Автореферат и диссертация по медицине (14.00.18) на тему:Психические и психосексуальные расстройства у лиц с гомицидным сексуальным поведением и их судебно-психиатрическая оценка

На правах рукописи

Амбарцумян Элина Самвеловна

ПСИХИЧЕСКИЕ И ПСИХОСЕКСУАЛЬНЫЕ РАССТРОЙСТВА У ЛИЦ С ГОМИЦИДНЫМ СЕКСУАЛЬНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ И ИХ СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА

14.00.18 - ПСИХИАТРИЯ

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени кандидата медицинских наук

Москва - 2004

Работа выполнена в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского Министерства здравоохранения и социального развития РФ.

Научный руководитель:

доктор медицинских наук, профессор АА Ткаченко

Официальные оппоненты:

доктор медицинских наук, профессор, заслуженный деятель науки

Российской Федерации Б.В. Шостакович

доктор медицинских наук, профессор Н.Д. Кибрик

Ведущее учреждение:

Московский государственный медико-стоматологический университет МЗ РФ.

на заседании диссертационного совета Д.208.024.01 при Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П.Сербского.

Адрес: 119992ГСП-2, г.Москва, Кропоткинский пер., 23.

Защита диссертации состоится

Автореферат разослан

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат медицинских наук

И.Н. Винникова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ. Среди всех форм криминального поведения особое внимание исследователей из различных областей науки (психиатров, сексологов, криминалистов, юристов и др.) привлекает сексуальное гомицидное поведение. Это связано с малой его изученностью, высокими социальной значимостью и рецидивностью, наряду с низкой раскрываемостью данного вида правонарушений. Ряд авторов (Афанасьев С.А., Иванов В.И., Новик В.В., 1993; Антонян Ю.М., Верещагин ВА, Потапов С.А., Шостакович Б.В., 1997; Протопопов А.Л., 2001; Мога-чев М.И., 2003 и др.) указывает на ежегодный рост сексуальных убийств, в том числе серийных, на протяжении последних лет, расширение их географии.

В современной литературе существуют два основных подхода к типологизации убийств и убийц: первый ориентируется на изучение индивидуально-личностных особенностей убийцы (Фер-ри Э., 1888; Дриль Д.А, 1895; Познышев СВ., 1926; Аккерман В.И., 1928; Meloy J.R., 1999; Ситковская О.Д., Конышева Л.П., 2002), второй выявляет определенные социально-типовые ситуации совершения убийств (Меньшагин В.Д., 1928; Имелинский К., 1982; Ressler R. et al., 1988; Афанасьев С.А., Иванов В.И., Новик В.В., 1993; Побегайло Э.Ф., Милюков С.Ф., 1994; Кудря-ков Ю.Н., 1996; Антонян Ю.М., 1997; Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Потапов С.А., Шостакович Б.В., 1997; Benezech M., 1999; Дмитриева Т.Б., Шостакович Б.В., Горинов В.В. с соавт., 2002). Однако каждый из них имеет свои плюсы и минусы. При акценте только на личность убийцы без должного внимания остается оценка специфической значимости той или иной ситуации конфликтного межличностного взаимодействия. Ориентация же исключительно на выявление определенных, неизбежно схематизированных, обезличенных типовых и конфликтных ситуаций совершения убийств оставляет в стороне раскрытие целостной личности, вступившей в тот или иной конфликт, распознавание механизмов свойственного ей поведения вообще и механизма данного убийства в частности.

По данным Н. Adler, L. Lidberg (1995), для большинства лиц, совершивших повторные убийства, были характерны алкоголизм, наркомания, личностные расстройства, а шизофрения встречалась в 20 раз чаще, чем в популяции в целом. Другие исследователи также указывали на повышение риска совершения гомицидов ли-

«

цами, страдающими шизофренией и другими психотическими расстройствами (Eronen M. et al., 1996; Eronen M., Angermeyer М.С., Schulze E., 1998; Wallace С. et al., 1998; Кондратьев Ф.В., Осколкова С.Н., Василевский В.Г., 2002 и др.). Вместе с тем, S. Starmini et al. (1999), анализируя больных, направленных на принудительное лечение после совершения убийств, не обнаружили корреляций между диагнозом и опасным действием, однако выявили явную статистическую зависимость между бредовыми синдромами и тенденцией к убийствам. Органические, включая симптоматические, психические расстройства (F00-F09), также могут приводить к агрессивным ООД, среди которых большую долю составляют убийства. В таких случаях, как правило, агрессию связывают со слабоумием, тяжелыми дисфориями, эксплозивностью, вязкостью аффекта, помраченным сознанием, хроническими бредовыми расстройствами (Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002). По данным М.В. Усюкиной (1988), 80% лиц с эпилепсией, проходивших судебно-психиатрическую экспертизу, обвинялись в совершении убийств.

Хотя многими авторами неоднократно подчеркивалась особая опасность лиц, страдающих психозами и обнаруживающих как продуктивные, так и негативные расстройства, отмечалось значение не столько собственно психиатрического диагноза, сколько структуры психопатологического расстройства (Котов В.П., 1977; Морозов Г.В., Шостакович Б.В., 1987; Bieber S., 1988; Key St. R., 1988; Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002).

Рядом исследователей устанавливалась связь гомицидного сексуального поведения, особенно серийного, с наличием у правонарушителей различных форм парафилий, преимущественно агрессивно-садистического круга (Ткаченко А.А., Введенский Г.Е., Дворянчиков Н.В., 2001; Протопопов А.Л., 2001; Могачев М.И., 2003; Бухановская О.А., 2003 и др.). По мнению множества авторов (Reinhardt R., 1957; Revitch E., 1965; Brittain R., 1970; MacCulloch M., Snowden P., Wood P., Mills H., 1983; Prentky R. et al., 1989 и др.), парафильная идеаторная активность является первичным запускающим механизмом сексуального убийства. Жестокие фантазии об изнасилованиях и/или убийствах имели место в 86% случаев серийных и 23% однократных сексуальных убийц (Prentky R. et al., 1989). По данным R. Ressler et al. (1988), запускающими стимулами для парафильного фантазирования часто служат различные стрессогенные факторы окружающей среды. Общепризнанной также является точка зрения о влиянии алкоголя на реализацию насильственных действий, в том числе сексуальных убийств (Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002; Бухановская О.А., 2003 и др.).

В результате исследования 84-х мужчин, проходивших су-дебно-психиатрическую экспертизу в ГНЦ ССП им. В.П.Сербского в связи с совершением сексуальных гомицидных действий, для лиц с парафилиями оказалась более характерной диэнцефальная патология и судорожные проявления эписиндрома, а для лиц без расстройств влечения - состояния нестабильного и нарушенного сознания, что более свойственно для поражения мозга на уровне стволовых структур. Причем, у лиц с парафилиями в дисрегуля-ции поведения доминировали нарушения самосознания, а у лиц без патологии влечений - расстройства сознания (Ткаченко АА, Введенский Г.Е., Дворянчиков Н.В. с соавт., 2002).

Таким образом, при описании личностей убийц внимание исследователей, как правило, привлекали социальные факторы, реже анализировались конституционально-генетические, психологические, клинико-психопатологические, сексологические характеристики лиц, совершивших сексуальные гомициды, однако ни один из этих факторов не изучен в достаточной степени. До сих пор нет единого мнения относительно природы и механизмов этой формы агрессии, не сформулированы четкие критерии судебно-психиатрической экспертной оценки лиц, обвиняемых в совершении сексуальных убийств.

ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ. Разработка критериев экспертной оценки психического и сексуального состояния лиц, совершивших сексуальные гомициды, на основании установления клини-ко-патогенетических и клинико-психопатологических закономерностей формирования и динамики психических и психосексуальных расстройств у данной категории испытуемых.

ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ:

1. Феноменологический и психопатологический анализ психических расстройств у лиц, совершивших сексуальные гомициды.

2. Установление конституционально-дизонтогенетических и психосексуальных особенностей, способствующих реализации сексуального гомицидного поведения.

3. Выделение психопатологических механизмов аномального сексуального поведения у лиц, совершивших сексуальные гомициды.

4. Сравнительный анализ лиц с клинически верифицированным диагнозом парафилии и лиц, совершивших сексуальные го-мицидные действия при отсутствии расстройства сексуального влечения.

5. Выработка дифференцированных критериев судебно-пси-хиатрической и сексологической экспертной оценки лиц, совершивших сексуальные гомициды.

МАТЕРИАЛ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Настоящее исследование на предварительном этапе включало изучение 260 лиц, обвинявшихся в совершении гомицидных действий по ст. 105 УК РФ и проходивших стационарную судебно-психиатрическую экспертизу в ГНЦ ССП им. В.П.Сербского в период 1996-2001 гг. Критерием последующего отбора материала исследования была квалификация гомицида как сексуального, подразумевавшего и те правонарушения, при которых сексуальные механизмы прослеживались либо на уровне переживаний испытуемого, высказываемых намерений, либо на уровне поведения, включая символические сексуальные действия. Таким образом, были отобраны 86 мужчин в возрастном диапазоне от 18 до 55 лет (средний возраст -29 лет), в процессе исследования составивших 2 группы.

Первая группа включала 45 человек, которым в соответствии с критериями МКБ-10 устанавливался диагноз парафилии. Эту группу составили в том числе 27 человек, совершивших серийные сексуальные гомициды, то есть два и более убийства в связи с сексуальными переживаниями или действиями. Расстройства сексуального предпочтения в первой группе, в соответствии с рубриками МКБ-10, были представлены сексуальным садизмом (48,89%), гомо- и гетеросексуальной педофилией (6,67%), полиморфным парафильным синдромом (44,44%), в рамках которого отмечался синдром недифференцированного объекта сексуального влечения (16,67%).

Во вторую группу вошел 41 человек, которым диагноз па-рафилии установлен не был.

Использовались:

1. Клинико-психопатологический метод исследования.

2. Сексологический метод обследования, в ходе которого производилась оценка комплекса признаков, характеризующих сексуальное формирование испытуемых в допубертатном, пубертатном, постпубертатном и половозрелом возрастных периодах, с применением клинико-сексологического и антропометрического методов, позволяющих определить характер, своевременность и адекватность сексуальных проявлений как в соматической, так и в психической сферах.

3. Психологическое исследование (проводилось совместно с Д.К. Саламовой), в ходе которого анализировались результаты 3-х групп методик: а) МиФ ("Маскулинность и Фемининность"), ЦТО ("Тест цветовых отношений") и "Кодирование" (модифицированный вариант проективного перечня З. Огаровича). Данные методики направлены на исследование особенностей полового самосознания: переживания образа Я, восприятия объекта сексуального влечения, степени дифференцированности представлений о

половых ролях, структуры половой роли/половой идентичности, особенностей интериоризированности половой роли, паттернов полоролевого поведения, сексуальных предпочтений; б) адаптированный вариант методики DAS-R (Колодеж О.Ю., 1999), позволяющей изучать особенности представлений о смерти; в) тест "Руки", позволяющий изучать особенности межличностных отношений, коммуникативные установки.

4. Статистический метод. Статистическая обработка включала в себя анализ частотности анализируемых признаков (абсолютные их значения, удельный вес). Для выявления статистически достоверных отличий между выделенными группами использовались критерии Фишера и Фишера по Тумблеру. Для исследования зависимостей между различными показателями внутри каждой группы использовался корреляционный критерий непараметрической статистики KendeИ'a. При психологическом обследовании межгрупповые сравнения проводились с использованием критерия Манна-Уитни при р<0,01 и критерия Стьюдента.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА РАБОТЫ. Настоящее исследование впервые на основании комплексного подхода с применением клини-ко-психопатологического, сексологического и психологического методов позволило дать целостное представление об особенностях гомицидного сексуального поведения. Проведен сравнительный анализ клинико-социальных характеристик и психопатологических проявлений лиц с парафилиями и без таковых, выявивший различие патобиологических, дизонтогенетических, психопатологических, патосексологических факторов. Впервые вскрыты содержательные характеристики дизонтогенетически обусловленных нарушений полового самосознания, которые оказались тесно связанными с изменениями в когнитивном и эмоциональном аспектах представлений о смерти у лиц, совершивших сексуальные го-мицидные действия. Выявленные различия в психопатологических и патосексологических механизмах гомицидного сексуального поведения у лиц с парафилиями и без расстройств сексуального влечения позволили сформулировать значимые для экспертизы дифференцированные критерии диагностических и экспертных оценок.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ. Междисциплинарный подход позволил очертить конкретные механизмы формирования и реализации гомицидного сексуального поведения, на основании которых сформулированы рекомендации для решения дифференциально-диагностических задач, лежащих в основе судебно-пси-хиатрической экспертизы данного вида агрессивного поведения. Целостное представление о дизонтогенетических, сексологических,

психопатологических и патопсихологических особенностях позволяет более квалифицированно подойти к экспертной оценке, созданию профилактических и лечебно-реабилитационных программ. Разработанные принципы судебно-психиатрической экспертизы лиц с гомицидным сексуальным поведением с выделением опорных пунктов процедуры исследования позволяют существенно оптимизировать процесс судебно-психиатрического освидетельствования лиц, совершивших сексуальные убийства, и более четко решать экспертные вопросы. Результаты исследования используются при проведении учебных курсов на кафедре социальной и судебной психиатрии ФПО ММА им. И.М.Сеченова, в практической деятельности ГНЦ ССП им. В.П.Сербского, ПКБ №1 им. НААлексеева и МОЦСиСП при ЦМОКПБ.

АПРОБАЦИЯ И ПУБЛИКАЦИИ РЕЗУЛЬТАТОВ РАБОТЫ. Результаты исследования были представлены на заседании Проблемного Совета по судебной психиатрии ГНЦ ССП им. В.П.Сербского в 2004 г. По материалам диссертации опубликовано 11 работ, список которых приводится в конце автореферата.

ОБЪЕМ И СТРУКТУРА РАБОТЫ Диссертация состоит из введения, пяти глав, выводов и указателя литературы. Работа изложена на ... .страницах машинописного текста, из которых . . . .страниц основного текста и.....страниц - указатель литературы (.....

наименований, из них . . . .- на русском и . . . .- на иностранных языках). Во введении обоснована актуальность, сформулированы цели и задачи, а также научная новизна и практическая значимость исследования. В первой главе приводится анализ работ отечественных и зарубежных ученых, посвященных изучению гоми-цидного поведения и такой его разновидности, как сексуальное гомицидное поведение, основным подходам к дефинициям этого вида агрессивного поведения, его основным типологиям и существующим взглядам на его механизмы, а также на судебно-психи-атрическую оценку. Вторая глава содержит общую характеристику материала и методов исследования. Третья глава посвящена особенностям предиспозиционных факторов и клинических проявлений психических и сексологических расстройств, предшествующих деликту, особенностей состояния подэкспертных в момент реализации гомицидного сексуального поведения, а также после совершения деликта. В четвертой главе отражены клинические и психологические данные, раскрывающие механизмы гомицидно-го сексуального поведения. Пятая глава посвящена судебно-пси-хиатрической оценке лиц, совершивших сексуальные гомициды. Заключение и выводы отражают обобщенные результаты исследования. Работа проиллюстрирована 5 рисунками, 56 таблицами.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Возраст испытуемых первой группы к моменту обследования варьировал в широком диапазоне: с 23 до 44 лет и в среднем составил 31 год. Подэкспертные без парафилий преимущественно поступали на экспертное освидетельствование в молодом возрасте, с пиком в диапазоне 19—25 лет (р=0,05) и последующим резким спадом (средний возраст - 26 лет).

Испытуемые обеих групп воспитывались преимущественно в полных семьях (86,67% и 78,05% 1), реже - без отца (15,56% и 24,39%). Группы оказались однородными по уровню полученного образования, с преобладанием среднего и среднего специального (62,22% и 68,29%), реже отмечалось неполное среднее, в ряде случаев — высшее (11,11% и 4,88%). Обучение в школах для умственно отсталых детей несколько преобладало в группе лиц с па-рафилиями (17,78% и 7,32%).

Больше половины подэкспертных служили в армии (62,22% и 51,22%). В первой группе чаще встречались те, кто не был допущен к службе из-за наличия судимости (20% и 8,33%). Лица без парафилий несколько чаще не служили в армии или были уволены в связи с психическими (11,11% и 21,95%) или соматическими (4,44% и 9,76%) заболеваниями. Анализ трудовой занятости демонстрирует, что лица с парафилиями чаще (р=0,01) были трудоустроенными (73,33% и 39,02%), их работа преимущественно (р=0,01) была связана с квалифицированным и неквалифицированным физическим трудом (66,67% и 36,59%). Только испытуемые первой группы профессионально были заняты педагогической деятельностью (11,11%). Во второй группе преобладали неработающие лица (22,22% и 53,66%), чаще (р=0,05) имеющие группы инвалидности по психическому, реже — по соматическому заболеваниям.

Большинство (р=0,01) испытуемых первой группы состояли в браке (53,33% и 34,15%), в который они чаще (р=0,05) вступали в зрелом возрасте — в 26—30 лет. Подэкспертные с расстройством влечения имели преимущественно (р=0,01) двоих и более детей, к которым обнаруживали равнодушное, агрессивное, реже - неприязненное отношение. Лица с парафилиями чаще (р=0,01) также равнодушно относились к женам, проявляли по отношению к ним сексуальную агрессию (р=0,05; 20% и 7,32%). В их семьях преобладали конфликтные, напряженные или неприязненные супружеские отношения, в которых сами испытуемые зани-

1 Здесь и далее очередность данных соответствует первой и второй группам.

мали преимущественно (р=0,01) подчиненную, зависимую роль. Во второй группе превалировали (р=0,05) равноправные супружеские взаимоотношения.

Наличие криминального анамнеза отличает лиц первой группы (р=0,01; а=0,05), которые ранее уже привлекались к уголовной ответственности (86,67% и 48,78%), причем как за различные (20%), так и за однородные сексуальные деликты (15,56% и 4,88%). Во второй группе несколько преобладали судимости за несексуальные правонарушения (35,56% и 48,78%), с превалированием (р=0,01) хулиганства. Практически с одинаковой частотой испытуемые обеих групп привлекались к уголовной ответственности за насильственные преступления против личности, кражи, разбой, грабежи.

Нозологический состав в обеих группах, при общей схожести, обнаруживал и различия. В соответствии с МКБ-10 диагностировались: органическое психическое расстройство (55,56% и 58,54%) различной степени выраженности, преимущественно смешанного генеза; шизофрения (20% и 21,95%); алкоголизм (8,89% и 7,32%); расстройство зрелой личности и поведения (20% и 12,2%) в виде смешанного, сочетающего эмоционально-неустойчивый, эпилептоидный, истеро-возбудимый радикалы. Умственная отсталость встречалась только в первой группе (8,89%). Во второй преобладало (р=0,01) временное психическое расстройство (2,22% и 17,07%) в виде сумеречного расстройства сознания, органического диссоциативного расстройства. Только подэкспертные без парафилий признавались психически здоровыми (7,32%).

Наследственная отягощенность психическими заболеваниями в целом преобладала (р=0,01; р=0,05) в первой группе (84,09% и 60,98%) и была представлена: шизофренией (20,45% и 2,44%), эпилепсией (15,91% и 4,88%), олигофренией (2,27% и 2,44%), неуточненной психической патологией (15,91% и 12,2%), завершенными суицидальными попытками родственников подэксперт-ных (9,09% и 9,76%). С превалированием в первой группе имелись указания на наличие личностного радикала возбудимого круга (40,91% и 17,07%), как правило, у отцов испытуемых, и упоминались в связи с описаниями их агрессивного поведения, включая применение физического насилия к членам семьи. Эти личностные особенности нередко сочетались с алкоголизмом (56,82% и 43,9%).

Лица с парафилиями значительно чаще (р=0,01) обнаруживали в допубертатном периоде последствия раннего органического поражения головного мозга, включая признаки задержки психического развития, диагностированную в детском возрасте умственную отсталость, гиперкинетический синдром (57,78% и 37,5%). Невротические и невроэоподобные проявления детского возраста по своей структуре были разнообразны (снохождение, сно-

говорение, энурез, тики, судорожные проявления, заикание и другие проблемы с речью, ночные страхи, фобические и обсес-сивные расстройства) и оказались характерными для обеих групп (75,56% и 65,85%). Вместе с тем, отмечалось их некоторое преобладание (р=0,01) у лиц с парафилиями, в основном за счет соче-танных невротических и неврозоподобных расстройств (60% и 41,46%). В первой группе значительно чаще (р=0,01) отмечался ночной энурез (53,33% и 31,71%) и только в этой группе - эпизоды навязчивостей. В игровой деятельности испытуемых выявлялись некоторые различия: во второй группе преобладали (р=0,01) равные отношения с партнерами по играм, а подэкспертных с парафилиями отличал (р=0,01) аутистический характер игры.

В семьях обеих групп, с некоторым преимуществом в первой, преобладали конфликтные либо холодные отношения между родителями подэкспертных (51,11% и 37,5%), что нередко сопровождалось алкоголизацией отцов, которые агрессивно себя вели по отношению ко всем членам семьи. При этом подэкспертные, как правило, занимали сторону матерей, были больше к ним привязаны, причем у лиц с парафилиями эти отношения чаще (р=0,01) носили симбиотический характер (20% и 4,88%). Нередко эмоциональная близость испытуемых с кем-либо из родственников отсутствовала (33,33% и 24,39%). Гипоопека, и в том числе безнадзорность преобладали по отношению к испытуемым первой группы (35,56% и 25%), которую отличал (р=0,01) чрезмерно строгий тип воспитания (37,78% и 20%), сочетавшийся с психической депривацией (р=0,01; 91,11% и 63,41%). Таким образом, при фактической сохранности состава нередко встречался псевдосолидарный тип семьи, когда эмоциональные контакты между ее членами либо отсутствовали, либо отличались холодностью. Сочетание эмоционального отвержения с чрезмерной строгостью, предъявление родителями формальных и завышенных требований к по-дэкспертным первой группы способствовали возникновению у них чувства собственной неполноценности, неуверенности, замкнутости, формированию представлений о враждебности окружающих с ожиданием наказания, развитием тревожности, эмоциональной напряженности. Эти факторы приводили к ретардации развития аффективной сферы, поиску и последующей фиксации других источников эмоциональной саморегуляции, в том числе патологического фантазирования, деструктивного поведения. Конфликтные отношения между родителями, применение отцами физического насилия способствовали как более доверительным (в первой группе — симбиотическим) отношениям с матерями, так и усвоению испытуемыми доминантных отношений, при которых основные стратегии поведения базируются на достижении примитивных, иерархически выстроенных стилях взаимодействия. Пси-

хогенные воздействия в анамнезе достоверно чаще (р=0,05) отмечались в первой группе (60% к, 41,46%), в основном (р=0,01) за счет острых психотравм (55,56% и 34,15%), которые лица с пара-филиями несколько чаще переносили в возрасте до 5 и с 6 до 10 лет. Нередко наличие психогений было обусловлено типом воспитания, в том числе частыми физическими наказаниями самих по-дэкспертных или насилием, осуществлявшимся в их присутствии по отношению к другим членам семьи (р=0,01; 66,67% и 41,46%). Только по отношению к испытуемым с парафилиями совершались, в том числе их отцами, сексуальные притязания в детстве (15,56%), преимущественно насильственного характера (11,11%), которые способствовали ранней сексуализации поведения с фиксацией агрессивных форм сексуального взаимодействия.

У лиц с парафилиями преобладала (р=0,01) ранняя (до 7 лет) сексуализация поведения, проявлявшаяся в сексуальных играх, в том числе с имитацией половых актов. Первую группу отличало преобладание (р=0,01) разнообразных видов мастурбации (77,5% и 43,75%): ранней допубертатной с психическим оргазмом, атипичной, психической; онанизма периода юношеской гиперсексуальности; заместительной мастурбации, которая только у лиц с парафилиями приобретала обсессивно-персевераторный характер.

Дизонтогенетические состояния преобладали (р=0,01) в первой группе, хотя встречались у большинства подэкспертных (100% и 82,35%), преимущественно в виде тотальной задержки (51,22% и 37,14%) и сложной дисгармонии (34,15% и 20%) пубертата. Вторую группу отличала (р=0,05) дисгармония с ретардацией психосексуального развития.

Девиации половой идентичности также преобладали (р=0,01) в первой группе (76,47% и 39,39%), с превалированием (р=0,01) средней степени выраженности (58,82% и 39,39%). Высокая степень нарушения половой идентичности отмечалась исключительно в первой группе, в которой достоверно чаще (р=0,01; 64,71% и 24,24%) выявлялись отклонения, произошедшие на этапе формирования полового самосознания, с нарушением формирования физического "Я" и обеих составляющих (физического и психического "Я"), реже - с нарушением формирования только психического "Я". Во второй группе несколько преобладали отклонения на этапе полоролевого поведения, в основном за счет девиаций развития психического "Я" и сочетанных нарушений физического и психического "Я", наблюдались элементы гиперролевого поведения, что нередко сочеталось с выбором в качестве объекта референции сверстников с асоциальным поведением.

Лица с парафилиями достоверно чаще (р=0,01) реагировали на психогении обидой (68,89%), агрессивными фантазиями (20%), аутоагрессией (26,67%) либо уходили из дома (28,89%),

что реже наблюдалось во второй группе (43,9%, 2,44%, 7,32% и 19,51% соответственно). В последующем, во время службы в армии подэкспертные первой группы чаще имели дисциплинарные взыскания в связи с тем, что нарушали армейский режим, самовольно покидали часть (р=0,05; 20% и 7,32%), что указывает на их дезадаптацию в мужском коллективе.

Черепно-мозговые травмы различной степени тяжести отмечались в анамнезе большинства испытуемых (82,22% и 80,49%), чаще они были неоднократными. У лиц с парафилиями травмы головы несколько преобладали в возрасте до 5 лет. Испытуемых второй группы отличали (р=0,01) тяжелые формы ЧМТ с осложнениями и отдаленными последствиями, которые приводили к госпитализациям (33,33% и 53,66%). В обеих группах отмечалось злоупотребление алкоголем (60% и 68,29%) и алкоголизм (17,78% и 36,59%), отличающий (р=0,01) подэкспертных без парафилий, которые в ряде случаев также злоупотребляли наркотиками, токсическими веществами. Причем лица второй группы чаще (р=0,05) начинали употреблять психоактивные вещества в возрасте 7-12 лет, а испытуемые с парафилиями злоупотребляли алкоголем, преимущественно начиная с пубертатного (12—15 лет) возраста.

Таким образом, лица с парафилиями, демонстрируя большую распространенность органической патологии раннего генеза, с детства подвергались более массированному воздействию психогений, что способствовало нарушениям коммуникации, вытеснению их из референтной группы, появлению ауто- и гетероаг-рессивных форм реагирования, а также патологического фантазирования брутального содержания в ответ на психотравмы. Лица второй группы подвергались большему травматическому и интоксикационному воздействиям с их преимущественным началом в допубертатном возрасте, что приводило к девиациям поведения с появлением психопатоподобных особенностей.

У лиц первой группы чаще (р=0,01) отмечалось патологическое течение пубертатного периода (67,44% и 35%), что проявлялось патологическим фантазированием (р=0,01; а=0,05; 48,84% и 5,13%); сверхценными интересами и увлечениями (р=0,01; 46,51% и 12,82%), в структуру которых чаще (р=0,01) входили аномальные сексуальные идеаторные элементы. Развитие этих переживаний преимущественно (р=0,01) оказывалось в тесной связи и с аффективными нарушениями, приобретало функцию эмоциональной зависимости и играло очевидную роль в формировании пара-фильного поведения. Преобладающие (р=0,01; а=0,05) у лиц с парафилиями (81,82% и 39,47%) девиантные увлечения были представлены литературой и видеопродукцией агрессивно-садистической тематики; фото, видео- и литературной продукцией порнографического содержания со сценами доминирования и насилия.

Только лица первой группы коллекционировали оружие, литературу о нем, они несколько чаще, обнаруживали деструктивное поведение по отношению к неодушевленным предметам (43,18% и 34,21%), проявляли агрессию к животным (43,18% и 31,58%) либо, наоборот, испытывали повышенную тягу к контактам с ними, проявляли о них особую заботу. Подэкспертные объясняли собственные зооцидные действия особым интересом к "процессу умирания", наступлению смерти, состоянию агонии, при наблюдении за которыми переживали состояния возбуждения, "легкости, необычайного подъема", к чему в последующем нередко присоединялось и сексуальное возбуждение. Полученные результаты указывают на генерализацию в подростковом периоде внутренних побуждений, переживаний испытуемых первой группы с присоединением их внешних, поведенческих проявлений, охватом новых сфер деятельности, подчинением все новых психических процессов своеобразной экспериментальной, поисковой активности. Лица с парафилиями значительно чаще (р=0,05) реагировали на созерцание деструктивного поведения успокоением, удовольствием, любопытством, радостью и возбуждением (26,67% и 12,2%).

Дисморфофобические расстройства в пубертатном возрасте значительно (р=0,01) преобладали в первой группе (48,84% и 23,08%), как и аутоагрессивные проявления (71,43% и 43,59%), представленные в основном (р=0,01) мыслями, фантазиями, а нередко и действиями (47,62% и 32,5%) в виде манипуляций с собственным телом, незавершенных суицидальных попыток. Последние сопровождались фантазированием "о жизни и смерти", зачастую не обнаруживали очевидной связи с психотравмирующи-ми переживаниями, а были обусловлены желанием подэксперт-ных испытать на себе состояния и ощущения, связанные с наступлением смерти. Во время таких попыток испытуемые не задумывались о возможном нанесении себе реального вреда, относились к такой активности как к эксперименту, причем эта аутоагрес-сивная активность также нередко приобретала характер эмоциональной саморегуляции, когда испытуемые сообщали, что таким образом "разряжались", снимали напряжение, успокаивались, улучшали самочувствие.

При анализе личностной предиспозиции в пре- и пубертатном возрастах группы оказались гетерогенными по ее смешанному типу, встречавшемуся достоверно чаще (р=0,05) у лиц с расстройствами влечения (57,78% и 40%). Он был представлен различными вариантами сочетания личностных черт с преобладанием стеничных (экспансивных) и астенических (сенситивных) шизоидных черт в сочетании с проявлениями психического инфантилизма, в ряде случаев эмоциональной лабильностью, эпи-лептоидностью, эксплозивностью, истеро-невротическими компо-

нентами. В первой группе превалировали (р=0,05; 24,44% и 10%) такие особенности, как незрелость и поверхностность суждений, склонность к фантазированию, эмоциональная лабильность, незрелость волевых функций и эмоций в виде повышенной внушаемости, конформности, затруднений в прогнозировании ситуаций, неспособности сдерживать влечения и сиюминутные побуждения, неустойчивости интересов и увлечений, отсутствия целеустремленности и другими признаками психического инфантилизма.

В структуре психических расстройств испытуемых обеих групп отмечались аффективные нарушения (95,56% и 92,68%) с преобладанием (р=0,01) в первой — субдепрессивных и депрессивных состояний (71,11% и 43,9%), в основном, их апатических и анестетических клинических вариантов, а также дистимического фона настроения с переживаниями тревоги, беспокойства, страха, тоски. В обеих группах отмечались дисфории (53,33% и 51,22%), дистимии (62,22% и 60,98%), реже — состояния с гипертимным аффектом (20% и 17,07%), а также фазные аффективные состояния (22,22% и 12,2%). В первой группе превалировали (р=0,01) смешанные аффективные состояния (48,89% и 19,51%).

В обеих группах встречались пароксизмалъные состояния (42,22% и 53,66%) в виде судорожных припадков (6,67% и 17,07%) и синкопальных состояний (6,67% и 17,07%), но отличало вторую группу (р=0,01) наличие психических эквивалентов (8,89% и 29,27%). У лиц с парафилиями преобладали (р=0,01) диэнцефаль-ные кризы (31,11% и 14,63%), среди которых лидировали смешанные (17,78% и 9,76%), но встречались и симпато-адренало-вые (8,89% и 4,88%) и только в первой группе — парасимпатические кризы (4,44%).

К периоду совершения деликта в обеих группах на первый план выступало сочетание нескольких психопатологических синдромов одновременно. Подэкспертные с парафилиями значительно чаще (р=0,01) обнаруживали депрессивный синдром различной степени выраженности (22,73% и 4,88%). У большинства испытуемых отмечался психоорганический синдром, включающий ин-теллектуально-мнестические, церебрастенические, эмоционально -волевые и личностные расстройства (72,73% и 68,29%) наряду с явлениями психического инфантилизма (34,09% и 34,15%). Во второй группе чаще (р=0,01) наблюдалась психотическая симптоматика в виде галлюцинаторно-параноидного синдрома. В ряде случаев в первой группе встречались параноидный и паранойяльный синдромы с преобладанием бредовых идей отношения, мести, общей бредовой настроенности. В единичных случаях в группах отмечались астенический, психопатический синдромы, дефицитар-ная симптоматика (22,73% и 19,51%) в виде эмоциональной обед-ненности, апато-абулических расстройств. Эписиндром, с некото-

рым преобладанием во второй, также наблюдался в обеих группах и был представлен как судорожными, так и бессудорожными пароксизмами, причем последние при совершении деликта выступали на первый план. В обеих группах наблюдался психопато-подобный синдром (56,82% и 46,34%), когда на первый план выступали возбудимые свойства, различные формы агрессивного, деструктивного поведения. Так, испытуемые первой группы значительно чаще (р=0,01) проявляли агрессивность в нормативных гетеросексуальных контактах (44,19% и 15,79%). Агрессивное отношение вне связи с деликтами к окружающим оказалось характерным для большинства подэкспертных обеих групп (76,74% и 73,17%). Причем лица с парафилиями проявляли агрессивность преимущественно по отношению к женам или сексуальным партнершам, а испытуемые второй группы вели себя агрессивно в основном (р=0,05) с друзьями, коллегами по работе. В первой группе превалировало (р=0,01) стремление к доминированию, моральному унижению и зооцидное поведение. Эти испытуемые чаще (р=0,01; а=0,05) обнаруживали повышенную готовность к реализации агрессии — постоянно носили с собой различные орудия (ножи, "заточки" и т.п.).

При анализе гетеросексуальной адаптации было выявлено, что большинство испытуемых оказывалось неудовлетворенными половой жизнью в браке (81,4% и 73,53%). Среди лиц с парафилиями значительно превалировали (р=0,01) интермиттирующие функциональные расстройства при нормативных контактах (81,4% и 40,63%). Они были представлены эрекционными и эякулятор-ными нарушениями - от эпизодических проявлений до состояний, достигающих критериев МКБ-10 ^52.2 — "Отсутствие ге-нитальной реакции"), в том числе синдромом ожидания неудачи. В первой группе преобладали (р=0,01) и другие расстройства, отвечающие рубрике МКБ-10 "Половая дисфункция, не обусловленная органическим расстройством или заболеванием" ^52): "Сексуальное отвращение", достигающее в ряде случаев които-фобии ^52.10); "Сексуальная ангедония" (F52.ll).

Парафильное поведение лиц первой группы определяло разнообразие их сексуальной активности (р=0,01; 82,22% и 10,26%) с преобладанием агрессивно-садистической. Только лицам с пара-филиями были свойственны: символические и типично педофиль-ные действия; акты эксгибиционизма; эпизоды трансвестизма, пиролагнии в сочетании с пироманией; случаи копрофемии, визионизма, фроттеризма и эротографомании. Они же чаще (р=0,01) осуществляли параллельно с девиантной активностью вагинальные половые акты, чаще (р=0,01) осуществлявшиеся в отношении зрелого гетеросексуального объекта (44,44% и 10,26%). Только испытуемые с парафилиями выбирали гомосексуальные зре-

лый и педофильный, инцестуозный, некрофильный, гетеросексуальные педо- эфебо- и геронтофильный объекты, а также не связанные с человеческим объектом: фетишистский и зоофиль-ный. У испытуемых также наблюдалась идеаторная активность па-рафильного содержания (71,79% и 2,56%) в виде снов и фантазий об агрессивно-садистических действиях, среди которых отмечались именно гомицидные (50%), некрофильные (20%), типично педофильные (27,5%) действия в отношении деперсонифици-рованного объекта сексуального влечения. У большинства подэкс-пертных первой группы агрессивно-садистические и гомицидные тенденции появились до 20 лет, к окончанию пубертатного развития (55,81% и 5,13%) и лишь у некоторых - в более старшем возрасте. У лиц без расстройств влечения такого рода установки в подавляющем большинстве случаев (р=0,01; а=0,01) отсутствовали (16,28% и 94,28%).

У большинства испытуемых первой группы наблюдался импульсивный характер влечения (63,64%), реже - обсессивно-ком-пульсивный, компулъсивный икомпульсивно-импулъсивный. Практически у половины родэкспертных с расстройствами влечения к моменту совершения деликта отмечался аддиктивный этап динамики парафилий (44,44%). Значительное преимущество составляло эго-синтоническое отношение (73,33%), которое выражалось в принятии девиантных побуждений еще до осознания их противоречия социальным стандартам, усвоенным декларативно. Эго-дисто-ническое отношение к парафильному влечению отмечалось у 26,67% подэкспертных. При анализе динамики парафилий выявлено превалирование регрессивного типа (75%), в 31,82% случаев устанавливался стационарный тип течения парафилий с высокой степенью стереотипности поведения, только в четырех случаях выявлялся прогрессивный тип (9,09%).

Психологически был обследован 41 подэкспертный (21 - с диагнозом парафилий и 20 - без расстройств сексуального влечения) и 30 здоровых мужчин.

Выявлено, что у лиц с парафилиями этап формирования самосознания знаменуется диффузным образом "Я", его низкой когнитивной дифференцированностью, что делает его чрезмерно уязвимым для внешних оценочных воздействий. Наряду с резко негативным самовосприятием (ассоциирование образа "Я" с понятиями "смерть", "страх", "угроза") это обуславливает легкость дестабилизации и искажения образа "Я" под влиянием разного рода мотивационных и аффективных факторов. Их половое самосознание характеризуется недифференцированностью "Я-реального" (выраженность половых черт по маскулинной составляющей -15,2; по фемининной - 16,8; в норме: маскулинность - 18,1; фе-мининность - 16,2) с нарушением его границ и искаженным фор-

мированием физического "Я", его изменчивостью, отсутствием ощущения необратимости собственного пола. Следовательно, базовое представление о себе у лиц с парафилиями по сути не сформировано, что является основным нарушением, определяющим все дальнейшие девиации их самосознания.

Полоролевая идентичность этих подэкспертных не согласуется с полоролевыми предпочтениями и представлениями о мужской половой роли (рассогласованность "Я-реального" с "Я-иде-альным" и образом мужчины), что определяет невозможность регуляции поведения мужским полоролевым стереотипом и способствует формированию гиперролевого поведения. Отождествление с образом мужчины в качестве идеального при. негативном его восприятии на эмоциональном уровне (по данным методики ЦТО, испытуемые устанавливали цветоассоциагивные связи: "Я-идеаль-ное" — "мужчина" - "страх, тревога, унижение, неудовольствие") определяет амбивалентное эмоциональное отношение к образу мужчины. Рассогласованность между актуальным и идеальным "Я" достоверно отличает первую группу (расстояние "Я-ре-альное"-"Я-идеальное" — 7,299, в контрольной группе — 4,547), что свидетельствует о неспособности соотносить свое реальное поведение с эталонным.

Представления о мужской половой роли соотносятся с по-лоролевыми предпочтениями (близость образов "Я-идеальное" и "Мужчина должен быть..."), что свидетельствует о правильной усвоенности представлений о мужской половой роли, которые входят в ценностно-мотивационную структуру. Выявлена ориентация испытуемых на социальные нормы мужского полоролевого поведения, о чем свидетельствует близость образов "реального Я", "идеального Я" и представлений о мужской половой роли (образа "Мужчина должен быть..."), Однако, участие представлений о мужской половой роли в регуляции поведения затруднительно. Отсутствие близости между образом "Я-реальное" (недифференцированный тип) и образами "Я-идеальное" и "Мужчина должен быть..." (андрогинный тип) определяет невозможность соотнесения реального поведения с эталонным и ценностным поведением и является вторым нарушением, формирующим еще один внутриличностный конфликт. У них же преобладало (р<0,01) амбивалентное эмоциональное отношение к образу мужчины, они устанавливали цветоассоциативные связи между понятиями "мужчина-угроза" (по данным методики ЦТО), что свидетельствует об отсутствии эмоциональной интериоризации мужской половой роли.

Поведение лиц первой группы при взаимодействии с мужчинами характеризовалось отсутствием выраженности как маскулинных, так и фемининных полоролевых черт, что может указывать на дезадаптивный характер такого поведения. В этих ус-

ловиях возможен выбор незрелого по возрасту объекта референции. В ситуации взаимодействия с женщинами поведение характеризуется выраженностью как маскулинных, так и фемининных черт (андрогинный тип "Я для женщин") и достоверно отличается от контрольной группы по выраженности маскулинных черт. У лиц с парафилией обнаруживается недостаток фемининных черт (р<0,05). При формировании представлений о мужской половой роли и полоролевых предпочтений они не ориентируются на мнение ни мужской, ни женской группы (значительное расстояние между образами "Мужчина должен быть..." - "Я-идеальное" с "Я с точки зрения женщин" - 7,92 и "Я с точки зрения мужчин" - 8,19), возможно, из-за того, что ни одна из них не является для испытуемых референтной. Представления о женской половой роли у лиц с парафилией характеризуются значительным преобладанием маскулинных черт (р<0,01) при адекватной выраженности фемининных, с амбивалентным эмоциональным отношением к образу "Женщина должна быть...". Таким образом, третьим нарушением психосексуального онтогенеза на этапе полороле-вого поведения в этой группе является отсутствие группы референции или неадекватность ее выбора.

Испытуемые первой группы обнаруживают амбивалентное отношение к образу женщины с формальностью и атрибутивностью представлений, что указывает на фрагментарность восприятия, элементы деперсонификации сексуального партнера и облегчает возможность проявления агрессии по отношению к такому "обезличенному" объекту. Представления подэкспертных об идеальном сексуальном партнере характеризуются выраженностью фемининных и маскулинных черт и не согласуются с представлениями ни о мужской, ни о женской половых ролях, что может свидетельствовать о недифференцированности сексуальных предпочтений (четвертое нарушение психосексуального развития), изолированности формирования сексуальных предпочтений от представлений о половых ролях, большей фиксированности на способе реализации, чем на объекте. Также обнаружено отрицательное эмоциональное отношение к сексуальной активности (по данным методики ЦТО - установление цветоассоциативных связей с негативными эмоциональными переживаниями: "секс — неудовольствие, неуспех, страх, тревога, угроза, унижение, слабость"), что согласуется с клиническими данными о наличии у испытуемых первой группы разнообразных функциональных нарушении сексуальной сферы.

При исследовании представлений о смерти и переживаний страха смерти между группами также обнаружен ряд достоверных различий (р<0,01). Характерной особенностью первой группы является слитность переживаний "Я" и "смерть", что проявляет-

ся в результатах, полученных с помощью методики ЦТО (цвето-ассоциативная связь понятий "Я" и "смерть"). По результатам методики БС8-К, для лиц с парафилией характерен высокий уровень представленности в сознании мыслей о смерти (когнитивный аспект). Среднее значение ответов, отражающих данную категорию, здесь составляет 7,8, а в контрольной группе - 5,7 баллов (р<0,05). При этом эмоциональное отношение и переживание страха смерти не отличаются от нормативных (соответственно 4,3 балла и 3,9). При сопоставлении особенностей полового самосознания и представлений о смерти в обеих экспериментальных группах обнаружена корреляционная связь между параметром, отражающим когнитивный аспект представлений о смерти, и особенностями полоролевой идентичности (г=-0,645 р<0,01 для первой группы, и г=-0,476 р<0,01 для второй), а также степенью ее согласованности с полоролевыми предпочтениями (расстояние "Я-реальное"-"Я-идеальное" - г=0,434 р<0,01 для первой группы и г=0,477 р<0,01 для второй). То есть, при повышении количества ответов, отражающих мысли о смерти, понижаются значения маскулинности образа "Я-реального" и повышается степень рассогласованности полоролевой идентичности и полоролевых предпочтений. Полученные данные могут свидетельствовать о существовании общего фактора, который приводит как к дестабилизации "Я", так и к чрезмерной актуализации мыслей о смерти. В качестве такого фактора может выступать переживание чувства тревоги. Для лиц с парафилией характерна корреляционная связь между следующими параметрами: отрицательным отношением к образу "Я" и к образу мужчины, сцепленными понятиями "Я-угро-за" и "Я-смерть" с манипуляциями с жертвами, находящимися в состоянии агонии (соответственно г=0,446 р<0,01; г=0,479 р<0,01; г=0,478 р<0,01; г=0,477 р<0,01). Полученные данные подтверждают предположение об одновременном параллельном формировании базовых эмоциональных переживаний смерти и самосознания.

В деликте испытуемых первой группы преобладала (р=0,01) садистическая активность (97,78% и 80,49%). Петтинговую, эротическую, вуайеристскую и аутоэротическую активности во время агрессивно-садистических актов осуществляли только лица с парафилиями, которые значительно чаще (р=0,01) прибегали к типично педофильным (26,67% и 7,32%) и некросадистическим (20% и 7,32%) действиям с жертвами. Большинство подэксперт-ных совершали деликты в отношении зрелых гетеросексуальных (71,11% и 70,73%), реже - гомосексуальных, гетеропедофильных (20% и 12,2%) объектов и, со значительным преобладанием в первой группе (р=0,01), - гомопедофильных жертв (17,78% и 4,88%). Кроме того, подэкспертные обеих групп совершали де-

ликты в отношении гетероэфебофильных, геронтофильных и нек-рофильных объектов.

В предкриминальном периоде лиц первой группы отличали (р=0,01; а=0,05) особенности самочувствия, несвойственные им "в обычном состоянии" (92,11% и 52,5%) и представленные головными болями, "необъяснимым чувством дискомфорта" (55,26% и 27,5%), снижением работоспособности, нарушениями сна, двигательной ажитацией, вегетативными проявлениями. У них превалировали (р=0,01; а=0,05) навязчивые идеи (55,26% и 12,5%), повышенная раздражительность с субъективными ощущениями нарастания "внутреннего напряжения", агрессивности (26,32% и 5%). Исключительно у лиц первой группы перед совершением деликта отмечалась "парафильная аура" (34,21%), проявлявшаяся совокупностью симптомов: пониженного фона настроения, повышенной раздражительности, ажитации, мыслей о том, что "должно произойти что-то нехорошее, ужасное", других тягостных предчувствий и ожиданий, нарушений сна, головной боли, вегетативных проявлений. Устранение с помощью парафильного акта отрицательных эмоций, замена их на положительные, а также удаление микстовых аффективных состояний, в том числе с их заменой на "отрицательные" — воспринимаются подэкспертными в качестве комфортных, как более определенных, четко очерченных состояний вместо неясных, недифференцированных (прото-патических), субъективно тягостных переживаний, более свойственных лицам первой группы.

Хотя испытуемым без парафилий свойственно (р=0,01) позитивное самовосприятие, этап формирования базовой половой идентичности данных лиц знаменуется искаженным базовым представлением о себе. Оно, хотя и характеризуется хорошо структурированным, дифференцированным образом Я, четкими его границами, обнаруживает выраженность фемининных черт (образу реального "Я" свойственна выраженность маскулинной составляющей - 15,7; фемининной - 19,3). Дефицит маскулинных черт определяет нарушение адаптации этих подэкспертных, особенно в мужской группе и, прежде всего, недостаточность навыков в сфере достижения, принятия решения, причем трудности интериориза-- ции мужской половой роли на эмоциональном уровне в большей степени обусловлены микросоциальными факторами.

Основное нарушение психосексуального онтогенеза во второй группе происходит на стадии полоролевого поведения и проявляется в фемининности полоролевой идентичности, а также несоответствии ее полоролевым предпочтениям и представлениям о мужской половой роли.

При взаимодействии с женщинами у них отмечается избыточность фемининных черт, что достоверно отличает эту группу.

Еще одной особенностью поведения испытуемых в женской группе является его соответствие их представлениям о женской половой роли и идеальном сексуальном партнере (близость образов "Я с точки зрения женщин", "Женщина должна быть..." и "Идеальный сексуальный партнер"). Эти данные указывают на выбор испытуемыми без парафилий женской группы в качестве референтной, а также на совпадение объектов референции и сексуального, что является вторым онтогенетическим нарушением на стадии полоролевого поведения. На представления, подэкспертных о мужской половой роли и полоролевые предпочтения женская группа влияла в большей степени (расстояния соответственно 5,23 и 7,92), тогда как в норме на эти образы ("Я-идеальное" и "Мужчина должен быть") преимущественно влияет взаимодействие с мужчинами. Также обнаружены искажения в представлениях подэкс-пертных о женской половой роли, достоверно отличающиеся от нормативных большей выраженностью маскулинных черт и меньшей представленностью фемининных, в сочетании с положительным эмоциональным отношением к образу женщины.

В структуре сексуальных предпочтений, в отличие' (р<0,01) от контрольной группы, отмечается большая выраженность и маскулинных, и фемининных черт. Следовательно, сексуальные предпочтения характеризуются андрогинностью и согласуются с искаженными представлениями о женской половой роли, что является третьим нарушением в данной группе. Этих лиц отличает положительное эмоциональное отношение к сексуальной активности, что согласуется с клиническими данными о преобладании дебюта половой жизни с нормативными гетеросексуальными партнершами и положительной его оценкой, эксцессивной гетеросексуальной активности, а также о более редких, чем в первой группе, интермиттирующих сексуальных расстройствах.

Перечисленные особенности способствуют нарушению референции с выбором женской или асоциальной группы с гипермаскулинным поведением. В этих условиях актуализируется внутри-личностный конфликт, обуславливающий эмоциональное напряжение, что способствует реализации агрессивных паттернов с чертами гиперролевого поведения и стремлением к доминированию.

В группе лиц без парафилий представления о смерти характеризуются значительными изменениями как в когнитивном, так и эмоциональном аспектах. Для подэкспертных характерно и значительно большее количество мыслей о смерти (среднее значение 8,2 балла с достоверным отличием от контрольной группы, р<0,01), и выраженное эмоциональное переживание страха смерти (среднее значение в данной группе 6,3, в контрольной 3,9, р<0,01).

Подэкспертные несколько чаще прибегали к символическим сексуальным действиям в деликте, совершали параллельно с агрессивными действиями нормативные вагинальные, реже - анальные и оральные половые контакты, чаще (р=0,01) несвоевременно осознавали факт смерти жертв. Указанные проявления отчасти объясняются большей встречаемостью в этой группе временных психических расстройств на момент совершения гомицида, в том числе диссоциативных расстройств с отчуждением эмоциональных компонентов и ощущением непроизвольности, чуждости собственных действий. Различные сексуальные манипуляции с жертвами испытуемые осуществляли преимущественно до их смерти (70,73%), реже (р=0,05) — когда те находились без сознания или после их смерти. В целом лица без парафилий совершали деликты в отношении таких же, как и в первой группе, объектов, с преобладанием гетеросексуального зрелого, однако гомопедофильный (р=0,01) и некрофильный объекты встречались реже. При сопоставлении психологических данных с клиническими обнаружено, что в группе лиц без парафилий когнитивные особенности полового самосознания (маскулинный параметр "Я-реального") положительно коррелирует с преждевременным восприятием наступления смерти жертвы в деликте (г= 0,534 р<0,01). Кроме того, обнаружены корреляционные зависимости, свидетельствующие о том, что при отсроченном осознании факта смерти жертвы в деликте отмечается уменьшение маскулинности полоролевых предпочтений и, одновременно, увеличивается степень идентификации с образом женщины (г= -0,456 р<0,01 и г= 0,344 р<0,01).

Таким образом, разрешение основного полоролевого конфликта в деликте осуществляется этими подэкспертными с помощью гиперролевого поведения с жестким стереотипом поведения, отражающего внешнюю, атрибутивную сторону маскулинности и определяющего особенности контакта испытуемых в ситуациях, требующих участия полоролевых стереотипов, их стремление занять доминирующую позицию.

При анализе основных факторов, способствующих реализации гомицидного сексуального поведения, выявлено, что для большинства испытуемых обеих групп оказались характерными незапланированные правонарушения (84,44% и 85,37%), к которым были отнесены как ситуационно-спровоцированные (73,33% и 65,85%), так и психопатологически-обусловленные гомициды. Под незапланированностью понималось внезапное, спонтанное, непла-нируемое и неподготовленное специально убийство, зачастую с использованием испытуемыми в качестве орудия подручных средств, найденных прямо на месте правонарушения. Для испытуемых первой группы психопатологические механизмы, с уче-

том наличия у них расстройств сексуального влечения, принимали участие во всех изученных случаях, однако, во второй группе роль психопатологических факторов, которые становились значимыми при определенных условиях в конкретной ситуации взаимодействия с жертвой, была немногим меньше (92,68%). Среди факторов, преимущественно сочетанных, воздействовавших на лиц второй группы непосредственно перед совершением деликта, отмечались: органическая почва, аффективные расстройства, психотическая симптоматика, острые психогении, состояния алкогольного, в том числе измененного опьянения, агрессивное или сексуально-провоцирующее поведение жертв и др.

Испытуемые обеих групп практически с одинаковой частотой признавались вменяемыми (46,67% и 43,90%), несколько реже — невменяемыми (40% и 41,43%). В ряде случаев подэкспертные обеих групп признавались ограниченно вменяемыми (13,33% и 14,63%).

Для экспертной оценки лиц, совершивших сексуальные го-мициды, помимо психопатологической квалификации состояния, имеет значение и анализ психосексуальной сферы в аспекте сфор-мированности половой идентичности, усвоенности полоролевых стереотипов и возможности их влияния на поведение, а также характера сексуального дизонтогенеза в целом.

При экспертной оценке лиц с парафилиями играют важную роль особенности расстройства сексуального предпочтения, которые могут иметь самостоятельное значение, независимо от нозологической формы психической патологии, и оказывать существенное влияние на поведение испытуемого в деликте. Особенно важен характер девиантного сексуального влечения, так как при импульсивном и компульсивном его вариантах нарушаются способности к произвольной регуляции действий, осознанию их общественной опасности, что позволяет экскульпировать данную категорию лиц. При эго-синтоническом варианте парафилии волевой критерий внешне остается неизменным, однако из-за отсутствия условий для борьбы мотивов, особое значение приобретает интеллектуальный критерий. Роль эго-синтонического характера влечения особенно важна в совокупности с оценкой психопатологических проявлений, не связанных с сексуальной сферой и, прежде всего, дефицитарных расстройств. Имеют значение такие феномены, как деперсонификация объекта, негативное или амбивалентное к нему отношение, нарушение представлений о половозрастных характеристиках объекта, его одушевленности (осуществление манипуляций с трупами жертв), которые могут указывать на ограничение участия различных аспектов эмоционального гнозиса, способности переработки эмоциональной информации, а, следовательно, и контролировать собственное поведение в соответствии с ситуацией.

Экспертная оценка лиц безрасстройства сексуального влечения также, как и в первой группе, базируется на синдромологи-ческом анализе психопатологических расстройств, психологических и сексуальных нарушений с учетом характера сочетания признаков юридического и медицинского критериев. Критериями, ограничивающими способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, у данного контингента лиц могут являться: эмоционально-волевые нарушения в рамках психического инфантилизма, дефицитарных расстройств. Искаженность, формальность представлений о полоролевом поведении также ограничивает возможности построения адекватных ситуации паттернов поведения и обуславливает его гиперролевой вариант. При нарушении формирования полоролевых стереотипов возможность их участия в процессах восприятия и понимания информации сексуального характера, в принятии решений и регуляции поведения существенно ограничена, что указывает на интеллектуальную составляющую юридического критерия (неспособность осознавать общественную опасность своих действий). Ограничение восприятия ситуации может касаться прогноза последствий осуществляемых действий и обуславливает снижение критических возможностей. Существенную роль также играет эмоциональное отношение к выбранному по-лоролевому стереотипу, его включенность в систему полоролевых предпочтений и идентификация со стереотипом, соответствующим собственному полу. Эмоциональные нарушения могут свидетельствовать об искажениях в усвоении полоролевых стереотипов на эмоциональном уровне и обуславливать нарушения способности к распознаванию и переработке эмоциональных состояний другого индивида. Анализ эмоциональных нарушений особенно важен при оценке поведения испытуемых в ситуации деликта, поскольку эти нарушения могут ограничивать способность к регуляции поведения (осознавать общественную опасность своих действий). Недостаточная усвоенность полоролевых норм ограничивает выбор поведенческих стратегий у лиц без парафилий, в том числе в ситуациях, способствующих полоролевой фрустрации и предопределяет реализацию возникающего в этих случаях конфликта именно в сексуальной сфере. Исследование психосексуальной сферы, в частности степени расстройств половой идентичности, имеет значение у подэкспертных, совершивших сексуальные деликты в состоянии временного нарушения психической деятельности, поскольку данные расстройства могут определять содержательную сторону переживаний в ситуации деликта.

Испытуемым обеих групп были рекомендованы меры медицинского характера (60% и 68,29%) в основном в виде принудительного лечения в психиатрическом стационаре специализиро-

ванного типа. Только подэкспертные второй группы в единичных случаях направлялись на лечение в психиатрический стационар общего типа.

Показаниями к направлению испытуемых на принудительное лечение в психиатрические больницы специализированного типа с интенсивным наблюдением могут являться импульсивный характер влечения с эго-синтоническим отношением к нему, высокая степень стереотипизации поведения, рецидивность, стабильный или регрессивный типы течения. Показания к применению принудительных мер медицинского характера у лиц с парафилиями определяются наличием аномалии сексуального влечения, с высокой степенью вероятности ведущей к совершению противоправных действий. Учитывая высокую социальную опасность исследуемого контингента при наличии парафилии агрессивного круга, направление таких подэкспертных в стационар общего типа не рекомендуется. Показаниями к направлению больных на принудительное лечение в психиатрические больницы специализированного типа могут являться компульсивный или компульсивно-импульсивный характер влечения, с эго-дистоническим к нему отношением даже при отсутствии признаков аддиктивности, с учетом типа динамики парафилии (прогрессивного).

Испытуемые, у которых регистрируются признаки выраженного психического инфантилизма, обусловливающие их повышенную внушаемость и подчиняемость, склонность к асоциальному поведению, совершение криминальных деяний в группе, при отсутствии у них явлений стойкой социальной дезадаптации и антисоциальных тенденций также могут быть направлены на принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа.

Лица второй группы, обнаруживающие органическое психическое расстройство и совершившие деликт в состоянии временного болезненного расстройства (дисфорическая агрессивность, импульсивные действия, психомоторное возбуждение и дезорганизация поведения в результате помрачения сознания), развившегося под влиянием экзогенных вредностей; демонстрирующие сохранность критических функций по выходе из измененного состояния сознания, могут быть направлены на принудительное лечение в психиатрический стационар общего типа. Эти испытуемые представляют социальную опасность только в психологически субъективно-сложных для них ситуациях сексуального общения либо психотравмирующих ситуациях, затрагивающих их психосексуальную сферу.

выводы

1. Нозологическая структура психических расстройств у лиц, совершивших сексуальные гомициды и различающихся патосек-сологическими механизмами девиантного поведения (с расстройствами влечений и без таковых), в целом сходна. Наиболее существенным отличием является значительно более частая диагностика временного психического расстройства в момент совершения деликта в группе без парафилий, что определяется различиями в психопатологических механизмах гомицидного сексуального поведения.

2. В обеих группах наблюдается схожесть экзогенно-органи-ческих факторов, однако, для лиц с расстройствами влечения более характерны: психопатологически отягощенная наследственность, патология родов у матери, более массивное воздействие психогенных, интоксикационных факторов на более ранних этапах онтогенеза, что является субстратом для базовых нарушений формирования самосознания испытуемых, задержки психомоторного развития, сочетанной неврозоподобной симптоматики.

3. Микросоциальные условия, предрасполагающие к формированию аномального сексуального поведения, в обеих группах представлены условиями и особенностями типа воспитания в виде конфликтных отношений между родителями, отсутствия эмоциональной близости подэкспертных с родственниками, гипоопеки. У лиц с парафилиями значительно преобладают чрезмерно строгое воспитание в сочетании с психической депривацией, симбио-тическая привязанность к матери, физическое насилие и сексуальные притязания в детстве.

4. В механизмах девиантного сексуального поведения участвуют:

4.1. Нарушение сексуального онтогенеза с преобладанием у лиц с расстройством сексуального влечения тотальной задержки и сложной дисгармонии пубертата, а у лиц без парафилий - ретардации психосексуального развития.

4.2. Клинически проявляющиеся девиации половой идентичности, значительно преобладающие у лиц с парафилиями и возникающие у них на первом этапе психосексуального развития. У лиц без парафилий указанные девиации возникают позднее, на втором этапе психосексуального онтогенеза (формирования поло-ролевого поведения).

5. В обеих группах отмечаются нарушения полового самосознания, однако они качественно различаются.

5.1. У лиц с парафилиями базовые нарушения приводят к недифференцированности полового самосознания, негативному эмоциональному отношению к образу "Я", нарушению границ "Я", искаженному формированию физического "Я".

5.2. У подэкспертных без парафилий основные нарушения полового самосознания проявляются в фемининном типе полоро-левой идентичности с позитивным самовосприятием и очерченными границами "Я". Дефицит маскулинности, однако, способствует нарушению их адаптации в мужской группе и выбору ими гиперролевого поведения в качестве основной стратегии межличностного взаимодействия.

5.3. Особенности полоролевой идентичности тесно связаны с когнитивным аспектом представлений о смерти: уровень актуализации в сознании мыслей о смерти тем выше, чем ниже значения маскулинности образа "Я-реального" и чем выше степень расхождения между полоролевой идентичностью и полоролевыми предпочтениями. При этом характерным для лиц с парафилиями является слитность переживаний "Я" и "смерть", корреляционная связь между отрицательным отношением к образу "Я" и к образу мужчины, сцепленными понятиями "Я-угроза" и "Я-смерть" и манипуляциями с жертвами, находящимися в состоянии агонии. Для подэкспертных без парафилий свойственна большая, по сравнению с нормативными, представленность мыслей о смерти, также как и более выраженное эмоциональное переживание страха смерти.

6. В обеих группах в большинстве случаев деликт носит характер незапланированного, являясь ситуационно-спровоцированным, и часто — психопатологически обусловленным. У лиц с расстройствами влечения реализация парафильного акта чаще имеет импульсивный характер и происходит на фоне аутохтонно возникающих аффективных расстройств; реже определяется параноидными продуктивными расстройствами, связанными с сексуальной сферой, такие деликты чаще запланированы заранее, в их реализации важную роль играет характер влечения, отношение к нему, наличие признаков аддиктивности и особенности ситуации.

7. Судебно-психиатрическое значение гомицидного сексуального поведения имеет как общие, так и различающиеся моменты у лиц с парафилиями и у лиц без таковых.

7.1. Само наличие парафилий, характерным для которой является существование стабильной системы побуждений и намерений, в том числе гомицидных, отличающихся стереотипностью, подразумевает различную степень искажения регуляции поведения. Расстройство сексуального влечения оказывает влияние на особенности активности в ситуации, предрасполагающей к реализа-

ции этого влечения, особенно в тех случаях, когда к моменту деликта у испытуемых гомицидные сексуальные действия уже присутствуют либо на идеаторном, либо на поведенческом уровнях.

7.2. У испытуемых без парафилий на первый план выступают психопатологические проявления в виде аффективных расстройств, дефицитарной симптоматики, пароксизмальных расстройств, в том числе в виде сумеречного и диссоциативного расстройств сознания.

8. При судебно-психиатрической экспертизе парафилий необходим комплексный принцип взаимодополняющей оценки нозологической формы психической патологии, психопатологической структуры и особенностей формирования и динамики сексуальных девиаций. При экспертной оценке лиц без расстройств влечения также необходимо оценивать нозологическую форму психической патологии, психопатологическую структуру состояния на момент деликта, которые в результате сочетания с дизонтогене-тическими особенностями и расстройствами половой идентичности придают гомициду сексуальный характер.

СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

1. Эндогенная и дизонтогенетическая природа гомицидомании у подростка, совершившего серию убийств гомосексуалистов. — Практика судебно-психиатрической экспертизы. - Сборник №39. - Москва, 2001. -С.5-20 (в соавт. с Макушкиным Е.В., Кудериновым СВ., Морозовой М.В.).

2. О нозологической неспецифичности кратковременных психических расстройств. - Практика судебно-психиатрической экспертизы. -Сборник №39. - Москва, 2001. - С.88-105 (в соавт. с Ткаченко А.А., Макушкиным Е.В., Клембовской Е.В., Яковлевой Е.Ю., Коноваловой О.В.).

3. К изучению механизмов сексуального гомицидного поведения.

- Материалы 3-ей Международной научной конференции "Серийные убийства и социальная агрессия: что ожидает нас в XXI веке? Медицинские аспекты социальной агрессии". - Ростов-на-Дону, 2001.— С.23-25.

4. Психопатологические механизмы и психосексуальные расстройства у лиц, совершивших сексуальные гомициды. — Материалы конференции молодых психиатров "Психическое здоровье населения России".

- Москва, 2001. - С. 103-104.

5. Судебно-психиатрическая оценка и профилактика агрессивного и гомицидного сексуального поведения. - Клинико-психопатологи-ческие и психологические методы выявления и предупреждения агрессивно-насильственного поведения лиц с психическими расстройствами. — Пособие для врачей. - М., 2001. — С.21-27. (в соавт. с Ткаченко А.А., Введенским Г.Е., Дворянчиковым Н.В., Яковлевой Е.Ю.).

6. Особенности переживания образа "Я" у лиц с гомицидным сексуальным поведением. — Материалы международной конференции "Социальные и клинические проблемы сексологии и сексопатологии". — Москва, 2002. - С. 130-131 (в соавт. с Саламовой Д.К.).

7. Расстройства половой идентичности и дизонтогенетические состояния у лиц, совершивших сексуальные гомицидные действия. — Материалы международной конференции "Социальные и клинические проблемы сексологии и сексопатологии". — Москва, 2002. — С. 115-116.

8. Сексуальные убийства. - Глава 9 монографии "Агрессия и психическое здоровье". - СПб, 2002. - С.224-252 (в соавт. с Ткаченко А.А., Введенским Г.Е., Дворянчиковым Н.В., Яковлевой Е.Ю.).

9. Судебно-психиатрическая оценка и профилактика гомицидно-го сексуального поведения. - Глава 13 (13.6) монографии "Агрессия и психическое здоровье". - СПб, 2002. - С.416-422 (в соавт. с Ткаченко А.А., Введенским Г.Е., Дворянчиковым Н.В., Яковлевой Е.Ю.).

10. Клинико-социальные и сексологические особенности лиц, совершивших серийные сексуальные убийства. — Следственная практика. - Выпуск 4 (161). - Москва, 2003. - С. 282-290.

11. Нарушения гетеросексуальной адаптации улиц, совершивших гомицидные сексуальные действия. - Материалы Российской конференции "Современные тенденции организации психиатрической помощи: клинические и социальные аспекты". — Москва, 2004. — С.325-326.

Сдано в набор 24.11.04 г. Подписано в печать 1.12.04 г. Формат 60x84/16. Бумага офсетная № 1. Печать офс. Усл. печ. л. 1,75. Тираж 100. Заказ 52.

Набрано и отпечатано в Редакционном отделе Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им.В.П.Сербского 119992 ГСП-2, Москва, Кропоткинский пер., 23.

»27368

Актуальность исследования

Среди всех форм криминального поведения особое внимание исследователей из различных областей науки (психиатров, сексологов, криминалистов, юристов и др.) привлекает сексуальное гомицидное поведение. Это связано с малой его изученностью, высокими социальной значимостью и рецидивностью, наряду с низкой раскрываемостью данного вида правонарушений. Ряд авторов (Афанасьев С.А., Иванов В.И., Новик В.В., 1993; Новик В.В., 1994; Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Потапов С.А., Шостакович Б.В., 1997; Протопопов А.Л., 2001; Могачев М.И., 2003 и др.) указывает на ежегодный рост сексуальных убийств, в том числе серийных, на протяжении последних лет, расширение их географии.

К.Имелинский (1982), ссылаясь на данные ЗсЬогзсЬ, сообщает, что в научной литературе об убийствах по сексуальным мотивам представлен почти исключительно описательно-криминалистический подход, при этом психологические и психодинамические аспекты совершенно не принимались во внимание. Так, на основании исследования биографий и структуры личности 16 лиц, совершивших убийство по сексуальным мотивам, а также с помощью психодипамически ориентированной интерпретации им были выделены две группы убийств: 1. Убийство как выражение садистической перверсии. Такие преступления совершаются обычно вне состояния аффекта и без каких-либо "переговоров" с жертвой. Они осуществляются как ритуальная процедура, а убийство предопределено и запланировано в воображении. С психодинамической точки зрения такие убийства трактуются как следствие устранения "защитной структуры". При этом ликвидируется граница между архаически-магическим миром перверсии и социальной действительностью. Такие случаи являются редкостью среди убийств по сексуальным мотивам. 2. Значительно более многочисленна группа убийств, характеризующихся деструктивными актами, которые представляют собой выражение несдерживаемой, неконтролируемой агрессии, а также эмоциональных вспышек при различных обстоятельствах. Автор указывает на различия психической структуры обеих групп убийц. Личность убийцы из второй группы обычно стоит на границе нормы, в то время как садисты из первой группы испытывают меньше затруднений в плане приспособления и контроля своих импульсов, поскольку специфический "защитный характер" перверсии выполняет у них стабилизирующую функцию.

Многие авторы подчеркивали высокую социальную опасность гомицидного сексуального поведения, особенно серийных сексуальных убийц, что связано с множественностью жертв, трудностями в раскрытии таких преступлений (Афанасьев С.А., Иванов В.И., Новик В.В., 1993; Протопопов А.Л., 2001; Могачев М.И., 2003 и др.). Так, А.Р.Павлов (1994), в результате изучения 108 сексуальных убийц, отметил, что ими было совершено 359 убийств, 96 покушений на убийство, 84 покушения и 361 изнасилование, 36 актов мужеложества, их жертвами стали 463 человека. Анализ этой проблемы, как правило, делается в контексте общих вопросов типологии, психопатологии и криминалистических подходов к проблеме сексуальных правонарушений (Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Потапов С.А., Шостакович Б.В., 1997). В числе немногих, касающихся этой проблематики -работа В.вгиЫп (1990), который изучил 21 мужчину, совершившего убийства в ходе сексуального преступления. В результате проведенного исследования автор обнаружил, что большинство из обследованных имели немногочисленные гетеросексуальные связи по сравнению с не убийцами, и около трети были социально изолированы. Число женатых убийц и не убийц совпадало, однако большинство убийц сообщили, что у них не было постоянных сексуальных связей перед убийством, многие из них были одинокими. Большая часть сексуальных убийц привлекались ранее за половые преступления, у четверых были выявлены парафилии не садистического характера, однако 8 убийц сообщили, что они предпочитают наращивать гнев перед его выражением, в то время как среди не убийц этот признак был представлен в меньшей степени. У трети обследованных был диагностирован алкоголизм, но никто из них не имел влечения к употреблению наркотических и лекарственных веществ. По уровню психической заболеваемости обе группы были одинаковы. Характер взаимоотношений между убийцами и их родителями, а также между мужчинами и женщинами показал, что 71% убийц считали их близкими по сравнению с 82% не убийц. Мужчины, которые совершали сексуальные убийства, были старше ко времени правонарушения. Психическое состояние только пятерых из убийц (24%) было расценено как норма в период, предшествующий преступлению, по сравнению более чем с половиной насильников, которые не совершали убийств. Никто из обследованных убийц не страдал нарушениями эрекции во время преступления, но некоторые описали преждевременную эякуляцию либо невозможность ее достижения, что делало их еще более "злыми", то есть способствовало усилению агрессивности и нанесению побоев жертве. Семеро убийц совершили половые акты с жертвами, которые находились в беспомощном состоянии или были мертвы.

Актуальной и неоднозначной остается проблема взаимосвязи гомицидного сексуального поведения с различными формами психических расстройств. Так, по данным H.Adler, L.Lidberg (1995), описавших 21 преступника, совершивших повторные убийства, для большинства из них были характерны алкоголизм, наркомания (86%), личностные расстройства, а шизофрения была не так характерна (10%), но встречалась в 20 раз чаще, чем в популяции в целом. Другие исследователи также указывали на повышение риска совершения гомицидов лицами, страдающими шизофренией и другими психотическими расстройствами (Eronen М. et al., 1996; Eronen М., Angermeyer М.С., Schulze E., 1998; Wallace С. et al., 1998; Кондратьев Ф.В., Осколкова C.H., Василевский В.Г., 2002 и др.). Вместе с тем, S.Starmini et al. (1999), анализируя больных, направленных на принудительное лечение после совершения убийств, не обнаружили корреляций между диагнозом и опасным действием, однако выявили явную статистическую зависимость между бредовыми синдромами и тенденцией к убийствам. Органические, включая симптоматические, психические расстройства (F00-F09), также могут приводить к агрессивным ООД, среди которых большую долю составляют убийства. В таких случаях, как правило, агрессию связывают со слабоумием, тяжелыми дисфориями, эксплозивностью, вязкостью аффекта, помраченным сознанием, хроническими бредовыми расстройствами (Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002). По данным М.В.Усюкииой (1988), 80% лиц с эпилепсией, проходивших судебпо-психиатрическую экспертизу, обвинялись в совершении убийств.

Хотя многими авторами неоднократно подчеркивалась особая опасность лиц, страдающих психозами и обнаруживающих как продуктивные, так и негативные расстройства, отмечалось значение не столько собственно психиатрического диагноза, сколько структуры психопатологического расстройства (Котов В.П., 1977; Морозов Г.В., Шостакович Б.В., 1987; Bieber S., 1988; Key St. R., 1988; Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002).

Рядом исследователей устанавливалась связь гомицидного сексуального поведения, особенно серийного, с наличием у правонарушителей различных форм парафилий, преимущественно агрессивно-садистического круга (Ткаченко A.A., Введенский Г.Е., Дворянчиков Н.В., 2001; Протопопов А.Л., 2001; Могачев М.И., 2003; Бухановская O.A., 2003 и др.). По мнению множества авторов (Reinhardt R., 1957; Revitch Е., 1965; Brittain R., 1970; MacCulloch M., Snowden P., Wood P., Mills H., 1983; Prentky R. et al., 1989 и др.), парафильная идеаторная активность является первичным запускающим механизмом сексуального убийства. Жестокие фантазии об изнасилованиях и/или убийствах имели место у 86% случаев серийных и у 23% однократных сексуальных убийц (Prentky R. et al., 1989). По данным R.Ressler et al. (1988), запускающими стимулами для парафильного фантазирования часто служат различные стрессогенные факторы окружающей среды. Общепризнанной также является точка зрения о влиянии алкоголя на реализацию насильственных действий, в том числе сексуальных убийств (Colles, 1965; Duville et al., 1961; Petnanen, 1991; Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002; Бухановская O.A., 2003 и ДР-)

В результате исследования 84-х мужчин, проходивших судебно-психиатрическую экспертизу в ГНЦ СиСП им. В.П.Сербского в связи с совершениехМ сексуальных гомицидных действий, для лиц с парафилиями оказалась более характерной диэнцефальная патология и судорожные проявления эписиндрома, а для лиц без расстройств влечения — состояния нестабильного и нарушенного сознания, что более свойственно для поражения мозга на уровне стволовых структур. Причем, у лиц с парафилиями в дисрегуляции поведения доминировали нарушения самосознания, а у лиц без патологии влечений -расстройства сознания (Ткаченко A.A., Введенский Г.Е., Дворянчиков Н.В. с соавт., 2002).

Таким образом, результаты существующих отечественных и зарубежных исследований сексуального гомицидного поведения несколько отрывочны, несистематизированы и не дают полного представления о психопатологическом многообразии феноменов, а современные подходы к типологизации и классификации сексуальных убийств и убийц имеют свои плюсы и минусы. Можно сказать, что при акценте только на личность убийцы без должного внимания остается оценка специфической значимости той или иной ситуации конфликтного межличностного взаимодействия. Ориентация же только на выявление определенных, неизбежно схематизированных, обезличенных типовых и конфликтных ситуаций совершения убийств оставляет в стороне раскрытие целостной личности, вступившей в тот или иной конфликт, распознавание механизмов свойственного ей поведения вообще и механизма данного убийства в частности. Современные исследователи сексуального гомицидного поведения до сих пор не пришли к единому мнению относительно природы и механизмов этой формы агрессии. Кроме того, до настоящего времени не сформулированы четкие критерии судебно-психиатрической экспертной оценки лиц, обвиняемых в совершении сексуальных убийств, в том числе и серийных.

В связи с этим основной ЦЕЛЬЮ настоящего исследования является разработка критериев экспертной оценки психического и сексуального состояния лиц, совершивших сексуальные гомициды, на основании установления клинико-патогенетических и клинико-психопатологических закономерностей формирования и динамики психических и психосексуальных расстройств у данной категории испытуемых.

В соответствии с основной целью были поставлены следующие ЗАДАЧИ:

1. Феноменологический и психопатологический анализ психических расстройств у лиц, совершивших сексуальные гомициды.

2. Установление конституционально-дизонтогенетических и психосексуальных особенностей, способствующих реализации сексуального гомицидного поведения.

3. Выделение психопатологических механизмов аномального сексуального поведения у лиц, совершивших сексуальные гомициды.

4. Сравнительный анализ лиц с клинически верифицированным диагнозом парафилии и лиц, совершивших сексуальные гомицидные действия при отсутствии расстройства сексуального влечения.

5. Выработка дифференцированных критериев судебно-психиатрической и сексологической экспертной оценки лиц, совершивших сексуальные гомициды.

НАУЧНАЯ НОВИЗНА РАБОТЫ. Настоящее исследование впервые на основании комплексного подхода с применением клинико-психопатологического, сексологического и психологического методов позволило дать целостное представление об особенностях гомицидного сексуального поведения. Проведен сравнительный анализ клинико-социальных характеристик и психопатологических проявлений лиц с парафилиями и без таковых, выявивший различие патобиологических, дизонтогенетических, психопатологических, патосексологических факторов. Впервые вскрыты содержательные характеристики дизонтогенетически обусловленных нарушений полового самосознания, которые оказались тесно связанными с изменениями в когнитивном и эмоциональном аспектах представлений о смерти у лиц, совершивших сексуальные гомицидные действия. Выявленные различия в психопатологических и патосексологических механизмах гомицидного сексуального поведения у лиц с парафилиями и без расстройств сексуального влечения позволили сформулировать значимые для экспертизы дифференцированные критерии диагностических и экспертных оценок.

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ. Междисциплинарный подход позволил очертить конкретные механизмы формирования и реализации гомицидного сексуального поведения, на основании которых сформулированы рекомендации для решения дифференциально-диагностических задач, лежащих в основе судебно-психиатрической экспертизы данного вида агрессивного поведения. Целостное представление о дизонтогенетических, сексологических, психопатологических и патопсихологических особенностях позволяет более квалифицированно подойти к экспертной оценке, созданию профилактических и лечебно-реабилитационных программ. Разработанные принципы судебно-психиатрической экспертизы лиц с гомицидным сексуальным поведением с выделением опорных пунктов процедуры исследования позволяют существенно оптимизировать процесс судебно-психиатрического освидетельствования лиц, совершивших сексуальные убийства, и более четко решать экспертные вопросы. Результаты исследования используются при проведении учебных курсов на кафедре социальной и судебной психиатрии ФПО ММА им.И.М.Сеченова, в практической деятельности ГНЦСиСП им.В.П.Сербского, ПКБ №1 им.Н.А.Алексеева и МОЦСиСП при ЦМОКПБ.

ВЫВОДЫ

1. Нозологическая структура психических расстройств у лиц, совершивших сексуальные гомициды и различающихся патосексологическими механизмами девиантного поведения (с расстройствами влечений и без таковых), в целом сходна. Наиболее существенным отличием является значительно более частая диагностика временного психического расстройства в момент совершения деликта в группе без парафилий, что определяется различиями в психопатологических механизмах гомицидного сексуального поведения.

2. В обеих группах наблюдается схожесть экзогенно-органических факторов, однако, для лиц с расстройствами влечения более характерны: психопатологически отягощенная наследственность, патология родов у матери, более массивное воздействие психогенных, интоксикационных факторов на более ранних этапах онтогенеза, что является субстратом для базовых нарушений формирования самосознания испытуемых, задержки психомоторного развития, сочетанной неврозоподобной симптоматики.

3. Микросоциальные условия, предрасполагающие к формированию аномального сексуального поведения, в обеих группах представлены условиями и особенностями типа воспитания в виде конфликтных отношений между родителями, отсутствия эмоциональной близости подэкспертных с родственниками, гипоопеки. У лиц с парафилиями значительно преобладают чрезмерно строгое воспитание в сочетании с психической депривацией, симбиотическая привязанность к матери, физическое насилие и сексуальные притязания в детстве.

4. В механизмах девиантного сексуального поведения участвуют:

4.1. Нарушение сексуального онтогенеза с преобладанием у лиц с расстройством сексуального влечения тотальной задержки и сложной дисгармонии пубертата, а у лиц без парафилий - ретардации психосексуального развития.

4.2. Клинически проявляющиеся девиации половой идентичности, значительно преобладающие у лиц с парафилиями и возникающие у них на первом этапе психосексуального развития. У лиц без парафилий указанные девиации возникают позднее, на втором этапе психосексуального онтогенеза (формирования полоролевого поведения).

5. В обеих группах отмечаются нарушения полового самосознания, однако они качественно различаются.

5.1. У лиц с парафилиями базовые нарушения приводят к недифференцированности полового самосознания, негативному эмоциональному отношению к образу "Я", нарушению границ "Я", искаженному формированию физического "Я".

5.2. У подэкспертных без парафилий основные нарушения полового самосознания проявляются в фемининном типе полоролевой идентичности с позитивным самовосприятием и очерченными границами "Я". Дефицит маскулинности, однако, способствует нарушению их адаптации в мужской группе и выбору ими гиперролевого поведения в качестве основной стратегии межличностного взаимодействия.

5.3. Особенности полоролевой идентичности тесно связаны с когнитивным аспектом представлений о смерти: уровень актуализации в сознании мыслей о смерти тем выше, чем ниже значения маскулинности образа "Я-реального" и чем выше степень расхождения между полоролевой идентичностью и полоролевыми предпочтениями. При этом характерным для лиц с парафилиями является слитность переживаний "Я" и "смерть", корреляционная связь между отрицательным отношением к образу "Я" и к образу мужчины, сцепленными понятиями "Я-угроза" и "Я-смерть" и манипуляциями с жертвами, находящимися в состоянии агонии. Для подэкспертных без парафилий свойственна большая, по сравнению с нормативными, представленность мыслей о смерти, также как и более выраженное эмоциональное переживание страха смерти.

6. В обеих группах в большинстве случаев деликт носит характер незапланированного, являясь ситуационно-спровоцированным, и часто психопатологически-обусловленным. У лиц с расстройствами влечения реализация парафильного акта чаще имеет импульсивный характер и происходит на фоне аутохтонно возникающих аффективных расстройств; реже определяется параноидными продуктивными расстройствами, связанными с сексуальной сферой, такие деликты чаще запланированы заранее, в их реализации важную роль играет характер влечения, отношение к нему, наличие признаков аддиктивности и особенности ситуации.

7. Судебно-психиатрическое значение гомицидного сексуального поведения имеет как общие, так и различающиеся моменты у лиц с парафилиями и у лиц без таковых.

7.1. Само наличие парафилии, характерным для которой является существование стабильной системы побуждений и намерений, в том числе гомицидных, отличающихся стереотипностью, подразумевает различную степень искажения регуляции поведения. Расстройство сексуального влечения оказывает влияние на особенности активности в ситуации, предрасполагающей к реализации этого влечения, особенно в тех случаях, когда к моменту деликта у испытуемых гомицидные сексуальные действия уже присутствуют либо на идеаторном, либо на поведенческом уровнях.

7.2. У испытуемых без парафилий на первый план выступают психопатологические проявления в виде аффективных расстройств, дефицитарной симптоматики, пароксизмальных расстройств, в том числе в виде сумеречного и диссоциативного расстройств сознания.

8. При судебно-психиатрической экспертизе парафилий необходим комплексный принцип взаимодополняющей оценки нозологической формы психической патологии, психопатологической структуры и особенностей формирования и динамики сексуальных девиаций. При экспертной оценке лиц без расстройств влечения также необходимо оценивать нозологическую форму психической патологии, психопатологическую структуру состояния на момент деликта, которые в результате сочетания с дизонтогенетическими особенностями и расстройствами половой идентичности придают гомициду сексуальный характер.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Среди всех форм криминального поведения особое внимание исследователей из различных областей науки (психиатров, сексологов, криминалистов, юристов и др.) привлекает сексуальное гомицидное поведение. Это связано с малой его изученностью, высокими социальной значимостью и рецидивностью, наряду с низкой раскрываемостью данного вида правонарушений. Ряд авторов (Афанасьев С.А., Иванов В.И., Новик В.В., 1993; Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Потапов С .А., Шостакович Б.В., 1997; Протопопов А.Л., 2001; Могачев М.И., 2003 и др.) указывает на ежегодный рост сексуальных убийств, в том числе серийных, на протяжении последних лет, расширение их географии.

В современной литературе существуют два основных подхода к типологизации убийств и убийц: первый ориентируется па изучение индивидуально-личностных особенностей убийцы (Ферри Э., 1888; Дриль Д.А., 1895; Познышев C.B., 1926; Аккерман В.И., 1928; Meloy J.R., 1999; Ситковская О.Д., Конышева Л.П., 2002), второй выявляет определенные социально-типовые ситуации совершения убийств (Меньшагин В.Д., 1928; Имелинский К., 1982; Ressler R. et al., 1988; Афанасьев С.А., Иванов В.И., Новик В.В., 1993; Побегайло Э.Ф., Милюков С.Ф., 1994; Кудряков Ю.Н.,1996; Антонян Ю.М., 1997; Антонян Ю.М., Верещагин В.А., Потапов С.А., Шостакович Б.В., 1997; Benezech M., 1999; Дмитриева Т.Б., Б.В.Шостакович, В.В.Горинов с соавт., 2002). Однако каждый из них имеет свои плюсы и минусы. При акценте только на личность убийцы без должного внимания остается оценка специфической значимости той или иной ситуации конфликтного межличностного взаимодействия. Ориентация же исключительно на выявление определенных, неизбежно схематизированных, обезличенных типовых и конфликтных ситуаций совершения убийств оставляет в стороне раскрытие целостной личности, вступившей в тот или иной конфликт, распознавание механизмов свойственного ей поведения вообще и механизма данного убийства в частности.

По данным H.Adler, L.Lidberg (1995), для большинства лиц, совершивших повторные убийства, были характерны алкоголизм, наркомания, личностные расстройства, а шизофрения встречалась в 20 раз чаще, чем в популяции в целом. Другие исследователи также указывали на повышение риска совершения гомицидов лицами, страдающими шизофренией и другими психотическими расстройствами (Eronen М. et al., 1996; Eronen М., Angermeyer М.С., Schulze E., 1998; Wallace С. et al., 1998; Кондратьев Ф.В., Осколкова C.H., Василевский В.Г., 2002 и др.). Вместе с тем, S.Starmini et al. (1999), анализируя больных, направленных на принудительное лечение после совершения убийств, не обнаружили корреляций между диагнозом и опасным действием, однако выявили явную статистическую зависимость между бредовыми синдромами и тенденцией к убийствам. Органические, включая симптоматические, психические расстройства (F00-F09), также могут приводить к агрессивным ООД, среди которых большую долю составляют убийства. В таких случаях, как правило, агрессию связывают со слабоумием, тяжелыми дисфориями, эксплозивностью, вязкостью аффекта, помраченным сознанием, хроническими бредовыми расстройствами (Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002). По данным М.В.Усюкиной (1988), 80% лиц с эпилепсией, проходивших судебно-психиатрическую экспертизу, обвинялись в совершении убийств. Хотя многими авторами неоднократно подчеркивалась особая опасность лиц, страдающих психозами и обнаруживающих как продуктивные, так и негативные расстройства, отмечалось значение не столько собственно психиатрического диагноза, сколько структуры психопатологического расстройства (Котов В.П., 1977; Морозов Г.В., Шостакович Б.В., 1987; Bieber S., 1988; Key St. R., 1988; Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002).

Рядом исследователей устанавливалась связь гомицидного сексуального поведения, особенно серийного, с наличием у правонарушителей различных форм парафилий, преимущественно агрессивно-садистического круга (Ткаченко A.A., Введенский Г.Е., Дворянчиков Н.В., 2001; Протопопов A.JL, 2001; Могачев М.И., 2003; Бухановская O.A., 2003 и др.). По мнению множества авторов (Reinhardt R., 1957; Revitch Е., 1965; Brittain R., 1970; MacCulloch M., Snowden P., Wood P., Mills о

II., 1983; Prentky R. et al., 1989 и др.), парафильная идеаторная активность является первичным запускающим механизмом сексуального убийства. Жестокие фантазии об изнасилованиях и/или убийствах имели место в 86% случаев серийных и 23% однократных сексуальных убийц (Prentky R. et al., 1989). По данным R.Ressler et al. (1988), запускающими стимулами для парафильного фантазирования часто служат различные стрессогенные факторы окружающей среды. Общепризнанной также является точка зрения о влиянии алкоголя на реализацию насильственных действий, в том числе сексуальных убийств (Шостакович Б.В., Горинов В.В., 2002; Бухановская O.A., 2003 и др.).

В результате исследования 84-х мужчин, проходивших судебно-психиатрическую экспертизу в ГНЦ СиСП им. В.П.Сербского в связи с совершением сексуальных гомицидных действий, для лиц с парафилиями оказалась более характерной диэнцефальная патология и судорожные проявления эписиндрома, а для лиц без расстройств влечения - состояния нестабильного и нарушенного сознания, что более свойственно для поражения мозга на уровне стволовых структур. Причем, у лиц с парафилиями в дисрегуляции поведения доминировали нарушения самосознания, а у лиц без патологии влечений -расстройства сознания (Ткаченко A.A., Введенский Г.Е., Дворянчиков Н.В. с соавт., 2002).

Таким образом, при описании личностей убийц внимание исследователей, как правило, привлекали социальные факторы, реже анализировались конституционально-генетические, психологические, клиникопсихопатологические, сексологические характеристики лиц, совершивших сексуальные гомициды, однако ни один из этих факторов не изучен в достаточной степени. До сих пор нет единого мнения относительно природы и механизмов этой формы агрессии, не сформулированы четкие критерии судебно-психиатрической экспертной оценки лиц, обвиняемых в совершении сексуальных убийств.

Настоящее исследование на предварительном этапе включало изучение 260 лиц, обвинявшихся в совершении гомицидных действий по ст. 105 УК РФ и проходивших стационарную судебно-психиатрическую экспертизу в ГНЦСиСП им.В.П.Сербского в период 1996-2001 г.г. Критерием последующего отбора материала исследования была квалификация гомицида как сексуального, подразумевавшего и те правонарушения, при которых сексуальные механизмы прослеживались либо на уровне переживаний испытуемого, высказываемых намерений, либо на уровне поведения, включая символические сексуальные действия. Таким образом, были отобраны 86 мужчин в возрастном диапазоне от 18 до 55 лет (средний возраст - 29 лет), в процессе исследования составивших 2 группы. Первая группа включала 45 человек, которым в соответствии с критериями МКБ-10 устанавливался диагноз парафилии. Эту группу составили в том числе 27 человек, совершивших серийные сексуальные гомициды, то есть два и более убийства в связи с сексуальными переживаниями или действиями. Расстройства сексуального предпочтения в первой группе, в соответствии с рубриками МКБ-10, были представлены сексуальным садизмом (48,89%), гомо- и гетеросексуальной педофилией (6,67%), полиморфным парафильным синдромом (44,44%), в рамках которого отмечался синдром недифференцированного объекта сексуального влечения (16,67%). Во вторую группу вошел 41 человек, которым диагноз парафилии установлен не был.

Использовались: клинико-психопатологический, сексологический, психологический и статистический методы исследования.

В настоящей работе было выявлено, что возраст испытуемых первой группы к моменту обследования варьировал в широком диапазоне: с 23 до 44 лет и в среднем составил 31 год. Подэкспертные без парафилий преимущественно поступали на экспертное освидетельствование в молодом возрасте, с пиком в диапазоне 19-25 лет (р=0,05) и последующим резким спадом (средний возраст - 26 лет).

Испытуемые обеих групп воспитывались преимущественно в полных семьях (86,67% и 78,05%'), реже - без отца (15,56% и 24,39%). Группы оказались однородными по уровню полученного образования, с преобладанием среднего и среднего специального (62,22% и 68,29%), реже отмечалось неполное среднее, в ряде случаев - высшее (11,11% и 4,88%). Обучение в школах для умственно отсталых детей несколько преобладало в группе лиц с парафилиями (17,78% и 7,32%).

Больше половины подэкспертных служили в армии (62,22% и 51,22%). В первой группе чаще встречались те, кто не был допущен к службе из-за наличия судимости (20% и 8,33%). Лица без парафилий несколько чаще не служили в армии или были уволены в связи с психическими (11,11% и 21,95%) или соматическими (4,44% и 9,76%) заболеваниями. Анализ трудовой занятости демонстрирует, что лица с парафилиями чаще (р=0,01) были трудоустроенными (73,33% и 39,02%), их работа преимущественно (р=0,01) была связана с квалифицированным и неквалифицированным физическим трудом (66,67% и 36,59%). Только испытуемые первой группы профессионально были заняты педагогической деятельностью (11,11%). Во второй группе преобладали неработающие лица (22,22% и 53,66%),

1 Здесь и далее очередность данных соответствует первой и второй группам. чаще (р=0,05) имеющие группы инвалидности по психическому, реже - по соматическому заболеваниям.

Большинство (р=0,01) испытуемых первой группы состояли в браке (53,33% и 34,15%), в который они чаще (р=0,05) вступали в зрелом возрасте - в 26-30 лет. Подэкспертные с расстройством влечения имели преимущественно (р=0,01) двоих и более детей, к которым обнаруживали равнодушное, агрессивное, реже -неприязненное отношение. Лица с парафилиями чаще (р=0,01) также равнодушно относились к женам, проявляли по отношению к ним сексуальную агрессию (р=0,05; 20% и 7,32%>). В их семьях преобладали конфликтные, напряженные или неприязненные супружеские отношения, в которых сами испытуемые занимали преимущественно (р=0,01) подчиненную, зависимую роль. Во второй группе превалировали (р=0,05) равноправные супружеские взаимоотношения.

Наличие криминального анамнеза отличает лиц первой группы (р=0,01; а=0,05), которые ранее уже привлекались к уголовной ответственности (86,67% и 48,78%), причем как за различные (20%), так и за однородные сексуальные деликты (15,56%) и 4,88%). Во второй группе несколько преобладали судимости за несексуальные правонарушения (35,56% и 48,78%), с превалированием (р=0,01) хулиганства. Практически с одинаковой частотой испытуемые обеих групп привлекались к уголовной ответственности за насильственные преступления против личности, кражи, разбой, грабежи.

Нозологический состав в обеих группах, при общей схожести, обнаруживал и различия. В соответствии с МКБ-10 диагностировались: органическое психическое расстройство (55,56%) и 58,54%) различной степени выраженности, преимущественно смешанного генеза; шизофрения (20% и 21,95%); алкоголизм (8,89% и 7,32%о); расстройство зрелой личности и поведения (20% и 12,2%) в виде смешанного, сочетающего эмоционально-неустойчивый, эпилептоидный, истеро-возбудимый радикалы. Умственная отсталость встречалась только в первой группе (8,89%). Во второй преобладало (р=0,01) временное психическое расстройство (2,22% и 17,07%) в виде сумеречного расстройства сознания, органического диссоциативного расстройства. Только подэкспертные без парафилий признавались психически здоровыми (7,32%).

Наследственная отягощенность психическими заболеваниями в целом преобладала (р=0,01; р=0,05) в первой группе (84,09% и 60,98%) и была представлена: шизофренией (20,45% и 2,44%), эпилепсией (15,91% и 4,88%), олигофренией (2,27% и 2,44%), неуточненной психической патологией (15,91% и 12,2%), завершенными суицидальными попытками родственников подэкспертных (9,09% и 9,76%). С превалированием в первой группе имелись указания на наличие личностного радикала возбудимого круга (40,91% и 17,07%), как правило, у отцов испытуемых, и упоминались в связи с описаниями их агрессивного поведения, включая применение физического насилия к членам семьи. Эти личностные особенности нередко сочетались с алкоголизмом (56,82% и 43,9%).

Лица с парафилиями значительно чаще (р=0,01) обнаруживали в допубертатном периоде последствия раннего органического поражения головного мозга, включая признаки задержки психического развития, диагностированную в детском возрасте умственную отсталость, гиперкинетический синдром (57,78% и 37,5%). Невротические и неврозоподобные проявления детского возраста по своей структуре были разнообразны (снохождение, сноговорение, энурез, тики, судорожные проявления, заикание и другие проблемы с речью, ночные страхи, фобические и обсессивные расстройства) и оказались характерными для обеих групп (75,56% и 65,85%). Вместе с тем, отмечалось их некоторое преобладание (р=0,01) у лиц с парафилиями, в основном за счет сочетанных невротических и неврозоподобных расстройств (60% и 41,46%). В первой группе значительно чаще (р=0,01) отмечался ночной энурез (53,33% и 31,71%) и только в этой группе -эпизоды навязчивостей. В игровой деятельности испытуемых выявлялись некоторые различия: во второй группе преобладали (р=0,01) равные отношения с партнерами по играм, а подэкспертных с парафилиями отличал (р=0,01) аутистический характер игры.

В семьях обеих групп, с некоторым преимуществом в первой, преобладали конфликтные либо холодные отношения между родителями подэкспертных (51,11% и 37,5%), что нередко сопровождалось алкоголизацией отцов, которые агрессивно себя вели по отношению ко всем членам семьи. При этом подэкспертные, как правило, занимали сторону матерей, были больше к ним привязаны, причем у лиц с парафилиями эти отношения чаще (р=0,01) носили симбиотический характер (20% и 4,88%). Нередко эмоциональная близость испытуемых с кем-либо из родственников отсутствовала (33,33% и 24,39%). Гипоопека, и в том числе безнадзорность преобладали по отношению к испытуемым первой группы (35,56% и 25%), которую отличал (р=0,01) чрезмерно строгий тип воспитания (37,78% и 20%), сочетавшийся с психической депривацией (р=0,01; 91,11% и 63,41%). Таким образом, при фактической сохранности состава нередко встречался псевдосолидарный тип семьи, когда эмоциональные контакты между ее членами либо отсутствовали, либо отличались холодностью. Сочетание эмоционального отвержения с чрезмерной строгостью, предъявление родителями формальных и завышенных требований к подэкспертным первой группы способствовали возникновению у них чувства собственной неполноценности, неуверенности, замкнутости, формированию представлений о враждебности окружающих с ожиданием наказания, развитием тревожности, эмоциональной напряженности. Эти факторы приводили к ретардации развития аффективной сферы, поиску и последующей фиксации других источников эмоциональной саморегуляции, в том числе патологического фантазирования, деструктивного поведения. Конфликтные отношения между родителями, применение отцами физического насилия способствовали как более доверительным (в первой группе - симбиотическим) отношениям с матерями, так и усвоению испытуемыми доминантных отношений, при которых основные стратегии поведения базируются на достижении примитивных, иерархически выстроенных стилях взаимодействия. Психогенные воздействия в анамнезе достоверно чаще (р=0,05) отмечались в первой группе (60% к 41,46%), в основном (р=0,01) за счет острых психотравм (55,56% и 34,15%), которые лица с парафилиями несколько чаще переносили в возрасте до 5 и с 6 до 10 лет. Нередко наличие психогений было обусловлено типом воспитания, в том числе частыми физическими наказаниями самих подэкспертных или насилием, осуществлявшимся в их присутствии по отношению к другим членам семьи (р=0,01; 66,67% и 41,46%). Только по отношению к испытуемым с парафилиями совершались, в том числе их отцами, сексуальные притязания в детстве (15,56%), преимущественно насильственного характера (11,11%), которые способствовали ранней сексуализации поведения с фиксацией агрессивных форм сексуального взаимодействия.

У лиц с парафилиями преобладала (р=0,01) ранняя (до 7 лет) сексуализация поведения, проявлявшаяся в сексуальных играх, в том числе с имитацией половых актов. Первую группу отличало преобладание (р=0,01) разнообразных видов мастурбации (77,5% и 43,75%): ранней допубертатной с психическим оргазмом, атипичной, психической; онанизма периода юношеской гиперсексуальности; заместительной мастурбации, которая только у лиц с парафилиями приобретала обсессивно-персевераторный характер.

Дизонтогенетические состояния преобладали (р=0,01) в первой группе, хотя встречались у большинства подэкспертных (100% и 82,35%), преимущественно в виде тотальной задержки (51,22% и 37,14%) и сложной дисгармонии (34,15% и 20%) пубертата. Вторую группу отличала (р=0,05) дисгармония с ретардацией психосексуального развития.

Девиации половой идентичности также преобладали (р=0,01) в первой группе (76,47% и 39,39%), с превалированием (р=0,01) средней степени выраженности (58,82% и 39,39%). Высокая степень нарушения половой идентичности отмечалась исключительно в первой группе, в которой достоверно чаще (р=0,01; 64,71% и 24,24%) выявлялись отклонения, произошедшие на этапе формирования полового самосознания, с нарушением формирования физического "Я" и обеих составляющих (физического и психического "Я"), реже - с нарушением формирования только психического "Я". Во второй группе несколько преобладали отклонения на этапе полоролевого поведения, в основном за счет девиаций развития психического "Я" и сочетанных нарушений физического и психического '"Я", наблюдались элементы гиперролевого поведения, что нередко сочеталось с выбором в качестве объекта референции сверстников с асоциальным поведением.

Лица с парафилиями достоверно чаще (р=0,01) реагировали на психогепии обидой (68,89%), агрессивными фантазиями (20%), аутоагрессией (26,67%) либо уходили из дома (28,89%), что реже наблюдалось во второй группе (43,9%, 2,44%, 7,32% и 19,51% соответственно). В последующем, во время службы в армии подэкспертные первой группы чаще имели дисциплинарные взыскания в связи с тем, что нарушали армейский режим, самовольно покидали часть (р=0,05; 20% и 7,32%), что указывает на их дезадаптацию в мужском коллективе.

Черепно-мозговые травмы различной степени тяжести отмечались в анамнезе большинства испытуемых (82,22% и 80,49%), чаще они были неоднократными. У лиц с парафилиями травмы головы несколько преобладали в возрасте до 5 лет. Испытуемых второй группы отличали (р=0,01) тяжелые формы ЧМТ с осложнениями и отдаленными последствиями, которые приводили к госпитализациям (33,33% и 53,66%). В обеих группах отмечалось злоупотребление алкоголем (60% и 68,29%) и алкоголизм (17,78% и 36,59%), отличающий (р=0,01) подэкспертных без парафшшй, которые в ряде случаев также злоупотребляли наркотиками, токсическими веществами. Причем лица второй группы чаще (р=0,05) начинали употреблять психоактивные вещества в возрасте 712 лет, а испытуемые с парафилиями злоупотребляли алкоголем, преимущественно начиная с пубертатного (12-15 лет) возраста.

Таким образом, лица с парафилиями, демонстрируя большую распространенность органической патологии раннего генеза, с детства подвергались более массированному воздействию психогений, что способствовало нарушениям коммуникации, вытеснению их из референтной группы, появлению ауто- и гетероагрессивных форм реагирования, а также патологического фантазирования брутального содержания в ответ на психотравмы. Лица второй группы подвергались большему травматическому и интоксикационному воздействиям с их преимущественным началом в допубертатном возрасте, что приводило к девиациям поведения с появлением психопагоподобных особенностей.

У лиц первой группы чаще (р=0,01) отмечалось патологическое течение пубертатного периода (67,44% и 35%), что проявлялось патологическим фантазированием (р=0,01; а=0,05; 48,84% и 5,13%); сверхценными интересами и увлечениями (р=0,01; 46,51% и 12,82%), в структуру которых чаще (р=0,01) входили аномальные сексуальные идеаторные элементы. Развитие этих переживаний преимущественно (р=0,01) оказывалось в тесной связи и с аффективными нарушениями, приобретало функцию эмоциональной зависимости и играло очевидную роль в формировании парафильного поведения. Преобладающие (р=0,01; а=0,05) у лиц с парафилиями (81,82% и 39,47%) девиантные увлечения были представлены литературой и видеопродукцией агрессивно-садистической тематики; фото, видео- и литературной продукцией порнографического содержания со сценами доминирования и насилия. Только лица первой группы коллекционировали оружие, литературу о нем, они несколько чаще обнаруживали деструктивное поведение по отношению к неодушевленным предметам (43,18% и 34,21%), проявляли агрессию к животным (43,18% и 31,58%) либо, наоборот, испытывали повышенную тягу к контактам с ними, проявляли о них особую заботу. Подэкспертные объясняли собственные зооцидные действия особым интересом к «процессу умирания», наступлению смерти, состоянию агонии, при наблюдении за которыми переживали состояния возбуждения, «легкости, необычайного подъема», к чему в последующем нередко присоединялось и сексуальное возбуждение. Полученные результаты указывают на генерализацию в подростковом периоде внутренних побуждений, переживаний испытуемых первой группы с присоединением их внешних, поведенческих проявлений, охватом новых сфер деятельности, подчинением все новых психических процессов своеобразной экспериментальной, поисковой активности. Лица с парафилиями значительно чаще (р=0,05) реагировали на созерцание деструктивного поведения успокоением, удовольствием, любопытством, радостью и возбуждением (26,67% и 12,2%).

Дисморфофобические расстройства в пубертатном возрасте значительно (р=0,01) преобладали в первой группе (48,84% и 23,08%), как и аутоагрессивные проявления (71,43% и 43,59%), представленные в основном (р=0,01) мыслями, фантазиями, а нередко и действиями (47,62% и 32,5%) в виде манипуляций с собственным телом, незавершенных суицидальных попыток. Последние сопровождались фантазированием «о жизни и смерти», зачастую не обнаруживали очевидной связи с психотравмирующими переживаниями, а были обусловлены желанием подэкспертных испытать на себе состояния и ощущения, связанные с наступлением смерти. Во время таких попыток испытуемые не задумывались о возможном нанесении себе реального вреда, относились к такой активности как к эксперименту, причем эта аутоагрессивная активность также нередко приобретала характер эмоциональной саморегуляции, когда испытуемые сообщали, что таким образом "разряжались", снимали напряжение, успокаивались, улучшали самочувствие.

При анализе личностной предиспозиции в пре- и пубертатном возрастах группы оказались гетерогенными по ее смешанному типу, встречавшемуся достоверно чаще (р=0,05) у лиц с расстройствами влечения (57,78% и 40%). Он был представлен различными вариантами сочетания личностных черт с преобладанием стеничных (экспансивных) и астенических (сенситивных) шизоидных черт в сочетании с проявлениями психического инфантилизма, в ряде случаев эмоциональной лабильностью, эпилептоидностыо, эксплозивностыо, истероневротическими компонентами. В первой группе превалировали (р=0,05; 24,44% и 10%) такие особенности, как незрелость и поверхностность суждений, склонность к фантазированию, эмоциональная лабильность, незрелость волевых функций и эмоций в виде повышенной внушаемости, конформности, затруднений в прогнозировании ситуаций, неспособности сдерживать влечения и сиюминутные побуждения, неустойчивости интересов и увлечений, отсутствия целеустремленности и другими признаками психического инфантилизма.

В структуре психических расстройств испытуемых обеих групп отмечались аффективные нарушения (95,56% и 92,68%) с преобладанием (р=0,01) в первой -субдепрессивных и депрессивных состояний (71,11% и 43,9%), в основном, их апатических и анестетических клинических вариантов, а также дистимического фона настроения, с переживаниями тревоги, беспокойства, страха, тоски. В обеих группах отмечались дисфории (53,33% и 51,22%), дистимии (62,22% и 60,98%), реже - состояния с гипертимным аффектом (20% и 17,07%), а также фазные аффективные состояния (22,22% и 12,2%). В первой группе превалировали (р=0,01) смешанные аффективные состояния (48,89% и 19,51%).

В обеих группах встречались пароксизмальные состояния (42,22% и 53,66%) в виде судорожных припадков (6,67% и 17,07%) и синкопальных состояний (6,67% и 17,07%), но отличало вторую группу (р=0,01) наличие психических эквивалентов (8,89% и 29,27%). У лиц с парафилиями преобладали (р=0,01) диэнцефальиые кризы (31,11%) и 14,63%), среди которых лидировали смешанные (17,78% и 9,76%), но встречались и симпато-адреналовые (8,89% и 4,88%) и только в первой группе -парасимпатические кризы (4,44%).

К периоду совершения деликта в обеих группах на первый план выступало сочетание нескольких психопатологических синдромов одновременно. Подэкспертные с парафилиями значительно чаще (р=0,01) обнаруживали депрессивный синдром различной степени выраженности (22,73% и 4,88%). У большинства испытуемых отмечался .психоорганический синдром, включающий интеллектуально-мнестические, церебрастенические, эмоционально-волевые и личностные расстройства (72,73% и 68,29%)) наряду с явлениями психического инфантилизма (34,09% и 34,15%). Во второй группе чаще (р=0,01) наблюдалась психотическая симптоматика в виде галлюцинаторно-параноидного синдрома. В ряде случаев в первой группе встречались параноидный и паранойяльный синдромы с преобладанием бредовых идей отношения, мести, общей бредовой настроенности. В единичных случаях в группах отмечались астенический, психопатический синдромы, дефицитарная симптоматика (22,73% и 19,51%) в виде эмоциональной обедненности, апато-абулических расстройств. Эписиндром, с некоторым преобладанием во второй, также наблюдался в обеих группах и был представлен как судорожными, так и бессудорожными пароксизмами, причем последние при совершении деликта выступали на первый план. В обеих группах наблюдался психопатоподобный синдром (56,82% и 46,34%), когда на первый план выступали возбудимые свойства, различные формы агрессивного, деструктивного поведения. Так, испытуемые первой группы значительно чаще (р=0,01) проявляли агрессивность в нормативных гетеросексуальных контактах (44,19% и 15,79%). Агрессивное отношение вне связи с деликтами к окружающим оказалось характерным для большинства подэкспертных обеих групп (76,74% и 73,17%). Причем лица с парафилиями проявляли агрессивность преимущественно по отношению к женам или сексуальным партнершам, а испытуемые второй группы вели себя агрессивно в основном (р=0,05) с друзьями, коллегами по работе. В первой группе превалировало (р=0,01) стремление к доминированию, моральному унижению и зооцидное поведение. Эти испытуемые чаще (р=0,01; а=0,05) обнаруживали повышенную готовность к реализации агрессии - постоянно носили с собой различные орудия (ножи, "заточки" и т.п.).

При анализе гетеросексуальной адаптации было выявлено, что большинство испытуемых оказывалось неудовлетворенными половой жизнью в браке (81,4% и 73,53%). Среди лиц с парафилиями значительно превалировали (р=0,01) интермиттирующие функциональные расстройства при нормативных контактах (81,4% и 40,63%). Они были представлены эрекционными и эякуляторными нарушениями - от эпизодических проявлений до состояний, достигающих критериев МКБ-10 (¥52.2 - "Отсутствие генитальной реакции"), в том числе синдромом ожидания неудачи. В первой группе преобладали (р=0,01) и другие расстройства, отвечающие рубрике МКБ-10 "Половая дисфункция, не обусловленная органическим расстройством или заболеванием" (Р52): "Сексуальное отвращение", достигающее в ряде случаев коитофобии (Р52.10); "Сексуальная ангедония" (Р52.11).

Парафильное поведение лиц первой группы определяло разнообразие их сексуальной активности (р=0,01; 82,22% и 10,26%) с преобладанием агрессивно-садистической. Только лицам с парафилиями были свойственны: символические и типично педофильные действия; акты эксгибиционизма; эпизоды трансвестизма, пиролагнии в сочетании с пироманией; случаи копрофемии, визионизма, фротгеризма и эротографомании. Они же чаще (р=0,01) осуществляли параллельно с девиантной активностью вагинальные половые акты, чаще (р=0,01) осуществлявшиеся в отношении зрелого гетеросексуального объекта (44,44% и 10,26%). Только испытуемые с парафилиями выбирали гомосексуальные зрелый и педофильный, инцестуозный, некрофильный, гетеросексуальные педо-эфебо- и геронтофильный объекты, а также не связанные с человеческим объектом: фетишистский и зоофильный. У испытуемых также наблюдалась идеаторпая активность парафильного содержания (71,79% и 2,56%) в виде снов и фантазий об агрессивно-садистических действиях, среди которых отмечались именно гомицидные (50%), некрофильные (20%), типично педофильные (27,5%) действия в отношении деперсонифицированного объекта сексуального влечения. У большинства подэкспертных первой группы агрессивно-садистические и гомицидные тенденции появились до 20 лет, к окончанию пубертатного развития (55,81% и 5,13%) и лишь у некоторых - в более старшем возрасте. У лиц без расстройств влечения такого рода установки в подавляющем большинстве случаев (р=0,01; а=0,01) отсутствовали (16,28% и 94,28%).

У большинства испытуемых первой группы наблюдался импульсивный характер влечения (63,64%), реже - обсессивно-компульсивный, компульсивпый и компульсивно-импульсивный. Практически у половины подэкспертных с расстройствами влечения к моменту совершения деликта отмечался аддиктивный этап динамики парафилий (44,44%). Значительное преимущество составляло эго-синтоническое отношение (73,33%), которое выражалось в принятии девиантных побуждений еще до осознания их противоречия социальным стандартам, усвоенным декларативно. Эго-дистоническое отношение к парафильиому влечению отмечалось у 26,67% подэкспертных. При анализе динамики парафилий выявлено превалирование регрессивного типа (75%), в 31,82% случаев устанавливался стационарный тип течения парафилии с высокой степенью стереотипности поведения, только в четырех случаях выявлялся прогрессивный тип (9,09%).

Психологически был обследован 41 подэкспертный (21 - с диагнозом парафилии и 20 - без расстройств сексуального влечения) и 30 здоровых мужчин.

Выявлено, что у лиц с парафилиями этап формирования самосознания знаменуется диффузным образом "Я", его низкой когнитивной дифференцированностыо, что делает его чрезмерно уязвимым для внешних оценочных воздействий. Наряду с резко негативным самовосприятием (ассоциирование образа "Я" с понятиями "смерть", "страх", "угроза") это обуславливает легкость дестабилизации и искажения образа "Я" под влиянием разного рода мотивационных и аффективных факгоров. Их половое самосознание характеризуется недифференцированностью "Я-реального" (выраженность половых черт по маскулинной составляющей - 15,2; по фемининной - 16,8; в норме: маскулинность - 18,1; фемининность - 16,2) с нарушением его границ и искаженным формированием физического "Я", его изменчивостью, отсутствием ощущения необратимости собственного пола. Следовательно, базовое представление о себе у лиц с парафилиями по сути не сформировано, что является основным нарушением, определяющим все дальнейшие девиации их самосознания.

Полоролевая идентичность этих подэкспертных не согласуется с полоролевыми предпочтениями и представлениями о мужской половой роли (рассогласованность "Я-реального" с "Я-идеальным" и образом мужчины), что определяет невозможность регуляции поведения мужским полоролевым стереотипом и способствует формированию гиперролевого поведения. Отождествление с образом мужчины в качестве идеального при негативном его восприятии на эмоциональном уровне (по данным методики ЦТО, испытуемые устанавливали цветоассоциативные связи: "Я-идеальное"-"мужчина"-"страх, тревога, унижение, неудовольствие") определяет амбивалентное эмоциональное отношение к образу мужчины. Рассогласованность между актуальным и идеальным "Я" достоверно отличает первую группу (расстояние "Я-реальное"-"Я-идеальное" - 7,299, в контрольной группе - 4,547), что свидетельствует о неспособности соотносить свое реальное поведение с эталонным.

Представления о мужской половой роли соотносятся с полоролевыми предпочтениями (близость образов "Я-идеальное" и "Мужчина должен быть."), что свидетельствует о правильной усвоенности представлений о мужской половой роли, которые входят в ценностно-мотивационную структуру. Выявлена ориентация испытуемых на социальные нормы мужского полоролевого поведения, о чем свидетельствует близость образов "реального Я", "идеального Я" и представлений о мужской половой роли (образа "Мужчина должен быть."), Однако, участие представлений о мужской половой роли в регуляции поведения затруднительно. Отсутствие близости между образом "Я-реальное" (недифференцированный тип) и образами "Я-идеальное" и "Мужчина должен быть." (андрогинный тип) определяет невозможность соотнесения реального поведения с эталонным1 и ценностным поведением и является вторым нарушением, формирующим еще один внутриличностный конфликт. У них же преобладало (р<0,01) амбивалентное эмоциональное отношение к образу мужчины, они ч устанавливали цветоассоциативные связи между понятиями "мужчина-угроза" (по данным методики ЦТО), что свидетельствует об отсутствии эмоциональной интериоризации мужской половой роли.

Поведение лиц первой группы при взаимодействии с мужчинами характеризовалось отсутствием выраженности как маскулинных, так и фемининных полоролевых черт, что может указывать на дезадаптивный характер такого поведения. В этих условиях возможен выбор незрелого по возрасту объекта референции. В- ситуации взаимодействия с женщинами поведение характеризуется выраженностью как маскулинных, так и фемининных черт (андрогинный тип "Я для женщин") и достоверно отличается от контрольной группы по выраженности маскулинных черт. У лиц с парафилией обнаруживается недостаток фемининных черт (р<0,05). При формировании представлений о мужской половой роли и полоролевых предпочтений они не ориентируются на мнение ни мужской, ни женской группы (значительное1 расстояние между образами "Мужчина должен быть." - "Я-идеальное" с "Я с точки зрения женщин" - 7,92 и "Я с точки зрения мужчин" - 8,19), возможно, из-за того, что ни одна из них не является для испытуемых референтной. Представления о женской половой роли у лиц с парафилией характеризуются значительным преобладанием маскулинных черт (р<0,01) при адекватной выраженности фемининных, с амбивалентным эмоциональным отношением к образу "Женщина должна быть.". Таким образом, третьим нарушением психосексуального онтогенеза на этапе полоролевого поведения в этой группе является отсутствие группы референции или неадекватность ее выбора.

Испытуемые первой группы обнаруживают амбивалентное отношение к образу женщины с формальностью и атрибутивностью представлений, что указывает на фрагментарность восприятия, элементы деперсонификации сексуального партнера и облегчает возможность проявления агрессии по отношению к такому "обезличенному" объекту. Представления подэкспертных об идеальном сексуальном партнере характеризуются выраженностью фемининных и маскулинных черт и не согласуются с представлениями ни о мужской, ни о женской половых ролях, что может свидетельствовать о недифференцированности сексуальных предпочтений (четвертое нарушение психосексуального развития), изолированности формирования сексуальных предпочтений от представлений о половых ролях, большей фиксированности на способе реализации, чем на объекте. Также обнаружено отрицательное эмоциональное отношение к сексуальной активности (по данным методики ЦТО - установление цветоассоциативных связей с негативными эмоциональными переживаниями: "секс — неудовольствие, неуспех, страх, тревога, угроза, унижение, слабость"), что согласуется с клиническими данными о наличии у испытуемых первой группы разнообразных функциональных нарушений сексуальной сферы.

При исследовании представлений о смерти и переживаний страха смерти между группами также обнаружен ряд достоверных различий (р<0,01). Характерной особенностью первой группы является слитность переживаний "Я" и "смерть", что проявляется в результатах, полученных с помощью методики ЦТО (цветоассоциативная связь понятий "Я" и "смерть"). По результатам методики ОС8-Я, для лиц с парафилией характерен высокий уровень представленности в сознании мыслей о смерти (когнитивный аспект). Среднее значение ответов, отражающих данную категорию, здесь составляет 7,8, а в контрольной группе - 5,7 баллов (р<0,05). При этом эмоциональное отношение и переживание страха смерти не отличаются от нормативных (соответственно 4,3 балла и 3,9). При сопоставлении особенностей полового самосознания и представлений о смерти в обеих экспериментальных группах обнаружена корреляционная связь между параметром, отражающим когнитивный аспект представлений о смерти, и особенностями полоролевой идентичности (г = -0.645 р<0,01 для первой группы, и г = -0,476 р<0,01 для второй), а также степенью ее согласованности с полоролевыми предпочтениями (расстояние "Я-реальное"-"Я-идеальное" - г= 0,434 р<0,01 для первой группы и г= 0,477 р<0,01 для второй). То есть, при повышении количества ответов, отражающих мысли о смерти, понижаются значения маскулинности образа "Я-реального" и повышается степень рассогласованности полоролевой идентичности и полоролевых предпочтений. Полученные данные могут свидетельствовать о существовании общего фактора, который приводит как к дестабилизации "Я", так и к чрезмерной актуализации мыслей о смерти. В качестве такого фактора может выступать переживание чувства тревоги. Для лиц с парафилией характерна корреляционная связь между следующими параметрами: отрицательным отношением к образу "Я" и к образу мужчины, сцепленными понятиями "Я-угроза" и "Я-смерть" с манипуляциями с жертвами, находящимися в состоянии агонии (соответственно г= 0,446 р<0,01; г= 0,479 р<0,01; г= 0,478 р<0,01; г= 0,477 р<0,01). Полученные данные подтверждают предположение об одновременном параллельном формировании базовых эмоциональных переживаний смерти и самосознания.

В деликте испытуемых первой группы преобладала (р=0,01) садистическая активность (97,78% и 80,49%). Петгинговую, эротическую, вуайеристскую и аутоэротическую активности во время агрессивно-садистических актов осуществляли только лица с парафилиями, которые значительно чаще (р=0,01) прибегали к типично педофильным (26,67% и 7,32%) и некросадистическим (20% и 7,32%) действиям с жертвами. Большинство подэкспертных совершали деликты в отношении зрелых гетеросексуальных (71,11% и 70,73%), реже - гомосексуальных, гетеропедофильных (20% и 12,2%) объектов и, со значительным преобладанием в первой группе (р=0,01), - гомопедофильных жертв (17,78% и 4,88%). Кроме того, подэкспертные обеих групп совершали деликты в отношении гетероэфебофильных, геронтофильных и некрофильных объектов.

В предкриминальном периоде лиц первой группы отличали (р=0,01; а=0,05) . особенности самочувствия, несвойственные им "в обычном состоянии" (92,11% и 52,5%) и представленные головными болями, "необъяснимым чувством дискомфорта" (55,26% и 27,5%), снижением работоспособности, нарушениями сна, двигательной ажитацией, вегетативными проявлениями. У них превалировали (р=0,01; а=0,05) навязчивые идеи (55,26% и 12,5%), повышенная раздражительность с субъективными ощущениями нарастания "внутреннего напряжения", агрессивности (26,32% и 5%). Исключительно у лиц первой группы перед совершением деликта отмечалась "парафильная аура" (34,21%), проявлявшаяся совокупностью симптомов: пониженного фона настроения, повышенной раздражительности, ажитации, мыслей о том, что "должно произойти что-то нехорошее, ужасное", других тягостных предчувствий и ожиданий, нарушений сна, головной боли, вегетативных проявлений. Устранение с помощью парафильного акта отрицательных эмоций, замена их на положительные, а также удаление микстовых аффективных состояний, в том числе с их заменой на "отрицательные" - воспринимаются подэкспертными в качестве комфортных, как более определенных, четко очерченных состояний вместо неясных, недифференцированных (протопатических), субъективно тягостных переживаний, более свойственных лицам первой группы.

Хотя испытуемым без парафилий свойственно (р=0,01) позитивное самовосприятие, этап формирования базовой половой идентичности данных лиц знаменуется искаженным базовым представлением о себе. Оно, хотя и характеризуется хорошо структурированным, дифференцированным образом Я, четкими его границами, обнаруживает выраженность фемининных черт (образу реального "Я" свойственна выраженность маскулинной составляющей — 15,7; фемининной - 19,3). Дефицит маскулинных черт определяет нарушение адаптации этих подэкспертных, особенно в мужской группе и, прежде всего, недостаточность навыков в сфере достижения, принятия решения, причем трудности интериоризации мужской половой роли на эмоциональном уровне в большей степени обусловлены микросоциальными факторами.

Основное нарушение психосексуального онтогенеза во второй группе происходит на стадии полоролевого поведения и проявляется в фемининности полоролевой идентичности, а также несоответствии ее полоролевым предпочтениям и представлениям о мужской половой роли.

При взаимодействии с женщинами у них отмечается избыточность фемининных черт, что достоверно отличает эту группу. Еще одной особенностью поведения испытуемых в женской группе является его соответствие их представлениям о женской половой роли и идеальном сексуальном партнере (близость образов "Я с точки зрения женщин", "Женщина должна быть." и

Идеальный сексуальный партнер"). Эти данные указывают на выбор испытуемыми без парафилий женской группы в качестве референтной, а таюке на совпадение объектов референции и сексуального, что является вторым онтогенетическим нарушением на стадии полоролевого поведения. На представления подэкспертных о мужской половой роли и полоролевые предпочтения женская группа влияла в большей степени (расстояния соответственно 5,23 и 7,92), тогда как в норме на эти образы ("Я-идеальное" и "Мужчина должен быть") преимущественно влияет взаимодействие с мужчинами. Также обнаружены искажения в представлениях подэкспертных о женской половой роли, достоверно отличающиеся от нормативных большей выраженностью маскулинных черт и меньшей представленностью фемининных, в сочетании с положительным эмоциональным отношением к образу женщины.

В структуре сексуальных предпочтений, в отличие (р<0,01) от контрольной группы, отмечается большая выраженность и маскулинных, и фемининных черт. Следовательно, сексуальные предпочтения характеризуются андрогинностыо и согласуются с искаженными представлениями о женской половой роли, что является третьим нарушением в данной группе. Этих лиц отличает положительное эмоциональное отношение к сексуальной активности, что согласуется с клиническими данными о преобладании дебюта половой жизни с нормативными гетеросексуальными партнершами и положительной его оценкой, эксцессивной гетеросексуальной активности, а также о более редких, чем в первой группе, интермштирующих сексуальных расстройствах.

Перечисленные особенности способствуют нарушению референции с выбором женской или асоциальной группы с гипермаскулинным поведением. В этих условиях актуализируется внутриличностный конфликт, обуславливающий эмоциональное напряжение, что способствует реализации агрессивных паттернов с чертами гиперролевого поведения и стремлением к доминированию.

В группе лиц без парафилии представления о смерти характеризуются значительными изменениями как в когнитивном, так и эмоциональном аспектах. Для подэкспертных характерно и значительно большее количество мыслей о смерти (среднее значение 8,2 балла с достоверным отличием от контрольной группы, р<0,01), и выраженное эмоциональное переживание страха смерти (среднее значение в данной группе 6,3, в контрольной 3,9, р<0,01).

Подэкспертные несколько чаще прибегали к символическим сексуальным действиям в деликте, совершали параллельно с агрессивными действиями нормативные вагинальные, реже - анальные и оральные половые контакты, чаще (р=0,01) несвоевременно осознавали факт смерти жертв. Указанные проявления отчасти объясняются большей встречаемостью в этой группе временных психических расстройств на момент совершения гомицида, в том числе диссоциативных расстройств с отчуждением эмоциональных компонентов и ощущением непроизвольности, чуждости собственных действий. Различные сексуальные манипуляции с жертвами испытуемые осуществляли преимущественно до их смерти (70,73%), реже (р=0,05) - когда те находились без сознания или после их смерти. В целом лица без парафилий совершали деликты в отношении таких же, как и в первой группе, объектов, с преобладанием гетеросексуального зрелого, однако гомопедофильный (р=0,01) и некрофильный объекты встречались реже. При сопоставлении психологических данных с клиническими обнаружено, что в группе лиц без парафилии когнитивные особенности полового самосознания (маскулинный параметр "Я-реального") положительно коррелирует с преждевременным восприятием наступления смерти жертвы в деликте (г= 0,534 р<0,01). Кроме того, обнаружены корреляционные зависимости, свидетельствующие о том, что при отсроченном осознании факта смерти жертвы в деликте отмечается уменьшение маскулинности полоролевых предпочтений и, одновременно, увеличивается степень идентификации с образом женщины (г= -0,456 р<0,01 и г= 0,344 р<0,01).

Таким образом, разрешение основного полоролевого конфликта в деликте осуществляется этими подэкспертными с помощью гиперролевого поведения с жестким стереотипом поведения, отражающего внешнюю, атрибутивную сторону маскулинности и определяющего особенности контакта испытуемых в ситуациях, требующих участия полоролевых стереотипов, их стремление занять доминирующую позицию.

При анализе основных факторов, способствующих реализации гомицидного сексуального поведения, выявлено, что для большинства испытуемых обеих групп оказались характерными незапланированные правонарушения (84,44% и 85,37%), к которым были отнесены как ситуационно-спровоцированные (73,33% и 65,85%), так и психопатологически-обусловленные гомициды. Под незапланированностью понималось внезапное, спонтанное, непланируемое и неподготовленное специально убийство, зачастую с использованием испытуемыми в качестве орудия подручных средств, найденных прямо на месте правонарушения. Для испытуемых первой группы психопатологические механизмы, с учетом наличия у них расстройств сексуального влечения, принимали участие во всех изученных случаях, однако, во второй группе роль психопатологических факторов, которые становились значимыми при определенных условиях в конкретной ситуации взаимодействия с жертвой, была немногим меньше (92,68%). Среди факторов, преимущественно сочетанных, воздействовавших на лиц второй группы непосредственно перед совершением деликта, отмечались:, органическая почва, аффективные расстройства, психотическая симптоматика, острые психогении, состояния алкогольного, в том числе измененного опьянения, агрессивное или сексуально-провоцирующее поведение жертв и др.

Испытуемые обеих групп практически с одинаковой частотой признавались вменяемыми (46,67% и 43,90%), несколько реже - невменяемыми (40% и 41,43%). В ряде случаев подэкспертные обеих групп признавались ограниченно вменяемыми (13,33% и 14,63%).

Для экспертной оценки лиц, совершивших сексуальные гомициды, помимо психопатологической квалификации состояния, имеет значение и анализ психосексуальной сферы в аспекте сформированности половой идентичности, усвоепности полоролевых стереотипов и возможности их влияния на поведение, а таюкс характера сексуального дизонтогенеза в целом.

При экспертной оценке лиц с парафилиями играют важную роль особенности расстройства сексуального предпочтения, которые могут иметь самостоятельное значение, независимо от нозологической формы психической патологии, и оказывать существенное влияние на поведение испытуемого в деликте. Особенно важен характер девиантного сексуального влечения, так как при импульсивном и компульсивном его вариантах нарушаются способности к произвольной регуляции действий, осознанию их общественной опасности, что позволяет экскульпировать данную категорию лиц. При эго-синтоническом варианте парафилии волевой критерий внешне остается неизменным, однако из-за отсутствия условий для борьбы мотивов, особое значение приобретает интеллектуальный критерий. Роль эго-синтонического характера влечения особенно важна в совокупности с оценкой психопатологических проявлений, не связанных с сексуальной сферой и, прежде всего, дефицитарных расстройств. Имеют значение такие феномены, как деперсонификация объекта, негативное или амбивалентное к нему отношение, нарушение представлений о половозрастных характеристиках объекта, его одушевленности (осуществление манипуляций с трупами жертв), которые могут указывать на ограничение участия различных аспектов эмоционального гнозиса, способности переработки эмоциональной информации, а, следовательно, и контролировать собственное поведение в соответствии с ситуацией.

Экспертная оценка лиц без расстройства сексуального влечения также, как и в первой группе, базируется на синдромологическом анализе психопатологических расстройств, психологических и сексуальных нарушений с учетом характера сочетания признаков юридического и медицинского критериев. Критериями, ограничивающими способность в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, у данного контингента лиц могут являться: эмоционально-волевые нарушения в рамках психического инфантилизма, дефицитарных расстройств. Искажепиость, формальность представлений о полоролевом поведении также ограничивает возможности построения адекватных ситуации паттернов поведения и обуславливает его гиперролевой вариант. При нарушении формирования полоролевых стереотипов возможность их участия в процессах восприятия и понимания информации сексуального характера, в принятии решений и регуляции поведения существенно ограничена, что указывает на интеллектуальную составляющую юридического критерия (неспособность осознавать общественную опасность своих действий). Ограничение восприятия ситуации может касаться прогноза последствий осуществляемых действий и обуславливает снижение критических возможностей. Существенную роль также играет эмоциональное отношение к выбранному полоролевому стереотипу, его включенность в систему полоролевых предпочтений и идентификация со стереотипом, соответствующим собственному полу. Эмоциональные нарушения могут свидетельствовать об искажениях в усвоении полоролевых стереотипов на эмоциональном уровне и обуславливать нарушения способности к распознаванию и переработке эмоциональных состояний другого индивида. Анализ эмоциональных нарушений особенно важен при оценке поведения испытуемых в ситуации деликта, поскольку эти нарушения могут ограничивать способность к регуляции поведения (осознавать общественную опасность своих действий). Недостаточная усвоенность полоролевых норм ограничивает выбор поведенческих стратегий у лиц без парафилий, в том числе в ситуациях, способствующих полоролевой фрустрации и предопределяет реализацию возникающего в этих случаях конфликта именно в сексуальной сфере. Исследование психосексуальной сферы, в частности степени расстройств половой идентичиости, имеет значение у подэкспертных, совершивших сексуальные деликты в состоянии временного нарушения психической деятельности, поскольку данные расстройства могут определять содержательную сторону переживаний в ситуации деликта.

Испытуемым обеих групп были рекомендованы меры медицинского характера (60% и 68,29%) в основном в виде принудительного лечения в психиатрическом стационаре специализированного типа. Только подэкспертные второй группы в единичных случаях направлялись на лечение в психиатрический стационар общего типа.

Показаниями к направлению испытуемых на принудительное лечение в психиатрические больницы специализированного типа с интенсивным наблюдением могут являться импульсивный характер влечения с эго-синтоиическим отношением к нему, высокая степень стереотипизации поведения, рецидивность, стабильный или регрессивный типы течения. Показания к применению принудительных мер медицинского характера у лиц с парафилиями определяются наличием аномалии сексуального влечения, с высокой степенью вероятности ведущей к совершению противоправных действий. Учитывая высокую социальную опасность исследуемого контингента при наличии парафилии агрессивного круга, направление таких подэкспертных в стационар общего типа не рекомендуется. Показаниями к направлению больных на принудительное лечение в психиатрические больницы специализированного типа могут являться компульсивный или компульсивно-импульсивный характер влечения, с эго-дистоническим к нему отношением даже при отсутствии признаков аддиктивности, с учетом типа динамики парафилии (прогрессивного).

Испытуемые, у которых регистрируются признаки выраженного психического инфантилизма, обусловливающие их повышенную внушаемость и подчиняемость, склонность к асоциальному поведению, совершение криминальных деяний в группе, при отсутствии у них явлений стойкой социальной дезадаптации и антисоциальных тенденций также могут быть направлены на принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа.

Лица второй группы, обнаруживающие органическое психическое расстройство и совершившие деликт в состоянии временного болезненного расстройства (дисфорическая агрессивность, импульсивные действия, психомоторное возбуждение и дезорганизация поведения в результате помрачения сознания), развившегося под влиянием экзогенных вредностей; демонстрирующие сохранность критических функций по выходе из измененного состояния сознания, могут быть направлены на принудительное лечение в психиатрический стационар общего типа. Эти испытуемые представляют социальную опасность только в психологически субъективно-сложных для них ситуациях сексуального общения либо психотравмирующих ситуациях, затрагивающих их психосексуальную сферу.