Автореферат и диссертация по медицине (14.00.18) на тему:Экспериментальное исследование психонейроактивности блокаторов кальциевых каналов

о

На правах рукописи

Козловский Владимир Леонидович

Экспериментальное исследование пснюнейроактявностн блокаторов кальциевых каналов (обоснование клинического

применения)

Специальность: 14.00.18 - психиатрия 14.00.25 - фармакология

Автореферат диссертации на сонсханне ученой степени доктора медицинских иаук

Санкт-Петербург 1997

Работ» шаолвева а ваучаэ-ясслеяовател&сжоы Псвховеаролэгнчесхоы институте им. ВМ-Есятсрсы на отделении ашшгксьой и эксперименхальво& квюфаркаколопш

Научные консультанты:

доктор мгднцинсвиж. шух, тфофессор ЦП. Лизин

до crop медицинских наук, профессор Ю.ЛНуллер

Официальные оппоненты:

до crop кеднцваских шук, срофессор ВовиаРЛ.

Лсурагг Государ ствгннон прении, доктор иедвцижжвх ыук, црофгссор Спивак ЛИ.

доктор меднцннсквх наук, профессор Звартау Э.Э.

Ведущее учреждение - Воснио-мгдяцнвсгхя академии

Залщта днссертацнн состоится "¿¿У * аврела 1997,-. В "/К часов на заседании диссерпциошюго смета ш защите докторских диссертаций (Д 0S4. 13.01) при Санкт-Псгербургсюм гаучда-иссяедоаательсхом психоневрологическом ижтетуге ни. В. М. Бехтерев» (193019, Санкт-Петербург, ул. Бехтерева, дом 3, конференц-

34Л).

С диссертацией можно озвахоитъех • баблжггеге института. Автореферат разослав ' oti • МЛ,/У>ъ£1_1997г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор иедицвясевх наук, профессор

А. М Шерешеасшй

Введение

Актуальность проблемы. Проблемы преодоления терапевтической резистентности и снижения побочных эффектов психофармакотерапии определяют актуальность поиска психотропных препаратов нового иеханшма действия. Известно, что число больных резистентных к стандартной терапии ангидепрессантами достигает 30 % [Мосолов С.Н., 1995; Depression guideline panel, 1993]. Среди больных эпилепсией 25-33 % высокорезистенгны к проводимой терапии, а 2-3 % - практически нечувствительны к ней [Громов С.А, 1987]. Оптимизация биологической терапии необходима при лечении больных шизофренией, что обусловлено, с одной стороны, недостаточной эффективностью используемых препаратов, а, с другой, высоким риском развития побочных нейролептических эффектов [Davis J.M., Schaffer C.B., Killian G.A et alL 1980; Kane J.M., Lieberman J„ 1987].

Активность классических психотропных препаратов связывают с воздействием на нейромедиаторные системы мозга. Не вызывает сомнения то, что все нейроакгивные эндогенные вещества вносят большой вклад в развитие тон или иной функции, а изменение нейрохимического метаболизма, оказывает модулирующее влияние не только на патологически измененные, но и нормальные структуры мозга. С последним связано появление побочных эффектов и нарушение естественных функция ЦНС.

Методически пока весьма сложно определить и ранжировать, в соответствии с критическим уровнем активности, значимость отдельных нейрохимических систем в конкретной форме поведения или при патологии. В то же время, несмотря на сложность организации и множественность проявлений работы мозга, в ее основе, на уровне клеточной активности лежат два процесса - возбуждение и торможение. Ингегративное взаимодействие их между собой на уровне популяции нейронов в каждом конкретном случае определяет и вовлечение мозговых структур и участие медиаторных систем в действии [Черкес В.А., 1988; Адрианов О.С., 1995а; Адрианов О.С., 19956]. Поэтому средства, способные модулировать электрическую активность нейронов, представляют безусловный интерес в качестве возможных психотропных препаратов. В основу настоящего исследования легла идея использования препаратов, первично не влияющих на медиаторные и нейромодуляторные системы мозга, но блокирующих электроуправляемые кальциевые каналы. Выбор таких средств определялся тем, что ионы кальция играют существенную роль в организации ней-рональной клеточной активности. Доказано, что увеличение концентрации внутриклеточного ионизированного кальция приводит к усилению метаболической активности нейронов, влияет на процессы клеточного электрогенеза [Baker P.F.,1985; Berridge M.J.,1985; Коспок П.Г., 1986; McCormack J.G., Halestrap A.P., Denton R.M., 1990; MiJler R.J., 1991]. В экспериментах с регистрацией ЭЭГ продемонстрировано минимальное влияние блокатерод кальциевых каналов (ИСК) на нормальную электрическую активность нейронов выражено минимально. Существует также предположение, что в нормальных условиях кальциевые электроуправляемые каналы нейронов находятся в пассивном состоянии и не несут физиологической нагрузки, однако при возбуждении их роль может резко возрастать. 'Тем

сильнее выражено возбуждение клеток, тем большее число кальциевых каналов вовлекается, тем больше возможность модулирующего действия БКК на процессы возбуждения [Waiden J., Speckmann E.-J., 1988; Speckmann E.-J., Waiden J., 1993; Spedding M., Middlemiss D.N., 1985; Plummer M.R., Logothetis D.E., Hess P., 1989; Silverstone P.H., Graheme-Smith D.G., 1992; Mori Y. et all. 1993]. Поэтому вероятно, что действие этих веществ может проявляться при патологических состояниях, минимально влияя на нормальную активность клеток.

Механизм действия БКК принципиально отличается от действия классических психотропных препаратов и позволяет предполагать оригинальный спектр их психотронной активности. К тому же комбинация БКК со стандартными психотропными средствами может оптимизировать и стандартную психофармакотерапию в преодолении терапевтической резистентности.

Кроме того, известно, что нарушение нормальной деятельности ЦНС зачастую связано с развитием дегенеративных изменений, которые развиваются не только при заболеваниях мозга (эпилепсии, паркинсонизме, шизофрении, наркомании, болезни Альцгеймера и др.), но и в ходе онтогенетического развития [Drian M.-J., Kamenka J.-M., Pirat J.-L., Privat A., 1991; Tumbull J., 1987; Corseffis J.A.N., Bruton C.J.,1983; Cadete-Leite A., Tavares M.A., Uyüngs H.B.M. et all., 1988 и др.]. Поэтому актуален и поиск препаратов, предупреждающих и снижающих развитие дегенеративных изменений ЦНС. Безусловные перспективы в этом направлении имеют БКК, которые снижают избыточное накопление катиона, играющего критическую роль в развитии дегенеративных процессов.

Известно, что класс БКК не является однородным по химическому строению, поэтому весьма вероятными представляются отличия по спектру психотропной активности у препаратов разных групп.

В связи со сказанным, были сформулированы цели исследования: 1. Исследовать в эксперименте психонейротропную активность основных представителей класса блокато-ров кальциевых каналов (верапаиила, нифедипина, циширизина, фенднлина и дидьтиа-зема) и обосновать в соответствии с полученными результатами их клиническое использование; 2. Исследовать в клинических условиях анксиолятическую и анщяепрессивную активность блокатора кальциевых каналов, эффективного в эксперименте.

В соответствии с целями сформулировали задачи:

1. Разработать модели для оценки влияния препаратов на структуру поведения животных и возбудимость ЦНС и изучения нейропротекгивной и анксиолигической активности.

2. Исследовать анксиолитичесхое действие перечисленных препаратов в поведенческих тестах на шпактных животных и животных с индуцированной тревогой;

3. Исследовать антидепрессивную активность в тесте "стрессорной иммобилизации" (подвешивание мышей за хвост) и оценить профиль нейрохимических механизмов

действия на основании взаимодействия БКК с тест-веществами (резерпин, 5-окстриптофан, клоницин, алпразолами др.);

4. Изучить на моделях генерализованных судорог, вызванных коразолом, кофеином, хииолинатом, максимальным электрошоком противосудорожное действие БКК;

5. Исследовать нейропротективное действие препаратов на модели хинолинатной дегенерации нейронов гиппокампа и латеральной перегородки мозга крысы;

6. Изучить действие исследуемых препаратов в комбинациях с классическими психотропными средствами в основных поведенческих тестах.

7. Выявить показания для клинического применения блокаторов кальциевых каналов в качестве психотропных препаратов.

8. На основании сопоставления клинических и экспериментальных данных изучения анксиолигической активности препаратов, обосновать прогностическую ценность моделей тревожного поведения.

Научная новизна

1. На основе метода "открытое поле" разработан способ оценки структуры двигательного поведения мелких лабораторных животных, позволяющий различать естественное и патологическое поведение. Разработан метод "парование коразола" (дробное субхроническое введение подсудорожных доз коразола), который за короткий период времени позволяет моделировать феномен "раскачки", точно оценивать возбудимость ЦП С путем определения минимальной судорожной дозы конвульсанга. Обосновано использование внутрижелудочкового введения (в/ж) хинолшювой кислоты (ХИК) для оценки нейропро-тективной активности препаратов. Для отбора анксиолитических средств разработан тест "неполной сенсорной депривации", позволяющий моделировать патологическую тревожную реакцию (торможение двигательной активности (ДА) животных с ампутированными вибриссами).

2. Выявлено, что в гесте "стрессорной иммобилизации" выраженной "антидепрессивной" активностью обладают нифедшшн и фендилин, поэтому поиск перспективных ангидепрессангов следует проводить среди новых прошводных дигияроплри-дина и прениламина. На основании взаимодействия этих препаратов с стандартными тест-веществами (5-оксигрипгофан, клонидин, резерпин, фенамин, галоперидол, этанол) установлены различия в нейрохимическом профиле их действия. Экспериментально обосновано клиническое использование комбинаций нифедипина с имипрамином, ашприптнли-ном, пиразвдолом, анафрашшом, хлоридом лиггия, диазепамом и фендшшна с амитргатги-лином, миансерином и аллразоламом для усиления антидепрессивной активности последних.

3. Выявлено в эксперименте, что все представители класса БКК оказывают анксиоли-тическое действие. Однако "анксиолипкеская" активность БКК выявляется не во всех, а только в конкретном для каждого препарата тесте тревожного поведения (темно-сзетлая камера, приподнятый крестообразный лабиринт, модель неполной сенсорной депрившп:')

Сделано предположение, что выбранные модели тревоги формируют разные уровни тревоги. Обнаружено, что строфантин и BAY К 8644 в стандартных моделях тревоги вызывают такие же изменения в поведении, как и стандартные анксиогены Показано, что БКК не изменяют в основном анксиогенных эффектов коразола, кофеина, BAY К 8644, строфантина и фенииэтилаиина в тестах тревожного поведения.

4. Впервые показано, что все БКК активны против коразоловых судорог у мышей, неоднозначно влияют на судороги, вызванные кофеином, и не обладают противосудорож-. ным действием в отношении ХИК и электрического тока.

5. На модели "титрования коразола" выявлено, что БКК разных химических групп при субхроническом введении оказывают стабилшируницее действие, предупреждая повышение возбудимости ЦНС. На этой же модели обнаружено, что только отмена дильтиа-зема после субхронического введения вызывает повышение возбудимости ЦНС.

6. Впервые показано, что (в/ж) введение ХИК вызывает развитие нейродегенератив-ных изменений в дорсальном гиппокампе, ядрах латеральной перегородки и полосатом теле, а нифедипин, циннаршин и верапамил предупреждают развитие этих повреждений. Установлено, что развитие нейродегенеративных шменений не зависит от выраженности судорожной реакции Выявлено, что критическое повышение концентрации ХИК в периоде раннего онтогенеза может вызывать нарушение поведения на отдаленных этапах по-стнатального развития.

7. Установлено, что все представители БКК снижают двигательную активность (ДА) мышей в "открытом поле", не нарушая структуры двигательного поведения.

8. Обнаружено, что БКК, не снижающие температуру тела при системном введении (верапамил и дильтиазем), оказывают гипотермическое действие при центральном введении.

9. Впервые показано, что верапамил и нифедипин снижают симптомы ацетальдегид-ной интоксикации.

10. Впервые показано, что нифедипин обладает ангцдепрессивной и анксиолигиче-ской активностью, приводит к редукции параноидного, шизофазического и онейроидного симптомов у больных с острыми аффективными расстройствами в структуре различных психических заболеваний.

Положения, выносимые на защиту:

Использованные в эксперименте тесты для оценки психотропной активности блока-торов кальциевых каналов отражают психотропное действие нифедипина в клинике у больных.

Психотропное действие нифедипина в большей степени проявляется у больных с психозами, в структуре которых значительную роль играет аффективное возбуждение

1. "Антвдепрессивная" активность нифедипина в тесте "стрессорной иммобилизации" не связана со стимуляцией моноаминергических структур, подобное действие февдилина напротив обусловлено стимулирующим влиянием на эти системы. Выявленные особенно-

сти действия могут определять различия в спектре синергистического взаимодействия этих препаратов со стандартными ангидепрессангами;

2. "Анксиолитическая" активность БКК, выявленная в тестах на тревогу, зависит от конкретных условий формирования тревожной реакции Тревога, развивающаяся в разных тестах, гегерогенна, ситуационно-обусловлена и вряд ли имеет патологический характер. Использование диазепама - "эталонного" препарата в поведенческих тестах на тревогу затрудняет поиск апхеиолитиков с иным механизмом действия.

Противосудорожная активность БКК в моделях коразоловых судорог не отражает анксиолигического действия при коразоловой тревоге в тесте "темно-светлой камеры" и "приподнятом крестообразном лабиринте". На основании антагонизма потенциальных ан-ксиолигиков со стандартными анксиогенами в моделях генерализованных судорог можно судить о нейрохимических иеханшмах, лежащих в основе формирования анксиогензави-симой тревоги

3. Предварительное заключение о наличии или отсутствии анксиолитической активности у препарата на доклиническом этапе исследования может быть сделано на основе комплексного аналша действия в тестах на тревогу на ингактных и тревожных животных, и способности вещества влиять на возбудимость ЦНС;

4. Модель "хинолигатпой дегенерации" нейронов гиппокампа и перегородки адекватна для изучения прямого нейропротективного действия веществ. Хинолинатные повреждения нейронов не связаны с судорожным действием метаболита. Возбуждающее и судорожное действие ХИК обусловлено активацией как стимулирующих, так и ингибирующих нейронов. Судорожное действие ХИК обусловлено прежде всего стимуляцией стриатума.

Хинолигатная стимуляция ЦНС в критические периоды раннего постнатального развития нарушает формирование функций мозга в последующие периоды.

Нейропротекпдаш активность БКК в тесте "хинолинатной дегенерации" обусловлена непосредственным влиянием на нейроны и не зависит от выраженности судорог;

5. Стимулирующее или угнетающее действие БКК на функциональную акгивность дофаминергических систем зависит от дозы препаратов;

6. Снижение двигательной активности при отсутствии тменений в структуре двигательного поведения обусловлено центральным и периферичеким эффектами БКК;

7. В развитии гипотермии, вызванной введением верапамила, дильтиазема и шшоди-пина имеет значение изменение центральных и периферических механизмов терморегуляции, которые определяются исходной температурой животных;

8. Психотропное действие нифедипина у больных лучше всего проявляется при лабильности психических процессов.

Научно-практическая ценность работы:

Разработаны тесты для выявления нормальной и патологической структуры двигательного поведения, изменения уровня возбудимости ЦНС, исследования анксиолигического и нейропротекгивиого действия препаратов.

Обнаружены различия в спектре психонейротропной активности БКК разных химических групп. Показаны перспективы применения нифедипина и фендшшна при лечении аффективных состояний. Выявлены различия в механизме их действия и показаны особенности потенцирования этими препаратами антвдепрессивного эффекта стандартных ангидепрессантов. Получены клинические результаты, подтверждающие "антидепрессивную" активность нифедипина.

Экспериментально обосновано использование вераламила и нифедипина при алкогольном абстинентном синдроме и состояниях, связанных с повышением уровня ацетальдегвда крови Обосновано применение нифедипина для профилактики и лечения депрессивных нарушений в структуре алкоголизма.

В свете влияния на патологическую тревогу, сформулированы положения, конкретизирующие доклиническое изучение анксиолигической активности препаратов: 1. высказано предположение о гетерогенных механизмах формирования нормальной ситуационно-обусловленной тревоги в разных тестах; 2. показано, что в тестах на взаимодействие со стандартными анксиогенами, противосудорожное действие препаратов не всегда отражает их анксиолигическую активность. 3. теоретически обосновано положение о том, что использование "стандартного анксиолитика или анксиогена" как эталонного средства в тестах на тревогу предполагает выявление препарата с подобным, но не иным механизмом действия.

Выявление анксиогенной активности строфантина и BAY К 8644 позволяет расширить круг препаратов, используемых для формирования экспериментальной тревоги при поиске новых анксиолигиков.

Экспериментально обоснована потенциальная анксиолнгаческая активность всех исследованных БКК, что расширяет представления о патогенезе тревога и механизмах действия анксиолигиков. Обнаруженное прямое нейропротективное действие БКК позволяет рассмотреть возможности их использования при болезнях ЦНС, сопровождающихся развитием нейродегенеративяых процессов вне зависимости от фактора, вызывающего дегенерацию.

Результаты шучения судорожного и нейродегенеративного действия хинолината расширяют представления о механизмах взаимодействия нейронов в эпилепгогенном очаге (ЭО) и вовлечении структур мозга в судорожную реакцию при моделировании патологии ЦНС с использованием ХИК. Выявлено отсутствие связи между судорожным и нейродеге-неративным действием ХИК. Особенности развития судорог под действием ХИК определяются одновременной стимуляцией возбуждающих и ингибирующих нейронов.

Клиническое исследование психотропной активности нифедипина при острых аффективных нарушениях позволило конкретизировать показания к назначению препарата в зависимости от способности больных к переклгачаемости внимания. Результаты клинического испытания нифедипина позволили рекомендовать его как средство дополнительной терапии при лечении острых аффективных состояний, сопровождающихся онейровдным, шизофазическим и параноидным синдромами, резистентными к стандартной терапии.

Полученные результаты позволяют расширить наши представления о психотропном действии препаратов и оптимизировать поиск новых средств среди веществ, блокирующих кальциевые каналы.

Основные публикации по теме диссертации изложены в 30 статьях (6 в иностранной периодике).

Реализация результатов исследования:

Сведения об экспериментальной активности нифедипяна в экспериментальных тестах на тревогу и дегрессию легли в основу клинических испытаний нифедипина у психиатрических больных и больных алкоголшмом. Результаты шучения психонейротропной активности БКК включены в учебные программы на кафедрах фармакологии Санкт-Петербургской Педиатрической медицинской академии и Санкт-Петербургского медицинского университета им. акад, И.П.Павлова.

Апробация работы. Материалы работы докладывались на международных конференциях и семинарах: 1. "Причины и механизмы заболеваний мозга человека" (Советско-Британский симпозиум по неврологии, 25-27 мая 1988г.); 2. "International Study Group for Tryptophan Research" (1STRY'89, May 9-12, 1989, Baltimore, Maryland, USA); 3. "Влияние специфических кейротоксанов на нейрональные системы мозга" (Институт мозга АМН СССР, Москва, 24-26 января 1989г.); 4."Нейрофармакология на рубеже двух тысячелетий" (Санкт-Петербург, 6-8 октября 1992г.). 5. "Актуальные проблемы лекарственной токсикологии (Москва, 12-16 ноября 1990г.) На международном конгрессе "Рак, СПИД и родственные проблемы" (май 1995г.); На Всемирном Конгрессе психиатров в Мадриде (август, 1996г.).

На республиканских конференциях по фармакологии и физиологии: 1. "Стриатная система и поведение в норме и патологии" (Алушта, 4-6 октября 1988г.,IY Симпозиум); 2. "Актуальные вопросы фармакотерапии" (Уфа, 21 июня, 1990г.).

На заседаниях Ленинградского и Санкт-Петербургского фармакологического общества (декабрь 1987г., март 1993г., апрель 1996г.), на совместном совещании лаборатории фармакологии наркотиков 1 Санкт-Петербургского МИ им.И.П.Павлова и отделения клинической и экспериментальной психофармакологии иМ.В.М.Бехтерева (1993г.), на заседаниях отделения клинической и экспериментальной психофармакологии НИИ им. В.М.Бехтерева.

Объем и структура диссертации.

Материал диссертации изложен на 329 страницах машинописного текста и включает следующие разделы: введение, обзор литературы, материалы и методы исследования, результаты исследования, обсуждение результатов, общее заключение, выводы, список лиге-рачуры. Работа иллюстрирована 33 таблицами и 25 рисунками. Список литературы включает источников 99 на русском и 465 на иностранных языках

Материалы и методы исследования

Работа выполнена на 1200 белых беспородных мышах линии SHR, 1024 мышах линии С 57 BL/6, на 1027 белых беспородных крысах разного возраста и 14 крысах линии Вистар, полученных из питомника "Рапполово".

Оценку активности соединений проводили в наборе тестов, позволяющих выявлять основные особенности изменения поведенческой активности и оценивать психотропный эффект при использовании относительно простых методов, апробированных во многих лабораториях. Специально были использованы методические приемы, позволяющие получить системное, целостное представление о психотропном действии испытуемых препаратов.

Была юучена активность основных представителей БКК, производных: феяилалки-ламина - верапамила гидрохлорида (финогггин, Финляндия), дигццропирвдита - нифеди-пина (коринфар, Германия), дифешипиперазина- циншризина (Болгария), бешотиазепина - дильтиазема гидрохлорида (США), прениламина - фендшина гидрохлорида (сензиг, Венгрия).

Растворы верапамила и дильтиазема готовили на физиологическом растворе. Инъекционные формы остальных средств представляли собой суспензию, которую готовили ех tempore для каждого опыта с использованием Tween-80.

В качестве препаратов сравнения, применяемых для фармакологического анализа, были использованы имипрамин, диазепам, галоперидол, рауседил, клонидин, кофеин, ко-разол, хинолиновая и кинуреновая кислоты, таурин, этанол, анафранил, алпразолам, фенамин и др.

Введение препаратов в боковые желудочки головного мозга осуществляли у крыс через хронически вживленные пластиковые канюли по методике [Прахье ИВ., Киселева И.П.,Лапин И.П., 1982]. С той же целью у мышей применяли специальное устройство, предложенное Ванечек с соавт. [Vanecek J., Krebs V., Scheer E., Bieleke T., 1960], позволяющее вводить растворы веществ бодрствующим мышам. Стереотаксические координаты струйур мозга дм вживления электродов и канюль определяли по атласам: для крыс (Paxinos G., Watson С., 1982), для мышей (Slotnick В.М., Leonard С.М., 1982).

Объемы растворов, вводимых в боковые желудочки мозга, составляли у крыс- 5-10, у мышей- 3-5 мкл, в контрольных сериях физиологический раствор всегда использовался в том же объеме, что и в опыте. Введение веществ внутрь производили в объеме 1мл раствора на 100 г массы тела, подкожно (га'к) - из расчета 0,01 мл/кг, в/бр - 0,1 мл/кг массы тела.

В качестве поведенческого теста для выявления акгидепрессивной активности исследуемых препаратов был использован тест "стрессорной иммобилизации" (IIMX),(Tail suspension test)[ Stem L., Chermat R., Thierry В., Simon P., 1985; Porsolt R.D., Leuegre A., 1992], который, по заключению некоторых исследователей, более информативен и адекватен, чем другие методы, потому что он позволяет выявлять активность как типичных, так и

атипичных антидепрессантов я показывает меньше "ложнопозитивных" эффектов [Porsolt KD., Leaegre А, 1992].

В соответствии с теориями развития депрессий оценку ангидепрессивной активности БКК исследовали в различных тестах, отражающих моноамннпозигивное действие:

1. Влияние препаратов на эффекты резерпина (гипотермия и птоз) оценивали после в/бр введения 2,5 мг/кг рауседшш. БКК вводили спустя 2 часа после введения рауседила. Степень птоза оценивали в баллах по методике [Rubin В., Malone M.H., Waugh M.H., Burke I.C., 1957]. Измерение ректальной температуры проводили 8 раз, отмечая ее изменение через 30, 60, 90, 150,210,270 н 1200 мин после введения испытуемых препаратов;

2. Влияние веществ на эффекты 5-оксшрштгофана (5-ОТФ) оценивали по числу встряхиваний головы за каждый 10 мин интервал опыта в течение 3 мин для каждой мыши и по изменению температуры тела, которую замеряли в начале и конце эксперимента (60 мин) [Come S.I., Pickering R.W., Warner В.Т., 1963]. 5-ОТФ вводили в/бр в дозах 250 мг/кг через 15 мин после исследуемых препаратов;

3. Каталепсию вызывали у крыс подкожным введением галоперидола в дозе 3 мг/кг, испытуемые препараты вводили за 15 мин до инъекции галоперидола. Выраженность ката-лешогенной реакции оценивали через 15, 30, 45, 60 и 120 мин после введения галоперидола в баллах па методике [Moipurgo С., 1962];

4. Тест групповой токсичности на мышах исследовали в группах по 10 мышей-самцов, по общепринятой методике [Лапин И.П., Самсонова М.Л., 1964, Лапин И.П., 1965]. В течение часа регистрировали количество вспышек групповой активности, а также смертность через 3 и 24 часа. Фенамин вводили в дозе 30 мг/кг массы тела, спустя 15 мин после инъекции БКК.

5. При изучении влияния препаратов на стереотипное поведение крыс, вызванное фенамином (7 мг/кг), БКК также вводили предварительно за 15 мин. Регистрировали латентный период появления и общую продолжительность стереотипии.

Для оценки анксиолитической активности препаратов использовали три стандартных поведенческих метода, широко применяемых в лабораторной практике: тест приподнятого крестообразного лабиринта [Dawson G.R., Tricklebank M.D., 1995], темно-светлой камеры [Crawley J.N., 1981; Kulkami S.K, Sharœa AC.,1991; Simon P., Panissaud C., Costentin J., 1991], и модель социального взаимодействия [Mutovkina L.G., Lapin IP., 1990].

Исследование рефлексов активного и пассивного избегания проводили по общепринятым методикам (Козловский В.Л., Прахье И.В., Кенунен 0.г.,1990; Козловский В.Л., 1993) на взрослых и развивающихся крысах, после введения ХИК в дозах, вызывающих развитие нейродегенеративных изменений в ЦНС.

Операцию вживления канюль и электродов в структуры головного мозга крыс осуществляли под нембуталовым нгркозом (50 мг/кг). В дорсальную часть пшпокампа, ростральный отдел полосатого тела, базолатеральпую часть миндалевидного комплекса и кору больших полушарий вживляли отводящие биполярные электроды, которые представляли

собой две нихромовые проволоки, изолированные по всей длине, кроме кончика, фторопластовой суспензией (Ф-4-Д). В экспериментах, предусматривающих регистрацию ЭЭГ, препараты вводили в боковой желудочек, ЭЭГ регистрировали периодически в течение 60 мин Электролитическое разрушение структур проводили анодным током силой 1-2 мА. Разрушению подвергали области ростральных отделов полосатого тела, дорсальный гип-покамп и большую часть миндалевидного комплекса. Контрольным животным активный электрод погружали в структуры без пропускания электрического той. В опыт животных брали через 5-7 суток после операции. Локализацию электродов и зону электролитического разрушения мозга исследовали на фронтальных срезах. Последние готовили толшиной 3040 мкм на замораживающем микротоме и окрашивали гематоксилин-эозином.

Нейрофшиологические особенности хинолинатного эпилегггогешюго очага (ЭО) исследовали на крысах линии Вистар весом 200-250 г, наркотизированных уретаном (1,2 г/кг). К регистрации электрической активности коры мозга (зона si) приступали через 3-4 часа после подготовительной операции (трепанация черепа и открытие участка коры мозга). Растворы препаратов наносили на кору мозга в зонз регистрации электрокортикограммы (ЭКоГ) и активности отдельных нейронов. Активность части нейронов изучали при квазивнутриклеточном отведении (электрод стоит на клеточной мембране, продавливая ее, но не нарушая целостности). Регистрацию, вызванного потенциала проводили после электрокожного раздражения (ЭКР) подушечки передней контралатеральной лапы.

При изучении нейропротективной активности БКК ХИК вводили в дозе 1, 5, 10 и 30 мкг в объеме 5 мм в левый боковой желудочек мозга.

Всех животных на 5 день после инъекции ХИК декапитировали. Головой мозг извлекали непосредственно после декалитации и фиксировали в 70° спирте. После стандартной спиртовой проводки материал заливали в парафин [Меркулов Г.А., 1961]. Ступенчатые срезы (7-10 мкм) полушарий головного мозга окрашивали гематоксилином и эозином, по Нисслю и Ван-Гизону. Детальному изучению с помощью световой микроскопии подвергали одноименные ядра латеральной перегородки правой и левой половин на уровне их максимального развития (перекрест зрительных нервов). Подсчет нейронов проводили в 5 идущих подряд полях зрения с каждой стороны. Учитывались нейроны с хорошо различимыми ядрами и ядрышками.

Степень тяжести морфологических изменений в каждом из исследуемых полей дор-залыюго гиппокампа определяли с помощью разработанной пятибалльной шкалы.

Изучение противосудорожного действия БКК на мышах и крысах проводили с использованием модели острых генералшованных судорог. Учитывали количество просудо-рожившкх животных, латентный период развития судорог и число судорожных приступов. Все конвульсанты (коразол 90 мг/кг, кофеин - 250 мг/кг, ХИК- 5 и 30 мкг) вводили спустя 15 мин после введения БКК. Противосудорожное действие препаратов против электрических судорог изучали методом "максимального электрошока".

Анализ структуры двигательного поведения мышей и крыс проводили с использованием методики "открытого поля". Известно, что обычно повышение одного компонента ДА (локомоции или стойки) сопровождается увеличением и другого. Математического же анализа взаимосвязи этих элементов движения до настоящего времени не проводилось, а между тем установление ее, в виде коэффициента корреляции (г) между генетически детерминированными формами естественной двигательной активности позволило бы, вероятно, говорить о наличии ее определенной структуре, характеризующей двигательное поведение группы животных в целой.

В условиях однократного эксперимента исследование двигательного поведения и анализ связи между его вертикальной и горизонтальной составляющими проведено в 12 группах, по 10 крыс в каждой. Уровень двигательной активности был практически одинаковым во всех группах: среднее количество стоек составляло 7,9±0,4, локомоций- 33,9±!,3. Соотношение между вертикальным и горизонтальным компонентами в разных группах колебалось от 1:3 до 1:5. При этом во всех без исключения группах отмечена достоверная связь между этими параметрами (г от Р<0,605 до Р<0,931). Это, по-видимому, может свидетельствовать о том, что в норме двигательное поведение крыс имеет определенную "структуру", что и проявляется наличием корреляции между количеством стоек и локомоций.

Кроме того исследовали зависимость показателя связи компонентов двигательного поведения от уровня общей активности, изменяя ее фармакологическими средствами: кофеином (50 мг/кг) и фенамином (1 и 3 мг/кг), аминазином (4 мг/кг).

Введение кофеина (повышало ДА) и аминазина (снижало ДА) не нарушало в связи между показателями ДА Фенамин в меньшей дозе практически не влиял на двигательную активность, а в большей приводил к некоторому снижению количества стоек, локомоций и нарушению корреляционной связи между ними. При этом следует отметить, что препарат вызывал и другие поведенческие нарушения (половое возбуждение, редко - элеме1гты стереотипного поведения).

Связь между вертикальным и горизонтальным компонентами не зависела от уровня двигательной активности и сохранялась при многократном тестировании, поэтому вычисление коэффициента корреляции между стойками и локомоциями вносит в широко известную методику "открытого поля" новую дополнительную информацию о целостности структуры двигательного поведения лабораторных животных и может, вероятно, косвенно отражать "естественность" поведения в целом.

Метод "субхронического титрования коразола" дает возможность в короткий срок точно количественно оценивать изменение уровня возбудимости ЦНС, позволяя сенсибилизировать животных к стимулирующему действию коразола. Суть метода состоит в том, «по известный прием дробного введения коразола [цит. по Сишщкий В.II, 1976] (титрование) повторяется многократно через равные промежутки времени, которые определяются целью исследования. В наших экспериментах коразол (10 мг/кг, п/к) вводили

крысам повторно с интервалом 15 мин вплоть до развития генерализованных судорог. В результате каждого опыта вычисляли минимальную дозу конвульсанта, вызывающую развитие судорог у всех подопытных животных. Проведены три серии экспериментов, в которых повторные сеансы введения коразола проводили через 24, 72 и 168 ч соответственно:

1. "Титролание коразола" проводили в течение б дней с интервалом между опытами 24 часа;

2. То же, но в течение 2-х недель, интервал между отдельными опытами составлял 72

часа;

3. То же, но "титрование коразола" проводили 1 раз в неделю в течение месяца (интервал 168 часов);

Результаты показали, что снижение дозы коразола, приводящее к развитию судорог, т.е. понижение порога возбудимости ЦНС наблюдали лишь в первой группе. По-видимому, повторные серии "тигрованяя" с интервалом в 24 часа, формируют состояние аналогичное химической раскачке (kindling) [Fisher R.S., 1989].

Таким образом, предлагаемая модель позволяет с высокой степенью точности оценивать изменение порога возбудимости ЦНС (по динамике изменения судорожной дозы коразола в процессе нарастания возбудимости) и пригодна для шучения активности новых противосудорожных/ противоэпилепгических средств.

Нами была предложена новая поведенческая модель для отбора анксиолигаческих препаратов, в которой на нащ взгляд, в большей мере моделируется патологическая составляющая тревожной реакции, обусловленная мощным, но не известным для животных стрессогенным фактором - ампутацией вибрисс у крыс. Известно, что вибриссы у грызунов имеют четко очерченное и достаточно мощное представительство в коре мозга (Woolsey Т.А., тан der Loos И, 1970), выполняют роль дистантного локатора, компенсируя слабость зрительного анализатора (Дембовский Я., 1959). Мы предположили, что депривация основного сенсорного входа будет вызывать у животных повышение сенсорных порогов, снижение восприятия и ориентировочной реакции. Поэтому в качестве теста для последующего шучения поведения было выбрано открытое поле, позволяющее быстро оценить эти показатели [Lat .J, 1965].

Изучение поведения животных проводили по общепринятой методике открытого шля, (я про ко применяющейся в современном нейрофизиологическом эксперименте.

В течение эксперимента всех крыс тестировали в открытом поле четыре раза. Интервал между повторными измерениями ДА составлял 1,5, 24, 48 (ч) и спустя неделю после первой посадки. В первый день эксперимента регистрировали исходную двигательную активность у всех животных. Крыс разделили на две группы: 1- интактные животные; 2-крысы, которым сразу после измерения исходной ДА купировали вибриссы. Их обрезали так, чтобы расстояние от кожи до кончика среза составляло 2-3 мм. Указанные группы, в свою очередь, еще раз поделили так, чтобы половина животных в каждой группе получала

диазепам в дозе 0,5 мг/кг, а другая эквивалентный объем физиологического раствора. Растворы вводили в «утр ибр ю га и нио ю расчета 0,1 мл на 10 г массы тела.

Итак, после всех предварительных манипуляций были сформированы четыре экспериментальные группы: 1 - интактные крысы, которым за 15 мин до измерения Д^ водили физиологический раствор, 2 - интактные крысы, которым за 15 мин до измерения ДА водили диазепам, 3 - крысы с купированными вибриссами, которым за 15 мин до измерения ДА водили физиологический раствор; 4 - крысы с купированными вибриссами, которым за 15 мин до измерения ДА водили диазепам (Рис. I)

Рисунок 1

Влияние диазеаама ни изменевне двигательной актвностн интактньц крыс а животных с ампутированными вибриссами в открытом поле

12 3 4 ; I 12 3 4

Примечание- Результаты измерения ДА соответственно через А-1,5; Б-24; В-48 (ч) и Г-иеделю после ампутации максиллярных вибрисс. На оси абсцисс - группы животных: 1- интактные; 2 -интактные, которым вводили диазепам (в/бр, 0,5 мг/кг), 3-е ампутированными вибриссами; 4-е ампутированными вибриссами, которым вводили диазепам (в/бр, 0,5 мг/кг) На оси ординат изменение соответствующих показателей (Ло - локомоции, Ст - стойки) в %%, до отношению к результатам измерения ДА в первом опыте <100 %). Различия между группами достоверны при * -Р<0,05, ** -Р<0,01.

Все показатели ДА оценивали в процентах от исходных данных, зарегистрированных при первой посадке в отрьттоеполе отдельно для каждого животного.

I4

Результаты сравнения ДА крыс в икгактной грушге и группе животных с ампутированными вибриссами показало, что обрезание вибрисс вызывало снижение ДА, причем локомоторная активность была значительно подавлена уже с первых сеансов и восстанавливалась к концу недели, в то время как вертикальный компонент реакции значимо снижался только к 48 .часам наблюдения.

Результаты, отражающие изменение ДА у животных всех групп, представлены на Рис. 1. Предварительное введение диазепама уже через 1,5 часа после купирования вибрисс значительно повышало ДА. Эта тенденция сохранялась до кршда опыта. Наиболее существенные различия в действии диазепама во локомоторной активности у крыс без вибрисс были отмечены через 24 ч от начала эксперимента. По вертикальному комлшгапу ДА наиболее значительные отличия были зарегистрированы через 2 суток К концу недели локомоторный компонент ДА во всех группах, животных был равновелик. Диазепам практически во всех опытах, оказывал стимулирующее действие на крыс с ампутированными вибриссами И не влиял существенно на ингактных животных (лишь в одцом опыте было отмечено стимулирующее действие дадаелама на вертикальный кодщонеяг активности).

Итак, представленные результаты свидетельствуют о том, что ампутация вибрисс у крыс тормозила двигательную и исследовательскую активность в открытом долг, причем предварительное введение диазепама устраняло эти нарушения. Торможение ДА. ь нашей постановке опыта связано, скорее всего, с развитием тревоги, вызванной сенсорной деяри-вацией. Это подтверждается тем, что диазепам - универсальный анксиолитик предупреждал снижение ДА только у крыс с ампутированными вибриссами.

Клиническое изучение эффективности нифедипина проводили на базе 3-й психиатрической больницы С.Петербурга совместно с врачом, С.Ф.Болдырсвой цод руководством проф; ЮЛНуллера.

На 54 больных с психическими нарушениями в структуре которых имелись аффективные расстройства психотропцую активность нифедипина изучали в два этапа: 1 - предварительное исследование - 24 больных и 2 - контролируемое испытание с использованием плацебо (30 больных)..При контролируемом исследовании больных подвергали случайному распределению ш две грунны, получавшие нифедипин в дозе 60 мг в сутки (I группа, 22 человека) и контрольная (2 груша, 8 человек) получали плацебо. Группы больных были гетерогешш по нозологической принадлежности. 14 больных страдали шизофренией, 12 -органическим заболеванием головного мозга с преходящими психотическими расстройствами, 3 - инволюционной депрессией и 1 - реактивной депрессией. В клинической картине делрессивньш синдром отмечали у 21 больного, тревожный - у 32, параноидный -у 19, ояейрондльш - у 11 и структурные нарушения ишалашз - у 13 больных. До начала исследования больные получали традиционную терапию нейролептиками в сочетании с транквилизаторам» и антидекрессантами. Если пр и этом в условиях постоянной двухнедельной терапии, состояние оставалось неизменным нифедипин или хиацебо подключали к ранее цазначеадому лечению.

Средний возраст больных 1 группы, получавших нифедипин в дозе 60 мг в сутки (22 человека), составил 30,1 лет, 2 группы, получавших плацебо - 25,1 лет (Р>0,1). Женщины составили 13,3% и 12, 5% соответственно (Р>0,1). Значимых различий в исходных оценках состояния больных по психометрическим шкалам не отмечено. По шкале тревоги соматический компонент у больных 1 группы составил 14,7 баллов, у больных второй группы -15,6 (Р>0,1) психический компонент - 9,1 и 9,7 баллов, по шкале депрессии Гамильтона -16,5 и 17,8, по шкале депрессии Михаленко-Нуллера - 5,6 и 4,8, по шкале деперсонализации - 8,5 и 8,4 соответственно(Р>0,1). Суицидный риск составлял для больных 1 группы 2,7, а для больных второй группы 3,2, по клинической оценке и 2,4 и 2,2 по данным психологического исследования соответственно. Таким образом, значимых исходных различий между гетерогенными по нозологической принадлежности группами больных, получавшими нифедипин и плацебо, не было обнаружено.

Врачом, который не знал, какой именно препарат получал больной, оценивалось клиническое состояние в соответствии с общепринятой классификацией синдромов. Кроме того, тяжесть аффективных расстройств оценивали с помощью шкал депрессии Гамильтона и Михаленко-Нуллера, шкалы тревоги Гамильтона, шкалы деперсонализации. Суицидный риск оценивали но шкале Дж. Максвелла (4-баллыия оценка) в психологическом исследовании, оценивали показатель стресса по тесту Люшера, а наличие суицидных тенденций по данным TAT (апперцепционный тест). Обследование пациентов производилось 2-кратно: перед назначением исследуемого препарата и спустя две недели после начала приема. В ремиссии заболевания изучали функцию переключаемости внимания, оценивая ее как базовую характеристику индивидуума.

Статистическую обработку результатов осуществляли разными способами, выбор которых зависел от поставленных задач. Альтернативную обработку результатов проводили с использованием критериев Хи-квадрзт, обработку парных данных осуществляли с использованием парного критерия Стьюдента, независимых выборок с помощью классического критерия Стьюдента и критерия "U" Вилкоксона-Манна-Уитни.

Все математические операции проводили при помощи персонального компьютера с использованием пакетов прикладных программ. Текст диссертации подготовлен на персональном компьютере (АТ-286, АТ-486) с использованием программных продуктов фирмы '"Microsoft"- "WORD 5.0" и "WORD FOR. WINDOWS 6.0".

Собственные исследования Учитывая, что любые изменения поведения животных в экспериментальных тестах связаны с системным действием препаратов, прежде всего была изучена токсичность препаратов при остром введении (Х1);а определяли методом Лигчфилда по программе для РС -"Мебистат-Ф"), исследовано изменение ректальной температуры (при центральном и системном введении), расцениваемое как цнтегративный показатель, отражающий централъ-

1 Программные продукта были любезно предоставлены компьютерной фирмой «АЯКО (Санкт-Петербург;'

ное и периферическое действие веществ, а так же оценено влияние БКК на изменение мышечной силы (тест подтягивания).

Были выявлены значения LD5o (мг/кг) для: нифедишша -95,77 (47,97+191,25); дильтиазема - 148,11 (103,484-211,99); верапамила - 44 (37,58+51,25); фендшшна - 93,16 (70,17+123,67) и циннаризина - 1511,90(893,31+1701,41).

Результаты показали, что нифедипин, фецдилин и цшшаризин, в той или иной мере, в зависимости от дозы, вызывали снижете ректальной температуры при системном введении. Заметное снижение температуры отмечали уже на 30-й мин от начала эксперимента. Верапамид и дильтиазем, ни в одной из использованных доз не оказывали гипотермиче-ского действия, причем в большинстве измерений температура даже повышалась.

В отличие от системного, введение дильтиазема и верапамила в боковые желудочки мозга в дозе (100 мкг) приводило к снижению температуры у животных, но меньшие дозы (15 мкг) не оказывали существенного влияния.

При исследовании изменения двигательного поведения (ДП) в "открытом поле" было обнаружено, что все БКК в той или иной мере и в зависимости от дозы снижали как вертикальную, так и горизонтальную активность, не нарушая при этом структуры поведения, оцениваемой коэффициентом корреляции (г) (только для фендилина (40 и 20 мг/кг) и дильтиазема (50 мг/кг), использованных в больших дозах значения г были недостоверны).

Используя метод "титрования коразола" при субхроническом введении БКК (препараты вводили дважды в сутки в течении 8 дней) было оценено влияние отмены препаратов на юменение возбудимости ЦНС. В нашей постановке опыта сеансы дробных введений коразола (титрование) проводили с интервалом в 24 часа в течение пяти дней.

Контрольной группе крыс вводили растворитель препаратов (Twin-80), оставшимся шести - БКК и диазепам. Препараты вводили в желудок каждый день однократно после окончания сеанса "титрования коразола", чтобы исключить острое ангикоразоловое действие.

Все препараты в данной постановке эксперимента повышали пороговую дозу кон-вульсапта необходимую для развития судорог: верагамил (25 мг/кг) до 105,8%, дильтиазем (20 мг/кг) - 102%, нифедипин (10 мг/кг) - 98,6%, фецдилин (20 мг/кг) - 108,8%, циннарюнн (50 мг/кг) - 102,8% и диазепам (0,5 мг/кг) - 113%, в контрольной группе эта величина соответствовала 87,1%. Итак все БКК и диазепам понижали чувствительность крыс к судорожному действию коразола.

Используя этот же метод оценивали влияние отмены БКК на изменение возбудимости ЦНС. При этом препараты вводили дважды в сутки в течение 8 дней, а через сутки после их отмены провод сеанс "титрования коразола", результаты которого сравнивали с данными, полученными в последний день введения БКК. Только при отмене диазепама (0,5 мг/кг) и дильтиазема (10 мг/кг) минимальная судорожная доза коразола достоверно снизилась к 10 дню на 70,7% (Р<0,01) и 84,8% (Р<0,05) соответственно, по сравнению с таковой на последний день введения. Остальные препараты существенного влияиия не оказывали.

Выбор данной методики для изучения реакции ЦНС на отмену препаратов был обусловлен тем, что она позволяет индивидуально для каждого животного весьма точно оценивать изменение чувствительности к конвуяьсанту в период повышения возбудимости ЦНС (kindling-реакция), что, на наш взгляд, для препаратов с ингибирующим типом действия на ЦНС имеет ведущее значение. В соответствии с имеющейся точкой зрения, на то, что БКК могут предупреждать повышение патологической возбудимости нейронов данная модель представлялась наиболее адекватной для исследования формирования "феномена отмены". Было установлено, что только отмена дильтиазема приводила к повышению возбудимости ЦНС, тогда как отмеш остальных препаратов не сказывалась на изменении пороговой дозы коразола. Таким образом, только субхроническое введение дильтиазема приводило к развитию феномена "отмены". Не исключено, что это может быть обусловлено определенным сходством химического строения дильтиазема и диазепама, отмена последнего, как и дильтиазема, повышала возбудимость ЦНС.

Нужно заметить, что наша модель до некоторой степени имеет сходство с тестом химической "раскачки" (kindling) - постепенное повышение возбудимости ЦНС до развития судорог, но позволяет в течение короткого периода более точно отслеживать изменение чувствительности к судорожному areirry, путей определения минимальной судорожной дозы. Поэтому нам представляется возможным, высказать следующее предположение, основанное на сходстве нашей модели с феноменом "раскачки". Известно, что данный феномен, применяемый обычно для оценки противосудорожного эффекта препаратов и изучения патогенеза эпилепсии, получил сейчас повое направление, связанное с трактовкой результатов применештгельно к аффективным состояниям [Handa! N.M., Masand P., Weil-buig J.W., 1995]. Предполагается, что процесс формирования "раскачки" на уровне лимби-ческих структур, которые, как известно, обладают наиболее низким судорожным порогом [Савченко Ю.Н., 1972; Сшшцкий В Н., 1976 и др.] а, с другой стороны, рассматриваются как морфофункциональный субстрат формирования аффективных нарушений, может отражать патогенез циркулярных фазных аффективных нарушений при биполярных расстройствах [Ballenger J.C., Post R.M., 1980; Вовин Р.Я., 1994]. Поэтому препараты активные на этой модели могут рассматриваться как потенциальные тимостабилизируюшие средства. Нам не представляется это необычным ввиду того, -по лимбические структуры имеют широкие двусторонние связи практически со всеми отделами ЦНС, обладая при этом очень низким в сравнении с другими отделами мозга порогом возбуждения. Кроме того, анатомо-физиологические особенности строения этих структур способствуют длительному поддержанию в них возбуждения с вторичной иррадиацией последнего на другие отделы мозга. Мы не исключаем, что феномен гипотетического "нсспецифического возбуждения", ответственный за формирование тревоги также локализуется в этих образованиях ЦНС.

Таким образом, снижение возбудимости ЦНС на модели "титрования коразола" при введении БКК может бьтгь проявлением противосудорожных, анксиолитических и тимо-стабшшзирукицих свойств.

Протквотревожное действие. Известно, что тревога является ведущим симптомом большинства психических заболеваний и рассматривается некоторыми авторами как механизм запускающий развитие болезни. По данным ряда исследователей в зависимости от предъявляемых критериев, тревога как патологическое состояние встречается в 5% - 25%, [Weissman М., 1985, Wittchen H.-U., Essau С.А., Krieg J.-C., 1991], а смешанные тревожно-депрессивные расстройства встречаются у 13% населения [Bitter J., 1996]. Рост тревожных и тревожно-депрессивных состояний, связанных с увеличением стрессогенных воздействий в современном обществе угрожает не только психическому здоровью населения, но провоцирует также развитие соматических заболеваний запускаемых стрессом. Поэтому исследование механизмов развития и путей терапии этой патологии является одной из важнейших задач современной психиатрии и психофармакологии.

Для изучения тревоги в работе были иснользованы методы сравнительно часто применяемые в лабораторной практике для исследования тревожного поведения: приподнятый крестообразный лабиринт, тест темно-светлой камеры и модель социального взаимодействия. Нам представляется, что в этих тестах моделируется ситуационно-обусловленная тревога, являющаяся нормальной реакцией мозга [File S.E., 1992]. Использование в качестве стрессора естественной и знакомой для данного вида конфликтной ситуации (темнота-свет, высота, социальное взаимодействие), предполагает формирование естественного поведенческого ответа, а активность тестируемого препарата в конкретном тесте будет отражать, по всей видимости, его влияние не на тревогу, а на конкретную форму ситуационно-обусловленного поведения. Поэтому представляется, что регистрируемое в этих тестах поведение не может рассматриваться как состояние патологической тревоги, требующей лекарственной коррекции. Поскольку у человека в естественных, нормальных условиях тревога имеет защитную функцию, то лечения требуют только тревожные расстройства, которые вторично приводят к развитию или обострению психической патологии или соматических заболеваний.

Результаты, отражающие влияние испытанных препаратов в тестах на тревогу объединены в таблице 1.

В темно-светлой камере большинство препаратов с увеличением доз снижало число переходов. Причем наиболее отчетливо эта тенденция была выражена после нифедипина, который в дозе 10 мг/кг, достоверно снижал количество переходов, а в дозе 5 мг/кг достоверно увеличивая их число, по сравнению с контрольными опытами. Аналогичную тенденцию отмечали и после введения верапамила (1 мг/кг). В то же время, снижение числа переходов мы склонны расценивать как тормозящее действие препаратов на двигательную активность, но не как их анксиогенный эффект. Это связано с тем, что в предварительных опытах при исследовании действия препаратов в тесте "открытое поле" было обнаружено, что все эти средства с увеличением доз вызывали снижение и вертикальной, и горизонтальной двигательной активности Вероятно, в тесте темно-светлой камеры этот эффект проявился при меньших дозах.

Таблица 1

Лнксиолнтическая активность блокаторов кальциевых каналов в тестах па тревогу

Тест Веряпамил Нифедяпин Цяпиарязнн Феиднлнн Дильтиазем

1 0 0 0 0 0

г + + 0 О 0

3 + 0 0 + 0

4 0 0 + + +

Примечание: 1 - приподнятый крестообразный лабиринт (мыши); 2 - темно-светлая камера (мыши); 3 - социальное взаимодействие (мыши); 4 - неполная сенсорная депривация (крысы).

О - препарат неактивен; + - изменения поведения те же, что и при введении стандартного анксиолитика - диазепама (0,5 мг/кг).

Итак, в тесте приподнятого крестообразного лабиринта нам не удалось выявить ан-ксиолитического действия у БКК, хотя диазепам увеличивал пребывание мышей в открытых лучах, в то время как кофеин и коразол оказывали обратный эффект, проявляя анксио-геяные свойства. Эти результаты согласуются с другими работами, в которых также не выявлялось анксиолитическое действие нифедигпша, никардилина и дильтиазема [DeAngelis L., 1990] у шшктных животных. В тесте темно-светлой камеры мы установили а икс политическую активность веранамила и нифедипина, препараты как и классические транквилизаторы, увеличивали число переходов между темным и светлым отсеками В тесте "социального взаимодействия" на мышах, подобно диазепаму, количество социальных контактов возрастало при введении фендюшна и верапамила. Анксиолитическая активность дильтиазема и циннаризина в этих тестах не определялась. Везде в качестве стандартного анксиолитика применялся диазепам в дозе 0,5 мг/кг.

Результаты, полученные в тесте "социального взаимодействия" на мышах показали, что в дозах, не оказывающих существенного влияния на двигательную активность, увеличение числа социальных контактов в паре мышей отмечали при введении диазепама (0,5 мг/кг), фендилина (1 да/кг) и верапамила (2 мг/кг). Остальные препараты дюгьтиазем (2 мг/кг), циншризин (5 мг/кг) и нифедшпш (1 мг/кг) существенно не влияли.

О неоднозначном и критическом отношении к результатам, полученным в этих поведенческих тестах на тревожность, сообщалось в литературе. Некоторые авторы рекомендуют не полагаться на результаты опытов в одном из тестов и по возможности исследовать действие веществ в других методических условиях [Талалаенко А.Н. и соавт. 1992; Gyertyaii I., 1992; Handley S.L., Spooner A., MeCrcary А.С., McBlane J.W., 1995; Rodgers R.J., Cole J.C., Aboulfa К, Stephenson L.H., 1995; Lapin I.P., 1995].

Мы предположили, что неоднозначные результат!,!, полученные в тестах на тревогу при изучении активности БКК, могут бьггь связаны с тем, что действие этих средстя гыра-

жено при патологических состояниях и мало сказывается на развитии нормальных функций мозга. Известны работы, которые подтверждают это действие БКК в тестах на тревогу у стрессированных (социальная изоляция, "абстинентный синдром"), но не интакгных животных [DeAngelis L., 1990; Jaakowska Е., Pucilowski О., Kostowski W., 1990].

Идея купирования максиллярных вибрисс с последующим изучением поведения крыс в "открытом поле" появилась в связи с тем, что эти органы чувств у грызунов несут максимальное количество информации, а снижение сенсорного потока вполне естественно отражается на характере исследовательского поведения животных. Поэтому изучение поведения "вибрисстомированных" крыс проводили методом "открытого поля". Было показано, что ампутация максиллярных вибрисс вызывала снижение двигательной активности, а предварительное введение диазепама устраняло эффект ампутации. Дальнейшие исследования показали, что цшшаризин, фецдилин и дильтиазем, как и диазепам, оказывали стимулирующее влияние на животных с ампутированными вибриссами, верапамил и нифеди-пин в зависимости от дозы, хотя и не достоверно увеличивали показатели ДА. Однако, как и ранее, мы не можем назвать тест "ампутации вибрисс" идеальным ¡три изучении анксио-литической активности, т.к. казалось бы при удовлетворяющем анксиогенном факторе (незнакомое в естественных условиях стрессорное воздействие), данная тревожная реакция вызывалась посредством возбуждения одного сенсорного входа, что не учитывало поливалентный характер формирования тревоги в тесте "открытого поля".

На модели неполной сенсорной депривации выявлено, что введение БКК в дозе 0,5 мг/кг не оказывало существенного влияния на ДА. Циннаршин, фендилин и дильтиазем стимулировали локомоторную активность в дозе 1 мг/кг. Незначительное повышение локомоторной активности отмечали после введения нифедипина (1 и 2,5 мг/кг) и верапамила (5 мг/кг). Как и в предыдущих опытах диазепам (0,5 мг/кг) существенно повышал активность крыс с ампутированными вибриссами.

Таким образом, при ампутации вибрисс вызывающей у крыс снижение ДА, а предварительное введение дильтиазема, циннаризина и фецдилми предупреждало эти изменения.

В тесте темно-светлой камеры мы исследовали влияние БКК на эффекты, вьвываемые стандартными анксиогенами (коразол (20 мг/кг), кофеин (25 мг/кг)) и препаратами с вероятной анксиогенной активностью (фенилэтиламин (5 мг/кг), строфантин (0,5 мг/кг), BAY К 8644 (1 мг/кг)).

Все использованные препараты снижали число переходов между отсеками установки, что позволяет предполагать анксиогешюе действие этих веществ. Если анксиогенная активность кофеина и коразола была подтверждена не только экспериментально, но клинически [Braestrup С., Nielsen М., 1980; Boulenger J.P., Uhde T.W., WolffE.A., l'ost R.M., 1984; Enna S.J., 1984; Deckert J., Gleiler C.H., 1990;], то тревожное действие ФЭА [Mutovkina L.G., Lapin I.P., 1990; Lapiu I.P., 1993], строфантина и BAY К 8644 было выявлено только на животных [Delgado-Escueta A.V., Horan М.Р.,1980; Bolger G.T., Weisman В.А., Skolnick Р., 1985]. В пашем предварительном исследовании было показано, что строфантин в этом

тесте и тесте приподнятого крестообразного лабиринта вызывал изменения поведения, которые регистргфовались при введении стандартных анксиогенов, причем анксшшггическое действие диазепама (0,5 иг/кг), предупреждалось строфантином (0,75 мг/кг).

Не обнаружено существенного влияния БКК на эффекты стандартных анксиогенов, только дильтиазем (5 мг/кг) предупреждал снижение числа переходов, вызванное введением строфантина. В то же время, диазепам увеличивал количество переходов у мьппей, предупреждая тормозящее влияние всех анксиогенов.

Гетерохимическая гипотеза формирования тревожных расстройств разделяется большинством исследователей и подтверждается существованием стандартных анксиогенов с разным нейрохимическим механизмом действия [Лапин И.П., 1987; Орликов А.Б., Лапин И.П., 1993]. Апксиогены, вызывая специфическое возбуждение, вследствие активации соответствующих медиатор ных систем инициируют тревогу и оказывают "подтопывающую" роль, но, вероятно, пе играют значительной роли на этапе сформировавшейся тревожной реакции.

Неоднозначные результаты в этих тестах на тревогу не опровергли нашего предположения о потенциальной анхсиолишческой активности всех БКК, которое сформировалось у нас в связи с тем, что БКК, ограничивая поступление кальция могут снижать нейрохимическую и электрическую активность нейронов, неспецифически понижая возбудимость ДНС, гипотетическому повышению которой отводится ведущая роль в формировании тревоги [Нуллер Ю.Л., Михаленко И.Н., 1988; Нуллер Ю.Л., 1993]. Последнее подтверждается и тем, что препараты, обладающие анксиогснной активностью у человека оказывают возбуждающее действие в эксперименте [Лапин И.П., 1987], Однако, в наших опытах, мы не обнаружили достоверного влияния БКК на анхеногенные эффевяы коразола и кофеина в тестах "темно-светлой" камеры и "крестообразном лабиринте", хотя сами ан-ксиогены, вызывали изменение поведения. Препараты не влияли на экспериментальную тревогу, вызванную фенювтиламином, строфантином и BAY К 8644 в тесте "темно-светлой" камеры. Следует заметить, что эти препараты, как и стандартные анксиогены, снижали число переходов между отсеками камеры, а введение диазепама предупреждало развитие этого эффекта. Эти результаты свидетельствуют, скорее всего, о том, что ЕКК не влияют на тревогу, которая запускаются известными нейрохимическими механизмами, связанными с действием использованных анксиогенов.

Нужно подчеркнуть, что важное экспериментальное значение анксиогенов для изучения механизмов тревоги и действия потенциальных аиксиолитиков состоит лишь в том, что по характеру взаимодействия изучаемых препаратов, можно судить не о тревожном, или противотревожном действии вообще, а только о влиянии на известные механизмы инициации тревоги, которые различаются в зависимости от спектра нейрохимической активности конкретного анксиогена. Поэтому, чем больше известно препаратов с анксиоген-ной активностью и известным механизмом действия, тем больше имеется возможностей для выявления анксиолигиков с подобным механизмом действия.

Обнаруженная нами "анксиогенная" активность строфантина, с одной стороны, расширяет возможности экспериментального изучения тревоги, а с другой (если это действие найдет подтверждение на практике), имеет важное значение для оптимизации лечения терапевтических больных. Известно, что обострение тревоги у больных с сердечной патологией играет важное значение в развитии болезни [Райский В.А., 1988] и лечение строфантином может привести к ухудшению состояния. Поэтому представляется обоснованным в период терапии строфантином прибегать к назначению анксиолитиков особенно у больных с высокой лабильностью психических процессов (См. ниже).

Итак, результаты изучения анксиолигической активности БКК показали, что препараты оказывали пр отив отр е в о жно е действие, но оно проявлялось не во всех тестах, что могло быть связано, как с разным уровнем тревоги, формирующейся в тестах тревожного поведения, так и мощностью анксиолитического действия отдельных БКК.

Диазепам, используемый обычно в качестве тест-препарата, оказывал анксиолигаче-ское действие во всех моделях тревоги. Мы полагаем, что если диазепам оказывается активным во всех тестах, в том числе и моделях, где формируется естественная тревога, то его использование в качестве "эталона" искажает интерпретацию результатов и свидетельствует не столько об анксиолигической активности, сколько о способности препарата воздействовать на нормальные функции мозга и позволяет выявлять препараты аналогичного механизма действия, исключая при этом отбор анксиолитиков с иным действием. Поэтому нам представляется, что сейчас при изучении тревоги в эксперименте существуют, по меньшей мере две методологические погрешности, снижающие продуктивность поиска противотревожных препаратов нового поколения (влияющих на патологическую тревогу и предупреждающих переход нормальной тревоги в патологическую): 1) использование моделей тревоги, формирующих нормальную реакцию и 2) применение диазенама и подобных средств в качестве "эталонных" препаратов.

Результаты изучения противосудорожиого действия на моделях: генерализованных судорог, три введении коразола (90 мг/кг), кофеина (250 мг/кг), ХИК (30 мкг) и максимального электрошока показали, что все БКК защищали животных при введении коразола, не оказывая существенного влияния на судороги, вызванные электрошоком и ХИК, по-разному влияли на эффекты кофеииа: нифедипин - ослаблял, фендижн - усиливал, остальные -влияния не оказывали. В связи с этим следует отметить, что противокоразоловая активность БКК определялась в тестах "на возбуждение" ("титрование коразола", "генерализованные судороги") и не выявлялась в тестах на тревогу (темно-светлая камера, приподнятый крестообразный лабиринт). Это свидетельствует, во первых, о том, что механизмы развития стимулирующего и анксиогенного эффектов коразола различаются, и во-вторых о том, что связь между противосудорожным и анксиолитическим эффектами [Лапин И.П., 1987; Ьа1 Н.,Етшеп-0£1е$Ьу МЖ, 1983], справедлива при исследовании бен-зодиазешпюв, но не подтвердилась в наших опытах с БКК.

Аитндепрессивнзя активность. Проблема исследования общих патогенетических механизмов, участвующих к формировании тревоги и депрессии уже давно является одной ш актуальнейших проблем психиатрии [Нуллер Ю.Л., Михаленко И.Н., 3988]. Вопросам клинического разграничения этих состояний при схожести клинических проявлений было посвящено большое количество работ [Точилок В.А., Широков В.Д., 1979; Гоа Е„ Роа и., 1982]. Появившиеся не так давно, новые психотропные препараты миапсердн, таднептин, алпразолам практически в равной степени применяются для лечения как тревоги, так и депрессии. Хорошо известно, что выраженный стресс лежит в основе формирования экспериментального "депрессивного" синдрома (модели отчаяния). Сказанное подтверждает наличие общих патогенетических механизмов, участвующих в развитии этих состояний. Поэтому в другой части работы было исследовано влияние БКК на поведение животных в тесте "подвешивания за хвост" (одна из моделей "поведение в ситуации отчаяния", а также других методах, позволяющих выявлять ахтгвдепрессивную активность препаратов.

Результаты, . отражающие ангидепрсссивиую активность по данным теста "«рессорной иммобилизации" указывают на активность двух их гати БКК: нифедипиш и фендилина (См. таблицу 2).

Таблица 2

Влияние {¡локаторов кальциевых. каналов на показатели теста "стрессорной

Препарат Доза мг/кг Количество МкШШЙ Продолжительность иммобилизации с

Фнз р-р 9 105,0*20,44

Всранамил 5 10 9 9 126,44*13,0 111,3*17,37

25 18 124,5*15,38

Физ. р-р 8 149,12±15,29

Нифедипин 5 8 8 105,4*16,40 60,0*18,0**

Физ. р-р 8 189,37*15,90

Февднлин )С 9 156,87*18,50

20 9 109,44*18,90*

Физ. р-р 11 119,8*18,13

Цинваризии 25 50 8 9 118,0*16,16 85,66*15,80

Физ. р-р 7 155,28*0,4

Дильтиазем . - 5 10 9 9 132,22+13,06 168,3*20,1

* - Различия достоверны при Р<0,02;

** - Различил достоверны при Р<0,0!.

Данный тест рассматривается как высоко специфичный при отборе новых препаратов с атидепрессивной активностью [РогеоЬ: К О., Ьеяе5ге А,, 1992] Это подтвердили и наши результаты с изучением активности хлорида лития и стандартного аиксиояитика -диазешма, которые либо не влияли, либо оказывали "продепрессивное" действие. Мы ис-

следовали активность препарата в других методиках, используемых обычно для отбора антидепрессангов: действие на эффекты резерпина, фенамина и галоиеридола, влияние на встряхивания головы мышей после введения 5-оксшрипгофана, взаимодействие с клони-диним и ХИК в дозах, оказывающих "аншдепрессивиое" действие в гесте "подвешивания". Результаты этих экспериментов показали, что механизмы развития "ашидепрессивного" действия иифедипииа и фшщшшш, выявленного в тесте "стрессорной иммобилизации" различаются.

В соответствии с теориями развития депрессивных состояний мы не можем адекват но объяснить действие тшфедипитш, полагаясь иа результаты тестов, отражающих изменение моноамииергической передачи, так как препарат в опытах, отражающих активность соответствующих систем существенного влияния не оказывал или был активен как пр «депрессант (потенцирование эффектов резерпина).

Оценка влияния БКК на эффекты 5-окситрилгофана (5-ОТФ), резерпина и фенамина было обнаружила, что однонаправленное действие препаратов выявлено только в тесте "галолеридоловоя каталепсии" (в больших, дозах ослабляли, а в меньших усиливали действие галоиеридола (3 мг/кг).

Результаты влияния БКК на эффекты резершша (2,5 мг/ш) показали, что фендилин (20 мг/кг) и цшшаршин (50 мг/кг) препятствовали развитию гипотермии, снижая эффект резерпина соответственно на 6,4 % и 5.8 %, а вераиамил и нифедишш, напротив потенцировали его соответственно иа 5.4 % и 4,4 %. Следует заметить, что наиболее выраженное потенцирующее действие было отмечено после введения вераламияа (25 .иг/кг) -смертность животных в опыте- 50 %; ыифедитша (10 мг/кг) - смертность - 40%. Описанные эффекты были высокодостоверны- так как температурные кривые подопытных и контрольных групп в течение всего наблюдения ие пересекались (Р<0,01). Дильтиазем (10 мг/кг)в этих опытах существенного влияния на гипотермнческое действие резерпиш не оказывал.

Дильтиазем (10 мг/кг) закже не влиял существенно на эффекты 5-ОТФ (250 мг/кг) -встряхивания головы, гипотермия. Все препараты не влияли на изменение ректальной температуры после введения 5-ОТФ (5,52±0,33 разница Т° между началом и концом наблюдения), хотя верапамид (25 мг/кг) и нифедишш (10 мг/кг) вызывали большее, чем в контроле снижение этого показателя (6,0±0,6; 6,08±1,58 С, соответственно), а цшшаризи» (50 ш/к!-) и фендилин (20 мг/кг) напротив его уменьшали (4,26±0,42 С0 и 5,4±1.0 С, соответственно). Только циншршил и фендилмы (Р'0,05) увеличивали количество встряхиваний головы.

Казалось бы, с одной стороны, "ангидепрессивный" эффект нифедипина маловероятно связан с прямым действием препарата на кальциевые каналы, так как другие препараты этой группы за исключением фецаилида не оказали существенного влияния на показатели этого теста, но с другой, известно, что "антедепрессивная" активность стандартных ангадепрессангов может выявляться не во всех тестах и не у всех лшши животных ^еш

L., Chermat R., ТЫеггу В., Simon P., 1985]. К тому же разное химическое строение БКК может определить их неодинаковое проникновение в ЦНС через гемато-энцефалический барьер, а также плотность и степень связывания с мембранами клеток, что имеет значение . в реализующем действии вещества на клетки и вторичном вовлечении медиаторных систем, участвующих в развитии "антиденрессивного" эффекта.

Активность фендилина, скорее всего, обусловлена стимуифугощим действием на процессы моноаминергической передачи. Препарат усиливал эффекты 5-ОТФ, снижал ги-потермичеекое действие резерпина и противодействовал эффекту клонадина в тесте ПМХ. В пользу предположения о различии механизмов действия свидетельствует и то, что препарат по-разному влияли на эффекты стандартных антидепрессаигов и анксиолшиков, однако, нам не удалось выявить какой-либо закономерности, позволяющей сделать заключение о механизмах усиления их активности в комбинациях с БКК (См. ниже).

В то же время, нами было выявлено зависимое от дозы, стимулирующее или ослабляющее действие всех испытанных БКК в тесте галопервдоловой каталепсии, что может отражать модулирующее влияние препаратов на процессы дофамннергической передача Мы не исключаем, что это действие может лежать в основе известного корригирующего эффекта БКК, проявляющемуся при повышении чувствительности к нейролептикам и развитии дискинетичсского синдрома [Richard L., В orison M.D., Michaels С. et all., 1987; Sted-man T.J. et alL, 1991]. Также можно предположить, что наблюдаемое улучшение состояния шизофреников при лечении БКК, при отсутствии действия на продуктивную симптоматику [Pickar D. et all., 1987] может быть связано с дофаминпозитивным действием, которое, как предполагают, обуславливает повышение "жизненных сил" и обострение мотиваций [Willner Р., 1990].

В тесте ПМХ исследовали влияние подпороговых доз БКК на эффекты стандартных антидепрессантов и анксиолитиков. Обнаружено, что нифедипин (5 мг/кг) в недействующей дозе усиливал антидепрессиннуга активность имипрамвка (5 мг/кг), амитрипгилина (5 мг/кг), аняфранила (6 мг/кг), пиразидола (12,5 мг/кг), а также диазспама (0,5 мг/кг) и хлорида лития (25 мг/кг). Фендилин (10 мг/кг) также усиливал "антидепрессивную" активность, но только Емитршгтипина, миансерида (3 мг/кг) и алпразолама (0,01 мг/кг). Дильтиазем (10 мг/кг) ициннаризин(25 мг/кг), не влияли существенно на активность всех анпщепрессангов. Интересен выявленный факт, демонстрирующий "антидепрессивное" действие нифедипина и фендилина в комбинациях с различными атидепрессантами, причем механизмы, лежащие в основе развития этого эффекта различны, так как оба препарата усиливали только эффект амитриптилина и по-разному влияли на активность хлорида лития (нифедипин снижал, а фенцшшн увеличивал время иммобилизации). Нифедипин усиливал "антидепрессивную" активность всех антидепрессаигов кроме миансерипа, и лишь фендшшн потенцировал действие последнего. Сам миансерин снижал время иммобилизации в дозах 5 и 10 мг/кг, также как имнпрамин (15 мг/кг) и вол-

риптшшн (10 мг/кг), пиразцдол же с увеличением доз существенного влияния не оказывал, а диазепам, алпразолам и аиафранил даже увеличивали период иммобилизации.

Таким образом, нам представляется, что выявленные аштадепрессивные свойства ни-федишша и фецдалиш могут по служить базой для создания новых анщдепрессангов па основе уже ювестной химической структуры

В дальнейших экспериментах было выявлено, что только нифедшшн (10 мг/кг) снижал продолжительность иммобилизации мышей (135,77±35,82 с, Р<0,01) в тесте ПМХ при введении этанола (2 г/кг, per os; продолжительность иммобилизации - 264,44±24,63 с), а развитие ацетальдегвдного наркоза (ацетальдегвд, 400 мг/кг, в/бр), тормозили нифедшшн (10 мг/кг) и верапамил (25 мг/кг).

Безусловно, важное значение для практического применения имеет факт выявления антагонизма нифедипина с этанолом в тесте ПМХ. Эти результаты с выявленным антдаце-тальдегидным действием нифедипина открывают перспективную возможность использования нифедипина в практике лечения алкоголизма. Особенность комплексного действия состоит в том, «по нифедшшн может оказывать и корригирующее действие ври "алкогольных дегрессиях" с одновременным снижением симптомов ацегальдегндной интоксикации. Последняя, как известно, играет важную роль в формировании алкогольного абстинентного синдрома [Езриелев Г.И., 1975]. В этом отношении, наши результаты существенно дополняют известные данные о снижении патологического влечения к алкоголю под влиянием БКК (верапамила) [Rezvani А.Н., Janowsky D.S., 1990] и лечении алкогольного абстинентного синдрома [Koppi S., et all, 1987; Akamura A.C. et alL, 1989 и др.]. Выявленное антиацетальдегидное действие верапамила и нифедипина может служить основанием для использования этих препаратов при состояниях, связанных с повышением аце-тальдегида крови, например прн употреблении алкоголя на фоне терапии антабусом или подобными препаратами (нитрофураны, метронидазол).

Исследовать действие ХИК нас побудило, то что это вещество является, по суш дела, функциональным антагонистом БКК н естественным продуктом обмена аминокислоты триптофана, а ее значение в действии нормальных и патологических реакций ЦНС активно изучается. Известно, что ХИК - агонист одного подтипа НМДА рецептора, возбуждение которого приводит к изменению ионных токов для Na+, Са1+, К* и др., которое, в свою очередь, вызывает деполяризацию клетки и открытие электроуправляемых кальциевых каналов. Возбуждение этого типа рецепторов приводит к активации различных биохимических процессов на уровне вторичных посредников. Это определяет повышение функциональной активности нейронов на продолжительное время, которое связано с развитием судорог и нейродегенеративных повреждений.

В наших экспериментах с регистрацией ТПСП в коре больших полушарий мозга крыс при регистрации вызванного потенциала было показано, что аппликация ХИК не нарушала развитие ТПСП ни при спонтанных, ни при стимулированных ответах нейронов, т.е. особенностью ХИК-эпилепгогешюго очага (ЭО) было сохранение процессов торможения.

Вероятно это определяет различия ЭО, вызванного ХИК (нерегулярность ЭА и спонтанность появления ЭКП) от других ЭО - пеиицюшшового, коразолового, и т.п.

При введении ХИК в желудочки мозга при одновременном разрушении структур ЦНС, а также при регистрации ЭЭГ было выявлено, что основная функциональная роль в развитии судорожных припадков принадлежит стриатуму, а не тилпокампу или миндалевидному комплексу. Первые ЭЭГ проявления судорожной активности в этих опытах регистрировали в отведениях от стриатума и затем от других структур мозга крыс, аналогичные изменения на ЭЭГ отмечали и после введения коразола. Это позволило предполагать, что характер изменений в большей мере обусловлен не нейрохимическими особенностями действия веществ, а путем введения.

Нейропротективиое действие. Выраженные нейродегенеративные изменения отмечали после В/Ж введения ХИК в ппшокампальной извилине, менее выраженные в ядрах латеральной перегородки и стриатуме. Исследование связи между выраженностью судорожного действия ХИК и развитием нейродегенеративных изменений показало, что тяжесть судорожного состояния не влияла на выраженность ипсилатеральных повреждений, которые зависели только от дозы ХИК (1-45 мкг).

Было установлено, что у крыс с ХИК-повреждениями не нарушается формирование УРПИ, а формирование УРАИ даже облегчается спустя 30 дней после введения ХИК (30 мкг}. Отставленные изменения поведения (более быстрое угасание, чем в контроле УРПИ и УРАИ, повышение ДА и др.) были зарегистрированы только после введения ХИК крысятам 5-6 дневного возраста, причем у них не было обнаружено вьфаженных морфологических изменений в ЦНС.

Изучение влияния БКК на эффекты ХИК показало, что БКК не защищали мышей и крыс от судорог при в/ж введении ХИК, но снижали развитие нейродегенеративных изменений (См. Таблицу 3), как при системном (циннарюин (25 мг/кг), нифедипин (15 мг/кг), так и внутриценгральном введении (верапаиил - 25 мкг). С использованием балльных оценок выраженности дегенеративных изменений бьио показано, что верапамил при внутри-желудочковом, а нифедипин и циннаризин при системном субхроническом введении предупреждали развитие хинолинатной дегенерации нейронов гиппокампа и ядер латеральной перегородки.

В соответствии с современными представлениями, действие препаратов связано с прямым нейрозащигаым эффектом и реализуется на уровне блокады электроуправляемых кальциевых каналов. Вероятно, эффекта блокады электроуправляемых кальциевых каналов, локализующихся на соме клеток, вполне достаточно для предупреждения накопления ионизированного кальция, который проникает в нейроны при активации хинолинатом ММОА-рецепторов, как через элекгро-, так и химиоуправляемвге каналы. В то же время, мы не можем найти объяснения тому факту, что нифедипин в большей мере предупреждал дегенерацию нейронов в ядрах латеральной перегородки, а цишаризин в гиппокямпе. Мы также показали, что введение ХИК на ранних сроках онтогенетического раичггкя тлкмло

нарушения поведения на поздних стадиях онтогенеза. Однако, использовать этот факт в последующей работе с БКК представлялось сложным ввиду того, что не было обнаружено морфологических коррелятов измененного поведения.

Таблица 3

Влншше кр;п«р»юБ на выраженность хвнолннатяых повреждении в дорзальиом

гиппокакшс

Препарат/ Структура Септальные ядра Гишкжампальная извилина

Правое Левое (количество нейронов в П/3) Правое Левое (в баллах)

Контроль 40.80±3.98 23.10±5.36 5.78±2.0б 16.60±1.38

Верапамил 58.60±5.92* 56.8417.54** 2.6Ш.44 9.0±3.0*

Нифедипин 40.25±5.25 35.50ttl.26* 3.75i2.49 8.75±4.33

Циннаризии 40.57±4.40 33.43±5.69 3.57±1.95 6.7Ш.42*

* - Р<0,05; ** - Р<0,01; П/3- пояя зрения

Анализ механизмов судорожного и нейродегенеративного действия ХИК показал, что, во-первых, в условиях in situ оба эти процесса идут независимо друг от друга, несмотря на общий инициирующий фактор - возбуждение нейронов (БКК предупреждали развитие дегенерации, но не оказывали противосудорожного действия, тяжесть судорожного состояния не коррелировала с выраженностью дегенеративных изменений). Во-вторых, ХИК, является достаточно жестким судорожным агентом, сравнимым по своей активности с электрическими судорогами, это может быть связано с особенностью ХИК, заключающейся в равном стимулирующем действии препарата как на возбуждающие, так и тормозящие системы мозга. В-третьих, механизмы формирования судорог при внутрнжелудочхо-вом способе введения имеют особенности по сравнению с системным введением конвуль-сантов, что необходимо учитывать при исследовании противосудорожного действия препаратов и судорожного действия веществ. В-четвертых, введение ХИК на ранних стадиях постнаталыюго развития может лризодить к нарушению функций ЦНС.

Выявление прямого нейропротеютвцого действия БКК позволяет предполагать их защитное действие при иейродегенеративных заболеваниях мозга (болезнь Альцгеймера, хорея Генгивгтона, паркинсоншм, нарушения мозговой гемодинамики и др.). Нам представляется, что эти препараты могут выступать как профилактические средства, наиболее эффективные при использовании их в начале заболевания. Полезным может оказаться также назначение этих средств и при острых состояниях, приводящих к развитию повреждений ЦНС (травма, острое расстройство мозгового кровообращения, отравления нейро-токсическими ядами, иейроинфекции и т.д.).

Клиническое исследование психотропной активности ннфедилина. Поскольку в наших экспериментах с изучением психотропной активности БКК у нифедшшна было выявлено "ангидепрессивное" и "анксиолигическое" действие (последнее не во всех тестах), а также в связи с тем, что в нашей стране имеется опыт применения этого препарата у больных с психическими расстройствами [Снедкова Л.В., 1993; Снедкова Л.В.,

1996; toizmin A, Sofronov A., Zvartau E, 1995] его активность была исследована в условиях психиатрического стационара.

Клиническое испытание нифедипина проводилось в два этапа: 1- предварительное ("пристрелочное", pilot study) клиническое исследование (24 больных) и 2- Контролируемое испытание с использованием плацебо (30 больных), двойной слепой техники, оценочных шкал, а также психологических тестов.

Критерием для включение больных в первую стадию клинического испытания являлось наличие аффективной симптоматики, играющей ведущую роль в структуре синдрома, для второй, контролируемой стадии клинического испытания, отбирались больные с интенсивным психомоторным возбуждением, дезорганизацией мышления, элементами нарушенного сознания.

Результаты первой стадии клинического испыташм показали, что у 4 больных после назначения нифедипина отмечалась полная или почти полная редукция симптоматики (у 3 нифедигош был присоединен к ранее неэффективной терапии, а у одной больной применялся "в чистом виде"). У 7 больных положительный эффект был частичным, главным образом за счет редукции тревоги и растерянности. Лучшие результаты были у больных острой шизофренией и шизоаффективныи психозом, симптоматика которых характеризовалась интенсивной тревогой, растерянностью, дезорганизацией мышления.

Результаты, полученные при клиническом изучении действия нифедипина в условиях "двойного слепого контроля" у 22 больных с острыми аффективными нарушениями в структуре разных психических заболеваний показали, что препарат обладал антидепрессивной и анхсиолигической активностью в случаях высокой резистентности к стандартной психофармакотерапии. При назначении плацебо (8 человек) не отмечали снижения частоты клинически определяемых симптомов, тогда как у больных, получавших нифедипин выявили отчетливое снижение шкальных оценок, по сравнению с исходными данными, практически по всем показателям (исчезновение депрессивной симптоматики в 50% случаев, тревожной - в 75% случаев). Наиболее выраженное действие выявили в отношении острого чувственного бреда и онейроидного синдрома, которые были купированы у всех больных. Частота клинически определяемых структурных расстройств мышления снизилась на 82%.

Больные, получавшие нифедипин, обнаружили различную чувствительность к препарату, что, по-видимому, обусловлено гетерогенностью депрессивных и тревожных расстройств. Так больные эндогенной дегрессией ("большая дегрессия" по классификации DSM Ш) оказались нечувствительными к нифедигшну, в то время как больные с полиморфной симптоматикой лучше отреагировали на препарат. Наиболее чувствительной к нифедипину оказалась группа больных, характеризующихся приступообразным течением с острым дебютом, выраженной ажитацией, нарушением сознания, дезоргангпацпей мышления в виде разноплановости и рыхлости ассоциативного процесса га высоте аффекта.

Ретроспективно в ремиссии заболевания было произведено сравнение действия нифедипина на аффективные расстройства в зависимости от относительно постоянной и. ire-

гралыюй характеристики психической деятельности, каковой является переключаемое» внимания. Больные были условно разделены на две группы. А - имевшие признаки ригидности внимания (ригидные) и Б' - с достаточно легкой переключаемостью внимания (лабильные). При сравнении изменения аффективной сферы под влиянием нифедипина в этих 1руппах выявили существенное различие. Ни у одного больного группы А не отмечали редукции депрессивного синдрома, в то время как у всех больных группы Б екмптоыгтнка была купирована, Значительное снижение всех шкальных оценок отмечали у больных группы Б, в то время как у больных группы А эти показатели были более стабильными.

Таким образом в клиническом испытании нифедипина принимало участие 54 больных, 8 из которых получали плацебо, а 46 исследуемый препарат, причем у 30 больных испытание проводилось с применением двойного слепого метода, а у 24 оно было открытым.

У 25 из 46 больных получавших нифедилин отмечалась либо полная редукция всей психопатологической симптоматики, либо значительное улучшение состояния. У остальных терапевтический эффект был либо умеренным, либо отсутствовал.

Назначение нифедипина приводило к редукции шизоаффективного, онейроидного и параноидного синдромов. Анализ выявленной психотропной активности нифедипина, показал, что его эффективность во многом определяется состоянием подвижности психических процессов. Деление больных по способности к перекдючаемости внимания конкретизировало показания к назначению нифедипина, исходя из индивидуальной характеристики деятельности ЦНС. Это позволяет выявлять больных высокочувствительных к действию нифедипина. Учитывая, что положительное действие нифедипина было отмечено у больных, состоят« которых оставалось без динамики в течение двух недель при лечении обычными психотропными препаратами, можно предположить следующее: либо, терапевтический эффект был обусловлен собственной психотропной активностью, либо при подключении нифедипина мы наблюдали эффект потенцирования ранее назначенных средств, что могло быть связано с юменением функционального состояния ЦНС. Чтобы разрешить этот вопрос, необходимы специальные клинические исследования с проведением монотерапии в отсутствии назначения других психотропных препаратов.

Заключение. Таким образом, суммируя полученные результаты, можно сделать заключение, что БКК разных химических групп обладают в эксперименте психонейротроп-ной активностью, однако спектр действия препаратов различается (Таблица 4). На основании собственных данных мы можем предположить, что значительные перспективы в качестве психотропных средств имеют все испытанные БКК (верагамил, февдюган, нифедипин, дильтиазем и циннаризин). Однако, наиболее интенсивно разрабатываются и исследуются преимущественно дигидропиридины, обладающие наименее выраженными побочными эффектами. Эти средства могут быть использованы в перспективе как антидепрессивные, анксиолигачесжие, гфотивоэпилепгаческие и нейропротехгавные агенты. Кроме того, они могут быть использованы для коррекции нейролептического синдрома. Имеются также сведения, что они оказывают положительный эффект при наркоманиях, а по нашим дан-

ным, могут бьггь рекомендованы при лечении больных алкоголизмом. Несколько меньшей, но подобной же активностью обладает фецдилин, поэтому и среди производных пренила-мина также могут быть обнаружены препараты с ангидепрессивной и анксиолигической активностью, причем спектр их психотропного действия, весьма вероятно, будет отличаться от спектра дигидропиридинов. Сходной активностью в большинстве экспериментов обладали верапамил, дильтиазем и циннаризин, в целом мы не выявили качественных различий в действии этих препаратов, хотя по данным некоторых экспериментов, у них были обнаружены специфические свойства (См. Таблицу 4). В спектре их действия, как и у предыдущих, отмечается стабилизирующее действие на возбудимость ЦНС, в разных тестах они обладали анксиолигической активностью, но нам не удалось выявить у этих препаратов "антидепрессивного" действия.

Результаты клинического исследования подтверждают наше предположение об относительной информативности тестов на тревогу, так как достоверная активность нифедшшна была показана только в тесте темно-светлой камеры, "титрования коразола" и отсутствовала на других моделях тревога Обращает внимание и то, что "анпиепрессивная" активность препарата, выявленная в тесте "стрессорной иммобилизации" и подтвержденная у больных, не связанна со стимуляцией моноамишози-тивных процессов в ЦНС, что свидетельствует об оригинальном механтме действия нифедипина.

Мы предполагаем, что особенность психотропной активности БКК состоит в том, что при отсутствии выраженного действия на медиаторные системы мозга, препараты стабилизируют активность нейронных популяций, вовлеченных в формирование разных функций ЦНС. Именно с этим мы связываем столь широкий, но функционально мягкий спектр психотропного действия этих препаратов. Мы не исключаем, что их активность обусловлена влиянием на "неспецифическое возбуждение" ЦНС, которое играет важную роль в развитии многих психических нарушений. Участие этого патогенетического звена в формировании психических заболеваний было гипотетически представлено в работах Ю.Л.Нуллера [Иуллер Ю.Л., Михаленко И.Н., 1988; Нуллер Ю.Л., 1993].

Учитывая вышеизложеиное, представляется перспективным использование БКК не только при острых психических расстройствах, но и при пограничных нарушениях психического статуса с целью профилактики развития тяжелых нарушений другой психической патологии В то же время, конкретные показания к назначению отдельных БКК могут быть сформулированы после проведения достаточно полных клинических испытаний у психических больных и установления спектра их психотропной активности при тем или ином патологическом состоянии.

Пояснения к таблице 4:

О - усиление эффекта; 0 - ослабление эффекта; 0 - отсутствие влияния эффект зависим от дозы; * - имеются особенности действия

Таблица 4

Верапамшт Нифедипин Циннаризин Февдилин Дя.7ьтиазем

Т-т "стрессорной иммобилизации" 0 £ 0 0- 0

Хиколинат 0 Д* 0 ■а •0*

Клонидин 0 &

Этанол 0 ■0 0 0 0

Антидепрессанты 0 й* 0 •а* 0

5-ОТФ 0 0 ■о- 0

Фенамин 0 0 ■а •Й- ф

Галоперидол •¡>{Г «и ■ОА-

Резерпин ■0 А -о- ■а 0

Тем /Светя, камера. & £ 0 0 0

коразол 0 0 0 0 0

кофеин 0 0 0 0 0

1р./Крест. лабиринт. 0 0 0 0 0

коразол 0 0 0 0 0

кофеин 0 0 0 0 0

Социальное «заимод. ■о- 0 0 й 0

Сенсор, депривация 0 0 •0 й

Возбудимость ЦНС -0- •0 •о- С- •0-

Эффект отмены +

| Ацетальдегид О я- «■о- 0

Температура ■0 •0- •0-*

Толерантность - -

Открытое, поле -0- о* в»

Судороги Коразол £ •0-

Кофеин 0 -0- 0 А 0

Макс. Эл. шок 0 0 0 0 0

Хинолинат 0 0 0 0 0

Дегенерация ■а ■а

Основные выводы

1. Потенциальная психотропная активность блокаторов кальциевых каналов была установлена экспериментально и подтверждена, на примере нифедипяна, клиническими испытаниями, однако, щюгносгаческая ценность взятых отдельно тестов, используемых для изучения анксиолигической и антидепрессивной активности представляется относительной.

2. Выявленный в тестах "депрессивного поведения" "ангидепрессивяый эффект" нифеди-пина и фендилина различается по механизмам. Усиление фендшшном эффектов 5-ок-сигрштгофана и ослабление гипотермического действия резерпина свидетельствует о способности фендилина усиливать процессы моноаминергической передачи в центральной нервной системе, что подтверждается данными по антагонистическому взаимодействию с клонидином в тесте "стрессорной иммобилизации". Отсутствие подобных эффектов со стороны нифедипина в данных тестах позволяет предполагать оригинальный механизм "антидепрессивного" действия. Указанные различия определяют различный спектр потенцирования этими препаратами эффектов стандартных антидепрессантов.

3. Обнаружение анксиолигической активности у отдельных блокаторов кальциевых каналов связано с конкретным экспериментальным тестом (анксиолитическая активность была выявлена у верапамила и нифедипина в темно-светлой камере; верапамила и фендилина в тесте социального взаимодействия, фендилина, циннаризива и дильтиазема в модели неполной сенсорной депривации; все исследуемые препараты снижали возбудимость центральной нервной системы при повторяющихся "титрованиях коразола"), что свидетельствует, прежде всего, о гетерогенности тревоги, формирующейся в конкретных условиях, а также о вероятных индивидуальных различиях в спектре психотропного действия блокаторов кальциевых каналов. Анксиолитическая активность диазегама, выявленная во всех тестах отражает его способность подавлять, любые формы тревожных состояний Поэтому использование его в качестве эталонного препарата, с одной стороны, предполагает отбор новых анксиолигиков среди препаратов, влияющих, как на патологическую, так и на нормальную ситуационно-обусловленную тревогу, и, с другой, исключает выявление противотревожных средств с другим механизмом действия.

4. Ампутация машгалярных вибрисс у крыс (неполная сенсорная депривация) с последующим измерением двигательной активности позволяет оценивать противотревожное действие новых препаратов. Предложенная модель в большей степени, чем используемые (темно-светлая камера, приподнятый крестообразный лабиринт и др.) адекватна патологическим тревожным расстройствам, гак как в основе формируемой тревоги лежит значимое для данного вида животных стрессогенное воздействие.

5. Повторяющиеся сеансы "титрования коразола" позволяют оценивать возбудимость центральной нервной системы путем определения минимальной судорожной дозы коразола у каждого животного. Способность БКК предупреждать повышение чувствительности к коразолу в повторяющихся сеансах титрования, свидетельствует о стабилизирующем действии препаратов на ЦНС и в большей мере, чем антагонизм с кон-вульсантамн-анксиогенами в моделях генерализованных судорог отражает анксиолигическую активность. Отсутствие влияния БКК на тревожные эффекты стандартных (коразол, кофеин) и предполагаемых (фенилэталамин, BAY К 8644) анксио-генов в тесте темно-светлой камеры указывает, на отсутствие общих с анксиогенами, но противоположных по знаку, механизмов формирования. тревоги в этом тесте. Строфантин вызывает изменения поведения в тестах темно-светлой камеры и приподнятом крестообразном лабиринте, присущие стандартным анксиогенам, что указывает на его возможное анксиогенное действие.

6. Развитие хинолинатного очага эпилептиформной активности в коре больших полушарий мозга крыс сопровождается усилением электрической активности возбуждающих и тормозящих нейронов. В развитии возбуждающих и судорожных эффектов хинолината у крыс по данным электроэнцефалографических исследований и результатам электролитического разрушения структур, большое функциональное значение принадлежит стриатуму, чем дорсальному гиппокампу и миндалевидному комплексу. Аналогичные ЭЭГ - изменения, возникающие при внугрижелудочковом введении коразола, указывают на большее функциональное значение последовательности вовлечения структур, чем особенности нейрохимического механизма формирования судорожной активности. Поэтому при изучении патогенеза судорожных расстройств и противосу-дорожной активности препаратов схема эксперимента должна включать различные пути введения исследуемых веществ.

7. Введение хинолината в боковые желудочки мозга крыс приводит к развитию дозозави-симых нейродегенеративных изменений в гшшокампе, ядрах латеральной перегородки и стриатуме, но их выраженность не зависит от тяжести судорог, характер которых не меняется при повторных инъекциях хинолината на фоне развившихся дегенеративных изменений. Эти результаты опровергают известную гипотезу о наличии связи между судорожным и пейродегенерагивным действием нейротоксиш при его диффузном воздействии на ЦНС и позволяют использовать хинолинат для изучения прямого нейро-протективного действия препаратов, выявляя выраженность нейродегенеративных изменений в гиппокампальнон ювшшне и ядрах латеральной перегородки методом световой микроскопии.

8. Развитие хинолинатных повреждений дорзального гиппокампа, в отличие от электролитического разрушения не тормозит угасание условных рефлексов активного и пассивного избегания у взрослых крыс, что указывает на большую роль в организации

мнестических функций сохранности связей, чем целостности структуры. Введение хи-нолината в 5-6, но не 2-3 и 12-14 -дневном возрасте приводит к нарушению условных рефлексов активного и пассивного избегания, свидетельствуя о важном значении отдельных этапов онтогенеза для последующего развития высших функций.

9. Вертикальная и горизонтальная активностью мышей и крыс в открытом поле составляют структуру двигательного поведения, а значение коэффициента корреляции между этими показателями позволяет оценивать целостность этой реакции и исследовать влияние психотропных препаратов на интегративные процессы ЦНС.

10. При контролируемом клиническом изучении терапевтической активности нифедипина было установлено, что у больных с острыми психотическими нарушениями снижается уровень возбуждения, тревоги, депрессии и наблюдается редукция параноидного, ши-зоаффективного и онейровдного синдромов.

Список основных работ, опубликованных по теме диссертации

1. Электроэнцефалографические проявления судорожной реакции крыс на внутркжелудочковое введение хинолиновой кислоты и кинуренина И Фармакол. и токсикол.- 1988,- N 6.- с.26-29. (Совм. с ИВ.Прахье).

2. Участие хвостатого ядра в развитии хинолинатнаых судорог у крыс // В сесоюзный Симп. "Стриатная система и поведение в норме и патологии" .-Ленинград, 1988,- с.51-53. (Совм. с И.В.Прахье).

3. Влияние хинолиновой кислоты - эндогенного нейротоксита на условный рефлекс пассивного избегания у крыс У/ Ж. Высш. нерва деят. им. И. П.Павлова,- 1990 - т.40,- N 1.- с.66-69. (Совм. с ИВ.Прахье, О.Г.Кенунен).

4. Нарушение формирования поведения крыс в онтогенезе после однократного введения хинолиновой кислоты // Ж. Эволюц. Биохим. нфизиол.- 1990.- Т.26- N 2,.- с.207-212. (Совм. с О.Г.Кенунен).

5. Нейродегенеративное и судорожное действие хинолиновой кислоты // Нейрофизиология,- 1990,-т. 22,- N 3,- с.354-359. (Совм. с КВ. Гейнисман иИВ.Прахье).

6. Ашикальциевые препараты, предупреждающие нейродегенеративное действие хинолиновой кислоты // Фармакол. и токсикол,- 1990,- T.53.-N 2,- с.27-29. (Совм. с Н.В. Гейнисман и И.В.Прахье).

7. Эндогенные факторы нейродеструкции (фармакологические аспекты) // Фармакол и токсикол.- 1990,- Т.53.- N 5,- с.7-13.

8. Конвульсиогенное действие хинолиновой кислоты на, мозговые структуры // Физиологический журнал АН УССР,- 1990,- T.36.-N 6,- С.31-36. (Совм. с И.В.Прахье),

9. "Структура двигательного поведения" лабораторных животных ионы; возможности методики открытого поля // Физиол. жури,- 1992,- Т.78,- N 1,- С.120-123. (Совм. с О.Г.Кенунен).

10. Влияние ангагопистов кальция на симптомы ацетальдегидной интоксикации мышей и крыс // Вопросы гаркологии-1993.- N 1,- с .52-55. (Совм. с И.В.Прахье. О.Г.Кенукек)

11. Or патогенеза эпилепсии к новым путям фармакологического воздействия (обзор) // Ж. Невропатол. и психиатр, им. С.С.Корсакова.- I993.-T.93.-N 1.-е.86-90.

12. Внутрижелудочковое введение хило лиловой кислоты улучшает формирование условного рефлекса активного избегания у крыс // Ж.Высш. нервн. Деят.

им И П.Павлова.-1993.-т.43.- N 17,- с.1234-1236.

13. Модель шучения возбудимости ЦНС (возможности исследования противоэпилепгической активности препаратов в условиях хронического опьгга) // Эксперимент, и клин, фармакол.- 1994 - т.59,- N3.- с. 25-26.

14. Блокаторы кальциевых каналов как аитидепрессашы - свойство класса или отдельного препарата? // Эксперимент, и клип фармакол,- 1994.- т.59,- N 1 .-с. 17-20.(Совм. с И.В.Прахье).

15. Фармакологические свойства блокаторов кальциевых каналов и перспективы их применения в психиатрии и (обзор) // Ж. Невропатол. и психиатр, им. С.С.Корсакова -1994,- Т.94,- N 1.-С.104-108.

16. Диазепам снимет тревожное состояние, вызванное ампутацией вибрисс (модель оценки тревожного поведения) // ЖВысш. нерва деят. Им. И.П.Павлова.-1995.-т.45,- N 5,- С.1057-1061. (Совм. с И.В.Прахье).

17. Регуляция кальциевого гомеостаза в нервных метках (обзор) // Успехи физиологических наук, 1995, т.26, N3, с. U-34.

18. Некоторые аспекты патогенеза неонатальных повреждений цешральной нервной системы и перспективы их фармакологической коррекции (обзор)// Педиатрия.-1995,- N 1.-е. 88-92.

19. Влияние блокаторов кальциевых каналов на поведение животных в тестах исследования анксиолитической активности // Ж. Эксперим. и клин. Фармакол.-1996 -т. 59.-N 4.-С.55-57. (Совм. с ПВ.Прахье).

20. Положительный опыт применения нифедипина у больных с тревожно-депрессивными расстройствами// Обозрение клинической психологии и психиатрии ИМ.В.М. Бехтерева, 1996, N 1, с.57-64 (Болдырева С.Р., Нуллер Ю.Л.)

21. Влияние субхронического введения блокаторов кальциевых каналов на возбудимость ЦНС // Эксперимент, и клип, фармакол,- 1996,- т.59.- N1,- с. 14-16. (Совм. с АЕ.Мосиным, ЛВ.Ивакиной).

22. Влияние блокаторов кальциевых каналов на эффекты галоперидола и фенамина у мышей и крыс // Ж. Эксперим, и клин. Фармакол,-1996,-т. 59.-N 3.-е. 12-15. (Совм. с И.В.Прахье, О.Г.Кенунен).

23. Влияние блокаторов кальциевых каналов иа эффекты этанола в тесте "подвешивания мышей за хвост"// Ж. Эксперим. июни. Фармакол.-1996.-т. 59.-N 4.-С.55-57. (Совм. с И-В.Прахье).

24. Влияние блокаторов кальциевых каналов на эффекты ангидепрессангов в тесте подвешивания мышей за хвост//Ж. Эксперим. и клин. Фармакол.-1996,-т. 59.-N 5.-С.9-11 (Прахье КВ.)

25. Behavioral abnormalities in rats after single treatment study with quinolinic acid during early ontogenesis // International Grup for triptophan research, ISTRY.- Baltimore,1989, USA.- P.32. (Совм. С И.П.Лапиным, О.Г.Кенунен).

26. Behavioral abnormalities m rets »Ser single tretóaeat -wib qœnoEnic tcid damg eariy ootogmess II "Kynuraime tnd serotonin píthwiys", Pleiam Press, New YoA,199L- P.337-341 (Coi*. с И.П. Лишним, О.Г.Кенувен).

27. V*n-e jovojuk t hierum cs»-tora*-blokiolobiik v. iloh tbsztmencii-sziildTDmi keze3esebea?//B c6.'AA£do\opú kuMtsok ohosma^baa" Budapest, 2992.-P.95.102. (Соме. с И.В.Прюе, О.Г.Кенувен).

28. Kakium csatimi-bloikoMc haîtsa tz ethanol depresszogen effeiîusani a "fkitaikail ftffiiggcsaett egerek* tesztjeben // Addiktologiti Tijiep- peresztrojka Utan.-Tannhnmygy -ujtemeny, Alkohologiti Fuzetek, Budapest, 1994.-p. 185-191. (Coïul сИ.В.Пр«ы)

29. Experimental study on die effect of calcium channels blockers (CCB) an «kohol depressive tutes (ADS) usd »cetaldehyde (AA) intoxication // 3-rd btenutioaal Conference "AIDS, Cancer and Rjtbfed Problem«" St Petersburg, Russia, May 22-26,1995, P. 44. (Cosu. с ИВ.Цр»хк)

30. Calcium channels blockers «od affective disordera-Abstr., v.2, X World congress of psychiatry, Madrid, 1996, Ed.by H. Vistosky, F.L. Mak, 13. Lopez-Ibor.-P.10?.