Впервые проведенное сравнительное исследование психического здоровья безработных в трех Сибирских городах позволило выявить различия в распространенности и структуре пограничной психической патологии в зависимости от макроэкономических характеристик региона.

Анализ, распространенности, структуры и клинической динамики НИР у безработных за 10 лет в динамически меняющихся социально-экономических условиях установил основные тенденции воздействия макросоциально-стрессовых факторов на психическое здоровье, а также социокультуральные особенности «клинического звучания» отечественной безработицы.

Впервые показано, что этапы формирования донозологических расстройств, в условиях вынужденной незанятости не зависят от региональных особенностей, которые определяют их структуру и преобладающий тип динамики.

Системный подход к оценке социальных, клинико-психологических и ситуативных факторов позволил уточнить механизмы формирования ПГТР и причинно-следственные соотношения между ПНПР и безработицей.

Разработаны критерии- диагностики уровней психического здоровья безработных и оптимизированы формы и методы лечебно-профилактической помощи.

Практическая значимость.

Методология и дизайн исследования могут стать основой для изучения психического здоровья организованных групп населения с учетом региональной и социокультуральной динамики. Полученные данные настоящего исследования, отражающие взаимосвязи психического здоровья и уровня безработицы, могут быть использованы в планировании организации помощи безработным. На основе полученных результатов исследования предложена функциональная модель организации помощи безработным, предполагающей взаимодействие специалистов различных профилей. Разработаны и предложены диагностические критерии трехуровневой оценки психического состояния безработных, основные принципы и методы оказания лечебно-профилактической помощи данной категории лиц. Полученные данные могут быть полезны для врачей-психиатров, а также для учреждений и лиц, занимающихся трудоустройством незанятого населения.

Положения, выносимые на защиту.

1. Распространенность психических расстройств непсихотического характера имеет разнонаправленные взаимосвязи с показателями безработицы, бедности и доходов, как на популяционном, так и индивидуальном уровнях.

3. По мере роста безработицы в сравниваемых городах увеличивается I количество безработных с донозологическими состояниями, этиопатогенез которых определяется содержательными составляющими ситуации вынужденной незанятости.

5. Выраженность психопатологической симптоматики, субъективная оценка проблематики незанятости и степень ценностной дезинтеграции являются критериями скрининг-диагностики состояний психического здоровья безработных. Разноуровневые программы оказания помощи, основанные на принципах дифференцированности, комплексности и поэтапности воздействия в структуре функциональной модели службы психогигиенической помощи безработным позволяют оптимизировать превентивные и лечебно-коррекционные мероприятия.

Внедрение результатов исследование в практику. Основные положения, разработанные в диссертации, применяются в Центрах занятости г. Северска (Томская область) и г. Мыски (Кемеровская область). В учебном процессе кафедры психотерапии ГОУ ДПО Новокузнецкого государственного института усовершенствования врачей Росздрава, кафедры психиатрии ГОУ ВПО Кемеровской государственной медицинской академии Росздрава, кафедры психиатрии ГОУ ВПО Омской государственной медицинской академии Росздрава.

Апробация работы. .Материалы диссертационного исследования были доложены и обсуждены на научно-практической конференции «Современная психотерапия в медицинской практике» (Новокузнецк, 25—26 апреля 2007 г.); Всероссийской конференции «Охрана психического здоровья работающего населения России» (Кемерово, 16—17 апреля 2009 г.); круглом столе «Психическое здоровье социально уязвимых групп населения» (Томск, 23 апреля 2009 г.); межрегиональной научно-практической конференции «Психическое здоровье населения — межведомственный подход» (Новокузнецк, 14—15 мая 2009 г.); межрегиональной научно-практической конференции «Психическое здоровье семьи в современном мире» (Томск, 8 октября 2009 г); XIV отчетной научной сессии НИИПЗ СО РАМН (Томск, октября 2009); межрегиональной научно-практической конференции «Клиническая персонология в медицинской и социальной практике» (Томск, 31 мая 2010 г.).

Структура и объем диссертации. Текст диссертации изложен на 298 машинописных страницах. Диссертация состоит из введения, обзора литературы, 5 глав, включающих собственные исследования, заключения и выводов, списка цитируемой литературы, приложения. Работа иллюстрирована 74 таблицами и 10 рисунками. В библиографию включено 355 источников, из которых 183 отечественных и 172 на иностранных языках.

ГЛАВА I

ПСИХИЧЕСКОЕ ЗДОРОВЬЕ БЕЗРАБОТНЫХ: КЛИНИЧЕСКИЕ, СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И ПСИХОПРОФИЛАКТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ (обзор литературы)

1.1. Социокультуральные особенности безработицы в России.

Процесс формирования в России массовой безработицы имеет свою историческую обусловленность и динамику: от представлений о длительном отсутствии у нас безработицы как свидетельства неоспоримого преимущества социализма до нарастающего числа людей, которые потеряли и/или не могут найти регулярную оплачиваемую работу. Проблемам, связанным с тенденциями развития рынка труда в России, с положением кризисных групп (безработных), посвящены широкомасштабные социологические исследования в различных регионах страны (Н.М.Римашевская, 1995; Л.В.Корель, 1997; Е.А.Аврамова, 2002; С.А. Кравченко, В.Л. Романов 2004; Г.Н.Соколова, 1993-2004; Б.Д.Бреев, 2005; О.В.Синявская, 2005; З.Е.Дорофеева, 2008; Л.Л.Рубаковский, 2008)

Анализируя проблемы незанятого населения, нельзя обойти вниманием понятие безработицы, которое достаточно многогранно и имеет различные определения. В своем исследовании Л.А. Гордон и Э.В.Клопов (2000) используют определение, разработанное международными статистическими организациями, согласно которому безработными считаются лица, не имеющие работы и заинтересованные в ее получении. На основе данного подхода, в соответствии с которым статус безработного определяется посредством выборочных обследований рабочей силы, исходя из указанных критериев, рассчитывается показатель общей безработицы. Другим важным показателем, широко используемым в статистической практике различных стран, является показатель регистрируемой безработицы, который рассчитывается по данным службы занятости. В нашей стране между этими двумя показателями существовал и продолжает существовать огромный разрыв в силу целого ряда причин. Кроме того, официальный уровень безработицы отличается от реального. Авторы полагают, что безработные, являясь неотъемлемой составной частью экономически активного населения, одновременно представляет собой и особый слой с разнородным составом и противоречивостью интересов. В его составе есть люди, которые оказались без работы и не находят ее по объективным (экономическим) обстоятельствам, и те, кто не могут выбраться из ситуации в силу особенностей интеллекта, характера или здоровья, и, наконец, те,, кто становятся безработными по собственному выбору, решая таким способом какие-то свои; так сказать, переходные задачи.

Вместе с тем З.Т. Голенкова и Е.Д. Ихитханян (2001)- не считают возможным говорить о безработных как об особой социальной группе, во-первых, по их удельному весу в общей совокупности экономически активного населения; во-вторых, по динамике их численности. Авторы полагают, что экономически активное население России состоит не из двух отличных друг от друга слоев (занятые и безработные), но, по крайней мере из трех (постоянно занятые - полузанятые-полубезработные - безработные). Различия между первой и второй и между второй и третьей группами не слишком значительны, что обусловливает относительно медленный переход от одного социально-психологического состояния к другому. Близости массового сознания безработных и занятых способствует также сходство социально-демографического и культурно-квалификационного состава обеих категорий. У этих различий есть свои основания (например, большая доля молодежи среди безработных обусловлена, с одной стороны, разнообразными трудностями начала трудовой жизни, а с другой - тем, что из старших возрастных групп занятого населения, происходит интенсивный отток работников не только в ряды безработных, но и на пенсию, в домашнее и подсобное хозяйство и т.д.). Но они не настолько велики, чтобы продуцировать существенные расхождения социокультурных установок и, соответственно, поведенческих стандартов.

О сходстве социального положения безработных и занятых свидетельствуют данные о самоидентификации (Тихонова Н.Е., 2004). Автор подчеркивает сходство социального положения безработных и занятых, опираясь на данные о самоидентификации тех и других с социальными слоями разного уровня, из которых состоит трансформируемое российское общество. Безработные, как правило, (разумеется, при неизбежном разбросе конкретных фактов) оценивают свое материальное положение, ситуацию в экономике и обществе в целом примерно так же, как большинство занятых, а настроения тех и других не слишком различны. Более того, как вытекает из сведений о денежных доходах безработных, очень многие из них - вопреки своему "официальному" или же ими самими заявленному статусу - таковыми не являются

Жидкова Е.М. (2005) предлагает подразделять экономически активное население на безработных (временно или вынужденно незанятых) и занятых. Однако не все потерявшие работу остаются "мобильным резервом рабочей силы". В новых условиях рынка хроническая безработица "прибирает к рукам" наименее активных и неконкурентоспособных ("балласт", по выражению Л. Заславского (1997)). Категория длительно безработных, не имеющих работу и не ищущих её активно - первый эшелон утративших связь с трудом.

Дорофеева З.Е. (2008) считает, что причины по которым неактивное население, находящееся вне рынка труда, не работает и не собирается работать зависят от возраста и здоровья, либо имеется ряд субъективных причин. К незанятым в своем исследовании автор причисляет лиц, не имеющих работы в качестве основного занятия на момент проведения исследования, поэтому из общего числа незанятых в экономике она выделяет различные возрастные группы нетрудоспособного населения. В целом около половины населения экономически активного возраста (45,4%) относится к группе незанятых в экономике, из них более трети находятся на пенсии, в возрасте моложе трудоспособного - 5%; никогда не работало почти 10% незанятых.

Расширение сферы безработицы в России оказалось весьма сложным и противоречивым процессом с неоднозначными последствиями. Отсюда следует, что хотя и появилась массовая безработица; которая и не достигла пиковых значений, однако служит причиной' ухудшения материального положения народного большинства, даже его маргинализации (А.С.Готлиб, 2004; Н:М.Давыдова 2004). С одной стороны, она, как и везде в обществах с рыночной экономикой, стала своеобразной "резервацией", куда попадают те, кто в силу объективных причин (работники, производств и предприятий, плохо адаптирующихся к рынку, жители депрессивных регионов и т.д.) или по субъективным обстоятельствам оказались лишними в трансформирующемся хозяйстве. Часть, по-мере возрастания потребности в рабочей силе, возвращается в производство, другие окончательно выбывают из него. С другой стороны, безработица играет роль специфической школы приспособления к новым условиям, в особенности для молодежи, отчасти для среднего поколения. Роль "резервации" берет на себя само производство, с его избыточной занятостью. Наоборот, многие из тех, кто проходит подобную школу именно в составе безработных, в особенности тех, кого безработица заставляет активизироваться, овладевать навыками трудовой деятельности рыночного типа, нередко остаются невостребованными производством, реструктуризация которого задерживается.

По данным Федеральной службы занятости России, в среднем период безработицы длится 6,1 месяца. У безработных граждан в возрасте до 29 лет , этот показатель несколько меньше и составляет 5,9 месяцев, а у безработных инвалидов и вынужденных беженцев и переселенцев - 6,6 и 6,9 месяца соответственно. В целом же лишь у десятой части ищущих работу продолжительность безработицы меньше месяца; 60% безработных пребывают в этом статусе от одного до восьми месяцев; в категорию "длительно (более 8 месяцев) безработных" попали 28,2%.

По расчетам Р. И. Капелюшникова (1998) ежемесячно до 20% безработных замещается новыми. По его мнению, отмеченное обстоятельство не позволяет приписывать российской безработице "особо застойный характер". При столь высокой интенсивности обмена "кадрами" между незанятой и занятой частями населения сохраняется большая близость тех и других, что и проявляется в высоком уровне совпадения оценок социально-экономической ситуации и вообще социального самочувствия. Однако, чем чаще трудоспособное население будет на длительные сроки выбывать из общественного производства, тем больше в слое безработных будут складываться типичные только для них особенности положения и, соответственно, групповые интересы.

Определенную инертность у многих людей активного возраста, считающих себя безработными отмечают З.Т. Голенкова и Е.Д'.Ихитканян (2001). Это в основном люди молодого возраста, то очевидно, что определенная часть молодежи, находящейся без работы, в условиях кризиса становится менее конкурентоспособной по сравнению с теми, кто начнет работать в ближайшее время. Чем значительнее период времени, когда человек (особенно молодой) находится вне сферы трудовой деятельности, тем больше снижается и потенциальный ресурс социальной мобильности, и квалификационный уровень, и сама трудовая мотивация. Сюда же следует отнести и альтернативный стиль жизни как своеобразное продолжение "рентных отношений". Одни используют появившийся "отпуск" для того, чтобы подлечиться, другие - чтобы наконец сделать в квартире ремонт, третьи начинают больше уделять внимания детям и семье. Некоторые окончательно "уходят" в семейные заботы или натуральное хозяйство. Чем глубже этот уход, тем сложнее затем людям вернуться в состояние оплачиваемой занятости - прежде всего психологически.

З.Е Дорофеева (2008) и З.Т. Голенкова и Е.Д.Ихитканян (2001) приводят следующие социально-демографические характеристики безработных. В 1996 г. численность мужчин и женщин соотносилась как 53:47 среди занятых и как 55:45 среди безработных. Примерно одинаковыми были и доли основных социально-профессиональных групп: ■ специалистов среди первых было 20%, рабочих - 50%, а среди вторых - 19 и 65% (по последнему месту работы). Более значимыми были различия по возрасту и образованию. Среди безработных тех, кому не исполнилось 30 лет, было почти 39%, тогда как среди занятых -29% (соответственно доли пожилых, старше 50 лет, составляли 11 и 19%). В свою очередь, безработные с высшим образованием составляли 11% этого слоя, в составе занятых доля таких людей достигала 19% У этих различий есть свои основания (например, большая доля молодежи среди безработных обусловлена, с одной стороны, разнообразными трудностями начала трудовой жизни, а с другой - тем, что из старших возрастных групп занятого населения происходит интенсивный отток работников не только в ряды безработных, но и на пенсию, в домашнее и подсобное хозяйство и т.д.). Но они не настолько велики, чтобы продуцировать существенные расхождения социокультурных установок и, соответственно, поведенческих стандартов.

По данным Госкомстата РФ на май 2000 г., социальное положение безработных по их последнему месту работы в целом по стране характеризовалось следующими показателями. Наибольшую долю составляют бывшие квалифицированные рабочие (39,5%), затем следуют неквалифицированные рабочие (12,7%), специалисты высшей и средней квалификации (11,8%), служащие (10,7%), руководители органов власти и управления всех уровней (3,5%) (Обследование населения по проблемам занятости, 2000)

Ряд особенностей социально-гигиенического и медико-демографического плана образа жизни безработных в ходе исследования выявил ДЮ. Уваров (2007) . Так, высшее и неполное высшее образование имел лишь 37,1% безработных, тогда как в; контрольной группе - 72,0%. Это говорит о том, что люди с низким уровнем образования менее востребованы на рынке труда. Среди безработных инвалиды встречаются в 3 раза чаще, чем среди работающих (5,4% против 1,6%), так как работодатели неохотно берут на работу данную категорию граждан. Изучая семейный статус, мы выяснили, что среди безработных менее благоприятные семейные отношения - гораздо чаще встречаются разведённые (2,8 раза), вдовые (26,5 раз) и проживающие в неофициальном браке (2 раза). Семьи безработных намного , чаще имеют не больше одного ребенка! (63,7%), в контрольной группе -52,6%. Среднее количество детей в 1-ой семье в исследуемой группе 1,4, в контрольной группе-1,6.

Имеющиеся в литературе данные позволяют говорить об особой структуре сознания^ обеспечивающего преодоление безработными жизненных трудностей (А.К.Осницкий с соавт., 1998; А.Н.Демин, 2000-2005; А.В.Панченко, 2001; И.В.Кучеренко, 2003; В.А.Солнцева, 2003; Э^Э. Сыманюк, 2004; В1Б.Зайцева 2010). В целом специалисты обращают внимание на многообразие способов реагирования людей на незанятость: одни справляются с трудной жизненной ситуацией лучше, другие хуже, а некоторые даже находят удовлетворение в альтернативных жизненных стилях.

Степень адаптации россиян, особенно безработных, к современной социально-экономической ситуации определяет различное отношение к собственной социальной позиции, ее основе. Однако на рынке труда различные слои населения имеют неравные конкурентные возможности, обусловленные уровнем образования и квалификации, семейным положением, состоянием здоровья и другими факторами. Особенно остро эта проблема затронула женщин, имеющих детей, лиц предпенсионного возраста, людей с ослабленным здоровьем, которых увольняют в первую очередь.

Л. А. Гордон (1994) считает, что население России проявляет субъективно более слабую тревожность в связи с безработицей и приспособлению к преодолению связанных с ней тягот гораздо меньше, чем, например, к трудностям роста цен.

Применение различных стратегий, применяемых безработными для самостоятельного трудоустройства рассматривает Г.Р. Хасаев (1998). Успех трудоустройства часто зависит от действий или готовности к ним самих безработных. Наименее популярный поиск заработка - переезд (9%):-Общественная работа могла бы удовлетворить 16% безработных. Смена специальности и переобучение выглядят более привлекательными: на них согласились более половины респондентов.

С точки зрения ряда исследователей, для некоторой части безработных неопределенность социально-экономического положения сочетается с неопределенностью трудового поведения (Г.Н.Соколова 1998, 2004; О.В.Синявская 2005). Поэтому в. настоящее время нет оснований предполагать, что угроза безработицы сделает население активным в сфере трудовой деятельности. На рынке труда сегодня наблюдается эффект "броуновского движения": отсутствие четких ориентаций и моделей поведения и наличие психологической инертности безработных (А.Н.Демин, 2002; Е.Ю. Мандрикова 2005). Тихонова Н.Е.( 1998) обращает внимание на важность изучения типологических характеристик индивидуального действия в трансформирующемся обществе, на необходимость рассматривать усилия самих людей в процессах социальной мобильности.

В поисках конструктивных способов адаптации безработных к той ситуации, в которой они оказались, можно условно разбить на две большие группы: конструктивные и неконструктивные (А.Н.Демин с соавт.,2000).

Критерием конструктивности является направленность на реальное и позитивное в социальном (достижение приемлемого социального статуса) и психологическом (удовлетворенность, оптимистичность, уверенность в себе) аспектах разрешение жизненной проблемы, возникшей в связи с потерей или отсутствием работы.

Авторы описывают неконструктивные способы, которые блокируют выход человека из трудной жизненной ситуации или обеспечивают такой выход, который не приносит ему удовлетворения.

Защитное, избегающее поведение. Оно характеризуется тем, что в одних случаях человек старается не замечать тех проблем, с которыми он столкнулся, уходит в воспоминания о том; как было хорошо на прежнем* месте работы, не пытается реалистично, посмотреть на ситуацию. В других случаях человек всячески- уходит от предложений и ситуаций, которые требуют от него усилий, настойчивости, нового взгляда. Сознание людей, реализующих данную- форму поведения, жестко охвачено сложившимися обстоятельствами, будущее предстает для них перспективой, определяемой внешними силами; они не предпринимают попыток увидеть или принять параллельных путей своего развития; нет уверенности в своей- способности изменить ситуацию, более того, они полагают, что предпринимать какие-либо шаги бессмысленно. Такие люди характеризуются растерянностью и потерянностью, общение с ними оставляет впечатление общей угнетенности. Примечательно, что они нередко жалуются на хроническое недомогание, болезни, преследующие их невзгоды. Хотя мы применяем к таким людям термины "психологическая защита", "избегание", фиксирующие компенсаторный (иллюзорный) характер решения жизненной проблемы, здесь в ряде случаев могут использоваться и другие понятия, например, выученная беспомощность». Закономерно, что для людей, принявших данный способ адаптации, свойственны осторожность, пессимизм и пассивная выжидательная тактика с частыми обвинениями в адрес других (работодателей, службы занятости, государства в целом

Хаотический поиск. Поведение без осмысления вариантов и последствий принимаемых решений. Человек берется за все, что подворачивается под руку. На первый взгляд, такое поведение может приносить определенную пользу в нынешних кризисных условиях, но, как показывают наблюдения, если оно сопряжено в резким падением заработной платы на новом месте работы, понижением социального или профессионального статуса, у людей со временем возникают тяжелые психологические состояния, аккумуляция которых может приводить к общей неудовлетворенности, агрессивности, не виделась им в таких мрачных тонах.

Если две предыдущие формы квалифицируются как неконструктивные, то следующие две являют собой некоторый промежуточный вариант, готовый слиться с одним из полюсов.

Поиск в условиях ограниченной информированности. Обладатели этой формы поведения готовы действовать в направлении решения своих профессионально-трудовых и жизненных проблем, но явно ощущается дефицит информации, которую они могли бы использовать в своих поисках. В одних случаях это объясняется неразвитостью социальных связей (особенно у выпускников учебных заведений), в других -низким качеством имеющихся источников информации. Несмотря на переквалификацию и другие формы временной занятости (возможные неудачи таких поисков в ходе экспертного опроса и на страницах газет сами безработные объясняют внешними причинами, тогда как персонал службы занятости акцентирует «пассивность» и «иждивенчество» безработных в условиях предоставленных им «широких возможностей»), профессиональная и трудовая активность после увольнения значительно сокращается. Безработица раньше коснулась малых и средних городов, но сформировала больше иждивенцев в крупных.

Продуктивное иждивенчество. Человек не просто делегирует ответственность за свою судьбу ближним, он использует их ресурсы, синхронно следуя за ними. В роли ближних часто оказываются родители, поскольку эта форма поведения характерна1 прежде всего для выпускников, попадающих в зону неопределенности между окончанием обучения и работой. Продуктивное иждивенчество как форма поведения в маргинальной ситуации органично вытекает из статуса предопределенной идентичности, суть которого в следовании семейным или культурным традициям при осуществлении жизненного выбора. Для обществ, где не приняты индивидуалистические ценности, такая идентичность признается показателем нормального личностного становления (Н.М.Лебедева 1999, 2000), для западного общества диапазон подобной оценки значительно уже, но, тем не менее, к отдельным социальным-группам она применима (Ктгс1а А. 3. е1 а!., 2000).

Конструктивные форм поведения безработных. Целенаправленное использование ресурсов своей межличностной сети. Достаточно распространенная форма. К ней относятся: активная "инвентаризация" связей своих родственников, старых друзей, знакомых, обращение к ним за помощью. Внутрисемейная консолидация' (семейные советы и взаимная поддержка членов семьи), Следует признать, что внутрисемейная поддержка является не только важным условием преодоления жизненных тягот и неудач, но порой единственным источником энергии, питающей действия человека в трудной ситуации, позволяющей ему поддерживать свою психологическую устойчивость. Создание референтного круга общения; в котором культивируется взаимопомощь и разного рода обмены.

Репутационная стратегия трудоустройства. Человек находит работу, зарекомендовав себя на одном из прежних мест. Основу этой формы поведения составляет ответственное участие в профессиональной межличностной сети. Стараясь качественно выполнять взятые на себя обязательства, человек формирует долгосрочные обменные отношения со своим актуальным и потенциальным окружением. Данная стратегия не является распространенной.

Предметность оценок, намерений, планов. Порой недостаточно знать о той области, где ты можешь чего-нибудь достичь, необходимо еще и построить конкретный путь к ней. Можно считать себя специалистом вообще, а можно видеть, какую конкретную работу ты в состоянии выполнить

Накопление опыта поведения на свободном рынке труда. Опробование различных вариантов, подкрепленное успешными примерами других людей, помогает человеку выработать конструктивную позицию по отношению к неудачам, нащупать свои слабые и сильные стороны, ожидания и требования к себе и выработать в итоге эффективную стратегию поведения на рынке труда

Достраивание контекста текущей жизненной ситуации (я вижу то, чего пока нет, или то, с чем я пока не имею дела). Здесь выделены два механизма.

Отношение к трудной ситуации как совокупности шансов. Одни воспринимают себя жертвой ситуации, другие рассматривают сложившиеся и складывающиеся обстоятельства как источник новых или дополнительных шансов, которые открываются, планируются, используются самим человеком.

По К.А.Феофанову (1995) после увольнения в 2,5 раза уменьшается ценностно-нормативная и компаративная референтность по отношению к бывшим коллегам, и почти вдвое увеличивается референтность по отношению к родственникам. Возрастает референтность по отношению к друзьям, и возникает новый референтный объект — «товарищи по поиску работы». Увеличение значимости контактов с родственниками- сплачивает семьи, в том числе на экономической основе общего «бизнеса» или совместного возделывания земельного участка, при этом, однако, свидетельствуя о вынужденном уходе значительного числа граждан из профессионально-производственной сферы и симптомах депрофессионализации и культурно-интеллектуального деклассирования

Существенное отличие имеют ценности и нормы безработных в городах смешанных типов — столицах республик в составе Российской Федерации, Городов-спутников, «наукоградов», «закрытых» и других со специфичным социальным, образовательным, географическим и экономическим положением (К.А.Феофанов, 1995).

Столичный» комплекс характеризуется сформировавшейся ориентацией на ценности материального благосостояния и делового успеха и идеологией индивидуализма как особым образом организованным, ценностно-нормативным конгломератом либо работающим механизмом «оценки ценностей». В рамках такой ориентации безработица предстает неизбежным и закономерным социальным явлением с позитивной ролью в формировании рынка труда и неизбежностью негативных социальных последствий. Проблема безработицы перенесена на индивидуальный^ уровень при наличии определенных, различно оцениваемых представителями ряда социальных категорий, организационно-управленческих мер социальной поддержки. Такой подход объективно обусловлен значительно более высоким уровнем развития рынка труда с возможностями поиска работы и подработки и в целом соответствующим ему уровнем ' общественного сознания. Тезис об индивидуальном решении индивидуальных проблем занятости, перенос «социального центра» на индивида, необходимость думать и действовать на собственный страх и риск способствуют более четкой сформированности и осознанности индивидуальной значимости ценностно-нормативных ориентации. С другой стороны, возможно и принципиально иное восприятие безработицы. О ее социальной неизбежности и экономической необходимости существует смутное представление: безработица воспринимается как «безобразие» и «крупный недосмотр» центральных и местных политиков, которые «наконец-то должны решить» эту «проблему». Меры поддержки предстают как форма избирательной социальной благотворительности. Это свидетельствует об унаследованных «провинциальными» безработными старосоветских идеалах социальной ориентированности и всеобщей занятости, По мере развития рынка труда и изменений, под влиянием средств массовой информации и объективных перемен в образе жизни, общественного сознания, проблема безработицы в «провинции» будет также переводиться на «индивидуальный» уровень с характерными «пунктирными» институционалйзирующе сдерживающими рамками.

Для осмысления реальной сложности процесса адаптации необходима, научная рефлексия всего спектра разнообразных адаптивных практик в их взаимосплетении, и взаимообусловленности. Большинство эмпирических исследователей делают акцент на "субъективных" показателях: готовности-сменить профессию, повысить квалификацию, получить новую работу; оценке* социального самочувствия, уверенности- в будущем- (Г.С. Пошевнев; 1997;Л А. Беляева, 2001); принятия новых ценностей и норм, признание или непризнание их неизбежности (Л.А.Гордон, 1994; В.В.Лапкин.с соавт.,1998; М.Н.Лебедева, 2000); оценке приобретений и потерь, связанных с важными жизненными потребностями и целями в ходе приспособления к новой ситуации (Л.В. Куликов с соавт., 1993; Г.Н.Соколова 1995, 2004); самооценке своей адаптированности (А.Н.Демин, 2000; Н.Е.Водопьянова, 2004; Е.Ю. Кожевникова 2006,; и др.). По нашему мнению, и тут мы согласны с Л.В. Корель ( 1997), в бифуркационных средах (а российская социальная среда именно такова) адаптирующиеся субъекты прежде всего поведенчески реагируют на изменение среды. В то же время социальные установки, стереотипы, ценностные представления сохраняются прежними еще относительно долгое время.

Процесс перехода к новым рыночным отношениям сопровождался возникновением в них множества разнообразных, подчас весьма причудливых "гибридных" состояний в сфере трудовой активности. Если поначалу подобный феномен можно было рассматривать как некий спонтанный приспособительный механизм, то со временем он стал восприниматься как общепринятая практика (Р.И.Капелюшников, 2004; О.В.Синявская, 2005)

Рассматривая психопатологическое реагирование на бедность и безработицу нельзя не учитывать менталитет российского населения, исконные особенности российского характера, три из которых, как считает Б.Т. Величковский (2002) являются» особенно важными: коллективная традиция, долготерпение и особенное восприятие слова. Имеются данные и о культурно детерминированных различиях в психологических реакциях преодоления: Сравнительный анализ результатов исследований американской и российской популяций показал, что если при переживании стресса наиболее распространенной реакцией преодоления для американцев является "подход" и прямое преодоление, то для россиян - "избегание" и непрямое (внутриличностное) преодоление (Л.А.Гордон, 1994). В сравнительном международном исследовании трудовых ценностей жителей бывшего СССР и стран «большой семерки» за период 1991-1997г.г. было показано, что существенным отличием (статистически достоверным) жителей бывшего СССР (вне национальных.отличий) является очень высокая распространенность среди населения ценностей долговременной приверженности организации с ориентацией на максимизацию заработка и минимизацию трудовых затрат при безразличии к инициативным трудовым достижениям и личной ответственности (В.С.Магун, 2001). Анализируя проблемы формирования работника как самостоятельного агента рыночной экономики в современной России, Б.Д.Бреев (2005) подчеркивает, что решение задач переходного периода предполагает выделение двух аспектов: «вещественного» (изменение форм собственности и все вытекающие отсюда социально-экономические последствия) и личностного. Последний подразумевает изменение трудовой мотивации, которая у 70-80% ныне занятых сформировалась в доперестроечный период и базируется на идеологии патернализма в отношении к труду. Существуют особенности и в восприятии ситуации безработицы у занятых в России.

Т. Parsons (1958), исходя из психоаналитических формулировок, показывает, что воспитательная практика в американской семье направлена на «тренинг независимости» и создание возможностей для индивидуальных достижений. В советском обществе, напротив, воспитание было направлено на развитие коллективизма и избегание индивидуальной ответственности, что в условиях социального^ давления* поощряет регрессивное поведение в виде» принятия социальной роли больного.

Вероятно, в силу особенностей национального характера импортируемые программы борьбы с безработицей и бедностью, успешные на Западе, оказываются не комплементарными психологическому восприятию россиян и, следовательно, не имеют весомых шансов быть успешными. С другой стороны — опора на особенности национального характера способна не только облегчить населению принятие «правил игры» рыночной экономики, но и повысить эффективность действия рыночных механизмов на рынке труда.

К.Ф.Феофанов (1995) считает, что проблема безработицы должна быть перенесена на индивидуальный уровень при наличии определенных организационно-управленческих мер социальной поддержки. Такой подход возможен только при наличии высокого уровня развития рынка труда с возможностями поиска работы и подработки и в целом соответствующим ему уровнем общественного сознания. Перенос «социального центра» на индивида, необходимость думать и действовать на собственный страх и риск способствуют более четкой сформированности и осознанности индивидуальной значимости ценностно-нормативных ориентаций.

Таким образом, вышеизложенное может свидетельствовать о том, что при изучении влияния такого социального феномена, как безработица, на популяционное и индивидуальное здоровье принципиально важным является следующее: установление формально-статистических (например, корреляционных) закономерностей, и тем более причинно-следственных связей (например; потеря работы, как детерминанта формирования пограничных психических расстройств), требует, чтобы изучаемая выборка была репрезентативной не только в количественном, но и в содержательном плане. В частности, она должна учитывать все многообразие адаптивных практик людей; выбывших из сферы занятости. Разработка форм и методов психопрофилактической помощи безработным должна проводиться на основе комплексного подхода и системного анализа состояния их здоровья, в том числе и его психической компоненты. Кроме того, анализ медико-социальных проблем безработицы позволит сформулировать концептуальную модель охраны здоровья в системе мер политики занятости и реформ здравоохранения, имеющих цель индивидуального и дифференцированного подхода к организации медицинской помощи и профилактических мероприятий этой категории экономически активного населения.

Бедность — многомерное явление, заключающее в себе неспособность удовлетворять базовые потребности, отсутствие контроля над ресурсами, отсутствие образования и плохое здоровье. В сущности, бедность может вызывать отчуждение и напряжение, но особую озабоченность вызывает ее прямое и косвенное влияние на развитие и поддержание эмоциональных, поведенческих и психических расстройств ( Мигай V., ОуеЬос1е Р., 2004)

Бедность и социальное неравенство оказывают прямое и косвенное влияние на социальное, психическое и физическое благополучие индивида. Следует отметить, что бедность и неравенство тесно взаимосвязаны, неравенство доходов вызывает психосоциальный стресс, который со временем приводит к разрушению здоровья и к более высокой смертности. Последствия неравенства доходов также распространяются на общество, вызывая стресс, фрустрацию и приводя к разрушению семей; как следствие, повышаются показатели преступности, самоубийств и насилия (Wilkinson R.G., 1997).

Обратная связь между уровнем социально-экономического положения-и риском развития заболеваний — одно» из наиболее широко распространенных и постоянных наблюдений в системе общественного здравоохранения (Kaplan G.A. et. al., 1987). V. Murali и F. Oyebode., (2004), в работе «Бедность, социальное неравенство и психическое здоровье» утверждают, что в группах с более низким доходом чаще проявляются отрицательные последствия «опасных» для здоровья способов поведения, которые можно рассматривать как способы психологической адаптации, обеспечивающие утешение или освобождение от стрессовых условий жизни. Бедность сопровождается, плохим состоянием здоровья и повышенной смертностью, неуспеваемостью в школе, преступностью и злоупотреблением психоактивными веществами. С точки зрения авторов исследования, психические расстройства достоверно коррелируют с бедностью, которые чаще развиваются у представителей беднейших районов.

Связь между низким экономическим положением и повышенными показателями заболеваемости и распространенности психических заболеваний становится все более очевидной. Исследования, проведенные А.В. Hollingshead, F.G. Redlich (1958) и T.S.Langner, S.T. Michael (1963) продемонстрировали прямую связь между бедностью и высоким показателем эмоциональных расстройств, а также различия в доступности и использовании лечебных методов и учреждений различными социальными классами

Сложность и взаимозависимость таких факторов, как бедность, здоровье и трудовая занятость, пробуждают интерес к изучению связи;, которая между ними преобладает. В эпидемиологических исследованиях, проводившихся во всем мире, выявлена обратная связь между психическим заболеванием и социальным! классом. (: Dohrenwend В. P.et. al.,1992; Meitzer H. et.al., 1995; Crawford M. J., Prince M., 1999).

Получены согласующиеся данные о том, что психические расстройства чаще наблюдаются среди представителей низшего социального класса (Meitzer Н: et.al., 1995). В исследовании-выявлено^ что статус занятости был основным фактором; объясняющим различия в показателях распространенности всех психических расстройств у взрослых. Безработица существенно; повышала отношение шансов развития психических расстройств по сравнению с референтной группой^ шансы развития; наркотической зависимости возрастали почти в четыре раза* после внесения поправки на другие: социально-демографические показатели, фобии и функционального психоза — почти втрое, депрессивного эпизода; генерализованного тревожного и обсессивно-компульсивного расстройств — более чем вдвое, а смешанной тревоги и депрессивного расстройства — более чем на две трети

Общепризнанной считается связь психозов с принадлежностью к социальному классу, при этом они: чаще всего наблюдаются как среди мужчин, так и среди женщин в социальном классе V (Argyle М., 1994) Однако есть разногласия относительно того, являются ли недостаточная социальная деятельность и принадлежность пациентов к более низкому социальному классу последствиями заболевания, последствиями, изменений у индивидов, предрасположенных к шизофрении, или же они обусловлены неблагоприятными социальными условиями, которые приводят к развитию шизофрении.

Во многих исследованиях сообщают о том, что низкий социально-экономический статус ассоциируется с высокой распространенностью расстройств настроения (Оо11геп\¥епс1 В. Р. е1:. а1., 1992). 1.М. МигрЬу е1 а1, (1991) указывают, что распространенность депрессии была достоверно и согласованно выше в популяции с низким социально-экономическим статусом, чем в популяциях с другими его уровнями. Заболеваемость депрессией после начала исследования также была выше среди тех, кто первоначально относился к группе лиц с низким социально-экономическим статусом, подтверждая тем самым мнение о том, что стресс, вызываемый бедностью, может быть причинно связан с депрессией. Отмечалась также тенденция к положительной связи предшествующей депрессии с последующей социальной' мобильностью по нисходящей линии, следовательно, сосредоточение лиц с депрессией в низшей части социальной иерархии может быть следствием инвалидизирующих аспектов заболевания.

В исследовании У.Ра1е1 е!;. а1., (2002) выявлена положительная связь между социально-экономическим статусом и уязвимостью в отношении расстройств настроения, при этом более высокие показатели уязвимости обнаружены среди индивидов с более низким уровнем образования и социальных достижений. Авторы предполагают, что принадлежность к определенному социальному классу влияет на характер психопатологической симптоматики при депрессии. Пациенты с симптомами соматизированного и тревожного расстройств чаще принадлежали к низшему социальному классу. В то же время когнитивные симптомы чаще наблюдались у пациентов, которые были представителями высшего класса. Экономические лишения и плохие супружеские отношения — существенные факторы риска возникновения и хронического течения депрессии

M. J. Crawford, M. Prince (1999) отметили возрастание показателей самоубийств среди молодых безработных мужчин, живущих в условиях крайней социальной депривации.

Алкогольная и наркотическая зависимость соответствует общей тенденции, при этом высокие показатели характерны для более высокого социального класса. (Harrison, L. Gardiner, Е. 1999).

Поскольку бедность — понятие относительное, люди, принадлежащие к низшему социально-экономическому классу, могут находиться в неблагоприятном положении в отношении риска заболеть или стать жертвой несчастного случая либо факторов, которые способствуют здоровому образу жизни.

По-видимому, эта «культура бедности» со временем помогает индивидам справляться со своим окружением. В соответствии с этой точкой зрения плохое состояние здоровья обусловлено поведением самих людей, что в сущности делает их полностью ответственными за неудачные результаты. Из этого следует, что бедные в некотором роде составляют гомогенную группу (Rutter М., Madge N., 1976; Holman R. Т. 1978; Townsend Р,1979).

V Murali, F. Oyebode (2004) предлагают алгоритм универсального подхода к изучению влияния бедности на состояние психического благополучия.

1. Бедность: а) черта бедности — это минимальный уровень дохода, необходимый для удовлетворения базовых потребностей; б) Всемирный банк определяет черту бедности на основании норм, установленных для каждой страны; в) бедность и социальное неравенство тесно связаны между собой; г) бедность влияет на социальное и психическое благополучие; д) разрыв между бедными и богатыми сокращается.

2. Бедность и психические расстройства: а) влияние бедности существенно уменьшается после внесения поправки на степень изоляции от друзей и членов семьи; б) статус занятости — основной фактор, позволяющий понять различия показателей распространенности всех психических расстройств, среди взрослого населения.

В исследовании специфики российской бедности необходимо, прежде всего, определить, что считать бедностью, каковы ее типологические черты в нынешней России, что в наибольшей степени отличает жизненные стандарты действительно бедных людей.

Н.Е.Тихонова (2004), Н.М.Давыдова, Седова H.H. (2004) приводят определения богатства и- бедности в современной России, отмечают несколько уровней людей, которые различаются- и по материальному положению, и по социально-профессиональной деятельности, и по досуговым предпочтения м.

Что касается бедности, то, по крайней мере, два таких уровня выделяются довольно отчетливо - просто бедность, представители которой составили в исследовании 19;0%, и нищета, в которой живут 6,5% опрошенных. Судя по полученным' данным, уровень и образ жизни; соответствуют скорее понятию «нищета», чем «просто бедность». Для выделения уровней бедности и богатства были использованы специальные индексы - индекс депривации и индекс благосостояния, в основе которых лежали шкалы наличия у каждого респондента в отдельности тех признаков, которые россияне рассматривают как характерные черты богатства или бедности. После расчета показателей этих индексов, измерявшихся в баллах, ' был произведен детальный анализ массива с помощью метода линейной регрессии, позволивший выделить соответствующие «пороги», разделяющие различные уровни бедности и богатства.

Что касается семей, находящихся на уровне нищеты, то следует отметить, что около половины этой группы составляют семьи рабочих.

В группе «просто бедных» характерно заметно большее представительство лиц с высшим и незаконченным высшим образованием (26,4% при 13,4% в группе «нищих»), специалистов и служащих (19,0% при 4,2% у «нищих») и гораздо меньшая доля неквалифицированных рабочих (9,6% против 22,3%), а также социально слабых семей (9,6%).

1.2! Клиническая характеристика пограничных психических расстройств у безработных и факторы влияющие на их формирование.

Заключение диссертационного исследования на тему "Пограничные психические расстройства у безработных в Сибири"

263 ВЫВОДЫ

1. Анализ взаимосвязей показателей учтенной болезненности психическими расстройствами на-территориях Сибири и Дальнего Востока и количества безработных показал наличие положительной тесной связи этих данных, как по территориям Сибири, так и Дальнего Востока (соответственно г=0,85 и г=0,95; р<0,05). Аналогичная сила взаимосвязей психических расстройств выявляется и с численностью занятого в экономике населения трудоспособного возраста (г=0,94 и г=0,99).

1.2. Для непсихотических психических расстройств в Сибири характерна отрицательная корреляционная связь числа больных органическими непсихотическими расстройствами (г=-0,56; р<0,05), аффективными непсихотическими расстройствами (г=-0,49; р<0,1) и расстройствами поведения и личности у взрослых (г=-0,75; р<0,05) с бедностью населения. На Дальнем Востоке обнаружены отрицательные взаимосвязи распространенности органических непсихотических расстройств (г=-0,51; р<0,05) и невротических, связанных со стрессом и соматоформных расстройств(г=-0,54; р<0,05) с денежными доходами.

2. Выявлены разнонаправленные тенденции взаимосвязей между распространенностью непсихотических расстройств и уровнем безработицы в Сибирском федеральном округе. Для периода роста безработицы (1994— 1998 гг.) характерна сильная положительная связь между уровнем безработицы и количеством больных, получающих лечебно-консультативную помощь (для пациентов диспансерного учета связей не выявлено). Для периода спада безработицы (1999—2005 гг.) характерна отрицательная взаимосвязь (г=-0,78; р=0,06).

3. Существуют значимые различия в распространенности пограничных психических расстройств, в структуре донозологических состояний и оценке ситуации вынужденной незанятости в период появления безработицы как социального явления (1993 г.) и во время относительной экономической стабильности (2005 г.).

3.2. В 1993 г. в.структуре донозологических расстройств статистически достоверно преобладали психодезадаптационные состояния (50 % от общего числа обследованных в этой группе; 1=2,42; р<0,05), клиническими проявления которых были представлены астеническим и дистимическим вариантами ПДАС. В 2005 г. донозологический уровень нарушений был представлен преимущественно психоадаптационными состояниями (55,8 % от общего числа обследованных в этой группе, 1=2,42; р<0,05), психопатологическая симптоматика которых исчерпывалась отдельными симптомами астенического и аффективного регистров.

4. Анализ состояния психического здоровья во взаимосвязи с социально-демографическими и социально-психологическими характеристиками безработицы в регионах, отличающихся макроэкономическими показателями (по уровню безработицы Томск занимает 22-е ранговое место по РФ, Новокузнецк — 53-е место, Улан-Удэ — 77-е место), позволил выявить следующие особенности.

4.2. Распространенность невротических расстройств значимо выше в Улан-удэ (в сравнении с Томском, р<0,05). В наименее благополучном регионе (Улан-Удэ) количество безработных с донозологическими формами пограничных психических расстройств превышает аналогичное количество в Новокузнецке (1=1,9; р<0,06) и в Томске (1=2,62; р<0,01).

5.2. В менее благополучных регионах постепенно нарастает количество безработных, вынужденно потерявших работу - в Томске (19,6 %) почти в 2 раза меньше, чем в Новокузнецке (34,6 %; р<0,05; 1=2,11), и в 3 раза меньше, чем в Улан-Удэ (57,7%; р<0,001; 1=3,99). Обнаруженные различия между Новокузнецком и Улан-Удэ также статистически достоверны (р<0,05; 1=2,32).

5.3. У безработных с донозологическим уровнем нарушений психического здоровья в Улан-Удэ длительность безработицы выше (р<0,001), чем в более благополучных регионах. По мере роста длительности безработицы увеличивается встречаемость психопатологической симптоматики (тревога, гипотимия, диссомния, вегетативные расстройства, апатия).

6. Этапы формирования донозологических расстройств в условиях вынужденной незанятости не зависят от региональной специфичности. Макроэкономические особенности региона определяют соотношение ПАС-ПДАС и преобладающий тип динамики (прогредиентный, регредиентный)' вышеуказанных состояний: в относительно благополучных регионах (Томск, Новокузнецк) в структуре донозологии преобладают психоадаптационные состояния (64,7 и 74,8 % соответственно), формирующиеся в первые 1—5 месяцев незанятости и склонные к регредиентному типу динамики. В Улан-Удэ в 50,0 % случаев психодезадаптационные состояния развиваются через год и более нахождения в статусе безработного.

7.1. Базовым звеном механизма формирования донозологических состояний и декомпенсации пограничных психических расстройств у безработных является экзистенциальный конфликт, проявлением которого является ценностная дезинтеграция в следующих сферах: активная деятельная жизнь, творчество, свобода как независимость, познание.

7.3. Безработные с донозологическим уровнем нарушений психического здоровья и больные пограничными психическими расстройствами статистически достоверно чаще используют неадаптивные стратегии совладания с ситуацией вынужденной незанятости: в поведенческой сфере — отступление и активное избегание; в эмоциональной сфере - самообвинение, подавление эмоций и покорность; в когнитивной сфере — игнорирование и растерянность.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Актуальность совершенствования подходов к оценке психического состояния безработных определяется недостаточной изученностью психического здоровья данной категории лиц в специфических социоэкономических реалиях России, предполагающих высокую степень регионального неравенства. Актуальность работы обусловливается необходимостью совершенствования организационных вопросов, связанных с психическим здоровьем данной категории лиц, с использованием новых социально-аналитических подходов к изучению проблемы и высокой социально-экономической значимостью подобных исследований.

Исходя из актуальности, для проведения научного исследования была поставлена цель, заключающаяся в изучении распространенности, региональных особенностей и механизмов формирования пограничных психических расстройств у безработных в социокультуральном формате отечественной безработицы.

Для выполнения поставленной цели были сформулированы такие задачи, как изучение взаимосвязи распространенности пограничных психических расстройств, особенностей безработицы, уровня бедности и денежных доходов в регионах Сибири и Дальнего Востока за период 1994-2005г.г.; сравнительный анализ клинико-социальных показателей состояния психического здоровья безработных в 1993-1994гг и 2005-2006гг, позволивший выявить основные тенденции распространенности и структуры пограничных психических расстройств в период становления безработицы, как социального явления и во время относительной экономической стабилизиции. В задачи исследования также входило исследование региональных особенности психического здоровья в ситуации вынужденной незанятости при разных уровнях социально-экономического развития территорий Сибирского региона (гг. Томск, Новокузнецк, Улан-Удэ); определение этапов формирования и динамики доиозологических расстройств у безработных; конкретизация клинико-психологические механизмов формирования и динамики психических расстройств непсихотического характера в условиях вынужденной незанятости. Завершающей задачей исследования являлась разработка критериев диагностики уровней психического здоровья безработных и методов лечебно-профилактической помощи данному контингенту.

Научная новизна исследования обусловлена выявленными различиями в распространенности и структуре пограничной психической патологии в зависимости от макроэкономических характеристик региона. Анализ распространенности, структуры и клинической динамики ППР у безработных за 10 лет в динамически меняющихся социально-экономических условиях установил основные тенденции воздействия макросоциально-стрессовых факторов на психическое здоровье, а также социокультуральные особенности «клинического звучания» отечественной безработицы. Впервые показано, что этапы формирования- доиозологических расстройств, в условиях вынужденной незанятости не зависят от региональных особенностей, которые определяют их структуру и преобладающий тип динамики. Системный подход к оценке социальных, клинико-психологических и ситуативных факторов позволил уточнить механизмы формирования ППР и причинно-следственные соотношения между ПНПР и безработицей.

Исходя из поставленной цели, проводившееся исследование было структурировано следующим образом.

1. На первом этапе были исследования нами были проанализированы интенсивные показатели распространенности непсихотических психических расстройств по данным диспансерного учета (1994-2005 гг.) в регионах Сибирского и Дальневосточного федерального округа во взаимосвязи с социально-демографическими характеристиками отдельных территорий (уровень безработицы, уровень бедности, интегральный показатель качества жизни). Для изучения динамики в состоянии психического здоровья безработных, зависящей от действия макроэкономических факторов нами был проведен сравнительный анализ результатов выборочного скрининг-исследования 184 безработных, состоящих на учете в Центре занятости населения г.Томска в 1993 году и 224 официально зарегистрированных безработных г.Томска в 2005 году.

2. На втором этапе исследования с целью изучения влияния региональных различий на психическое здоровье безработных в течение 2005года нами было проведено скрининг-обследование 224 человек, имеющих статус безработного в Службе занятости населения г. Томска.; 192 человека, состоящих на учете в Федеральной службе занятости населения г. Улан-Удэ.; 203 человека, состоящих на учете в Федеральной службе занятости населения г. Новокузнецка. Выбор именно этих городов определялся тем, что они по основным социально-экономическим характеристикам отражают картину неравенства в Сибирском Федеральном Округе в целом.

3. Содержанием третьего этапа исследования явилось изучение клини-ко-психологических закономерностей формирования пограничных психических расстройств в условиях вынужденной незанятости. С этой целью было обследовано 147 человек, официально зарегистрированных в качестве безработных в 2007 году Службой занятости населения г. Северска

4. Заключительный этап исследования состоял в разработке критериев ранней диагностики состояния психического здоровья безработных, а также форм и методов оказания психопрофилактической помощи этому контингенту лиц.

Для исследования адаптации безработных с учетом состояния психического здоровья нами была использована скрининг-карта обследования безработных, которую условно можно разделить на две части.

Первая часть представляет собой адаптированный вариант методики предварительной оценки состояния психического здоровья — ПОСПЗ (Балашов П.П. с соавт., 1992). Опросник составлен таким образом, что его текст затрагивает практически все ранги и регистры нарушений психики. В зависимости от содержания ответов каждому обследованному присваивается суммарный диагностический коэффициент в диапазоне от -2,9 до + 2,9.

Значение коэффициента позволило разделить всех обследованных на три группы:

1. Психическое здоровье.

2. Признаки нарушения психического здоровья.

3. Болезненное состояние.

Предварительные результаты служили основой для дальнейшей беседы с испытуемыми.

Во второй части скрининг-карты обследуемым предлагалось оценить, насколько их удовлетворяло последнее место работы, а также выраженность некоторых проблем, связанных с ситуацией незанятости. Эта часть скрининг-карты представлена десятью вопросами, отражающими «потребности»-(1-5 вопросы) и «проблемы» (6-10 вопросы). При разработке этого раздела мы исходили из предположения о том, что наличие и степень удовлетворенности актуально значимых потребностей, выступающих в данном случае мотиваторами трудового поведения, определяют степень фрустрации при потере работы. При этом фрустрационная ситуация понимается следующим образом: наличие актуально значимой потребности и препятствия для реализации мотивированного поведения, направленного на ее удовлетворение (Березин Ф.Б., 1988). Препятствием в данном случае выступает как собственно потеря работы, так и невозможность трудоустроиться в соответствии с личностными притязаниями и имеющимся профессиональным опытом. Согласно этому, обследуемым предлагалось оценить в баллах (от 0 до 100) степень удовлетворенности трудовой деятельностью в соответствии с классификацией потребностей А. Маслоу. Также определялось место трудовой деятельности в системе ценностных предпочтений безработного, для чего обследованные оценивали степень значимости для себя различных сфер личностной реализации. Субъективная оценка респондентами проблем, возникающих в результате потери работы и незанятости, в некоторой степени позволяло выяснить «фрустрационную напряженность» безработицы, ее личностное «звучание», что представлено различной по содержанию проблематикой, касающейся материального благосостояния, здоровья, межличностных отношений, самооценки и других.

Все лица с ранее или предварительно установленным диагнозом психического расстройства были по получении информированного согласия исследованы клиническим методом автором лично.

В качестве основных методов исследования использовались клинико-психопатологический, клинико-эпидемиологический, экспериментально-психологический и статистический.

Статистическая обработка результатов включала: для нормально распределенных значений — дисперсионный анализ, сравнение средних (Ч-критерий Стьюдента); непараметрические методы - метод сравнения долей ^-преобразование Фишера), корреляционный анализ Спирмена.

Статистическая обработка данных проводилась с использованием статистического пакета «81а1лз1лка 6.0».

Нами были исследованы взаимосвязи между количеством больных непсихотическими психическими расстройствами, зарегистрированными диспансерными учреждениями Сибири и Дальнего Востока и социодемографи-ческими характеристиками тех же территорий. Оказалось, что численность безработных в службе занятости имеет положительную тесную связь с количеством зарегистрированных больных как по территориям Сибири, так и Дальнего Востока (соответственно г=0.85, г=0.95; (р<0.05)). Аналогичная сила взаимосвязей всего класса психических расстройств выявляется и с численностью занятого в экономике населения трудоспособного возраста (г=0.94 и г=0.99). Проведенные сравнения тесноты и направленности взаимосвязи числа лиц, которые выполняли оплачиваемую работу, с уровнем бедности и денежных доходов позволили установить определенные различия рассматриваемых взаимосвязей администативно-территориальных единиц Сибири и Дальнего Востока. Так, уровень бедности в Сибири отрицательно коррелирует с числом занятых в экономике (г=-0,76; р<0,01), то есть, в том случае, если в Сибири будет больше людей, задействованных в экономической сфере, тем ниже будет и бедность (процент лиц, имеющих доходы ниже прожиточного минимума), при этом денежные доходы работающих также будут увеличиваться (г=0,72; р<0,01). Несколько иная ситуация сложилась на Дальнем Востоке. Здесь бедность не зависит от числа работающего населения(г=0,14; р>0,2), но отрицательно связана с денежными доходами (г=-0,71; р<0,05), при этом отсутствует связь денежных доходов и занятого населения (г=-0,28; р>0,02). Корреляционные связи безработных, зарегистрированных как в службе занятости, так и вне ее, с рассматриваемыми параметрами, населения, в целом аналогичны корреляции этих параметров занятого населения. В Сибирских регионах взаимосвязь количества безработных и занятых в экономике сходная как по тесноте, так и по отрицательной направленности(г=-0,57и г=-0,56; р<0,05). В Дальневосточных регионах корреляции рассматриваемых параметров не просматриваются (г=0,33 и г=0,28; р>0,2). При этом с денежными доходами обе категории экономически активного населения (занятые и безработные) имеют отрицательную связь при уровне значимости 80%, (г=-0,48 и г=-0,47; р<0,2), в то время как в Сибири эти связи недостоверны. Характер связей безработных, незарегистрированных и зарегистрированных в службе занятости, совпадают по знаку и величине. Таким образом, корреляционные взаимосвязи общего числа лиц, занятых в экономике и безработных, с бедностью и денежными доходами населения имеют четкие различия в регионах Сибири и Дальнего Востока.

В Сибири выявлена отрицательная взаимосвязь бедности с числом как занятого, так и безработного населения, на Дальнем Востоке эта связь отсутствует. Денежные доходы отрицательно коррелируют с числом лиц как работающих, так и безработных (при р<0,2) на Дальнем Востоке, в то время как в Сибири эти параметры не взаимосвязаны. Статистически значимые зависимости численности всех больных с психическими расстройствами, зарегистрированных диспансерными учреждениями, с уровнем бедности и денежными доходами существенно разнятся в Сибири и на Дальнем Востоке. Если в Сибири количество больных отрицательно коррелирует с бедностью населения (г=-0,54; р<0,05), то по территориям Дальнего Востока эти показатели не взаимосвязаны, в то время как здесь установлена обратная зависимость с денежными доходами (г=-0,50; р<0,05), а с бедностью она отсутствует. Взаимосвязи контингентов больных пограничными состояниями с уровнем бедности и денежными доходами территорий Сибири и Дальнего Востока имеют определенные различия. Так, корреляции числа больных органическими непсихотическими расстройствами с бедностью и денежными доходами, так же как всего класса психических расстройств«следующие: в Сибири эти связи отрицательных бедностью (г=-0;56; р<0,05), на Дальнем. Востоке - с денежными-доходами (г=-0,49; р<0,1), здесь же аналогичная зависимость и с невротическими, соматоформными расстройствами (г=-0,54; р<0,05). С уровнем бедности населения, в Сибири установлена отрицательная связь с тремя из пяти рассматриваемых нами форм пограничной патологии, а именно, при органических (г=-0,56; р<0,05), аффективных непсихотических расстройствах (г=-0,49; р<0,1) и расстройствах зрелой личности и поведения у взрослых (г=-0,75; р<0,05). На Дальнем Востоке корреляции аффективной и соматоформ-ной патологии имеют положительный знак (г=0,56; р<0,05 и г=0,58; р<0,1).

Анализ болезненности непсихотическими расстройствами в Сибирском федеральном округе за период 1994-2005г.г. во взаимосвязи с уровнем безработицы и бедности позволил выявить некоторые тенденции. Динамика численности безработных за период 1994-2005г.г. имеет полиноминальный характер: начиная с 1994 года уровень безработицы растет, достигая максимальных значений в 1997-1999 годах (16%, 16,2% и 17% соответственно). С

2000 года количество безработных уменьшается, возвращаясь в 2005 году (10,6%) к уровню 1995 года (10,5%). Количество больных, состоящих на диспансерном учете за этот период прогрессивно снижается (тренд имеет линейный характер) — с 452,0 на 100 тыс.в 1994году до 366,8 на 100 тыс. в 2005году. Это явление отражает общероссийскую тенденцию, отражающую изменения в принципах диспансеризации больных психическими расстройствами. Количество больных, обратившихся за консультативной помощью, напротив, увеличивается в соответствие с экспоненциальной зависимостью -с 452 на 100 тыс. трудоспособного населения в 1994г. до 985,9 на 100 тыс. Показатель бедности изменяется волнообразно: в 1994 году он составляет 43,1%, затем следует уменьшение до 40,7% в 1997г; с 1998г. уровень бедности повышается, достигая максимума в 1999г-49,2%, после чего линейно уменьшается до минимального значения за весь период в 2005г — 25,7%. Для исследования взаимосвязи между основными показателями болезненности непсихотическими расстройствами, безработицей и уровнем бедности мы использовали значение коэффициента корреляции рангов Спирмена. Так как уровень безработицы изменяется колоколообразно, мы расчитывали коэффициент корреляции отдельно для периода ее роста (1994-1999г.г.) и спада (2000-2005). В период роста безработицы можно выделить сильную положительную связь между уровнем безработицы и количеством больных, получающих консультативную помощь. Можно предположить, что эти контингента (безработные и больные) прямо связаны неслучайными причинно-следственными отношениями, или, что более вероятно, макроэкономические факторы детерминирующие экономический кризис (спад производства, невыплата заработной платы, дефицит социальной поддержки со стороны государства) способствуют как росту безработицы так и, независимо от этого, увеличению количества больных, обратившихся за консультативной помощью. Обратно пропорциональная зависимость с количеством больных, состоящих на диспансерном учете отражает особенности реорганизации психиатрического сервиса в настоящее время.

Для периода спада безработицы характерна отрицательная взаимосвязь между количеством больных и уровнем безработицы (г=-0,78; р=0,06), что свидетельствует о том, что количество безработных и количество больных, обратившихся за консультативной помощью, определяется независимо действующими факторами. Взаимосвязь между уровнем бедности и количеством больных, состоящих на диспансерном учете (г=0,82; р=0,04) также определяется различными факторами. Для объяснения полученных результатов можно предположить следующее: во-первых, официальные показатели болезненности не учитывают всего количества больных в популяции и уровень регистрируемой безработицы очень далек от реального. Во-вторых, пребывание в состоянии вынужденной незанятости в большей степени способствует формированию психических нарушений донозологического уровня, которые не попадают в поле зрения психиатра.

С целью выявления содержательно значимых макросоциальных составляющих ситуации вынужденной незанятости нами был проведен сравнительный анализ состояния психического здоровья безработных во взаимосвязи с некоторыми социально-демографическими показателями в 1993г и 2005г. Исходными данными послужили результаты скрининг-обследования 184 человек, официально признанных безработными службой занятости населения г.Томска в 1993 году и 224 человек, имеющих статус безработного в службе занятости населения г.Томска в 2005г. За двенадцать лет статистически достоверно увеличилось количество больных пограничными психическими расстройствами (с 12,0 % в 1993г до 20,4% в 2005г.) Значимых различий в структуре психических расстройств непсихотического характера за эти годы нами выявлено не было. Она включала в себя невротические расстройства, расстройства личности, неврозоподобные и психопато-подобные нарушения в результате экзогенно-органического поражения ЦНС.

Структура доиозологических состояний за указанный период изменилась за счет снижения удельного веса психодезаадаптационных состояний. Основная причина безработицы в 2005 году в группе «Психическое здоровье» и «Доно-зологические состояния» Таким образом, в 2005 году продолжительность безработицы существенно уменьшилась, что можно объяснить объективными и субъективными причинами. В качестве объективных обстоятельств можно отметить улучшение макроэкономических показателей развития региона, в частности, количество занятых в малом бизнесе в Томске составляет 23% от среднесписочной численности занятых в экономике, что существенно выше чем в соседних регионах) Помимо этого имеет значение политика, осуществляемая службой занятости, направленная на профилирование безработных и имеющая целью сокращение длительности нахождения на учете. Значение субъективного фактора сводится к адаптации к безработице посредством формирования индивидуальных стратегий совладания с ее последствиями. Косвенным подтверждением этой тенденции можно рассматривать результаты сравнительного анализа субъективной оценки проблематики незанятости, отражающей ее «фрустрационную напряженность» для личности В группе «Донозологические состояния» в 2005 году существенно уменьшилась актуальность таких проблем, как ограничение социальных контактов, одиночество (1=2,68; р<0,01); семейное неблагополучие (1=3,09; р<0,01); потребность в эмоциональной поддержке (1=3,49; р<0,01). Вероятно, безработица стала менее «травматичной» (в субъективной ее оценке) за счет аккомодации содержания и личностного значения этого явления в структуре по-требностно-мотивационной и ценностной сфер личности. Вынужденная незанятость в 1993 году оценивалась как кризисное событие, так как включало в себя новизну, неожиданность, высокий риск потери работы, которая тогда оценивалась как основной источник дохода, и дефицит в наличном опыте эффективных стратегий поведения на рынке труда в отсутствии гарантированной занятости. Мы полагаем, что в социоэкономических реалиях 1992

1993г.г. безработицу в России можно рассматривать как кризис вторичной социализации (в понимании П. Бергера и Т.Лукмана, 1995) сущность которого сводится к демонтажу предшествующей смыслообразующей структуры субъективной реальности с необходимостью предполагающего формирование и апробацию принципиально новых, инновационных техник бытия. Этот процесс сопровождается напряжением адаптационных механизмов и увеличением риска дезадаптации. Именно эти обстоятельства обуславливают высокую степень «фрустрационной напряженности» безработицы в 1993 году, что в свою очередь, определило большую представленность в структуре донозологических нарушений именно дезадаптационных состояний. В 2005 году на фоне относительно благополучной (в сравнении с 1993 годом) экономической ситуации в регионе и появления у населения некоторого опыта совладания с безработицей посредством «освоения» новых социальных реалий, в структуре донозологических нарушений начинают преобладать психоадаптационные состояния, формирование которых является ответом на трудную, но уже ценностно ассимилированную социальную ситуацию.

В группе «Психические расстройства непсихотического характера» за 12 лет менее актуальными стали семейные проблемы (t=2,64; р<0,01); ограничение социальных контактов, одиночество (t=2,08; р<0,05); потребность в эмоциональной поддержке (t=5,78; р<0,001). В этой группе большинство обследованных находилось в возрасте старше 40 лет и почти половина из них длительно находились без работы. Наиболее вероятной нам представляется интерпретация полученных данных в контексте гипотезы «каузальность-селективность», используемой для объяснения влияния социальных факторов на психическое здоровье (Montgomery S. М., Cook D.G., 1999). Полученные данные свидетельствуют о том, что безработица аккумулирует в своих рядах больных с клинически развернутыми формами психических расстройств вследствие их ограниченной конкурентоспособности на рынке труда, предоставляя им своеобразную «социальную нишу». В отношении этой группы в большей степени применима гипотеза селективности. Значение безработицы в формировании донозлологических состояний определяется нами как этио-патогенетический, «каузальный» фактор, интенсивность воздействия которого опосредована динамикой как макроэкономических, так и личностных составляющих взаимодействия «индивид-социальная ситуация».

Результаты изучения состояния психического здоровья безработных в регионах представлены следующим образом- г.Томск: «Психическое здоровье» - 127 человек (44,6%); «Донозологические состояния» - 51 человек (31,3%); «Пограничные психические расстройства» - 46 человек (24,1%). Г. Новокузнецк: «Психическое здоровье» - 103 человек (50,7%); «Донозологические состояния» - 51 человек (25,6%); «Пограничные психические расстройства» - 48 человек (23,6%). Г. Улан-Удэ: «Психическое здоровье» - 90 человек (48,9%); «Донозологические состояния» - 66 человек (34,8%); «Пограничные психические расстройства» - 36 человек (24,1%). В городе Улан-Удэ количество безработных с донозологическими формами пограничных нервно-психических расстройств превышает аналогичное количество в г. Новокузнецке (1=1,9; р < 0,06) и в г.Томске (1=2,62; р < 0,01). Выявленные половозрастные региональные различия в зависимости от состояния психического здоровья безработных позволяют предположить, что с ухудшением макроэкономической ситуации в-регионе увеличивается количество мужчин, состоящих на учете, вне зависимости от состояния психического здоровья. Наиболее уязвимыми возрастными категориями в контексте формирования пограничных психических расстройств являются полярные группы - до 30 лет (в г. Новокузнецке) и старше 40 лет (в г. Улан-Удэ).Это можно объяснить различиями в возрасте состоящих на учете. В г. Улан-Удэ более 50% всех безработных старше 45 лет. В г.Новокузнецке 42% - младше 30 лет. Можно предположить, что различия-в в возрасте состоящих на учете обусловлены региональными макроэкономическими факторами. В Новокузнецке градообразующей отраслью является металлургия и машиностроение, испытывающие потребность в высококвалифицированных мужских рабочих специальностях, предполагающих достаточно тяжелый физический труд. В силу этих обстоятельств непривлекательные условия труда и отсутствие профессионального опыта делают достаточно проблематичными возможности трудоустройства для молодежи. В Улан-Удэ ситуация на рынке труда более неблагоприятная, чем в Томске и Новокузнецке. В силу ограниченных возможностей трудоустройства требования работодателей к возрасту потенциального работника становятся более жесткими, вследствие чего происходит "накопление" безработных в старших возрастных группах. С другой стороны, с увеличением возраста происходит усиление значения биологических факторов (в том числе соматогенного и экзогенно-органического происхождения) в генезе нервно-психических расстройств непсихотического характера. Результаты изучения уровня образования у обследованных отражают с одной стороны характеристики всех безработных, состоящих на учете в этих городах, с другой стороны, существенное преобладание лиц с высшем образованием в г. Улан-Удэ вне зависимости от состояния психического здоровья является косвенным подтверждением объективно более неблагополучной макроэкономической ситуации, нивелирующей конкурентные преимущества высшего образования на рынке труда. В относительно благополучном Томске количество мужчин, не состоящих в браке (5,9%) достоверно меньше, чем в г. Новокузнецке (23,0%) (р<0,05; 1=2,47); и меньше, чем в г. Улан-Удэ. (27,2%) (р<0,01; 1=2,99). Мы полагаем, что именно для мужчин наличие семьи выступает в качестве источника социальной поддержки, нивелирующей негативное влияние безработицы. Дефицит социальной поддержки в условиях объективно худшей макроэкономической ситуации с большей вероятностью способствует формированию донозологических, предболезненных форм пограничной психической патологии. Для женщин наличие или отсутствие семьи не является фактором, влияющим на психическое здоровье в условиях вынужденной незанятости вне зависимости от макроэкономических особенностей региона.

В относительно благополучном регионе (г.Томск) основной причиной незанятости было собственное желание работника, что предполагает наличие определенной свободы в принятии решений, связанных с субъективно оцениваемой возможностью и необходимостью легитимной трудовой деятельности. В менее благополучных регионах постепенно нарастает количество безработных, для которых потеря работы является не результатом осознанного решения в ситуации свободного выбора, а1 следствием объективных, надличностных обстоятельств. Однако эти тенденции характерны для здоровых и обследованных с донозологическим уровнем отклонений, но не больных с выраженными формами пограничных психических расстройств. С нашей точки зрения, объективные содержательные составляющие ситуации незанятости, обуславливающие негативное влияние на психическое здоровье включают в себя ее вынужденность для личности, столкновение с трудностями макроэкономического характера, находящимися за пределами личного контроля. Именно эти макроэкономические характеристики и являются критериями ранжирования регионов. Исходя из этих фактов, именно донозологические состояния этиологически связаны с ситуацией незанятости, отражая как вынужденный ее характер, так и степень экономического неблагополучия регионов. Нозологически оформленные пограничные психические расстройства характеризуются сформировавшимся стереотипом патогенетических закономерностей и их развитие определяется в большей степени «внутренней логикой» заболевания, а не ситуативными воздействиями.

Результаты дисперсионного анализа позволяют утверждать, что у безработных в г. Улан-Удэ статистически достоверно (на уровне средних значений) в группе «Донозологические состояния» длительность безработицы больше, чем в более благополучных регионах. В группе «ГТРНХ» длительность безработицы в г. Томске достоверно превышает аналогичный показатель в г. Новокузнецке. Региональные различия в группе «Психическое здоровье» отсутствуют. Взаимосвязь состояния психического здоровья и длительности незанятости в каждом регионе также имеет свои особенности. В г. Томске по мере снижения уровня психического здоровья увеличивается длительность безработицы, достигая статистической значимости при сопоставлении групп «Психическое здоровье» и «Донозологические состояния» с группой «ПРНХ» (р<0,001). В г. Улан-Удэ обнаруживаются статистически значимые различия между группами «Психическое здоровье» и «Донозологические состояния» (р=026). Указанные различия между регионами по критерию длительности безработицы в различных группах психического здоровья можно объяснить исходя из следующих предположений. С нашей точки зрения, длительность безработицы определяется системным взаимодействием объективных и субъективных факторов. Под субъективными факторами мы пониманием особенности потребностно-мотивационной и ценностной сферы личности которые определяют отношение к актуальной жизненной ситуации и предполагают принятия решения, наиболее адекватного (с точки зрения возможных ресурсных затрат и ожидаемых приобретений) в данный момент времени. Объективные факторы включают в себя причины безработицы (сокращение штатов), региональные особенности рынка труда, состояние здоровья, политику государства в сфере занятости, в частности, условия и длительность выплаты пособия по безработице. Отсутствие региональных различий среди здоровых объясняется тем, что вне зависимости от региона, во- первых, они имеют источники социальной поддержки (в том числе финансовой) со стороны референтной группы; во-вторых, многие заняты в «теневом» секторе экономики; в-третьих, безработица расценивается как время, которое можно использовать для решения других, не связанных с трудовой деятельностью проблем; в-четвертых, пособие по безработице в первые 7 месяцев составляет не менее 60% от суммы заработной платы за последние три месяца по последнему месту работы, что превышает заработную плату по предлагаемым вакансиям. Влияние регионального фактора наиболее демонстративно проявляется при анализе длительности незанятости в группе «Донозологические состояния». В экономически менее благополучном Улан-Удэ объективно меньше шансов найти приемлемую с точки зрения финансовых, содержательных и гигиенических характеристик работу, что неизбежно приводит к увеличению длительности безработицы. Длительная ( более 9 месяцев) безработица, приводит к истощению защитно-компенсаторных механизмов, ценностной дезинтеграции и развитию психодезадаптационных состояний, формирование которых, как нами будет показано далее, включает определенную этапность.

В соответствии с предположением о том, что с увеличением длительности безработицы усиливается ее фрустрирующее влияние мы исследовали взаимосвязь продолжительности незанятости и выраженности проблематики в различных группах психического здоровья в контексте региональных различий. Направленность и выраженность взаимосвязи определялась с помощью коэффициента корреляции рангов Спирмена. Более существенно влияние региональных различий на состояние психического здоровья прослеживается при анализе взаимосвязей в группе «Донозологические состояния». В относительно благополучном регионе (г. Томск) взаимосвязи между изучаемыми параметрами не выявлены, что косвенно указывает на то, что существуют объективные макроэкономические возможности относительно успешного совладания с длительно существующей ситуацией безработицы без нарастания ее (в субъективной оценке) психотравмирующих эффектов. По мере снижения экономического статуса региона усиливается патогенное влияние длительности безработицы с включением большего числа содержательных аспектов проблематики незанятости. В г. Новокузнецке длительность незанятости положительно коррелирует только с ухудшением отношений в семье (г=0,33; р==0,006) и социальной изоляцией (г=0,24; р=0,04). В г. Улан-Удэ увеличению продолжительности незанятости соответствует усиление фрустрированности большего числа проблемных сфер: нарастают финансовые трудности (г=0,36; р=0,008); ухудшается состояние здоровья (г=0,28; р=0,04); усиливается чувство социальной изоляции и одиночества (г=0,31; р=0,02) и ухудшаются отношения в семье (г=0,29; р=0,03). В группе «ПРНХ» отсутствие корреляционных взаимосвязей объясняется наличием сформированного стереотипа болезни, характеризующегося относительной стабильностью и автономностью патогенетических взаимосвязей, динамика которых определяется не столько ситуативными характеристиками безработицы сколько «внутренней логикой заболевания». На момент потери работы обследованные в этой группе- уже страдали нозологически оформленными формами пограничной психической патологии. Обобщая полученные ' данные, можно заключить, что длительность незанятости является значимым фактором формирования пограничных психических расстройств донозологического уровня, воздействие которой определяется макроэкономическими характеристиками региона.

Механизмы формирования донозологических расстройств, их этап-ность в условиях вынужденной незанятости не зависят от региональной специфичности, отражая содержательные закономерности взаимодействия «личность-социальная ситуация». Макроэкономические особенности региона определяют соотношение ПАС-ПДАС и преобладающий тип динамики (про-градиентный, реградиентный) вышеуказанных сотояний. В относительно благополучных регионах (Томск, Новокузнецк) в структуре донозологии существенно преобладают психоадаптационные состояния (64,7% и 74,8% соответственно) формирующиися в первые 1-5-месяцев незанятости и склонные к реградиентному типу динамики. В г. Улан-Удэ выявлено значительное преобладание пеиходезадаптационных состояний (50% обследованных), развивающихся через год и более нахождения в статусе безработного, клинически более близких к собственно предболезненным расстройствам.

Структура пограничной психической патологии в регионах в целом сходна и характеризуется преобладанием невротических, связанных со стрессом и соматоформных расстройств, однако в г. Улан-Удэ эти расстройства в структуре выявленных нарушений превалируют статистически значимо (t=4,24; р<0,001) и встречаются чаще, чем в г. Томске (t=2,15; р<0,05). Органические непсихотические расстройства отмечались у 32,6% обследованных в г, Томске, 18,8% в г. Новокузнецке и 16,6% в г. Улан-Удэ. Расстройства личности в структуре непсихотческих психических расстройств чаще встречались в г. Новокузнецке (22,9% обследованных), затем в г. Томске (15,2%) и в г. Улан-Удэ (8,3%).

Результаты сравнительного анализа компенсаторно-защитных механизмов у безработных и работающих позволил выявить различия в структуре и выраженности психологических защитных механизмов у безработных и работающих. Причем структура психологических защит у безработных мужчин и женщин практически аналогична и отличается от таковой у работающих. Это можно интерпретировать воздействием ситуационных переменных безработицы, нивелирующих тендерные различия по этому показателю. Различия в выборе стратегий преодоления отражают, с нашей точки зрения, как специфический способ «существования» в ситуации вынужденной незанятости, различный для мужчин и женщин, так и наличие устойчивых полороле-вых стереотипов, отражающих не столько конкретную ситуацию, сколько социокультурную реальность.

Наименее доступными ценностями для безработных являются ценности «интересная работа» и «материально-обеспеченная жизнь». Для больных с ПРНХ, в отличии от здоровых статистически достоверно менее доступна ценность «уверенность в себе» и более доступна ценность «любовь». Значение суммарного показателя (Л) ценностной дезинтеграции в группах различно: 1. Группа «психическое здоровье»-К= 33,06±1,36; 2. Группа «донозоло-гические состояния»-К=36,1±2,09; 3. Группа «ПРНХ>>-11=45,8±2,23. Различия между первой и третьей группами статистически значимы (р<0,05). Анализ расхождений между «ценностью» и «доступностью» позволил выявить некоторые проблемные области в ценностно-мотивационной сфере обследованных. Анализ структуры ценностей в контексте их доступности в зависимости от состояния психического здоровья позволил выявить, что почти для половины всех обследованных вне зависимости от состояния психического здоровья характерен внутренний конфликт в сфере «интересная работа». Эти данные отражают специфические особенности ситуации вынужденной незанятости с неизбежным снижением доходов и отсутствием возможностей оптимального трудоустройства в соответствии с субъективными представлениями об этом. Отсутствие значимых различий-между группами по этим показателям позволяет усомниться в том, что финансовые затруднения, как естественные следствия безработицы, являются независимым дискриминирующим фактором состояния психического здоровья в ситуации вынужденной незанятости. Для больных ПРНХ являются характерными внутренние конфликты в ценностях «здоровье» (различия между группой «ПЗ» и «ПРНХ» статистически достоверны при р<0,05). В большей степени это было характерно для больных с соматоформными, невротическими расстройствами и органическими расстройствами невротического уровня с доминированием в клинической картине тревожности, ее сомато-вегетативных эквивалентов и обилием жалоб соматического характера. Внутренняя картина болезни, являющаяся закономерным следствием особенностей интропсихиче-ской переработки патологических соматовегетативных сдвигов, имплицитно включает в себя (в соответствии с существующими концециями патогенеза указанных расстройств) принятие роли «больного» и значимость здоровья как сверхценности. В группе «ДС» количество обследованных с конфликтом в этой области статистически достоверно не отличается от здоровых, что отражает сущностные характеристики и особенности развития этих нарушений, предполагающие сложное взаимодействие сано- и патогенетических факторов. В частности, отсутствие личностной переработки нарушений и существование их преимущественно на «психическом» уровне реагирования без иррадиации в соматовегетативную сферу препятствует формированию истинной внутренней картины болезни и осознаванию «дефицита здоровья». В сфере «уверенность в себе» различия между группами статистически достоверны (р<0,05), что свидетельствует о нарастающей неэффективности компенсаторно-защитных механизмов, (как будет показано далее) и постепенной трансформации ценностного конфликта, как отражения наличия реальной проблемы в невротический конфликт, проявляющийся снижением самооценки. 26,2% обследованных в группе «ИЗ», 23,4% обследованных в группе «Д(3», и 27,2%) обследованных в группе «ПРНХ» имеют конфликт в сфере «счастливая семейная; жизнь» (статистически- достоверные различия между группами, отсутствуют); Мы интерпретируем этот факт как психологическое следствие именно безработицы с неизбежным изменением социально-трудового статуса и, как следствие, ролевых взаимодействий в семье.

Статистически достоверное увеличение количества обследованных в группах «ДС» и «ПРНХ» с преобладанием «доступности» над «ценностью» в сферах «Свобода как необходимость», «познание» и «творчество» отражает, с нашей точки зрения, специфические особенности взаимодействия «личность-ситуация», способствующие формированию невротических расстройств у безработных. Сущностная характеристика безработицы как социальной ситуации-отсутствие гарантий трудоустройства, что с необходимостью актуализирует проблему самодетерминации поведения, направленного на удовлетворение потребностей. Кардинальная общественная трансформация предъявляет новые требования, к человеку как субъекту профессионального развития и субъекту труда, принципиально меняя и соотношение движущих сил и факторов профессионализации, и поведение человека в труде. Эта проблема приобретает характер экзистенциального конфликта, столкновения с универсальными данностями человеческого существования, который неизбежно приводит к возникновению тревоги и включению механизмов психологической защиты, сущность которых сводится к «бегству от свободы», отказа от принятия решений и ответственности за свое существование. Неспособность формировать целенаправленную-деятельность влечет за собой усиление фрустрированности вследствие хронически неудовлетворенных потребностей и внутриличностной дезинтеграции, переживаемой как ощущение внутренней пустоты, скуки и отчужденности. Как нами было показано ранее (А.В.Гычев, 1997), фабула психотравмирующих переживаний у безработных с пограничными психическими расстройствами и нарушениями донозологического уровня в значительной степени (от 55,6% до 100% обследованных) включает в себя такие проблемы, как неопределенность будущего, невостребованность профессиональных знаний и полученного образования, одиночество, нарушение межличностных контактов, снижение активности вне семьи, структурирование свободного времени.

В группе «психическое здоровье» ведущими в структуре психологических защитных механизмов являются «отрицание», «реактивное образование», «интеллектуализация» и «компенсация». Степень выраженности МПЗ «отрицание» и «реактивное образование» превышает нормативные значения для этих показателей. Полученные результаты согласуются с данными Тау-кеновой Л.М. ( 1995), в соответствии с которыми преобладание МПЗ «отрицание» и «интеллектуализации» характерно для психически здоровых лиц. Напряжение в психологической защиты «реактивное образование» можно интерпретировать как гиперкомпенсацию, основной целью которой является блокирование осознавания неприемлемых для Эго мыслей и переживаний путем преувеличенного развития противоположных стремлений.

Анализ результатов изучения механизмов психологической защиты в зависимости от состояния .психического здоровья позволил выявить следующее. В группе «ПРНХ» структура МПЗ представлена следующим образом: «компенсация» - 71,2±5,2 (различия статистически достоверны в сравнении с группой «ПЗ» при р<0,07), «отрицание» - 68,4±5,09; «регресс» - 66,1±5,2 (различия статистически достоверны в сравнении с группой «ПЗ» при р<0,001). Значение этих показателей превышают нормативные, что свидетельствует о напряженности соответствующих механизмов психологической защиты. Выраженность психологических защит «вытеснение» (54",0±4,8; р<0,001) и «замещение» (49,5±3,4; р<0,01) соответствуют нормативным, но статистически достоверно отличаются от аналогичных у здоровых. Использование безработными с психическими расстройствами непсихотического уровня «регрессии» отражает стремление избежать осознования. тревоги, являющейся следствием ценностной дезинтеграции, посредством- перехода на более ранние стадии развития либидо. Регрессия лежит в основе формирования соматизированных эквивалентов тревоги, что соответствует представлениям о невротических расстройствах, как психических нарушениях с обли-гатными симптомами в соматовегетативной сфере и их специфической внут-риличностной интерпретацией. При этой форме защитной реакции, личность, подвергающаяся действию фрустрирующих факторов, заменяет решение субъективно более сложных задач, связанных с потерей работы, на относительно более простые и доступные в этой ситуации, в частности, продолжающийся поиски возможных вариантов лечения имеющихся расстройств, что клинически проявляется в формировании ипохондрической фиксации. Высокая напряженность «компенсации» отражает формирование замещающей деятельности с целью избежать осознавания психотравмирующих переживаний. Индивиды, прибегающие к агрессивным стратегиям (Замещение), стремятся контролировать свой гнев и раздражение по отношению к объекту, их вызывающему, путем переадресовки отрицательных эмоций на объекты, менее угрожающие их благополучию. У безработных этой группы это проявляется в большей, чем у здоровых, выраженности семейных проблем. В меньшей степени наблюдается данный вид защитного поведения, связанного с переадресовкой агрессии самому себе, в виде самобичевания и самоосуждения. Пассивные стили защитного поведения в ситуации безработицы проявляются так же в виде ухода от действительности, безынициативности и подчиненности другим (Вытеснение). В группе «донозологические состояния» ведущими психологическими защитами являются: «реактивное образование» - 69,1±4,2; «отрицание» - 64,8±3,7; «компенсация» - 60,2±4,3; «регресс» - 56,1 ±4,2 (по этому показателю различия с аналогичным показателем в группе «психическое здоровье» статистически достоверны при р<0,05). Как видно из представленных данных, структура МПЗ в этой группе занимает промежуточное положение между здоровыми и больными с психическими расстройствами непсихотического характера, что, вероятно, отражает сложное взаимодействие сано- и патогенетических механизмов.

В группе «Психические расстройства непсихотического характера» поведенческий репертуар совладания представлен в следующей последовательности: «отвлечение» (П1) и «альтруизм» (П2) — по 63,0%; «активное избегание» (ПЗ) - 59,2%. Реже использовались «отступление» (П6) и «обращение» (П8) — по 25,9%; «конструктивная активность» (П5) — 22,2%; «сотрудничество» (П7) — 18,5%; «компенсация» (П4) — 14,8%. В этой группе частота использования адаптивных («альтруизм») и относительно адаптивных («отступление») значимо не отличается от таковой у здоровых, в тоже время неадаптивные стратегии «активное избегание» (t=2,91; р<0,01) и «отступление» (t=2,13; р<0,05) статистически достоверно чаще используются больными с пограничными психическими расстройствами.

В группе «Донозологические состояния» копинг-механизмы в поведенческой сфере ранжируются следующим образом: «активное избегание» (ПЗ) и «обращение» (П8) — по 61,8%; «компенсация» (П4) — 44,4%; «отвлечение»

П1), «альтруизм» (П2) и «отступление» (П6) — по 38,9%; «сотрудничество» (П7) - 33,3%; «конструктивная активность» (П5) — 22,2%. Относительно адаптивная стратегия «отступление» в этой группе реже используется чем у здоровых (1=4,83; р<0,001), и реже, чем у больных пограничными психическими расстройствами (1=2,05; р<0,05). Относительно адаптивная стратегия «обращение», предполагающая активное использование ресурсов социальной поддержки, в этой группе чаще используется чем у больных (1=2,99; р<0,01), и здоровых (1=3,21; р<0,01). Наличие и доступность социальной поддержки мы интерпретируем как саногенетический фактор формирования социально-стрессовых расстройств, что подтверждается данными и других исследователей. Статистически значимо чаще, чем у здоровых (1=3,12; р<0,01) и больных (1=2,64; р<0,01) используется стратегия относительно адаптивная стратегия «компенсация» которая предполагает фокусировку поведения на использовании релаксирующих техник бытия- (алкоголь, переедание,, успокоительные средства). Это способствует снижению- эмоционального напряжения ценой, углубления экзистенциального конфликта и увеличения^риска формирования психопатологической симптоматики. Статистически достоверно более частое (в сравнении с группой здоровых) использование неадаптивных стратегии «активное избегание» (1=3,73; р<0,001) и «отступление» (1=3,89; р<0,001) можно интерпретировать как отказ от поисковой активности, что в ситуации неопределенности является дезадаптирующим фактором.

В эмоциональной сфере в группе «Психическое здоровье» предпочтительность использования соответствующих копинг-механизмов представлена следующим образом: «оптимизм» (Э4) - 86,4% обследованных; «подавление эмоций» (ЭЗ) - 63,6%; «пассивная кооперация» (Э5) — 54,5%; «протест» (Э1) - 36,4%. Менее часто использовались «эмоциональная разгрузка» (Э2) -31,8%; «покорность» (Э6) - 13,6%; «самообвинение» (Э7) — 9,1% и «агрессивность» (Э8) - 4,5%. Таким образом, в этой группе преобладают стратегии разной степени адаптивности: адаптивные способы («оптимизм», «протест»), относительно адаптивные («пассивная кооперация») и неадаптивные («подавление эмоций»). Однако наименее эффективная стратегия — «самообвинение» используется статистически достоверно реже чем у обследованных с донозологическим уровнем расстройств (1=3,89; р<0,001) и реже, чем в группе больных с пограничными психическими расстройствами (1=2,51; р<0,05).

В группе «ПРНХ» предпочитаемыми стратегиями, направленными на сохранение эмоционального комфорта в стрессовой ситуации являются следующие: «оптимизм» - 81,5% обследованных, «подавление эмоций» - 59,2%; «покорность» - 37,0%, «самообвинение» - 29,6%. Реже используются «протест» и «эмоциональная разгрузка» по 25,9%, «пассивная кооперация» -22,2%; «агрессивность» - 14,8%). В структуре выборов у больных пограничными психическими расстройствами существенно преобладают неадаптивные стратегии («подавление эмоций», «покорность», «самообвинение») над адаптивными («оптимизм»). Неадаптивные стратегии блокируют эмоциональную экспрессию и способствуют росту нервно-психического напряжения. Это, в свою очередь, при неэффективности механизмов психологической защиты приводит к симптомообразованию и переходу на патологический уровень адаптации. К. Иакапо [36, 37] удалось показать, что самообвинение и эмоциональное перетолкование ситуации выступают коррелятами психопатологической и психосоматической симптоматики, а поиск социальной поддержки и решение проблем, напротив, существенно снижают уровень тревожности личности. Статистически достоверное (1=2,84; р<0,05) более редкое (в сравнении со здоровыми) использование копинга «пассивная кооперация» свидетельствует о дефиците социальной поддержки, которая является важным саногенетическим фактором в развитии пограничной психической патологии.

В группе «Донозологические состояния» наблюдается следующее распределение стратегий совладания в эмоциональной сфере: «оптимизм» (Э4) -83,3%; «подавление эмоций» (ЭЗ) — 61,1%; «пассивная кооперация» (Э5) и самообвинение» (Э7) - по 38,9%; «покорность» (36) - 27,8%: «протест» (Э1) и «агрессивность» (Э8) - по 22,2%; «эмоциональная разгрузка» - 16,7%. В этой группе соотношение адаптивных, неадаптивных, и относительно адаптивных способов совладания является промежуточным между аналогичной пропорцией у здоровых и больных пограничными психическими расстройствами.

Исследование механизмов совладания у обследованных позволило выявить, что в эмоциональной сфере, можно отметить, что во всех группах наиболее предпочитаемыми являются стратегии «оптимизм» и «подавление эмоций». С нашей точки зрения, в контексте понимания- копинга как функции личностных и ситуативных ресурсов адаптации, эти стратегии являются отражением особенностей переживания безработицы как макросоциальной ситуации, актуализирующей культурно обусловленные механизмы эмоционального преодоления. Обобщая результаты анализа механизмов совладания в когнитивной сфере, можно предположить, что адаптивные стратегии когнитивной оценки ситуации вынужденной незанятости с характерной для нее высокой степенью прогностической неопределенности и актуализацией экзистенциальных конфликтов предполагает ее восприятие как некого вызова, жизненной задачи, наличие которой является необходимым условием развития творческого потенциала личности. Решение этой задачи посредством поиска и нахождения в ней уникальных личностных смыслов позволяет кате-горизировать ситуацию как субъективно контролируемую и высокозначимую и актуализировать адаптационные ресурсы. В группе «донозологические состояния» и «ПРНХ» последовательно (в сравнении с группой здоровых) увеличивается частота использования неадаптивных и относительно адаптивных способов оценки, суть которых сводится либо к игнорированию факта наличия проблемы, либо к признанию фатальности происходящего и неэффективности каких-либо личностных попыток ее решения.

В поведенческой сфере в группе «Психическое здоровье» преобладают адаптивные («альтруизм», «обращение») и относительно адаптивные («отвлечение», «конструктивная активность») поведенческие техники.

В группе «Психические расстройства непсихотического характера» частота использования адаптивных («альтруизм») и относительно адаптивных («отступление») значимо не отличается от таковой у здоровых, в тоже время неадаптивные стратегии «активное избегание» (1=2,91; р<0,01) и «отступление» (1=2,13; р<0,05) статистически достоверно чаще используются больными с пограничными психическими расстройствами.

В группе «Донозологические состояния» в поведенческой сфере относительно адаптивная стратегия «обращение», предполагающая активное использование ресурсов социальной поддержки, чаще используется чем у больных (1=2,99; р<0,01), и здоровых (1=3,21; р<0,01). Наличие и доступность социальной поддержки мы интерпретируем как саногенетический фактор формирования социально-стрессовых расстройств, что подтверждается данными и других исследователей. Статистически значимо чаще, чем у здоровых (1=3,12; р<0,01) и больных (1=2,64; р<0,01) используется относительно адаптивная стратегия «компенсация» которая'предполагает фокусировку поведения на использовании релаксирующих техник бытия (алкоголь, переедание, успокоительные средства). Это способствует снижению эмоционального напряжения ценой углубления экзистенциального конфликта и увеличения риска формирования психопатологической симптоматики. Статистически достоверно более частое (в сравнении с группой здоровых) использование неадаптивных стратегии «активное избегание» (1=3,73; р<0,001) и «отступление» (1=3,89; р<0,001) можно интерпретировать как отказ от поисковой активности, что в ситуации неопределенности является дезадаптирующим фактором.

На рисунке 10 представлена интегративная модель механизма формирования донозологических состояний и декомпенсации пограничных психических расстройств в контексте взаимодействия в диаде «личность — социальная ситуация». Базовым звеном является экзистенциальный конфликт, который при неэффективности компенсаторно-защитных механизмов приводит к формированию донозологических состояний или декомпенсации имеющихся пограничных психических расстройств.

Региональные факторы макроэкономические особенности региона)

Ситуативные факторы

Возраст старше 45 лет и младше 30 лет. увольнение по сокращению штатов или ликвидации предприятия, длительность безработицы >10-12 месяцев, дефицит социальной поддержки)

ЛИЧНОСТНЫЕ ФАКТОРЫ: СТРУКТУРА ЦЕННОСТЕЙ

ВНУТРЕННЯЯ СВОЕ

Значимость

Доступность

ДЕЯТЕЛЬНАЯ ЖИЗНЬ N1/

Значимость #

Доступность

Экзистенциальный конфликт

ТРЕВОГА

Рис. 10. Механизм формирования донозологических состояний и декомпенсации пограничных психических расстройств у безработных

Основными функциями службы психогигиенической помощи являются следующие.

1. Раннее выявление среди незанятого населения лиц с признаками нарушения психического здоровья.

3. Оказание лечебно-профилактической, психотерапевтической и психосоциальной помощи незанятому населению.

5. Консультативно-методическая помощь сотрудникам ГЦЗН.

На основании данных клинического, и социально-психологического исследования состояния психического здоровья безработных нами были разработаны критерии скрининг-диагностики этих состояний, которые позволили разработать 3 программы психопрофилактической помощи: психофармакологическую, психотерапевтическую и психосоциальную. Психофармакологическая программа реализовывалвсь в стационарных и амбулаторных условиях. Она включала преимущественно назначнение различных психотропных средств, дегидративно-рассасывающую и общеукрепляющую терапию, растительные адаптогены и др., в зависимости от синдромальной структуры и нозологической принадлежности пограничных психических расстройств. Психотерапевтическая программа реализовывалвсь на базе службы психогигиенической помощи безработным и включала в себя психотерапевтические интервенции экзистенциально-гуманистической и когнитивной направленности. Психосоциальная программа также реализовывалась на базе службы психогигиенической помощи безработным и включала в себя коммуникативные тренинги, ролевые игры и другие формы групповой психосоциальной работы. В реализации программ существовала определенная преемственность и этапность. Всего среди обследованных (387 человек - 100%) в психофармакологической помощи нуждалось 62 человека (16,0%), в психотерапевтической помощи - 167 человек (43,1%), и в психосоциальной помощи -183 человека (47,3%). С учетом специфики ситуации вынужденной незанятости нами были выделены следующие уровни эффективности Лечебно-профилактических мероприятий: "А" - полная редукция психопатологической симптоматики, дезактуализация психотравмирующих переживаний, нормализация межличностных отношений, появление или усиление адекватной социальной активности; "В"- неполная редукция- психопатологической симптоматики, снижение актуальности; психотравмирующих переживаний, низкая социальная активность; "С"- отсутствие положительной клинической динамики,, сохранение актуальности психотравмирующих, переживаний, отсутствие или снижение социальной активности: '

Эффективность уровня <<А>> отмечалась у 46,6 % больных ПРНХ, уровня «В» - у 43,4 % обследованных, уровня «С» — у 10,0 %. Среди безработных с донозологическим уровнем нарушений психического здоровья, эффективность лечебно-профилактических мероприятий была выше: полная редукция психопатологической симптоматики и дезактуализация психотравмирующих переживаний наряду с усилением социальной активности наблюдались у 80,1 % обследованных, что оказалось значительно выше, чем в группе лиц с пограничными психическими расстройствами (р<0,001). Эффективность уровня «В» в этой группе отмечалась у 19,9 %• обследованных, что меньше чем в группе лиц с пограничными психическими расстройствами (р<0,01).

Список использованной литературы по медицине, диссертация 2011 года, Гычев, Александр Витальевич

1. Аврамова Е.А. Социальные ресурсы адаптации населения (количественные оценки) / Е.А. Аврамова // Обзор экономики России. — М.: Рабоч. Центр эконом, реформ при правит. РФ, 2002. — № 3. -С. 56.

2. Азгальдов Г.Г Квалиметрия жизни / Г.Г. Азгальдов, В.Н. Бобков, В.Я. Ельмеев, Ю.С. Перевощиков, В.А. Беляков. Ижевск: Изд-во Института экономики и управления УдГу, 2006.- 820 с.

3. Акерман Е.А. Невротические расстройства у работников крупного промышленного предприятия (эпидемиология, клиника, профилактика): Автореф. дис. . канд. мед. наук / Е.А.Акерман.- Томск, 1987.- 18 с.

4. Александровский, Ю.А. Социально-стрессовые расстройства /Ю.А.Александровский //Обозрение психиатр, и мед. психологии. — 1992.-N2.-С. 5-11.

5. Александровский'Ю.А. Пограничные психические расстройства: Руководство для врачей./Ю.А.Александровский М:: Медицина. 1993. - 383с

6. Александровский Ю.А Пограничные психические расстройства: Руководство для врачей /Ю.А.Александровский - 3-е изд. М.: Медицина, 2000.- 496 с

7. Ананьев В.А Психологические и психиатрические проблемы клинической медицины / В.А. Ананьев // Сб. науч. тр., посвящ. 100-летию каф. психиатрии и наркологии СПбГМУ им. акад. И.П.Павлова.- СПб, 2000.

8. Анцыферова Л.И. Личность в трудных жизненных условиях: переосмысление, преобразование ситуаций и психологическая защита/Л.И. Анцыферова// Психол.журнал. 1994.-Т15,№1,.С102-115

9. Арина Г.А. Психосоматический симптом как феномен культуры /Г.А. Арина // Телесность человека: междисциплинарный аспект: Сб. статей. Отв. ред. В.В. Николаева, П.Д. Пищенко. М.: ФО СССР, 1991. С. 45-55.11.

10. Арина Г.А. Теоретическая модель внутренней картины болезни / Г.А. Арина // Психол. обеспечение психич. и физич. здоровья человека: Тез. докл. к 7-му съезду общества психологов.- М., 1989.-С.15-16.

11. Артемьев И.А. Региональные аспекты "кризисного" индекса качества жизни и психические расстройства на Дальнем востоке/Артемьев

12. И.А.//Психическое здоровье населения межведомственный подход : тез.докл. Междунар. научно-практ. конф.(Новокузнецк,2009,13-14 мая) под ред.акад. РАМН ВЛ.Семке. — Томск, Новокузнецк: Изд-во " Иван Федоров " 2009. - С.24-27.

13. Асеев В.Г. Мотивация поведения и формирования личности./В.Г.Асеев М.: Мысль, 1976.- 157с.

14. Балашов П.П.Предварительная оценка состояния психического здоровья /П.П.Балашов, Е.Н.Попова// Методические рекомендации. Томск, 1992.-38с.

15. Балашов П.П. Психическое здоровье населения г.Сургута/П.П.Балашов, . И.А.Артемьев// Научно-организац. основы психиатрической помощи в регионе Сибири- и Дальнего- Востока Сургут-Томск, 1998.-С.8-11

16. Белан Е. А. Психология совладающего поведения / Е. А. Белан -М-во образования и науки Рос. Федерации, Куб. гос. ун-т, Социал.-пед. ин-т. Краснодар : КубГУ, 2004. - 82 с.

17. Беляева Л. А. Социальная стратификация и средний класс в России. / Л. А. Беляева М.: Академия, 2001. -345с.

18. Бендюков М. А. Психология профессионального кризиса у безработных: автореф. дисс. . д-ра психол. наук./ М.А.Бендюков СПб, 2009. - 41 с.

19. Бендюков М. А. Эмоциональное переживание кризиса занятости /М.А.Бендюков// Вестник Санкт-Петербургского университета. 2006. Вып. 2. - С. 88 -99. .

20. Бергер П. Социальное конструирование реальности/ П.Бергер, Т.Лукман //М.: «Медиум», 1995. 322с.

21. Березин Ф.Б. Психическая и психофизиологическая адаптация человека./Ф.Б.Березин- Л.: Наука, 1988.- 270с.

22. Блинова, Т.В. Прессовый опрос неработающих / Т.В. Блинова, Л.В. Шибут // Социологические исследования. — 1992. — №5. — С.129-130.

23. Боцмановская М.Б. Тревожно-депрессивные расстройства у безработных в промышленном городе Кузбасса : автореф. дис. . канд. мед. наук / Боцмановская М.Б. — Томск, 2006. — 26 с.

24. Бреев, Б.Д. Безработица в современной России /Б.Д. Бреев.- М.: Наука, 2005.- 271 с.

25. Брук Е. Потеря работы: мужчины и женщины/ Е.Брук // Управление персоналом, 2000. № 12.- С. 42-45.

26. Вавилина Н.Д. Бедность в России как социальное явление и социальная проблема / Н.Д. Вавилина Новосибирск: СибАГС, 2000. - 510 с

27. Васильева, О.С. Психология здоровья человека: эталоны, представления, установки: Учеб. пособие. / О.С. Васильева Ф.Р. Филатов.-М., 2001.-352с.

28. Величковский Б.Т. Реформы и здоровье населения (Пути преодоления негативных последствий)./Б.Т.Величковский М.-Воронеж: ВГУ,- 2002. - 64 с.

29. Волков А.Г. Семья объект демографии /А.Г.Волков. - М., «Мысль», 1986,-271с.

30. Вступление России в ВТО: мнимые и реальные социальные последствия / Под ред. Л.Н. Овчаровой. Серия «Научные проекты НИСП». -М., 2004. с. 58.

31. Вассерман Л.И. и др Психологическая диагностика индекса жизненного стиля / Пособие для врачей и психологов. СПб: Изд-во: НИПНИ им. В.М. Бехтерева, 2009. 47 с

32. Вассерман Л.И. и др. Методика для психологической диагностики способов совладания со стрессом и проблемными для личности ситуациями / Пособие для врачей и медицинских психологов. СПб: Изд-во: НИПНИ им. В.М. Бехтерева, 2009. 40 с

33. Власов В. Профилирование безработных/ В.Власов// Работа и зарплата. Сыктывкар, 2004. Электронная версия: http://www.zarplata.rU/book/articles/articlesworkman/wview/l 706.aspx.

34. Водопьянова Н. Е. Копинг-стратегии как фактор профессиональной адаптации/ Н.Е.Водопьянова, Е.В.Жукина// Психологические проблемы самореализации личности. Вып. 8 Под ред. JI. А. Коростылевой. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. С. 242-254.

35. Волошина И. А. Групповая работа как форма психологической поддержки человека в ситуации безработицы / И.А. Волошина, О.В.Галицина, В.А.Гребенников// Вопросы психологии. 1999. № 4. С. 43-51.

36. Гильбурд О.А К вопросу о типологии и нозологии шизофрении / О.А.Гильбурд, П.П.Балашов // XIV съезд психиатров России, 15—18 ноября. 2005г. (Материалы съезда). Москва, 2005. - С.98 - 99.

37. Гильбурд O.A. Семиотика и нозология шизофрении (социобиологическое и клинико-этологическое исследование): автореф. дисс. . д-ра мед. наук / О.А.Гильбурд. — Томск, 2006. — 44с.

38. Голдобина. OlA. Система охраны- психического здоровья и, повышения эффективности психиатрической службы на региональном уровне: автореф. дисс. . д-ра мед. наук / О.А.Голдобина. — Томск, 2004. — 47с.

39. Голдобина О.А Тенденции состояния психического здоровья крупного агропромышленного региона / О.А.Голдобина, В.Я.Семке, В.Л.Трешутин // Журн. Неврологии и психиатрии им. С.С.Корсакова. 2003. — Т. 103, №12. - С.45 - 49.

40. Голенкова, З.Т. Безработные: особенности российского бытия / З.Т. Голенкова, Е.Д. Игитханян // Социологические исследования. — 2001. — №1. С.67-76.

41. Гончарова, Г. Н. Медико-социальная и психологическая характеристика безработных / Г.Н. Гончарова, Н.В. Тихонова. — Красноярск, 1996.- 134с.

42. Гордиенко A.A., Структура поведения безработного/А. А. Гордиенко, Ю.М. Плюснин, Г.С. Пошевнев // Социологические исследования. 1996. № 11. С. 99-109

43. Гордон, JI. А. Социальная адаптация в современных условиях / JI.A. Гордон // Социологические исследования.- 1994. — № 8-9. — С. 3-15.

44. Гордон, Л.А. Социальные эффекты и структура безработицы в России / Л.А. Гордон, Э.В. Клопов // Социологические исследования — 2000. —№1. — С.24-33.

45. Готлиб, A.C. Социально-экономическая адаптация в постсоветской России: публичные и приватные практики / A.C. Готлиб, О.Н. Запорожец, Г.Р. Хасаев // Социологические исследования.— 2004. — С. 56-62.

46. Гуваков, В.И. Здравоохранительная деятельность: социокультуральные и методологические проблемы: Автореф. дис. . докт. философ, наук / В.И. Гуваков. М., 2001. - 43с

47. Гурвич, И.Н. Социальная психология здоровья / И.Н. Гурвич. -СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. 1023 с.

48. Гурович, И.Я. Социальная психиатрия и социальная работа в психиатрии / И.Я. Гурович, Я.Я. Сторожанова //Социальная и клиническая психиатрия. 1998.- Т8, №4.- С. 5-19.

49. Гурович, И.Я. Психиатрические учреждения России: показатели деятельности (1999-2006 гг.)/И.Я.Гурович, В.Б.Голланд, И.М.Сон, С.А.Леонов, Е.В.Огрызко// М., 2007.- 572 с.

50. Гычев A.B. Психическое здоровье безработных: Автореф. дис. . канд. мед. наук / А.В.Гычев- Томск., 1997. 23с

51. Дановский С.Л. Социологическая и психологическая характеристика безработных / С.Л. Дановский // Социологические исследования. 1994. -N5.- С.82-89.

52. Демин А.Н. Способы адаптации безработных в трудной жизненной ситуации / А.Н. Демин, И.П. Попова // Социологические исследования. 2000. - С.35-45.

53. Дёмин А. Н. Безработные члены домохозяйств в поисках новой занятости / А.Н.Демин // Экономические субъекты постсоветской России (институциональный анализ) / Под ред. Р. М. Нуреева. М.: МОНФ, 2001. С. 232-248.

54. Дёмин А. Н. Достижение успеха в ситуации безработицы /А.Н.Демин // Социологические исследования. 2002. № 10. - С. 46-57.

55. Дёмин А. Н. Использование понятия «совладание» в психологии / А.Н.Демин // Человек. Сообщество. Управление (Научно-информационный журнал КубГУ). 2001. № 2. - С. 90-106.

56. Дёмин А. Н. Личность в кризисе занятости: стратегии и механизмы преодоления кризиса: автореф. дис. . д-ра психол. наук /А.Н.Демин. -Краснодар, 2005. 49 с.

57. Дёмин А. Н. Теоретические подходы к проблеме безработицы в зарубежной психологии / А.Н.Демин // Психологический журнал. 2005. Т. 26. - N 4.- С. 20-29.

58. Дмитриева Т.Б. Предмет социальной психиатрии / Т.Б. Дмитриева // XII съезд психиатров России.- М.,1995 С.62.

59. Дорофеева З.Е. Незанятые в современной России / 3-Е. Дорофеева // Социологические исследования. 2008. - №2. - С. 127-134.

60. Доходы и социальные услуги: неравенство, уязвимость, бедность. Коллективная монография / Рук. Л.Н. Овчарова; Независимый институт социальной политики. М.: ГУ—ВШЭ, 2005.

61. Дубин Б.В. Молодежь и идеология сегодня. Куда идет Россия?. Общее и особенное в современном развитии./ Б.В.Дубин// М.: МВШСН; Интерцентр, 1997. С. 291-302.

62. Жидкова Е.М. Ориентация на незанятость среди проблемных групп населения / Е.М. Жидкова // Социологические исследования.- 2005. — №3— С.52-62.

63. Журавлёва, И.В. Восприятие здоровья и связанных с ним привычек и установок (сравнительное исследование взрослого населения в Хельсинки и Москве/ И.В. Журавлёва, X. Палосоу//). М.: ИС РАН, 1998 -356с

64. Журбин В.И. Понятие психологической защиты в концепциях 3. Фрейда и К. Роджерса/В;И. Журбин // Вопросы психологии. 1990. - № 4. -С. 14-22.

65. Запускал ов^. С.В: Экзогенно-органические. психические-расстройства у работников крупного промышленного: предприятия (клинико-эпидемиологический и, профилактический аспекты): Автореф. дис. . канд. мед. наук / С.В. Запускалов. Томск,. 1986. — 18 с.

66. Заславский, И.К. Характеристика труда в современной России (очерк социально-трудовой политики) / И.К. Заславский // Вопросы экономики. 1997. — №2 - С. 78.

67. Зубаревич Н.В; Регионы России: неравенство, кризис, модернизация /Н.В. Зубаревич М.: Независимый институт социальной политики, 2010: — 160 с.

68. Иванова Т.И. Актуальные вопросы психического здоровья безработной части населения/ Т.И.Иванова, М.Г.Усов// Актуальные вопросы психиатрии и наркологии / Под редакцией академика РАМН, профессора В.Я. Семке. Томск: РАСКО, 2001. - Вып. 10. - 40с.

69. Кабанов, М.М. Экология человека и социальная психиатрия / М.М. Кабанов // XII съезд психиатров России: Матер, съезда. М., 1995. -С.72-73.

70. Казначеев, В.П. Здоровье и первичная профилактика / В.П. Казначеев // Бюллетень СО АМН СССР. 1985. - №3. - С.27-30:

71. Капелюшников, Р. И. Нестандартные формы занятости и безработицы в России / Р.И. Капелюшников // Препринт WP3/2004/06. М: ГУ ВШЭ, 2004. - http://www.hse.ru/science/preprint/WP3 2004 06.pdf.

72. Капелюшников, Р.И. Движение рабочей силы и- рабочих мест в российской промышленности / Р.И. Капелюшников // Вопросы экономики. — 1998.-№2.

73. Кербиков, О.В. Избранные труды / О.В. Кербиков. М1., 1971312 с.

74. Кешелава, Т.Г. Особенности социокультуральных представлений о здоровье и болезни (на примере грузинской популяции) / Т.Г. Кешелава, А.Г. Арина // Материалы научно-практической конференции. Томск, 2005-С. 78-81.

75. Киселев A.C., Психическое здоровье населения / А.С.Киселев, Н.М.Жариков, Е.А.Иванова, Л.П.Яцков // Владивосток : Изд-во Дальневост. ун-та, 1993.-392 с.

76. Ковалев, В. В. О внедиспансерном разделе психиатрической помощи / В. В. Ковалев, И. Я. Гурович // Журн. невропатологии и психиатрии. 1986. - Вып. 9. - С. 1410—1416.

77. Кожевникова Е. Ю. Личностные ресурсы преодоления ситуации социально-экономической депривации: автореф. дис. . канд. психол. наук: / Е.Ю.Кожевникова. Краснодар, 2006. - 24 с.

78. Корель, Л.В. Социология адаптаций / Л.В.Корель. — Новосибирск: ИЭОПП СО РАН, 1997.- С. 27.

79. Кравченко С.А. Социология и вызовы современной социокультуральной динамики/С. А. Кравченко, В. Л. Романов // Социологические исследования.- 2004. —№3 — С.3-11.

80. Кузив Т. Как обрести мир в душе /Т.Кузив //Медицинская газета.-№ 95 от 17.12.2008.

81. Кутепова Н. «Группа риска» и проблемы застойной безработицы / Н.Кутепова // Человек и-труд. 1993. № 10. С. 67-76.

82. Куприянова И.Е. Качество жизни и психическое здоровье/И.Е.Куприянова, В.Я.Семке// Томск, 2004.-121 с.

83. Кучеренко И. В. Психологические средства, формирования адаптивного поведения личности в ситуации её трудоустройства: автореф. дис. . канд. психол. наук / И.В.Кучеренко. Новосибирск, 2003. -23 с.

84. Лапкин В.В. Ценности постсоветского человека / В.В.Лапкин, В.И.Пантин // Человек в переходном обществе. М.: Наука, 1998. С. 3-33.

85. Лебедев А.Н. Как найти работу и, как ее не искать: Советы психолога / А.Н.Лебедев // Прикладная психология. 1999. № 1.С. 82-95.

86. Лебедева Н.М. Базовые ценности русских на рубеже XXI века / Н.М.Лебедева// Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 3. С. 73-87.

87. Лебедева Н.М. Социальная идентичность на постсоветском пространстве:от поисков самоуважения к поискам смысла / Н.М.Лебедева // Психологический журнал. 1999. Т. 20. №3. С. 48-58.

88. Левин Б. М. Главные факторы алкоголизации общества в условиях социальных перемен / Б.М. Левин// Социологические исследования.- 1997. -№ 4.-С.102-108

89. Леонтьев А.Н. Деятельность, сознание, личность/А.Н.Леонтьев -М.: Политиздат, 1975,- 304с.

90. Лисицин Ю.П. Социальная гигиена и организация здравоохранения / Ю.П. Лисицин — М.: Медицина, 1973 С.47-63

91. Лищук В.А. Обзор «Основы здоровья» / В.А. Лищук, Е.В. Мосткова. - М, 1994. - 134 с.

92. Магун B.C. Структура и динамика трудовых ценностей российского населения / B.C. Магун // Россия: трансформирующееся общество /Под ред. В.А.Ядова. М.: Канон-пресс-Ц, 2001. - С.430-448.

93. Мандрикова Е. Ю. Особенности психологического времени безработных/Е.Ю. Мандрикова// Вопросы психологии. 2005. №6. С.55-62.

94. Мильман О. В. Формирование активной трудовой мотивации как аспект деятельности социального государства / О.В. Мильман // Нижний Новгород, 2006. Электронная версия: http: // www . unn. Ru / rns / fl4 / k2 / students / hopes/ll.htm.

95. Михайлова H. Б. Опыт психологического исследования ситуации безработицы / Н.Б.Михайлова // Социологические исследования. 1998. Т. 19. №6. С. 91-102.

96. Нартова-Бочавер С. К. "Coping behavior" в системе понятий психологии личности /С.К.Нартова-Бочавер // Психологический журнал. 1997.-№5.-С. 20-30.

97. Неравенство и смертность в России /Коллективная монография /Под ред. В. Школьникова, Е. Андреева и Т. Малевой. Московский центр Карнеги. - М: Сигналь, 2000. - 107с.

98. Никифоров, Г.С. Психология здоровья / Г.С. Никифоров, В.А. Ананьев// СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. 523с

99. Обследование населения по проблемам занятости— М.: Госкомстат, май 2000.

100. Осницкий А. К., Саморегуляция активности субъекта в ситуации потери работы/А.К.Осницкий, Т.С.Чуйкова // Вопросы психологии. 1999. № 1.-С. 92-103.

101. Панченко А. В. Анализ поведенческой активности безработных/ А.В.Панченко // В сб. Человек в психологии: ориентиры исследований в новом столетии (20 апреля 2001 года). Караганда, 2001. С. 166-172.

102. Пельцман, J1. Стрессовые состояния у людей, потерявших работу / JT. Пельцман // Психологический журнал. 1992. - N.1. - С. 126-130.

103. Петраков, Б. Д. Нервно-психические расстройства работников автопромышленного предприятия / Б. Д. Петраков // Здравоохранение РФ. -1987. -№ 1.-С. 26—28.

104. Пичугина, Ю.А. Клинический анализ психических расстройств у оказавшихся безработными / Ю.А. Пичугина // Вопросы ментальной медицины и экологии. 1997. Т.З. -№2. - С.51-56

105. Плюснин Ю. М. Социально-психологическая характеристика личности безработных женщин/Ю.М:Плюснин//ЭКО. 1996. № 1. С. 256-262.

106. Плюснин Ю. Mi, Пошевнев Г. С. Социальная психология-безработного/Ю.М.Плюснин, Г.С.Пошевнев//Новосибирск: ЦСА, 1997. 84 с.

107. Подготовка, руководителей Клуба / Клуб ищущих работу. Пособие для преподавателей. М.: Изд-во Федеральной службы занятости России, 1996.-236 с.

108. Пошевнев Г. С. Безработица как социальное явление / Г.С.Пошнвнев — Новосибирск: ЦСА, 1997.- 18 с.

109. Поваренков Ю. П., Личностные детерминанты копинг-поведения в ситуации потери работы /Ю.П. Поваренков И.В. Шагарова // Педагогический Вестник. 2006. -№2.-С. 56-63.

110. Положий, Б.С. Психические расстройства, связанные с социальным стрессом: новая проблема российской психиатрии / Б.С. Положий // Сибирский вестник психиатрии и наркологии. 1996. - N2. - С.15-17.

111. Положий, Б.С. Эпидемиология, клиника и профилактика нервно-психических расстройств у работников промышленности: Автореф. дис. . докт. мед. наук / Б.С. Положий,- М., 1985.-36 с

112. Положий, Б. С. Факторы риска психических расстройств у работников газовой промышленности в условиях Севера / Б. С. Положий, Е. В. Степанов // Медицина в Кузбассе. Проблемы медицины и психиатрии. — 2003.-№3.-С. 53—54.

113. Положий, Б. С. Перспективы развития социальной психиатрии / Б.С.Положий // Российский психиатрический журнал : Научно-практический журнал. — 2000. — N 1 . — С. 68-70.

114. Приходько Н.И. Когнитивные факторы совладающего поведения безработных / Н.И.Приходько // Психологический журнал. 2001. Т. 22. № 2. С. 105-112.

115. Рахмазова Л.Д. Сравнительная характеристика шизофрении (региональный5 аспект) / Л.Д.Рахмазова // Сибирский вестник психиатрии и наркологии,— 2004.— № 4 (34).— С. 107-112.

116. Римашевская, Н.М. Социальная стратификация современного российского общества / Н.М. Римашевская. М., 1995. - 243с.

117. Российский статистический ежегодник. 2006: Стат.сб. /Росстат. -Р76, М., 2006.-806 с.

118. Рубаковский Л. Л. Сравнительная оценка демографического неблагополучия регионов России/Л.Л. Рубаковский// Социологические исследования.- 2008. -№10.- С.81-87

119. Рубинштейн С.Л. Человек и мир /С.Л. Рубенштейн -Методологические и теоретические проблемы психологии. М.: Наука, 1969.-С. 348-374.

120. Савиных Д.Б. Структура, динамика и профилактика состояний психической дезадаптации: Автореф. дис. . канд. мед. на-к./Д.Б.Савиных -Томск, 1989. -24с.

121. Семичов С.Б. Предболезненные психические расстройства / С.Б.Семичев-Л.: Медицина, 1987.- 184 с.

122. Семке, В.Я. Клинико-организационные аспекты ранней диагностики и профилактики нервно-психических расстройств / В.Я. Семке, Б.С. Положий // Здравоохранение Рос. Федерации.- 1985.- N 10.- С. 28-31.

123. Семке, В.Я. Пограничные состояния и психическое здоровье / В .Я. Семке, Б.С. Положий. Томск, 1990. - 208 с.

124. Семке, В.Я. Превентивная психиатрия / В.Я. Семке. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 1999.-403 с.

125. Семке, В.Я. Экологическая психиатрия: настоящее и будущее /В.Я. Семке // Социальная и клиническая психиатрия. — 1992. Т2, вып. 3. — С. 19-22.

126. Семке, В.Я. Экологические аспекты современной психиатрии: региональные аспекты / В.Я. Семке // Вестник РАМН. 1994. - №2. - С. 1217.

127. Семке, В.Я. Распространенность, ранняя диагностика и профилактика пограничных нервно-психических расстройств / В.Я. Семке, Б.С. Положий, П.П. Балашов и др. // Бюлл. ТНЦ АМН СССР.- Томск, 1989.-Вып. 1.- С. 106-114.

128. Семке В.Я. Психогении современного общества / В.Я. Семке-Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003.- 407 с.

129. Семке В. Я. Качество жизни и превентивная психиатрия / В. Я. Семке, И. Е. Куприянова. Томск: Издательство Томского государственного университета, 2007. - 186 с.

130. Семке В.Я. Психосоциальные и биологические факторы психической дезадаптации (на модели невротических расстройств) / В. Я.

131. Семке, Е. В. Гуткевич, Е. В. Иванова. Томск: Изд-во «Иван Федоров», 2008.- 204 с.

132. Семке В.Я. Психическое здоровье коренного населения Восточного России / В. Я. Семке и др.. Томск, Новосибирск: Изд-во Наука", 2009. - 360 с.

133. Сидоров, П.И. Общественное здоровье и социальные недуги / П.И. Сидоров, В.Т. Ганжин. М., 1995.

134. Синявская, О. В. Неформальная занятость в современной России: измерение, масштабы, динамика / О.В. Синявская. М.: Поматур, 2005. -235с.

135. Соколова Г. Н. Занятость и безработица в условиях рыночной модернизации / Г.Н.Соколова // Социологические исследования. 1998, № 9.- С. 77-81.

136. Соколова Г. Н. Социальная политика государства в сфере труда и трудовых отношений / Г.Н Соколова // Социологические исследования. 2004. №4. С. 60-63.

137. Соколова Г. Н. Социальные издержки безработицы и пути их снижения / Г.Н Соколова // Социологические исследования. 1995. № 9. С. 6568.

138. Соколова Г. Н., Кобяк О. В. Нерегистрируемая безработица в Беларуси / Г.Н Соколова // Социологические исследования. 2003. № 7. С. 2533.

139. Соколова Г. Н., Леверовская Я. В. Социально-профессмональные ориентации безработных в условиях формирующегося рынка труда / Г.Н Соколова, Я.В. Леверовская / Научн. ред. Е. М. Бабосов. Минск: Ин-т социологии Академии наук Беларуси, 1993. 90 с.

140. Соловьев А. Профилирование безработных/А.Соловьев, И. Шолохов // Человек и труд. 2001. №3. с. 54-55.

141. Соломин И. Л. Динамика мотивации безработных женщин /И.Л.Соломин СПб., 1996. Электронная версия: http://delta-ya.narod.ru/res2.html.

142. Солнцева В. А. Самоактуализация безработного в трудовой сфере: дис. . канд. психол. наук / В.А.Солнцева -М.: РГБ, 2003. 190 с.

143. Соломин И. JL Психосемантический подход к исследованию трудовой мотивации: Автореф. дис. . канд. психол. наук /И.Л.Соломин. -СПб, 2006. -26

144. Социальный атлас Российских регионов /http://atlas.socpol.ru/typology/tabletypes.shtml

145. Сыманюк Э. Э. Психология профессионально обусловленных кризисов /Э.Э.Сыманюк М.: Изд-во Московского психолого-социального института; Воронеж: НПО «МОДЭК», 2004. - 320 с.

146. Стефаненко, Т.Г. Социальная психология этнической идентичности: Автореф. дис. . докт. психол. наук / Т.Г. Стефаненко. — М., 1999.-43с

147. Стратегия сокращения бедности./ Томск, 2005. http://www.tomsk.gov.ru/opencms/ru/socialground/standard life/cutting poverty, html

148. Тапилина, B.C. Социально-экономическая дифференциация и здоровье населения России / В.С.Тапилина // ЭКО. — 2002. № 2. - С. 114124.

149. Тапилина, B.C. Социально-экономический статус и здоровье населения / В.С.Тапилина // Социологические исследования. — 2004. — №3 — С.126-137.

150. Таукенова Л.М. Кросс-культуральные исследования личностных и межличностных конфликтов, копинг-поведения и механизмов психологической защиты у больных неврозами: Автореф .дисс. к.м.н./Л.М.Таукенова СПб., 1995.- 21с

151. Тихонова, Н.Е. Особенности дифференциации и самооценки статуса в полярных слоях населения / Н.Е. Тихонова // Социологические исследования. 2004. — С.23-29.

152. Тихонова, Н.Е. Российские безработные: штрихи к портрету / Н.Е.Тихонова // Мир России. Социология. Этнология. 1998. - №1-2. - с24-32.

153. Уваров Д.Ю. Социально-гигиеническая характеристика психического здоровья безработных (на примере Хабаровского края): Автореф. дис. . канд. мед. наук / Д.Ю.Уваров.- Хабаровск, 2007. 23 с.

154. Уманский, С.М. Адаптация промышленных рабочих (психически больных и здоровых) на модели Урало-Западно-Сибирского региона. Клинико-социальный аспект: Автореф. дис. . докт. мед. наук / С.М. Уманский. Л., 1991.- 47 с.

155. Фанталова Е.Б. Об одном методическом подходе к исследованию мотивации и внутренних конфликтов/Е.Б.Фанталова// Психол.журнал.Т.13, №1, 1992.С.107-117.

156. Феофанов, К.А. Ценностно-нормативный аспект безработицы в России / К.А. Феофанов // Социологические исследования. 1995. - №9. -С.59-74.

157. Франкл В. Человек в поисках смысла:/В.Франкл- Сборник. Пер. с англ. и нем. М.: Прогресс, 1990. — С. 24—43.

158. Фритлинский B.C. Социально-стрессовые факторы развития нарушений психического здоровья/В.С.Фритлинский//Актуал ьные вопросы психиатрии и наркологии. (Под редакцией академика РАМН, профессора В.Я. Семке. Томск: РАСКО, 2001. - Вып. 10.-94 с.

159. Ушаков Г.К. Пограничные нервно-психические расстройства./Г.К.Ушаков М.: Медицина, 1987.- 304с.

160. Хасаев, Г.Р. Особенности региональной безработицы / Г.Р. Хасаев // Социологические исследования. — 1998. — №2. С.41-48.

161. Цай Л.В. Охрана здоровья работающих: аспект психического здоровья / Л.В. Цай, В.В. Захаренков, Н.В. Зубенко // Охрана психического здоровья работающего населения России: Тезисы докл. конф. Кемерово, 2009.-С. 272-275.

162. Чуркин, A.A. Некоторые подходы к оптимизации специализированной помощи больным с пограничными психическими расстройствами / A.A. Чуркин // Материалы ХП съезда психиатров России. -М., 1995.-С. 126-128.

163. Чуркин, А. А. Психическое здоровье городского населения / А. А. Чуркин, В. М. Михайлов, JL Н. Касимова. — М.; Хабаровск, 2000. 376 с.

164. Чуркин А. А., Творогова Н.А. Психиатрическая помощь населению Российской Федерации в 2005 году / А.А.Чуркин, Н.А.Творогова // М.: ФГУ «ГНЦ ССП Росздрава», 2006.

165. Чуркин А.А., Творогова Н.А. Психиатрическая помощь населению Российской Федерации в 2006 году: Аналитический обзор./ А.А.Чуркин, Н.А.Творогова // М.: ФГУ «ГНЦ ССП Росздрава», 2008.

166. Шагарова И. В. Личностные детерминанты и типы копинг-поведения в ситуации потери работы: автореф. дис. . канд. психол. наук./И.В.Шагарова. Ярославль, 2007. - 23 с.

167. Шпикалов, А.Ю. Современные данные о состоянии психического здоровья незанятого населения (аналитический обзор литературы)/ А.Ю.Шпикалов // Российский психиатрический журнал.- 2001. №2. - С.61-63

168. Abelin, Th. Positive indicators in health promotion and protection/ Th.Abelin // World Health Rep.- 1986.- V. 39, №4. P.353-364.

169. Abramson L. Y. Hopelessness depression: A theory-based subtype of depression /L.A. Abramson, L.B. Alloy, G.Metalsky // Psychological Review. 1989.-96(2).-Pp. 358-372.

170. Abramson L. Y. Learned helplessness in humans: Critique and reformulation / L.A. Abramson, M.E.Seligman, J.D.Teasdale // Journal of Abnormal Psychology. 1978.- 87. Pp. 49-74.

171. Amundson N. E. The dynamics of unemployment: Job loss and job search / N.E. Amundson, W.A. Borgen // Personnel and Guidance Journal. 1982. -Vol. 60. Pp. 562-564.

172. Aneshensel C. Social Stress: Theory and Research/ C.Aneshensel // Annual Review of Sociology. 1992.- P. 15-38.

173. Aneshensel C. Social Structure, Stress and Mental Health / C.Aneshensel, C. Rutter., P. Lachenbruch // American Sociological Review-1991.-P. 56-78.

174. Arber S. Social class, non-emrloyment and chronic illness / S. Arber // Brit. Med. J. 1987. - P. 1064-1073.

175. Archer, J. The grief process and job loss: a cross-sectional study / J. Archer, V. Rhodes // Br J Psychol. -1993. P. 395-410.

176. Argyle M. The Psychology of Social Class / M. Argyle. — London: Routledge. -1994. -313p

177. Artazcoz L. Unemployment and Mental Health: Understanding the Interactions Among Gender, Family Roles, and Social Class /L. Artazcoz, J. Benach, C. Borreil, I. Cortes // American Journal of Public Health. 2004, Vol 94. - N. 1.- P.82 - 86

178. Auslander G.K. Social networks and health status of the unemployed / G.K. Auslander // Health Soc Work Summer. 1988.-13 (3). - P. 191-200.

179. Baum A. Unemployment stress: loss of control, reactance and learned helplessness/ A. Baum, R. Fleming; D.M. Reddy // Soc. Sei. Med. 1986. - 22(5). -P. 509-16

180. Bartley M. Unemployment and ill health: understanding the relationship./M. Bartley// Epidemiol Community Health. 1994;48. - P.333-337

181. Beautrais A. L. Unemployment and serious suicide attempts^ / A.L Beautrais, P.R. Joyce., R.T. Mulder// Psychol. Med -1998. Vol. 28, N 1. - P. 209218.

182. Beebe J.E. Principles of crisis intervention: In Psychiatric treatment crisis, clinic and consultation/ eds. C.P.Rosenbaum and J.E.Beebe.-N.Y.-1975. -345p.

183. Black PA. Bringing purpose to life. The relationship between unemployment and health./ P.A. Black // Prof. Nurse/ 1993, 8(11).- P.748-52.

184. Bland R. C. Psychiatric Disorders and Unemployment in Edmonton / R.C. Bland, O. H. Stebelsky S. C Newman. // Acta Psychiatr. Scand 1988. -Suppl. 338.-P. 72-80.

185. Blanchard-Fields F. Moderating Effects of Age and Context on the Relationship Between Gender, Sex Role Differences, and Coping / F. Blanchard-Fields//Sex Roles. 1991, V. 25.- N. 11-12. - P. 645-660.

186. Billings A.G., Moss R. H. The role of coping responses and social resources in attenuating the stress of life events / A.G.Billings, R.H. Moss // Journal of behavioral medicine. 1981. -Vol. 4. №. 2. - Pp. 139-157.

187. Borgen W. A., Amundson N. E. The Dynamics of Unemployment /W.A. Borgen, N.E. Amundson // Jornal of counseling and development. 1987. -Vol. 65.-Pp. 180-184.

188. Bolton W. longitudinal study of social support and depression in unemployed men / W. Bolton, K. A. Oatley // Psychol. Med. 1987.- P. 453-60:

189. Brandon S. Crisis therapi / S. Brandon //Curr., Psychiatr. Ther.-1975.-15.-P.243-246.

190. Brenner, S.O. Long-term unemployment among women in Sweden / S.O. Brenner, L. Levi // Soc Sci Med. 1987.-25(2). - P. 153-61.

191. Burgard.S. Perceived job insecurity and worker health in the United States./ S.Burgard J. Brand, J. S. House// Social Science & Medicine - 2009.-69(5): 777-85.

192. Caplan G. An approach to community mental health /G. Caplan.-N.Y.: Grune and Stratton, 1961.

193. Caplan G. Principles of preventive psychiatry./ G. Caplan N.Y.: Basis Books, 1964.

194. Caplan G. Support systems and community mental healths./ G. Caplan N.Y.: Behavioral Publications, 1974.

195. Caplan RD., Job seeking, reemployment, and mental health: a randomized field experiment in coping with job loss / R.D. Caplan, A.D. Vinokur, R.H. Price, M. van Ryn // J Appl Psychol. 1989, Oct. - 74(5).- P. 759-69

196. Catalano R. Job loss and alcohol abuse: a test using data from the Epidemiologic Catchment Area project. / R. Cafaiano, D. Dooley, G. Wilson, R. Hough, J. Hith.// J Health Soc Soc. Be-hav. 1993 Vol. 34, N 3. - P. 215-225.

197. Cassel J. The Contribution of the Social Environment to Host Resistance / J. Cassel // American Journal of Epidemiology. 1976. 104: 107-23.

198. Claussen B. Restricting the influx of disability beneficiaries by means of law: experiences in Norway / B. Claussen., // Scand J Soc Med.- 1998, Mar;26(l):l-7

199. Claussen B, Helmert U.Unemployment as a challenge for general practice /B.Claussen, U. Helmert//Gesundheitswesen.- 1999, Mar;60(3): 143-7

200. Cochrane R. Women, marriage, emloyment and mental health / R. Cochrane, M. Stopes-Roe // Brit. J. Psychiat. 1981.- P. 373-381.

201. Coping with life crises. An integrated approach / Ed. by R. H. Moos. N.Y.: Plenum press, 1986. 243 p

202. Edwards J. R. The determinants and consequences of dealing with stress // In C. L. Cooper & R. Payne (Eds.) Causes, coping, and consequences of stress at work. New York: Wiley, 1988. Pp. 223-263.

203. Crawford, M. J. Increasing rates of suicide in young men in England during the 1980s: the importance of social context / M. J. Crawford, M. Prince // Social Science and Medicine. 1999*. 49- P.1419-1423.

204. Crepet, P. Unemployment and psychiatric disorders. etiologic hypotheses and empiric evidence of the psychopathologic effects of the suspension of employment / P. Crepet // Med Lav. - 1989, 80(6). - P. 447-57.

205. Crepet, P. Effects of occupational status on the mental health of young Italian men and women. A cross-sectional study. / P. Crepet, A. Flaw, G. Vetrone, M. Costa// Int. J. Soc. Psychiatry 1993. - Vol. 39, N 4. - P. 303-312.

206. Cullen F. Rethinking Crime and Deviance Theory: The Emergence of a Structuring Tradition / F. Cullen.-// Totowa, NJ: Rowan and Allenheld.- 1984

207. DArcy, C. Unemployment and Health: data and implications / C. DArcy//Can. Health. 1986, 77. - Supl.l. - P. 124-131.

208. Deniel Rosanas, J. The influence of unemployment on mental health problems / J. Deniel Rosanas, M., Bosch Molas, N. Cuiri Borr'as., C. Olmeda Brea// Aten Primaria 1996. - Vol. 18, N 7. - P. 379-382.

209. Dew, M.A. Mental health effects of job loss in women / M.A. Dew, E.J. Bromet, L. Penkower // Psychol Med 1992 Aug. 22(3). - P. 751-64.

210. Dew, M.A. A comparative analysis of two community stressors' long-term mental health effects / M.A. Dew, E.J. Bromet, H.C. Schulberg // Am J Community Psycho. 1987. - 15(2). - P. 167-84.

211. Dew, M.A. Effects of unemployment on mental health in the contemporary family / M.A. Dew, L. Penkower, E.J. Bromet // Behav Modif .1991.- 15(4).-P. 501-44.

212. Dohrenwend, B. P. Socioeconomic status and psychiatric disorders: the causation-selection issue / B. P. Dohrenwend, I. Levav, P. E. Shrout et al. // Science. 1992. - P. - 946-952.

213. Dooley D, Health and unempIoyment./D. Dooley, J. Fielding, L. Levi //Annu Rev Public Health. 1996;17:449-65

214. Dooley D. Mental health and welfare transitions: depression and alcohol abuse in AFDC women./ D.Dooley, J. Prause // Am J Community Psychol. 2002 Dec;30(6):787-813.

215. Dressier, W.W. Unemployment and depressive symptoms in a southern black community / W.W. Dressier // J Nerv Ment Dis. 1986. - Nov. 174(11).-P. 639-45.

216. Ecob R., Smith G.D. Income and Health: What Is the Nature of Relationship / R. Ecob, G.D. Smith // Social Science and Medicine. 1999. - V. 48, № 5. - P. 693-705.

217. Edman J.L. Kameoka V.A. Cultural differences in illness schemas / Edman J.L, Kameoka V.A. // Cross-culturalpsychology.-1997.-V. 28, № 3.

218. Elwes R. D., Epilepsy and employment. A community based survey in an area of high unemployment. /R.D.Elwes , J. Marshall, A.Beattie ,P.K. Newman //J- Neurol. Neurosurg. Psychiat. 1991. - Vol. 54, N 3. - P. 200-209.

219. Ensminger ME., Celentano D.D. Gender differences in the effect of unemployment on psychological distress/M.E. Ensminger.,D.D. Celentano // Soc Sci Med.- 1988. 27(3). - P. 239-47

220. Ensminger ME., Celentano DD. Unemployment and psychiatric distress. P. social resources and coping./ M.E. Ensminger.,D.D. Celentano // Soc Sci Med.- 1990.30(4).-P. 469-77

221. Ettigi P., Meyerholf A. S., Chirban J. T. The quality of life and employment in panic disorder./ P. Ettigi, A.S. Meyerholf, J.T.Chirban // J. Nerv. Ment. Dis. 1997. - Vol. 185, N 6. - P. 368-372.

222. Ezzy D. Unemployment and mental health: a critical review./ D. Ezzy // Soc Sci Med. 1993 Jul. - 37(1). - P. 41-52

223. Feather N.T. Unemployment and its psychological correlates / N.T. Feather // Austr. J. Psychol. 1983, 34. - P.309-323.

224. Fergusson D. M. The effects of unemployment on psychiatric illness during young adulthood. /D.M. Fergusson, L.J. Horwood, M.T. Lynskey // Psychol. Med. 1997. - Vol. 27, N 2. - P. 371-381.

225. Finzen A. Perspektiven der Sozialpsychiatre in urban areas/ A. Finzen //Sozialpsychiatrische Informationen.-1993. №4-S/2-5

226. Fruensgaard K., Foolow-up of a group of unemrloyed patients consecutively admitted to an emergency psychiatric department /K. Fruensgaard, S. Benjaminsen, S. Joensen, K. Helstrup // Soc. Psychiatry. 1983, 18. - N3. P.129-135.

227. Goldberg E. M., Schizophrenia and social class./E.M. Goldberg, S.L. Morrison//British Journal of Psychiatry, 1963.-109, 785-802.

228. Goode W. The Celebration of Heroes: Prestige as a Control System/W. Goode// Berkeley, CA: University of California Press. 1978. - 345P.

229. Garrido Rodríguez P, The work situation and mental health. The results of a cross-sectional study./ P. Garrido Rodríguez , I. Castillo Herraiz ,F.G. Benavides , I. Ruiz Pérez //Gac Sanit. 1994 May-Jun;8(42): 128-32.

230. Hafner H. Does unemployment cause illness? A review of the status of knowledge of the correlation between unemployment, physical and psychological health risks./ H. Hafner // Fortschr. Neurol. Psychiatr. 1988 Oct. -56(10). - P. 326-43

231. Hall E.M., Depression in unemployed Swedish women.// E.M.Hall, J.V.Johnson //Soc. Sci. Med. 1988, 27. N.12. - P.1349-1365.

232. Hamilton V.L., Unemployment, distress, and coping: a panel study of autoworkers./V.L. Hamilton, W.S. Hoffman, C.L. Broman, D. Rauma // J. Pers. Soc. Sychol. 1993 Aug. - 65(2). - P. 234-47.

233. Hammarstrom A. Health consequences of youth unemployment-review from a gender perspective./A. Hammarstrom // Soc. Sci. Med/ 1994, Mar. - 38(5). - P. 699-709

234. Hammarstrom A. Nervous and depressive symptoms in a longitudinal study of youth unemployment—selection or exposure? /A.Hammarstrom, U.Janlert. // Adolesc. 1997, Jun; - 20(3). - P.293-305

235. Hammer T. Unemployment and use of drug and alcohol among young people: a longitudinal study in the general population / T.Hammer // Br. J. Addict. 1992. - Vol. 87, Nil. -P. 1571-1581

236. Harrison, L. Do the rich really die young? Alcohol-related mortality and social class in Great Britain, 1988-94./L. Harrison, E. Gardiner //Addiction. -1999,(94)- P.1871-1880

237. Harych H. Worries about the job, unemployment and health statusinitial results of a study in Saxony/H. Harych // Gesundheitswesen. 1995. - Bd 57, N 2. -S. 82-85.

238. Heikkinen M. E., Recent life events and suicide in personality disorders./M.E. Heikkinen, M.M. Henriksson, E.T. Isometsa // J. Nerv. Ment. Dis. 1997.-Vol. 185, N6. -P. 373-381.

239. Heikkinen M., Aro H., Lonnqvist J. Recent life events, social support and suicide. // Acta Psychiatr Scand Suppl 1994.- 377. P. 65-72

240. Hill R. Social stresses on the family/ R.Hill // Soc. Casework. -1958.-39.- P. 39-150

241. Hollingshead A. B., Redlich F. C. Social Class and Mental Illness: A Community Study./A.B. Hollingshead, F.G. Redlich New York: John Wiley.-1958.-256p.

242. Holman R. T. Poverty: Explanations of Social Deprivation./R.T.Holman -London: Robertson, 1978.

243. House J.S., The Social Stratification of Aging and Health./J.S. House, J.M. Lepkowski, A.M. Kinney, R.P. Mero // Journal of Health and Social Behavior 1994.35:213-34

244. Huppert F. A., Qualitative differences in psychiatric symptoms between high risk groups assessed on a screening test (GHQ-30)./F.G. Huppert, A.W. Garcia // Soc. Psychiat. Psychiatr. Epide-miol. 1991. - Vol. 26, N 6. - P. 252-258.

245. Isaksson K. Unemployment, mental health and the psychological functions of work in male welfare clients in Stockholm./K. Isaksson // Scand. J. Soc. Med. 1989. - 17(2). - P. 165-9

246. Jackson P.R. Personal networks, support mobilization and unemployment./P.R. Jackson // Psychol. Med. 1989, May. - 18(2). - P. 397-404

247. Jacobson D. Models of stress and meanings of unemployment. P. reactions to job loss among technical professionals./D. Jacobson // Soc. Sci. Med. -1987.-24(1).-P. 13-21

248. Jacoda M. Employment and unemployment //Cambridge Univ. press. Cambridg, -1982.

249. Jin R.L, The impact of unemployment on health: a review of the evidence/R.L. Jin , C.P. Shah , T.J. Svoboda//CMAJ. 1995 Sep l;153(5):529-40

250. Joelson L., The psychological meaning of job insecurity and job loss. P. results of a longitudinal study./ L. Joelson, L. Wahlquist // Soc. Sci. Med. -1987. - 25(2). - P. 179-82

251. Kanfer R., Job search and employment: A personality-motivational analysis and meta-analitic review/R. Kanfer, C.R. Wanberg, T.M. Kantrowitz // J. Appl. Psychol. 2001, V. 86. - N 5. - P. 311-342.

252. Kessler R. Effects of unemployment on Health /R Kessler // The Journal of Social Issuer. 1995. Vol. 44. N6. P. 168-74

253. Kaplan G.A., Psychosocial predictors of depression. Prospective evidence from the human population laboratory studies./G.A. Kaplan, R.E. Roberts, T.C. Camacho // Am.J. Epidemiol. 1987, Feb. 125(2). - P. 206-20

254. Kong F., The impact of unemployment and economic stress on social support./ F. Kong, C.C. Perrucci, R. Perrucci // Community Ment. Health J/ -1993, Jun. -29(3).-P. 205-21

255. Koppel S, McGuffin P. Socio-economic factors that predict psychiatric admissions at a local level/S. Koppel, P. McGuffin// Psychol. Med. -1999, Sep;29(5).-P. 1235-41.

256. Kieselbach T., Health and social policy responses to unemployment in Europe/T. Kieselbach, P.G. Svensson // J. Soc. Iss. 1988, V. 44. - N 4. - P. 173193.

257. Kinicki A. A panel study of coping with involuntary job loss /A.J. Kinicki, G.E. Prussia, F.M. McKee // Acad. Manag. J. 2000. V. 43. N 1. P. 311342.

258. Kraut A. Unemployment and health care utilization/A. Kraut, C. Mustard, R. Walld, R. Tate// Scand. J. Work Environ. Health. 2000, Apr;26(2). -P. 169-77.

259. Lahelma E. The patterning of responses to unemployment: deprivation and adaptation./E.Lahelma // WHO Reg Publ Eur Ser. 1994, 54.- P. 5-9?

260. Lahelma E. Unemployment and mental well-being: a elaboration of the relationship./ E.Lahelma // Int. J. Health Serv. 1992, 22(2). - P. 261-74

261. Lai J. C. Unemployment and psychological health among Hong Kong Chinese women. / Lai J. C., Chan R. K., Luk C. L // Psychol. Rep. 1997. -Vol. 81, N2. - P. 499-505.

262. Langner T. S., Michael, S. T. Life Stress and Mental Health./T.S. Langner, S.T. Michael London: Collier-Macmillan. 1963/ - 345p.

263. Lara M.A., Emotional health and assotiated tensions due to gender roles in emrloyed mothers/M.A. Lara, M. Acevedo, E.K. Lopez, M. Fernandez // Salud Med. 1993, 16.jun.- P. 13-22.

264. Leana C., Finding new jobs after a plant closing: Antecedents and outcomes of the occurrence and quality of reemployment/C. Leana, D. Feldman // Human Relations. -1995.-Vol. 48.-Pp. 1381-1401.

265. Leder S. Unemployment and health/ S.Leder // Psychiatr. Pol. 1994, Nov-Dec. - 28(6). - P. 651-66

266. Leeflang RL., Health effects of unemployment—I. Long-term unemployed men in a rural and an urban setting./R.L. Leeflang, D.J. KleinHesselink, I.P. Spruit // Soc. Sci. Med. 1992, Feb.,34(4). - P. 341-50

267. Leeflang RL., Health effects of unemployment~II. Men and women./ R.L. Leeflang, D.J. Klein-Hesselink, I.P. Spruit // Soc. Sci. Med. 1992, Feb. 34(4).-P. 351-63

268. Leon A.C, The social costs of anxiety disorders./ A.C.Leon, L.Portera, M.M.Weissman // Br J Psychiatry Suppl. 1995. Apr;(27): 19-22

269. Lester D. // Psychol. Rep. — 1996. Vol. 79, N 1. — P. 150.

270. Lindemann E. Symtomatology and managment of acute grief./E. Lindemann// Am J Psychiatry. 1974, 101.- P. 141-148

271. Luoto R., Unemployment, sociodemographic background and consumption of alcohol before and during the economic recession of the 1990s in Finland./R. Luoto, K. Poikolainen, A. Uutela // Int. J. Epidemiol. — 1998.- Vol. 27, N 4. P. 623-629.

272. Ludermir A.B. Urbanization and mental health in Brazil: social and economic dimensions/A.B. Ludermir, T. Harpham //Health Place. 1998, Sep;4(3). - P.223-32.

273. Lynd-Stevenson R. M. A test of the hopelessness theory of depression in unemployed young adults./R.M. Lynd-Stevenson // Br. J. Clin. Psychol. 1996. Vol.35, Pt l.-P. 117-132.

274. Mahaffey M. Planning for mental health: The immediate agenda/ M. Mahaffey // Amer. J. Orthopsychiatry. 1986, 56. - nl. - P.4-13.

275. Marmot M.G., Health Inequalities Among British Civil Servants: the Whitehall II Study/M.G. Marmot, G. Davey Smith, S.A. Stansfeld // Lancet. -1991, V. 337. P. 1387-1393.

276. Mathers C.D. The health consequences of unemployment: the evidence/C. D. Mathers , D. J. Schofield//MJA. 1998; 168. - 178-182.

277. Matikainen E. Predictors and consequences of unemployment among construction workers: prospective cohort study./ E.Matikainen, P. Leino-Arjas, J. Liira, P.Mutanen, A.Malmivaara// BMJ.- 1999, Sep 4;319(7210). P.600-5

278. Marzuk, P. M., Poverty and fatal accidental drug overdosesof cocaine and opiates in New York City: an ecological study./ P.M. Marzuk, K. Tardiff, A.C. Leon // American Journal of Drug and Alcohol Abuse. 1997, 23. - 221-228.

279. Maslow A.N. Motivation and personality/A.N.Maslow- N.Y.:Harper and Row.- I960.-411 p.

280. Meltzer H.,OPCS Surveys of Psychiatric Morbidity in Great Britain:1995./H. Meltzer, B. Gill, M. Petticrew London: HMSO.-1995 - 346p.

281. Mikulajova M., Needs of unemrloyed graduates determined by the methodology inventory of needs / M. Mikulajova, A. Petricova // Ceskoslovenska Psychologie. 1992, 36. - N5. - P.399-411.

282. Miller F. T., Substance abuse in borderline personality disorder./F.T. Miller, T. Abrams, R. Dutit, M. Fyer // Am. J. Drug Alcohol Abuse. 1993. - Vol. 19,N4.-P. 491-497.

283. Mikulska-Meder J. Social functioning of patients with schizophrenia who are employed and unemployed/J.Mikulska-Meder // Psychiatr. Pol. 1992. -Vol. 26, N 1-2.-P. 91-96

284. Mikulska-Meder J. Clinical state of patients with schizophrenia who are employed and unemployed/J.Mikulska-Meder // Psychiatr. Pol. 1992. - Vol. 26, N 1-2. - P. 97-103

285. Montgomery S. M., Unemployment pre-dates symptoms of depression and anxiety resulting in medical consultation in young men/ Montgomery S. M., Cook D. G., Bartley M. J., Wadsworth M EM II Int. J. Epidemiol. 1999. - Vol. 28, N 1. - P. 95-10

286. Moser K. Stress and heart disease. Evidance of association between unemployment and heart disease./K.Moser // Postgraduate Med. Journ. 1986, T62. - P. 197-199.

287. Murali V., Poverty, social inequality and mental health/V. Murali, F. Oyebode // Psychiatric Treatment. 2004, vol. 10. - P 216-224

288. Murphy J. M., Depression and anxiety in relation to social status: a perspective epidemiological study./J.M. Murphy, D.C. Oliver, R.R. Monson // Archives of General Psychiatry. 1991, 48.- P.223-229.

289. Noack H. Concepts of health and health promotions/FI. Noack -Measurement in health promotion and protection. Copenhagen, 1987. 456P.

290. Ortiz L.P., Farrell M.P. Father's unemployment and adolescent's self-concept / L.P. Ortiz, M.P. Farrell // Adolescence. 1993, 28.- Winter. -P.937-949.

291. Parsons T. Definitions of health and illness in the light of American values and social structure/ T. Parsons // Patients, Physicians and Illness / Ed. by E.Yaco. Glencoe, 111., 1958.

292. Patel V., Gender, poverty, and postnatal depression: a study of mothers in Goa, India./ V. Patel, M. Rodrigues, N. DeSouza // American Journal of Psychiatry. 2002,159.- 43-47.

293. Paul K.L. Unemployment impairs mental health: Meta-analyses./ K. I. Paul, K. Moser// Journal of Vocational Behavior. 2009, V 74, Issue 3. - Pages 264-282

294. Piatt S., Long term trends in parasuicide and unemployment in Edinburgh, 1968-87./S. Piatt, N.Kreitman // Soc. Psychiat. Psychiatr. Epidemiol.1990. Vol. 25, N 1. - P. 56-61.

295. Piatt S., Suicide and unemployment in Italy: description, analysis and interpretation of recent trends./S. Piatt, R. Micciolo, M. Tansella //Soc. Sci. Med.- 1992, Jun. -34(11).- P.l 191-201

296. Price R. H. Impact of a preventive job search intervention on the likelihood of depression among the unemployed./ Price R. H., van Ryn M., Vinokur A. D //J. Hith Soc. Behav.- 1992. Vol. 33, N 2. - P. 158-167.

297. Priebe S., Employment, attitudes toward work, and quality of life among people with schizophrenia in three countries /S. Priebe, R.Warner, T.Hubschmid, I. Eckle // Schizophr. Bull. 1998,24(3). - 469-77

298. Pritchard C. Psychiatric targets in 'Health of the Nation': Regional suicide 1974-1990 and employment prospects in 1990-1994 in Britain: precursors of failure?/C. Pritchard // Roy. Soc. Hith. J. 1995, Vol. 115, - N 2. -P. 120-127.

299. Pritchett L. Wealthier is Healthier/L. Pritchett, L.H. Summers // Journal of Human Resources. 1996, V. 31. - P. 841-868.

300. Rees W.L. Medisal aspects of unemployment/W.L. Rees // Brit. J. Psychiat. 1981,289. -N630. - P.1630-1631.

301. Richardson S. A. Job histories in open employment of a population of young adults with mental retardation. /S.A.Richardson, H. Holler, M. Katt // Am. J. Ment. Retard. — 1988. Vol. 92, N 6. — P. 483-491.

302. Rowlands P. Psychological effects of colliery closures./P. Rowlands, R. Huws// Int. J. Soc. Psychiat. — 1995,Vol. 41. N l.-P. 21-25.

303. Roy A. A case-control study of social risk factors for depression in American patients. / A.Roy // Can. J. Psychiat. 1997. - Vol. 42, N 3. - P. 307309.

304. Rutter M., Cycles of Disadvantage./M. Rutter, N. Madge London: Heinemann.-l 976. - 345P.

305. Sanzo Ollakarizketa J.M Prevalence of depressive symptoms in adolescents and young adults /J.M. Sanzo Ollakarizketa // Gac. Sanit. — 1990, Vol.4. N 17.-P. 55-59.

306. Sander W. Unemployment and marital status in Great Britain./ W. Sander // Soc. Biol. 1992, Fall-Winter. - 39(3-4). - P. 299-305.

307. Schwarser R. Negative affect in East German Migrants Longitudinal effects of unemployment and social support/R. Schwarser, A. Hanh, M. Jerusalem // Anxiety stress and coping. - 1993. -N1 .-P.57-69.

308. Schwefel D. Unemployment, health and health services in German-speaking countries./D. Schwefel // Soc. Sci. Med. 1986. - 22(4). - P. 409-30

309. Shams M. The impact of unemployment on the psychological well-being of British Asians./M. Shams, P.R. Jackson // Psychol. Med. 1994, May. -24(2). - P. 347-55

310. Shek D.T. Reliance On Self or Seeking Help From Others: Gender Differences in the Locus of Coping in Cinese Working Parents/D.T.Shek // J. Psychol. 1992, V. 126 (6). - P. 671-678.

311. Smith J.P. Healthy Bodies and Thick Wallets: the Dual Relation Between Health and Economic Status/ J.P. Smith // Journal' of Economic Perspective. 1999, V. 13. - № 2. - P. 145-166.

312. Starrin B., Larsson G. Coping with unemployment-a contribution to the understanding of women's unemployment./B. Starrin, G. Larsson // Soc. Sci. Med. 1987. - 25(2). - P. 163-71

313. Studnicka M. Particulate matter and lung function growth in children: a three-year follow-up study in Austrian school children./ Studnicka M,. Horak F Gartner C, Spengler J, Tauber E, Urbanek R// Eur. Respir. J. 2002; 19. - P.838-845

314. Thomson N. F. Coping with job loss: An attributional model / N.F. Thomson // The Journal of Psychology Provincetown. — 1997, Vol. 131.- Iss. 1. -P. 73-81.

315. Townsend P. Poverty in the United Kingdom./P. Townsend London: Penguin-1979.

316. Turner JB. Factors facilitating adjustment to unemployment: implications for intervention./J.B. Turner, R.C. Kessler, J.S. House// Am. J. Community Psychol. 1991, Aug. - 19(4). - P. 521-42

317. Varela Novo M. Unemployment and mental health in Galicia, Spain / M.Varela Novo // Int Arch Occup Environ Health. 2000 Jan;72 Suppl:S14-5

318. Verhaegen L Depressive symptoms and employment status among Belgian adolescents./ L.Verhaegen, E.Y. Deykin, E. Sand E // Rev Epidemiol Sante Publique 1994. 42(2). - P. 119-27

319. Viinamaki H. The impact of unemployment on psychosomatic symptoms and mental well-being./ H.Viinamaki, K Koskela, L. Niskanen // Int J Soc Psychiatry 1993 Winter. 39(4). - P. 266-73

320. Vinocur A.D. Social surrort and undermining in clouse relationships -their independent effects op the mental health of unemployed persons / A.D. Vinocur, M. Van yn // J: Personal. Soc. Psychol. 1993, 65.- N.2.- P.350-359.

321. Vinokur A. D. Hard times and hurtful partners: how financial strain affects depression and relationship satisfaction of unemployed persons and their spouses/A.D. Vinokur, R.H. Price, R.D Caplan// J. Pers. Soc. Psy-chol. 1996. -Vol. 71, N1.-P. 166-179.

322. Vinokur A.D. Two years after a job loss: long-term impact of the JOBS program on reemployment and mental health./A.D. Vinokur, Y. Schul, J. Vuori, R.H. Price// J. Occup. Health Psychol. 2000, Jan;5(l). - P.32-47

323. Ware J.E. Standarts for validating health. Definition and content /J.E. Ware // J. Chron. Diss. 1987. - №6. - P. 473-483

324. Warr P. Adapting to the unemployed role: a longitudinal investigation./P. Warr, P. Jackson // Soc. Sci. Med. 1987. - 25(11). - P. 1219-24

325. Wehmeyer ML. Employment status and perceptions of control of adults with cognitive and developmental disabilities./ M.L. Wehmeyer // Res. Dev. Disabil. 1994, Mar-Apr. - 15(2). - P. 119-31

326. Wilkinson R.G. Health Inequalities: Relative or Absolute Material Standards?/ R.G. Wilkinson // British Medical Journal. 1997.- № 314 (February, 22):- P. 591-605

327. Whelan C.T. The role of income, life-style deprivation and financial strain in mediating the impact of unemployment on psychological distress -evidence from the Republic-of-Ireland/C.T. Whelan //J. Occ. Org. Psychol. 1992, 65,Dec.-P.331-344.

328. WHOQOL: Study protocol Division of mental health. Geneva, 1993

329. Wilkinson R. G. Unhealthy Societies: The Afflictions of Inequality./R.G. Wilkinson. London: Routledge, 1996. -235p.

330. Wilkinson R.G. Health Inequalities: Relative or Absolute Material Standards?/ R.G. Wilkinson // British Medical Journal. 1997. - № 314 (February, 22). - P. 591-605.

331. Winefield AH. Length of unemployment and psychological distress: longitudinal and cross-sectional data./A.H. Winefield, M. Tiggemann // Soc. Sci. Med.- 1990, 31(4).- P. 461-5

332. Wittchen H. V., Beloch E. The impact of social phobia on quality of life / H. V.Wittchen, E. Beloch // Int. Clin. Psychopharm. 1996.- Jun;l 1 Suppl 3. -P. 15-23

333. World Health Organization:Bridging the Gaps.// Geneva: WHO,1995.

334. Yelin E., The impact on unemployment of an intervention to increase recognition of previously untreated anxiety among primary care physicians / E. Yelin, S.D.Mathias, D.P.Buesching // Soc. Sci. Med.- 1996, Vol. 42. N 7. - P. 1069-1075.

335. Young L.T. Psychiatric consultation in the eastern Canadian Arctic: II. Referral patterns, diagnoses and treatment./ L.T.Young, E. Hood, S.E.Abbey, S.A. Malcolmson // Can. J. Psychiatry. 1993, Feb, 38(1). - P. 28-31

336. Ytterdahl T. Routine health check-ups of unemployed in Norway./ T. Ytterdahl // Int. Arch. Occup. Environ. Hith. 1999,Suppl. 72. - P. S38-S39.

Автореферат и диссертация по медицине (14.01.06) на тему:Пограничные психические расстройства у безработных в Сибири

Автореферат диссертации по медицине на тему Пограничные психические расстройства у безработных в Сибири

Оглавление диссертации Гычев, Александр Витальевич :: 2011 :: Томск

Заключение диссертационного исследования на тему "Пограничные психические расстройства у безработных в Сибири"

Список использованной литературы по медицине, диссертация 2011 года, Гычев, Александр Витальевич

Похожие научные работы

Каталог диссертаций