Исследование ноотропной и нейропротективной активности веществ, воздействующих на глутаматергическую систему

Литвинова, Светлана Александровна

Диссертации по медицине → Фармакология, клиническая фармакология

Автореферат и диссертация по медицине (14.00.25) на тему:Исследование ноотропной и нейропротективной активности веществ, воздействующих на глутаматергическую систему

ДИССЕРТАЦИЯ

АВТОРЕФЕРАТ

Литвинова, Светлана Александровна Москва 2008 г.

Ученая степень: кандидата биологических наук

ВАК РФ: 14.00.25

Автореферат диссертации по медицине на тему Исследование ноотропной и нейропротективной активности веществ, воздействующих на глутаматергическую систему

На правах рукописи

Литвинова Светлана Александровна

ИССЛЕДОВАНИЕ НООТРОПНОЙ И НЕЙРОПРОТЕКТИВНОЙ АКТИВНОСТИ ВЕЩЕСТВ, ВОЗДЕЙСТВУЮЩИХ НА ГЛУТАМАТЕРГИЧЕСКУЮ СИСТЕМУ

14.00.25. - фармакология, клиническая фармакология

Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата биологических наук

G03458930

Москва-2008

003458930

Работа выполнена в ГУ НИИ фармакологии имени В.В. Закусова Российской академии медицинских наук

Научный руководитель:

доктор биологических наук, профессор Таисия Леоновна Гарибова

Официальные оппоненты:

доктор медицинских наук, профессор Георгий Иванович Ковалев доктор биологических наук Анатолий Николаевич Иноземцев

Ведущаа организация:

ГОУ ВПО Московский государственный медико-стоматологический университет Росздрава

Защита состоится «22» января 2009 года на заседании диссертационного совета Д.001.024.01 при ГУ НИИ фармакологии имени В.В. Закусова РАМН по адресу: 125315 Москва, ул. Балтийская, д.8.

С диссертацией можно ознакомиться в ученой части ГУ НИИ фармакологии имени В.В.Закусова РАМН.

Автореферат разослан «20» декабря 200В г.

Ученый секретарь диссертационного совета доктор медицинских наук,

Е. А. Вальдман

Введение

Болезни Альцгеймера (БА), Паркинсона (БП), различные деменции, инсульты, травмы головного мозга являются наиболее агрессивными и разрушающими для организма заболеваниями. Каждый год от этих болезней погибают или становятся нетрудоспособными миллионы людей в мире. В частности, в ряде стран БА занимает одно из первых мест среди других болезней в качестве причины смерти. Инсульт занимает третье место среди болезней, вызывающих смерть пациентов, а травмы мозга являются наиболее частыми заболеваниями, приводящими к нетрудоспособности лиц в молодом возрасте.

Большинство нейродегеративных заболеваний (БА, БП, болезнь Гентингтона, ВИЧ, различные деменции, рассеянный склероз, эпилепсия, травматические, токсические, ишемические поражения мозга, в том числе инсульты и др), хотя и вызваны различными механизмами, в итоге приводят к общему финалу - провреждению нейрона и пшерстимуляции глутаматных рецепторов, особенно NMDA подтипа. В связи с этим, антагонисты NMDA рецептора рассматриваются как потенциальные средства лечения заболеваний, протекающих с нейродегенерацией (Chen, Lipton,2006). В настоящее время активно разрабатываются препараты для лечения когнитивных расстройств и нейродегенеративных процессов с глутаматергическим механизмом действия: мемаитин, церестат, талампанел, Ro 25-6981, Ro 8-4304, ампалекс, LY 379268 (O'Neill MJ et al., 2004; Yurkewicz L. et al., 2005; Yitao Liu et al., 2007).

Мемантин является низкоафинным неконкурентным антагонистом NMDA подтипа глутаматных рецепторов. Для мемантина характерна высокая скорость диссоциации с открытым ионным каналом NMDA рецепторов, что выгодно отличает его и другие низкоаффинные блокаторы NMDA рецепторов от высокоаффинных: дизоцилпина, фенциклидина, которые имеют большие побочные эффекты и высокую токсичность (Danysz, Parsons, 2003; Chen, Lipton, 2006). Другим препаратом с глутаматергическим механизмом действия является димебон. Димебон первоначально, за счет блокирующего Нр гистаминовые рецепторы эффекта, предлагался как антигистаминный препарат. В настоящее время у димебона выявлены нейропротективные свойства, которые подтверждены клиническими испытаниями на больных с начальными стадиями БА (Dooly R.S.et al., 2008). Механизм нейропротективного эффекта этого препарата сочетает свойства антагониста полиаминового сайта NMDA подтипа глутаматных рецепторов и модулятора АМРА рецепторов (Григорьев В.В., 2003; Brown R.E., 2001).

В ГУ НИИ фармакологии им. В.В.Закусова РАМН в течение ряда лет осуществляется поиск и изучение механизмов действия веществ с ноотропным и нейропротективным типом действия (Середенин С.Б., Воронина Т.А, 2000; Воронина Т.А, 2007; Островская Р.У. и др., 2006; Гудашева Т.А. и др., 2006; Ковалев Г.И. и др.,2008). В частности, был создан препарат, нооглютил, который является модулятором АМРА подтипа глутаматных рецепторов (Воронина Т.А.,2000; Комиссаров В.И., 2001; Гарибова T.JI. и др.,2003).

X V

"-..О

Учитывая тот факт, что в механизме действия нооглютила, мемантина, димебона участвует глутаматергическая система, представляло интерес изучить в сравнительном аспекте эффекты препаратов на моделях нейродегенеративных состояний, установить с помощью анализаторов вовлеченность глутаматергической системы на уровне взаимодействия с NMDA и/или АМРА подтипами рецепторов в реализацию их антиамнестического эффекта и провести поиск веществ с антиамнестической активностью среди новых производных адамантана. Цель исследования:

Изучить ноотропные и нейропротекгивные свойства препаратов с глутаматергическим механизмом действия: нооглютила, мемантина и димебона на моделях геморрагического инсульта, холинергического дефицита с когнитивной дисфункцией и у мышей с генетически детерминированным ускоренным старением SAMP 10, осуществить поиск соединений с антиамнестической активностью среди новых производных адамантана. Задачи исследования:

1. Исследовать активность препаратов в условиях нейродегенерации, вызванной интрацеребральной посттравматической гематомой (ИПГ) - модели геморрагического инсульта (ГИ).

2. Изучить эффективность препаратов на модели холинергического дефицита с когнитивной дисфункцией, вызванного длительным введением скополамина.

3. Изучить действие веществ на поведение и состояние мышей с генетически детерминированным ускоренным старением SAMP 10.

4. Исследовать влияние нооглютила на биохимические сдвиги у мышей линии SAMP10.

5. Исследовать механизм антиамнестического эффекта препаратов, используя фармакологические анализаторы глутаматергической системы.

6. Изучить зависимость химического строения и антиамнестической активности в ряду новых производных адамантана.

Научная новизна исследования. Установлено, что препараты с глутаматергическим механизмом действия нооглютил, мемантин и димебон, .обладают способностью корректировать поведение и состояние животных с ИПГ (модель геморрагического инсульта) и у крыс с холинергическим дефицитом, вызванным длительным введением скополамина. В частности показано, что препараты ослабляют неврологические нарушения и предупреждают гибель крыс после ИПГ, улучшают процессы обучения и памяти, ослабляют состояние тревоги и страха в условиях обеих моделей нейродегенеративных состояний. По выраженности эффектов на модели ИПГ препараты располагаются в следующем порядке: нооглютил > мемантин > димебон, а на модели холинергического дефицита - нооглютил > димебон = мемантин. Особенностью действия димебона является его значительно более выраженный анксиолитический эффект.

Установлено, что у мышей с генетически детерминированным ускоренным старением (senescence-accelerated mouse prone 10, SAMP 10) начиная с 4-х месячного возраста и,

особенно, у 9-16-ти месячных мышей наблюдаются нарушения ориентировочно-исследовательского поведения, процессов обучения и памяти, депрессивноподобное состояние, повышенный уровень тревоги и страха.

Впервые показана эффективность нооглютила, мемантина и димебона, как препаратов ослабляющих основные нарушения поведения и состояния мышей с генетически детерминированным ускоренным старением SAMP 10. По эффективности препараты располагаются в следующем порядке: нооглютил > димебон > мемантин.

Установлено, что в механизме реализации антиамнестического эффекта нооглютила в основном участвует АМРА подтип глутаматных рецепторов, а в механизме антиамнестического действия мемантина и димебона существенную роль играет взаимодействие с АМРА и NMDA подтипами.

Впервые исследованы антиамнестические свойства новых соединений производных адамантана (АДК-2, АДК-1015, АДК-(МА-]), АДК-1033, АДК-427, ДДК-971, АДК-827) в сравнении с известными препаратами этой структуры мемантином, мидантаном и кемантаном. Установлено, что в ряду изученных соединений для проявления антиамнестических свойств существенное значение имеют заместители по первому положению адамантана.

Научно-практическая ценность работы:

Полученные результаты об особенностях спектра ноотропной и нейропротективной активности нооглютила, мемантина и димебона, вовлеченности глутаматных рецепторов в механизм их действия будут способствовать расширению методологии поиска нейропротекторов среди веществ с глутаматергическим механизмом действия. Выявленные в исследовании антиамнестические свойства у новых производных адамантана открывают перспективу поиска новых препаратов с ноотропной и нейропротективной активностью среди 1-производных адамантана.

Апробация работы: Результаты работы были представлены на 4-ой Международной конференции «Биологические основы индивидуальной чувствительности к психотропным средствам» (Москва, 2006 г.), III Съезде фармакологов России «Фармакология -практическому здравоохранению» (Санкт-Петербург, 2007 г.).

Публикации: По теме диссертации опубликовано 3 статьи в рецензируемых журналах и 4 тезисов.

Объем и структура диссертации: Диссертация содержит введение, обзор литературы, раздел с описанием материалов и методов исследования, 5-ти глав результатов исследования, обсуждения, выводов, списка литературы. Работа изложена на 145 страницах машинописного текста, содержит 44 таблицы и 38 рисунков. Библиографический указатель включает 40 отечественных и 210 иностранных источников.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Исследования проводились на самцах белых беспородных крыс (180-220 г.), самцах белых беспородных мышей (20-25 г.), самцах линейных мышей SAMP 10 (senescence-accelerated mouse prone 10) (25-38 г.) в возрасте от 3-х до 16 мес. Животные содержались в условиях вивария при свободном доступе к пшце и воде и естественной смене дня и ночи.

Исследование фармакологической активности соединений проводилось в опытах с использованием стандартных методов, применяемых дня скрининга нейропсихотропных препаратов согласно методическим рекомендациям, утвержденным Фармакологическим комитетом МЗ РФ (Воронина Т.А., Островская Р.У., 2005; Воронина Т.А., Середенин С.Б., 2005). В исследовании были использованы препараты с глутаматергическим типом действия: мемантин (Sigma), димебон (ИФАВ), нооглютил (ГУ НИИ фармакологии им. В.В. Закусова РАМН; синтез осуществлялся к.х.н. Е.А.Кузнецовой). Контрольные животные получали физиологический раствор. Каждая группа состояла из 7-20 животных.

Изучение антиамнестических свойств соединений проводилось на модели амнезии условной реакции пассивного избегания (УРПИ) на крысах в установке Passive avoidance фирмы Lafayette Instrument Со (США) (Ader, 1987) и в опытах на мышах (Bures J., 1983; Ader, 1987) в модификации (Воронина Т.А., Островская Р.У., 2005). В качестве амнезирукяцего фактора использовали: максимальный электрошок (МЭШ), который проводили через корнеальные электроды непосредственно после обучения; м-холиноблокатор скополамин (Sigma) в дозе 2,0 мг/кг при внутрибрюшинном введении за 15 минут до обучения; блокатор ионного канала NMDA-рецепторов МК-801 (Sigma), в дозах 0,25 мг/кг за 15 минут до обучения; конкурентный антагонист АМРА-рецепторов DNQX (Sigma) в дозе 10 мг/кг за 20 минут до обучения и воздействия МЭШ.

Изучение влияния веществ на процессы обучения проводилось на модели УРПИ в опытах на мышах и крысах. Воспроизведение навыка осуществляли через 24 часа, 7, 14 суток. Обучение животных условному рефлексу активного избегания (УРАИ) проводили у крыс в челночной камере «Ugo Basile» (Италия). Условным сигналом служил звук, после 10 секундного действия которого наносилось электроболевое раздражение. Сила тока подбиралась индивидуально для каждого животного. Обучение проводилось в течение шести сеансов с предъявлением 10-ти сочетаний звука и тока. Животное считалось обученным, если в течение 7 последовательных сочетаний крыса перебегала в соседнее отделение до подачи тока.

Ориентировочно-исследовательское поведение и двигательную активность животных изучали в открытом поле и в установке «Opto-varimex».

Анксиолитическое действие веществ изучалось в условиях методики приподнятого крестообразного лабиринта (TOCJI) в двух модификациях: для мышей (Lister, 1987) и для крыс (Pellow et al., 1985).

Депрессивноподобное поведение оценивали в условиях методике «вынужденного плавания» (Porsolt et al., 1979). Животное помещали внутрь цилиндра хвостом вниз так,

чтобы оно не касалось хвостом дна сосуда, и регистрировали длительность неподвижности на протяжении 6 минут.

Моделирование холинергического дефицита (ХД) осуществлялось по методике (Буров Ю.В. и др., 1991) с использованием длительного введения скополамина (схема). Скополамин в дозе 1 мг/кг в/б вводили крысам в течение 20 дней.. После отмены скополамина в течение 10 дней животным опытных групп в/б вводили исследуемые соединения, а контрольной группе - физиологический раствор. Затем, в течение 6 дней осуществляли обучение УРАИ, УРПИ и тестировали в ПКЛ.

СКОПОЛАМИН, в дозе 1 мг/кг

НООГЛЮТИЛ 10 мг/кг МЕМАНТИН 2 мг/кг ДИМЕБОН 0,1 мг/кг

УРАИ ^УРПИ ПКЛ

с 1 по 20 день с 20 по 30 день с 31 по 35 день

Моделирование интрацеребральной посттравматической гематомы ГИПП. геморрагического инсульта (ГИ) - локального кровоизлияния в головном мозге проводилось согласно методике Макаренко А.Н. и др. (1999). С этой целью крысам, наркотизированным хлоралгидратом (350 мг/кг, в/б) при помощи специального устройства (мандрен - нож) и стереотаксиса осуществляли деструкцию мозговой ткани в области внутренней капсулы, с последующим (через 2-3 минуты) введением, в место повреждения, крови, взятой из-под языка животного (0,02- 0,03 мл). Наблюдение за поведением и состоянием животных с ИПГ осуществляли в течение 14 дней после операции: неврологические нарушения определяли с использованием шкалы Stroke-index McGrow в модификации И.В. Ганнушкиной (1996); когнитивный дефицит у животных исследовали на модели УРПИ; двигательные нарушен;« -в тесте открытого поля; уровень тревожности крыс - в тесте ПКЛ.

Определение содержания моноаминов (серотонин. норадреналин, дофамин) и их метаболитов в различных структурах мозга мышей (фронтальная кора, гипоталамус, стриатум, пшпокамп) проводили совместно с к.м.н. Кудриным B.C. и к.м.н. Клодт П.М. методом ВЭЖХ с электрохимической детекцией на стеклоуглеродном электроде при потенциале +0,85 В против Ag/AgCI электрода сравнения. Скорость потока подвижной фазы составляла 0,7 мл/мин (Мирошниченко И.И., 1988; Кудрин C.B., 1988). Определение содержание амшкжислот_(С1и - глутамат, Asp - аспартат, Tau - таурин, Gly - глицин, GABA -гамма-аминомасляная кислота) проводили методом ВЭЖХ/ФД на хроматографе Agilent 1100, США) с аналитической колонкой HYPERSIL ODS, 4,6 х 250 мм, 5 мкм (длина волны возбуждения - 230 нм, длина волны испускания - 392 нм). Нооглютил в дозе 5 мг/кг вводили внутрибрюшинно в течение 5-ти дней. Декапитация животных осуществлялась через 30

минут после последней инъекции нооглютила. Структуры мозга (гиппокамп, гипоталамус, стриатум) извлекались на льду и замораживались в жидком азоте. Перед экспериментами по определению содержания нейротрансмитгеров пробы размельчали в гомогенизаторе (тефлон-стекло) в 20 объемах 0,1 н НС104. Пробы центрифугировали при 10 000$ в течение 10 мин.

Статистическую обработку полученных данных проводили с использованием параметрических и непараметрических критериев: Стьюдента, Манна-Уитни, Крускала-Уоллиса, хи-квадрат (х2).

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ Изучение эффектов препаратов на модели интрацеребральной посттравматической гематомы (геморрагического инсульта)

Целью исследования явилось изучение нейропротективных свойств нооглютила, мемантина и димебона на модели интрацеребральной постгравматической гематомы (ИПГ), геморрагического инсульта (ГИ). У крыс с ИПГ регистрировали нарушение когнитивных и двигательных функций, неврологические дефициты, уровень тревожности. Исследуемые вещества вводили крысам с ИПГ внутрибрюшинно через 3-3,5 часа после операции. На 1-е, 3-й, 7-е и 14-е сутки проводили регистрацию поведения и состояния крыс.

Исследование веществ на выживаемость животных с ИПГ.

При изучении влияния препаратов на выживаемость крыс после операции показано, что среди ложнооперированных (ЛОЖ) животных не наблюдалось гибели крыс, а в группе животных с ИПГ к 14 суткам после операции выжило только 40% крыс. Нооппотил и мемантин предупреждали гибель животных на протяжении всего времени наблюдения, повышая количество выживших крыс до 90%. Димебон увеличивал количество выживших животных до 70% (рис. 1).

Рис. 1, Влияние нооглютила, мемантина, димебона на выживаемость крыс после ИПГ

По горизонтали: 1-, 3-, 7-, 14- е сутки после операции. Ось ординат: количество выживших животных, %. ЛОЖ -ложнооперированные крысы, ГИ - крысы с ИПГ &- достоверность отличий от ЛОЖ крыс, при Р<0,05 (X2); * - достоверность отличий от группы с ИПГ (ГИ), при Р<0,05 (х2).

120 100 -80 Б0 40 20 0 -

» « «ЧГ--А » «

хВ

-1-1-1-1-1-Г-

-лож

-ГИ

"4~Препа раты

1 3 7 14 1 3 7 14 1 3 7 14 Нооглютвл Мемапга Димебоя

Влияние веществ на неврологический дефицит животных с ИПГ.

Неврологический дефицит у животных с ИПГ оценивали по шкале Stroke-index McGrow. Тяжесть состояния определялась по сумме соответствующих баллов. Отмечалось количество крыс с легкой симптоматикой до 2.5 баллов (вялость движений, слабость конечностей, односторонний полуптоз, тремор) и тяжелыми проявлениями неврологических нарушений от 3 до 10 баллов (манежные движения, парезы и параличи конечностей).

Показано, что у всех животных с ИПГ и у 50% ложнооперированных крыс наблюдались легкие нарушения - вялость, замедленность движений, слабость конечностей. Тяжелые неврологические симптомы, проявляющиеся в виде манежных движений, парезов и параличей конечностей в группе ложно оперированных крыс не наблюдались, а у животных с ИПГ отмечались в 40-50% случаев. Нооглютил и мемантин ослабляли у крыс с ИПГ проявления тяжелых неврологических нарушений в течение 14 суток. Димебон был эффективен только в 1-ые сутки после операции (рис. 2).

Рис. 2. Влияние препаратов на неврологический дефицит (парезы и параличи 1-4

По горизонтали: 1-, 3-, 7-, 14-е сутки после операции. Ось ординат: количество

животных с ИПГ, имеющих тяжелые неврологические симптомы (%). ЛОЖ ложнооперированные крысы, ГИ - крысы с ИПГ; *-достоверность отличий от группы с ИПГ (ГИ), при Р<0,05 (х2).

□ЛОЖ 1ГИ Ы Препараты

Изучение влияния веществ на обучение и память крыс с ИПГ. Обучение крыс с ИПГ осуществляли через сутки после операции. При воспроизведении УРПИ через 7 суток после обучения нооглютил и димебон не оказывали существенного влияния на поведение животных, мемантин в значительной степени (Р<0,05) увеличивал количество крыс помнящих об ударе током. Через 14 суток после обучения нооглютил и димебон корректировали дефицит обучения и памяти, развившийся у крыс с ИПГ, достоверно увеличивая количество обучившихся животных. В группе крыс, получивших мемантин, эффекта препарата не наблюдалось (рис. 3).

конечностей) животных с ИПГ

Нооглютил Мемантин 1 Димебон

- 1

1 ! *

\ J

__ 1 11 U

■ III

j- * * — ш

Г i Р Е Е —„ -J 1111

1 3 7 И 1 3 7 И 1 3 7 14

Ряс. 3. Влияние препаратов на обучение УРПИ крыс с ИПГ (воспроизведение рефлекса через 7 и 14 суток)

120 100 80 ео

40 20 0

ЛОЖ/ГИ/НООГ ЛОЖ/ГИ/МЕМ ЛОЖ/ГИ/ДИМ

Ось ординат: количество обучившихся УРПИ животных, %. По горизонтали: ЛОЖ -ложнооперированные крысы, ГИ - крысы с ИПГ, НООГ - крысы с ИПГ, получившие нооглютил 10 мг/кг/3 дня, MEM - крысы с ИПГ, получившие мемантин 1 мг/кг/3 дня, ДИМ -крысы с ИПГ, получившие димебон 0,1 мг/кг/3 дня; -достоверность отличий от ЛОЖ, при Р<0,05 (х2); *- достоверность отличий от группы крыс с ИПГ, при Р<0,05 (х2)

Изучение влияния веществ на уровень тревожности крыс с ИПГ в условиях приподнятого крестообразного лабиринта (ПКЛ)

Установлено, что через сутки после операции у всех животных, кроме крыс, получавших нооглютил, наблюдалось уменьшение времени пребывания в открытых рукавах ПКЛ, что свидетельствует о повышенном уровне тревоги и страха у этих животных. На 14 сутки после операции нооглютил и димебон корректировали уровень тревожности до показателей ложнооперированных крыс. Мемантин не оказывал влияния на поведение крыс с ИПГ в ПКЛ (рис. 4).

Рис. 4. Влияние препаратов на поведение крыс с ИПГ в приподнятом крестообразном лабиринте (время нахождения в открытых рукавах через сутки и 14 дней после операции)

1 сутки

ЛОЖ/ГИ/НООГ ЛОЖ/ГИ/МЕМ лож/ги/дим

100 , %—..................-.......................1«сук»

ЛОЖ/ГИ/НООГ ЛОЖ/ГИ/МЕМ ЛОЖ/ГИ/ДИМ

14 сутки

ЛОЖ/ГИ/НООГ ЛОЖ/ГИ/МЕМ ЛОЖ/ГИ/ДИМ

Ось ординат: время нахождения крыс в открытых рукавах, с. По горизонтали: как на рис. 3; # - достоверность отличий от ложнооперированных (ЛОЖ), при Р<0,05 ((.-критерий Стьюдента); *- достоверность отличий от группы крыс с ИПГ (ГИ), при Р<0,05 ^-критерий Стьюдента), &- при Р<0,05 (критерий Манна-Уитнн).

Таким образом, проведенные исследования показали, что у крыс с ИПГ отмечался выраженный неврологический дефицит, ослабление процессов обучения и памяти, гибель животных. При этом отмечалось углубление патологической симптоматики к 14-му дню наблюдения. Динамика ухудшения состояния и гибели крыс с ИПГ может свидетельствовать о скрытой недостаточности компенсаторных реакций организма, нарастающих в определенные критические дни (1, 14 сутки) послеоперационного периода и развитии сопутствующих осложнений (отек, набухание тканей, нарушение интрацеребральной гемодинамики, повышенного внутричерепного давления, ишемии мозга). Нооглютил, мемантин и димебон в разной степени корректировали эмоциональный статус животных, нарушения памяти, неврологический дефицит, предупреждая гибель крыс с ИПГ.

Исследование эффективности препаратов па модели холинергического дефицита

Целью настоящего раздела работы явилось изучение влияния нооглютила (10 мг/кг/10 дней), мемантина (2 мг/кг/10 дней), димебона (0,1 мг/кг/10 дней) на когнитивные функции, эмоцилнально-поведенческий статус в условиях экспериментальной модели холинергического дефицита с когнитивной дисфункцией, вызванного хроническим введением скополамина по схеме, приведенной в разделе «материалы и методы».

Влияние веществ на динамику формирование условной реакции активного избегания ГУРАИ) крыс с холинергическим дефицитом.

Обучение животных УРАИ проводили в течение 6-ти дней по 10 предъявлений в день. Установлено, что в контрольной группе крыс, получавших в течение всего эксперимента только физиологический раствор (пассивный контроль), среднее количество условных избеганий в 1-й день обучения составило 0%, затем постепенно возрастало и к 6-му дню достигло 61,25% (табл.). При этом критерия обученности (семь условных реакций из 10) достигли 60% крыс.

Обучение УРАИ животных, получавших скополамин (группа активного контроля), проходило значительно медленнее. Так, если в первый день показатели поведения у этих животных не отличалась от показателей крыс пассивного контроля, то начиная со 2 дня, у животных после скополамина происходило очень медленное нарастание среднего числа условных избеганий. В результате к 6-му дню только 20% крыс достигали критерия обученности (табл., рис. 5). Кроме того, у животных с холинергическим дефицитом, в процессе обучения не наблюдалось уменьшения количества отказов от выполнения рефлекса, как это было характерно для поведения крыс группы пассивного контроля (табл.). Позитивный эффект нооглютила на обучение УРАИ крыс с холинергическим дефицитом

был достаточно высок и характеризовался ускорением обучения по критериям количества реакций избегания и числа обучившихся крыс (50%). Эффект мемантина в этих условиях был выражен в меньшей степени. Препарат ускорял обучение крыс, особенно на 4 и 5-й день (Р<0,05). Вместе с тем, количество животных, достигших критерия обученности, составляло лишь 40% (рис. 5). Нооглютил и мемантин уменьшали количество отказов от выполнения рефлекса в процессе обучения УРАИ. Димебон не оказывал влияния на формирование условного рефлекса. По-видимому, это связано с его анксиолитическоим эффектом, который выявлялся особенно сильно при длительном введении препарата в используемой дозе.

Табл. 1. Влияние веществ на обучение УРАИ иа модели холинергического дефицита, вызванного длительным введением скополамина

Препараты, дозы Дни обучения

1 2 3 4 5 6

Реакции избегания, % (условный рефлекс)

Пассивный контроль 0 6,25-13,03 1бД5±8,09 26,25±8,09 42,5±7,45 61,25±5,71

Активный контроль 0 1,25±1,17 5,0±3,54 11^5±4,4з" 17,5±8,05# 20,0±9,52#

Нооглютил (10 мг/кг) 0 6,50 ± 2,77 23,5 ± 5,4* 32,4± 8,11* 53,5 ±11^« 55,1±9,11*

Мемантин (2мг/кг), 0 5,0±3,54 10,0 ±4,68 22,5±6,56 32,5±5,8* 45,0±7,07*

Димебон (0,1 мг/кг) 0 0,0 ±0,0 2,86 ±1,71 2,86 ±1,71 1,43 ±1,32 4,29 ±4,89

Число отказов животных от выполнения адекватных реакций, %

Пассивный контроль 60,0 ±5,6 41,25 ± 6,2 10,0 ±4,7 2,5±1,53 0 0

Активный контроль 80,0±7,07# 57,5±11,83 41,25±11,92* 16Д5±6,6* 11Д5±б,23 5,0±2,5

Нооглютил (10 мг/кг) 32,5 ±1 и* 16,0 ± 7,7» 17,56±8,37 • 14,5 ±6,05 5,1 ±2,1 3,55 ±2,11

Мемантин (2мг/кг) 47,50±9,64* 37,5±8,43 11,25±4,49* 5,0±3,06 3,75±2,46 0

Димебон (0,1 мг/кг) 67,14 ±7,48 81,43±8,67 32,86 ±9,84 37,14 ±8,97 45,71±10,47* 38,57±8,91*

и - достоверность отличий от пассивного контроля, при Р<0,05 ^-критерий Стьюдента);

* - достоверность значений относительно активного контроля, при Р<0,05 ^-критерий Стьюдента).

Рис. 5. Влияние препаратов на количество обучившихся УРАИ крыс с холинергическим дефицитом к 6-му дню обучения

Пассивный Активный Нооглютил Мемантин Динебон контроль контроль

Ось ординат: количество животных достигших

критерия обученное™, %; # - достоверность отличий от пассивного контроля, при Р<0,05; * - достоверность отличий от активного контроля, при Р<0,05 (Ь критерий Стьюдента).

Изучение влияния веществ на обучение условной реакции пассивного избегания ГУРИЮ крыс с холинергическим дефицитом.

Установлено, что в контрольной группе крыс (пассивный контроль), при воспроизведении УРПИ через 24 часа после обучения 80% животных помнили об ударе током и не заходили в темную «опасную» камеру в течение всего времени наблюдения. В группе получившей скополамин при хроническом введении (активный контроль) отмечалось амнезирукнций эффект. Наблюдалось статистически достоверное уменьшение количества животных, не зашедших в темную камеру - до 20% (рис. 6). В группе крыс, получавших после отмены скополамина нооглютил, мемантин или димебон наблюдалось увеличение количества животных, не зашедших в темную камеру до показателей контрольной группы крыс (рис. 6).

Рис. 6. Влияние препаратов на обучение УРПИ крыс с холинергическим дефицитом (воспроизведение рефлекса через 14 суток после обучения)

Ось ординат: количество обучившихся УРПИ крыс, %; # - достоверность отличий от пассивного контроля, при Р<0,05; *- достоверность отличий от активного контроля, при Р<0,05 ^-критерий Стьюдента).

Пассивный Активный Нооглютил Мемантин Димебон

Изучение влияние веществ на эмоциональное состояние и анксиогенез крыс с холинергическим дефицитом в условиях методики приподнятого крестообразного лабиринта.

Установлено, что хроническое введение скополамина приводит к изменению поведения животных в ПКЛ. Так, у крыс активного контроля в сравнение с пассивным контролем наблюдалось уменьшение (в 10 раз, при Р<0,05) основного показателя - времени проведенного крысами в открытых рукавах и уменьшение заходов в открытые рукава лабиринта (рис. 7). Эти изменения свидетельствуют о повышенной тревожности крыс получавших скополамин. В условиях методики ПКЛ нооглюгил и, особенно, димебон устраняли развившуюся тревогу у крыс с ХД, достоверно увеличивая время пребывания животных в опсрытых рукавах и число заходов в них. Мемантин не влиял на тревожное состояние животных (рис. 7).

12 10 8

Рис. 7 Влияние препаратов на уровень дефицитом

и '---------------------------------.....................................................-.........-......—..........,......—

воймя. ппебывзнмя в отивытых пунавах

тревожности крыс с холинергическим

ш число заходов в открытые рукава я число заходов в закрытые рукава

Пассивный Активный Нооглюгил Мемантин Димебон контроль контроль

Пассивный Активный Нооглютил Мемантин Димебон контроль контроль

*' достоверность отличий от пассивного контроля, при Р<0,05. *" достоверность отличий от активного контроля, при Р<0,05 (t-критерий Стьюдента).

Изучение влияния препаратов на неведение и состояние мышей с генетически детерминированным ускоренным старением SAMP10 - модели ускоренного старения.

Линия мышей SAM (senescence-accelerated mouse) была выведена в Университете Kyoto в Японии (Takeda Т, 1981) из линии AKR/J. После племенного отбора и межродственного скрещивания были получены 12 линий SAM из них 9 с ускоренным типом старения с различными патологическими фенотипами (senescence-accelerated mouse prone, SAMP: SAMP1, SAMP2, SAMP3, , SAMP6, SAMP7, SAMP8, SAMP9, SAMP10, SAMP 11) и 3 с характеристиками, связанными с нормальным старением (senescence-accelerated mouse resistant, SAMR: SAMR 1, SAMR4, SAMR5) (Takeda T, J 1991). Для мышей SAMP характерен ряд особенностей, которые делают эту модель адекватной для изучения процессов старения.

В настоящем исследовании были использованы мыши SAMP 10, предоставленные Институтом физиологически активных веществ РАН. Характерными возрастными особенностями этой линии мышей являются: атрофия мозга, прогрессирующее с возрастом отложения ß-амилоида в различных отделах мозга, включая кору, гиппокамп, мозжечок, изкий уровень фактора роста фибробластов и низкая экспрессия фактора роста глии GDNF, дисбаланс нейромедиаторных систем, нарушения поведения и памяти (Shimada А,.et al., 1993; Onodera Т, et al-, 2000; Miyazaki H, et al., 2003; Todd A, et al, 2005).

Установлено, что поведение мышей линии SAMP 10 в возрасте 3 месяца не отличается от поведения 3-х месячных беспородных мышей. У мышей лиши SAM 10 в возрасте 6, 9.10,11 -ти и 16-ти месяцев в сравнении с 3-х месячными животными той же породы отмечалось: снижение ориентировочно-исследовательского поведения в открытом поле и двигательной активности в установке Опто-Варимекс, повышение уровня тревожности в ПКЛ, увеличение времени иммобилизации в тесте «вынужденного плавания», нарушение воспроизведения памятного следа на модели УРПИ, нарушение норкового рефлекса в тесте «залезания на сетку» (рис. 8, 9, 10). В целом, эти изменения поведения мышей свидетельствуют об ослаблении у SAMP 10 функций высшей нервной деятельности, характерном для этого вида животных и согласуются с данными, полученными другими авторами (Shimada А, et al., 1992, 1993; Miyamoto М„ 1997; Onodera Т, et al., 2000).

Рис. 8. Обучение УРПИ мышей линии SAMP10 различных возрастных групп.

% 100 90

Ось ординат: количество мышей не зашедших в темную камеру, %; -достоверность отличий от SAMP 10 в возрасте 3 мес., при Р<0,05 (х2)

Изучение эффектов нооглютила 5 и 20 мг/кг, мемантина 2 мг/кг и димебона 0,05 и 2 мг/кг на психофизиологический статус, поведение и память животных с генетически детерминированным ускоренным старением SAMP10 показало, что нооглютил в дозе 20 мг/кг полностью устранял дефицит обучения УРПИ при воспроизведении рефлекса через 24 часа, димебон в дозе 0,05 мг/кг также обладал антиамнестическим эффектом, достоверно

увеличивая процент обучившихся животных, а мемантин в дозе 2 мг/кг не оказывал влияния на обучение животных УРПИ (рис. 9).

При регистрации уровня тревожности, в условиях методики ПКЛ, нооглютил в дозе 20 мг/кг, мемантин в дозе 2 мг/кг и димебон в дозах 0,05 и, особенно, 2 мг/кг достоверно увеличивали время, проведенное мышами в открытых рукавах лабиринта, а также число заходов в открытые рукава, что свидетельствует о коррекции этими препаратами повышенной тревожности у вАМРЮ (рис. 10).

Рис. 9. Влияние препаратов на воспроизведение рефлекса УРПИ у мышей вАМРЮ (9-

10 мес.) через 24 часа и 14 суток после обучения

110 1*................................ .......................... ■ контроль »

~ЖПрййрат п j

1еутки

14 сутки

Контроль 3 мес. Нооглютил

2 одв 2

Мемантин Димебон Контроль Змее.

5 20 Нооглютил

По горизонтали: дозы препаратов в мг/кг. Ось ординат: количество животных не зашедших в темную камеру, %; # - достоверность отличий от контроля 3 мес., при Р<0,05; *-достоверность отличий от контролен 9-10 мес., при Р<0,05 (критерий

Рис. 10. Изучение влияния препаратов на поведение мышей линии БАМРЮ (9-10 мес.) в условиях ПКЛ

«о f-

время, пребываниям

оодмтахруюю*___

—■ Контроле

___и Препарат

hítjfci

5 20 Контроль Змее. Нооглютил

число заходов в открытые рукава

i i i

Мемантин Димебон Контроль 3 мес. Нооглютил Мемантин

0,05 2 Димебон

По горизонтали: дозы препаратов, мг/кг; # - достоверность отличий от контроля (3 мес.), при Р<0,05; * - достоверность отличий от контроля (9-10 мес.), при Р<0,05 (1-критерий Стьюдента).

Таким образом, все три препарата (нооглютил, мемантин, димебон) влияли на поведение и состояние животных с холинергическим дефицитом, геморрагическим инсультом и мышей с ускоренным старением SAMP 10, в разной степени корректируя нарушения поведения и состояния животных. Так, нооглютил ослаблял или устранял когнитивные и эмоциональные нарушения у животных, вызванные ИПГ, в условиях холинергического дефицита и в опытах на мышах с ускоренным старением SAMP 10. Мемантин значительно ослаблял неврологический дефицит и гибель крыс с ИПГ, и улучшал обучение условным рефлексам активного и пассивного избегания у крыс с холинергическим дефицитом, но не оказывал влияния на дефицит памяти у мышей линии SAMP10 и у крыс с ИПГ. Димебон на всех трех используемых моделях нейродегенирации ослаблял эмоциональное напряжение животных и дефицит памяти.

Изучение влияния нооглютила на содержание и оборот моноаминов в структурах головного мозга мышей линии SAMP10.

С помощью метода ВЭЖХ показано, что у мышей SAMP 10 наблюдлся дисбаланс содержания нейромедиаторов (норадреналина, дофамина, серотонина) и нейроаминокислот в различных структурах мозга, что согласуется с данными литературы (Onodera Т, 2ООО; Okuma Y, 2000). У мышей, получавших нооглютил (5 мг/кг/5 дней) выявлено увеличение содержания норадреналина в гиппокампе и повышение оборота дофамина во фронтальной коре. Нооглютил не оказывал существенного влияния на содержание и оборот серотонина в гипппокампе, стриатуме, во фронтальной коре и гипоталамусе мышей. Препарат увеличивал содержание всех регистрируемых аминокислот в стриатуме и глутаминовой кислоты и глицина в гипоталамусе (рис. 11). Эти результаты свидетельствует о способности нооглютила уменьшать нейрохимические сдвиги в мозге животных, особенно, в стриатуме, одной из структур наиболее подверженной атрофии у мышей линии SAMP 10.

Рис. 11. Влияние нооглютила (5 мг/кг/в/б 5 дней) на содержание аминокислот в структурах головного мозга мышей линии SAMP 10

220 ---------

К Glu

■ Gly

■ Tau GGABA

Гипоталамус Гилпокамл Стриатум

Ось ординат: изменение содержания аминокислот по отношению к контрольным показателям принятым за 100%. По горизонтали: структуры головного мозга; *-достоверность отличий от контрольных мышей SAMP10, при Р<0,05 (t-критерий Стьюдента).

Изучение глутаматергичееких рецепторных механизмов антиамнестического действия препаратов

Для изучения участия Гй/ГОА и АМРА подтипов глутаматных рецепторов в механизме антиамнестического действия препаратов был использован блокатор ионного канала ШША рецепторов МК-801 в дозе 0,25 мг/кг и конкурентный антагонист АМРА рецепторов - Р^Х в дозе 10 мг/кг.

Установлено, что МК-801 вызывал амнезию УРПИ и при воспроизведении рефлекса через 24 часа после обучения и животные с коротким латентным временем рефлекса заходили в темную «опасную» камеру установки. Нооглютил во всех используемых дозах 40, 80 и 100 мг/кг не влиял на амнезию УРПИ, вызванную МК-801 (рис. 12). Это, по-видимому, связано с тем, что нооглютил в используемых дозах практически не взаимодействует с ЫМОА рецепторами. Мемантин в дозе 1 мг/кг ослаблял амнезирующее действие МК-801, достоверно увеличивая количество обучившихся животных. Этот эффект препарата по-видимому определяется его способностью замещать МК-801 в фенциклидиновом сайте (Вгевтк I. Е1 а1., 1995). Димебон предупреждал развитие амнезии, вызванной МК-801, но в меньшей степени, чем мемантин. По-видимому, димебон, как и другие антагонисты пояиаминозого сайта (элипродил, ифенпродил), ослабляет связывание бяокатора ионного канала КМЮА рецепторов МК-801 с фенциклидиновым сайтом и, вероятно, это является одним из механизмов его антиамнестического эффекта на модели амнезии УРПИ, вызванной МК-801 (рис. 12).

Изучение участия АМРА подтипа глутаматных рецепторов в механизме антиамнестического действия препаратов проводилось на модели амнезии УРПИ, вызванной МЭШ. Установлено, что ЭКС>Х в дозе 10 мг/кг не оказывал влияние на обучение и воспроизведение УРПИ и не изменял амнезирующее действия МЭШ на условную реакцию (рис. 13). Нооглютил 50 мг/кг, мемантин 1 мг/кг и димебон 0,1 мг/кг предупреждали развитие амнезии УРПИ, вызванной МЭШ. Вместе с тем, при совместном введении каждого препарата с анализатором антиамнестические свойства нооглютила, мемантина и димебона исчезали (рис. 13). Эти результаты свидетельствуют об участии АМРА подтипа глутаматных рецепторов в реализации антиамнестических свойств препаратов.

Рис. 12. Влияние препаратов на амнезию УРПИ, вызванную МК-801 (0,25 мг/кг)

Л.................Ж_Ж|

■ IВ 8 ■ ]

0,25 МК-801

0,05 0,1 Димебон

По горизонтали: дозы в мг/кг. Ось ординат: количество животных, не зашедших в темный отсек камеры, %; # -достоверность отличий от контроля (К), при Р<0,05 (х2); * - достоверность отличий от контроля с МК-801, при Р<0,05 (х2).

Рис. 13. Влияние конкурентного антагониста АМРА рецепторов Б^Х (10 мг/кг) на антиамнестическне свойства препаратов на модели амнезии УРПИ, вызванной МЭШ

Ось ординат: количество животных не зашедших в темную камеру, %; по горизонтали: МЭШ - максимальный электрошок, НООГ -нооглютил в дозе 50 мг/кг, MEM -мемантин в дозе 1 мг/кг, ДИМ -димебон в дозе 0,1 мг/кг, DNQX в дозе 10 мг/кг; # - достоверность отличий от контрольных крыс; * - достоверность отличий от контрольных крыс с МЭШ; & -достоверность отличий от группы крыс НООГ+МЭШ или МЕМ+МЭШ или ДИМ+МЭШ, при Р<0,05 (х2).

Таким образом, можно предположить, что антиамнестическое действие нооглютила определяется в значительной степени его взаимодействием с АМРА подтипом глутаматных рецепторов, а в реализации антиамнестического эффекта мемантина и димебона участвуют как NMDA, так и АМРА подтипы. Эти результаты согласуются с данными литературы в опытах на модели patch-clamb (Комиссаров В.И., 2001; Григорьев В.В., 2003; Parsons, 1993).

Исследование антиамнестических свойств новых производных адамантана

Синтез новых веществ осуществлялся в ГУ НИИ фармакологии им. В.В. Закусова РАМН в опытно-технологическом отделе к.х.н. Н.И. Авдюниной. Исследование антиамнестических свойств новых веществ и известных препаратов производных адамантана проводилось на модели амнезии УРПИ, вызванной скополамином. Были использованы следующие соединения:

производные 1-аминоадамантана

1 - амино-3,5 -

диметиладамантан (АДК-1015)

(Мемантин)

¿н,

• НС1

1 - аминоадамантана

гидрохлорид

(Мидантан)

производные 2-аминоадамаитана

^мк, • нс1

2-аминоадамантана

гидрохлорид

(АДК-2)

Йт

ЙКН-СН,.СН,.СН,.ОН

(АДК-(МА-1)

М-(2-адамантил) - N -циклогексиламина гидрохлорид (АДК-427)

N - (2-адамантил) - N -(3-гидроксипропил)-амина гидрохлорид (АДК-971)

М-(2-адамантил)-М-(4-метш1щшюгексил) -амина гидрохлорид (АДК-1033)

производные 1-оксиадамантана

гидроксиадамантан -4-ОН (Кемантан, АДК-412)

что производные 1-аминоадамантана, алифатический (АДК-(МА-1)) или циклический (АДК-1015) радикалы проявляют более выраженные антиамнестические свойства, чем мидантан, но уступают мемантину. При замене в молекуле адамантана аминогруппы (-МН2) на гидроксильный радикал (-ОН) (соединение АДК-827) кривая доза-эффект смещается вправо и выраженность антиамнестических свойств ослабевает, в то время как, кемантан, у которого помимо гидроксильного радикала в первом положении в 4-ом положении цикла находится кето-группа не уступает по активности мемантину. Перемещение аминогруппы в молекуле адамантанана из 1-го во 2-е положение приводит к ослаблению или полному исчезновению антиамнестических свойств веществ (АДК, АДК-427, АДК-1033, АДК-971) (рис. 14).

Установлено,

(АДК-827)

содержащие у азота

Рис. 14. Влияние производных адамантана на амнезию УРПИ, вызванную скополамином (количество крыс не зашедших в темную камеру крыс, %)

1 20 1 20 1 20 1 20 Скоп АДК-Ш5 АДК-(МА-1| Мидантан Мшп

1 20 1 20 1 20 1 20 ДДК ДДК-1033 АДК-427 АДК-971

Ось ординат: количество крыс не зашедших в темную камеру, %; по горизонтали: дозы препаратов, в мг/кг. #■ достоверность отличий от контроля (К), при Р<0,05 (х 2). * " достоверность отличий от контроля со скополамином (Скоп), при Р<0,05(х2).

По выраженности антиамнестических свойств изученные соединения располагаются в следующем порядке: производные 1-аминоадамантана > производные 1-оксиадамантана > производные 2-аминоадамантана. На основании полученных результатов можно предположить, что модификация молекулы адамантана по 1-му положению является определяющей для проявления антиамнестических свойств веществ.

Выводы

1. Установлено, что нооглютил, мемантин и димебон корректируют нарушения памяти неврологические дефициты, эмоциональный статус, предупреждают гибель крыс с интрацеребральной постгравматической гематомой - моделью геморрагического инсульта. По выраженности эффектов препараты располагаются в следующем порядке нооглютил > мемантин > димебон.

2. Показано, что у крыс с холинергическим дефицитом, сопровождающимся когнитивными и поведенческими расстройствами, нооглютил, мемантин и димебон корректируют дефицит памяти, неврологические нарушения, эмоциональный статус. По выраженности эффектов препараты располагаются в следующем порядке нооглютил > мемантин = димебон.

3. Установлено, что у мышей линии SAMP 10 (senescence-accelerated mouse prone 10) с генетически детерминированным ускоренным старением начиная с 6-ти месячного возраста отмечается нарушение поведения, дефицит памяти, повышенная тревожность, депрессивноподобное состояние, изменение содержания нейромедиаторов и нейроаминокислот в различных структурах головного мозга.

4. Нооглютил (5 и 20 мг/кг), мемантин (2 мг/кг) и димебон (0,05 и 2 мг/кг) корректируют у SAMP 10 ориентировочно-исследовательское поведение, повышенную тревожность, нарушение обучения и памяти. Нооглютил (5 мг/кг/5 дней) изменяет содержание норадреналина и аминокислот в различных структурах головного мозга животных, способствуя уменьшению нейрохимических сдвигов у мышей линии SAMP 10.

5. Показано, что антагонист АМРА подтипа глутаматных рецепторов DNQX устраняет антиамнестические эффекты нооглютила, мемантина и димебона а, вызванная МК-801 (блокатором ионного канала NMDA подтипа) амнезия, ослабляется мемантином и димебоном, но не изменяется под действием нооглютила. Полученные данные позволяют полагать, что в механизме антиамнестическош действия мемантина и димебона имеет значение взаимодействие с NMDA и АМРА подтипами глутаматных рецепторов, а для нооглютила основным является взаимодействие с АМРА подтипом.

6. Изучение зависимости структура - антиамнестическая активность в ряду новых производных адамантана (АДК-2, АДК-1015, АДК-(МА-1), АДК-1033, АДК-427, АДК-971, АДК-827) и известных препаратов (мемантин, мидантан и кемантан) позволило установить, что модификация молекулы адамантана по 1-му положению является определяющей для проявления антиамнестических свойств веществ.

Список опубликованных работ по теме диссертации

1. Литвинова, С.А. Изучение влияния мексидола на антиамнестические свойства мемантина в условиях модели амнезии условной реакции пассивного избегания, вызванной скополамином [Текст] / С.А. Литвинова, Т.А. Воронина, Т.Л. Гарибова, А.В. Алесенко // Материалы 4-ой Международной конференции «Биологические основы индивидуальной чувствительности к психотропным средствам», Москва, 13-16марта2006г.-С. 48.

2. Гарибова, Т.Л. Изучение пирацетама и его фенильного производного на модели холинергического дефицита, вызванного скополамином [Текст] / Т.Л. Гарибова, Т.А. Воронина, С.А. Литвинова, В.А. Крайнева, Л.А. Жмуренко // Материалы 4-ой Международной конференции «Биологические основы индивидуальной чувствительности к психотропным средствам», Москва, 13-16 марта 2006 г. - С. 22.

3. Гарибова, Т.Л. Изучение влияния нооглютила на когнитивные функции и неврологический статус мышей линии SAM с генетически детерминированным ускоренным старением [Текст] / Т.Л. Гарибова, С.А. Литвинова, Т.А. Воронина / Материалы III Съезда фармакологов России «Фармакология - практическому здравоохранению». Санкт-Петербург, 23-27 сентября 2007 г. // Психофармакология и биологическая наркология. - 2007 г. - Т. 7. (спец. выпуск); - Т. 7. - С. 1-1654.

4. Литвинова, С.А. Влияние мемантина на поведение животных на модели холинергического дефицита, вызванного длительным введением скополамина [Текст] / С.А. Литвинова, Т.А. Воронина, Т.Л. Гарибова, А.В. Алесенко / Материалы III Съезда фармакологов России «Фармакология практическому здравоохранению». Санкт-Петербург, 23-27 сентября 2007 г. // Психофармакология и биологическая наркология. - 2007 г. - Т. 7. (спец. выпуск); - С. 1-1771.

5. Гарибова, Т.Л. Эффект нооглютила на поведение и память мышей линии SAM (Senescence-accelerated mouse) с генетически детерминированным ускоренным старением [Текст] / Т.Л. Гарибова, Т.А. Воронина, С.А. Литвинова, В.В. Григорьев, С.О. Бачурин // Экспериментальная и клиническая фармакология. - 2007. - Т.70, № 4. -С. 3-6.

6. Гарибова, Т.Л. Особенности действия мемантина на моделях холинергического дефицита и интрацеребральной посправматической гематомы (геморрагического инсульта) в опытах на крысах [Текст] / Т.Л. Гарибова, Т.А.Воронина, С.А. Литвинова, А.Л. Кузнецова, А.Е. Кульчиков, А.В. Алесенко // Экспериментальная и клиническая фармакология,- 2008.- Т. 71, № 2. - С. 8-13.

7. Григорьев, В.В. Влияние димебона при хроническом применении на поведение и память мышей [Текст] / В.В.Григорьев, TJI. Гарибова, Т.А. Воронина, СЛ. Литвинова, С.О. Бачурин SAMP 10 // Экспериментальная и клиническая фармакология,- 2009,- Т. 72, № 1. - С. 51-54.

Список сокращений:

БА - болезнь Альцгеймера БП - болезнь Паркинсона ГИ - геморрагический инсульт ДА - дофамин ДИМ - димебон

ИПГ - интрацеребральная посггравматическая гематома ЛОЖ - ложнооперированные MEM - мемантин

МК-801 - (дизоцилшгаа малеаг) неконкурентный антагонист NMDA рецепторов НА - норадреналин НООГ - нооглютил

ПКЛ - приподнятый крестообразный лабиринт УРАИ - условная реакция активного избегания УРПИ - условная реакция пассивного избегания ХД - холинергический дефицит

АМРА - альфа-амино-3-гидрокси-5-метил-4-изоксазол-пропионовая кислбта Asp - аспартат

DNQX - (6,7-динитрохиноксапин-1,2-дион) конкурентный антагонист АМРА/каинатных рецепторов

ОАВА - гаммааминомасляная кислота Glu - глутамат Gly - глицин

NMDA - М-метил-О-аспарагиновая кислота Tau - таурин

Подписано в печать 04.12.2008 г. Заказ № 693. Типография "Медлайн-С" 125315, г. Москва, Ленинградский пр-т, д.78, к.5 Тел. 152-00-16 Тираж 110 шт.

Оглавление диссертации Литвинова, Светлана Александровна :: 2008 :: Москва

ВВЕДЕНИЕ.

Глава 1. Обзор литературы.

1.1. Глутаматергическая система в ЦНС.

1.2. Роль глутаматергической системы в патогенезе заболеваний, сопровождающихся нейродегенерацией. Фармакология препаратов с глутаматергическим механизмом действия.

1.3. Линия мышей с генетически детерминированным ускоренным старением SAM (Senescence-accelerated mouse).

Глава 2. Материалы и методы.

2.1. Изучение влияния веществ на обучение.

2.1.1. Методика амнезии условной реакции пассивного избегания (УРПИ).

2.1.2. Методика амнезии условной реакции активного избегания (УРАИ), в условиях модели челночной камеры.

2.2. Изучение антиамнестических свойств веществ.

2.2.1. Методика амнезии условной реакции пассивного избегания (УРПИ), вызванная максимальным электрошоком (МЭИ!).

2.2.2. Методика амнезии условной реакции пассивного избегания (УРПИ), вызванная скополамином.

2.2.3. Методика амнезии условной реакции пассивного избегания (УРПИ), вызванная МК-801.

2.3. Исследование анксиолитических и анксиогенных свойств веществ.

2.3.1. Методика приподнятого крестообразного лабиринта (ПКЛ).

2.4. Оценка ориентировочно-исследовательское поведения и двигательной активности.

2.4.1. Методика открытого поля.

2.4.2. Тест «Opto-Varimex».

2.4.3. Тест «залезание на сетку».

2.5. Исследование влияния веществ на неврологический статус животных.

2.5.1. Исследование неврологического дефицита по шкале Stroke-index

McGrow.

2.5.2. Ис следование нарушения координации движений в тесте вращающегося стержня.

2.5.3. Оценка миорелаксации в тесте подтягивание на горизонтальной перекладине.

2.6. Изучение антидепрессивных свойств веществ.

2.6.1. Методика вынужденного плавания по Порсолту.

2.7. Изучение нейропротективных свойств веществ.

2.7.1. Моделирование интрацеребральной посттравматической гематомы (геморрагического инсульта).

2.7.2. Методика моделирования холинергического дефицита у крыс.

2.8. Определение содержания моноаминов и аминокислот в мозге животных.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЙ

Глава 3. Изучение нейропротективных свойств веществ на модели интрацеребральной посттравматической гематомы (геморрагического инсульта).

3.1. Исследование влияния препаратов на неврологический дефицит и гибель крыс с ГИ.

3.2. Изучение влияние препаратов на поведение крыс с ГИ на ориентировочно-исследовательское поведение в открытом поле.

3.3. Изучение влияние препаратов на поведение крыс с ГИ в приподнятом крестообразном лабиринте.

3.4. Изучение влияние препаратов на обучение и память животных с ГИ.

Глава 4. Изучение нейропротективных свойств препаратов на экспериментальной модели болезни Альцгеймера, в условиях дефицита холинергической системы, вызванного длительным введением скопол амина.

4.1. Влияние веществ на поведение крыс в ПКЛ.

4.2. Влияние веществ на обучение УРПИ крыс с холинергическим дефицитом

4.3. Влияние веществ на обучение У РАИ крыс с холинергическим дефицитом.

Глава 5. Эффект нооглютила, мемантина, димебона на поведение и память мышей линии SAMP 10 (Senescence-accelerated mouse prone) с генетически детерминированным ускоренным старением.

5.1. Изучение поведения и состояния различных возрастных групп мышей линии SAMP 10 (Senescence-accelerated mouse prone).

5.1.1. Изучение неврологического статуса мышей с ускоренным типом старения (SAMP 10).

5.1.2. Исследование ориентировочно-исследовательского поведения и двигательной активности мышей SAMP 10.

5.1.3. Изучение уровня тревожности мышей с ускоренным типом старения (SAMP 10) в ПКЛ.

5.1.4. Изучение депрессивноподобного поведения мышей SAMP 10 в тесте вынужденного плавания (по Порсолту).

5.1.5. Изучение обучения мышей с ускоренным типом старения (SAMP 10) условной реакции пассивного избегания (УРПИ).

5.2. Изучение влияния нооглютила, мемантина, димебона на поведение и память мышей линии SAM.

5.2.1. Изучение влияния нооглютила, мемантина, димебона на ориентировочно-исследовательское поведение и двигательную активность мышей линии SAMP 10.

5.2.2. Изучение влияния нооглютила, мемантина, димебона на поведение SAMP 10 в ПКЛ.

5.2.3. Влияние нооглютила, мемантина, димебона на депрессивноподобное поведение мышей на модели вынужденного плавания (по Порсолту).

5.2.4. Изучение антиамнестической активности нооглютила, мемантина, димебона на модели обучения условной реакции пассивного избегания.

5.3. Изучение влияния нооглютила на содержание и оборот моноаминов и аминокислот в структурах мозга мышей линии

8АМР10.

5.3.1. Изучение влияния нооглютила на содержание и оборот моноаминов в структурах головного мозга мышей линии

БАМРЮ.

Глава 6. Изучение участия глутаматергической системы в механизме антиамнестического действия препаратов.

6.1. Изучение антиамнестической активности нооглютила, мемантина, димебона, на моделях амнезии УРПИ, вызванных скополамином.

6.2. Изучение антиамнестической активности нооглютила, мемантина, димебона, на модели амнезии УРПИ, вызванной максимальным электрошоком (МЭШ).

6.3. Влияние нооглютила, мемантина и димебона на поведение крыс в условиях модели амнезии УРПИ, вызванной МК-801.

6.4. Влияние антагониста АМРА рецепторов ОЫ(,)Х на антиамнестические свойства нооглютила, мемантина и димебона на модели амнезии УРПИ, вызванной МЭШ.

Глава 7. Поиск соединений с антиамнестической активностью среди производных адамантана.

7.1. Изучение антиамнестических свойств производных 1-аминоадамантана.

7.2. Изучение антиамнестических свойств производных 2-аминоадамантана.

7.3. Изучение антиамнестических свойств производных 1-оксиадамантана.

Введение диссертации по теме "Фармакология, клиническая фармакология", Литвинова, Светлана Александровна, автореферат

Большинство нейродегеративных заболеваний (БА, БП, болезнь Гентингтона, ВИЧ, различные деменции, рассеянный склероз, эпилепсия, травматические, токсические, ишемические поражения мозга, в том числе инсульты и др), хотя и вызваны различными механизмами, в итоге приводят к общему финалу -повреждению нейрона и гиперстимуляции глутаматных рецепторов, особенно NMDA подтипа. В связи с этим, антагонисты NMDA рецептора рассматриваются как потенциальные средства лечения заболеваний, протекающих с нейродегенерацией (Chen, Lipton,2006). В настоящее время активно разрабатываются препараты для лечения когнитивных расстройств и нейродегенеративных процессов с глутаматергическим механизмом действия: мемантин, церестат, талампанел, Ro 256981, Ro 8-4304, ампалекс, LY 379268 (O'Neill MJ et al., 2004; Yurkewicz L. et al„ 2005; Yitao Liu et al., 2007).

Мемантин является низкоафинным неконкурентным антагонистом NMDA подтипа глутаматных рецепторов. Для мемантина характерна высокая скорость диссоциации с открытым ионным каналом NMDA рецепторов, что выгодно отличает его и другие низкоаффинные блокаторы NMDA рецепторов от высокоаффинных: дизоцилпина, фенциклидина, которые имеют большие побочные эффекты и высокую токсичность (Danysz, Parsons, 2003; Chen, Lipton, 2006). Другим препаратом с глутаматергическим механизмом действия является димебон. Димебон первоначально, за счет блокирующего Hi-гистаминовые рецепторы эффекта, предлагался как антигистаминный препарат. В настоящее время у димебона выявлены нейропротективные свойства, которые подтверждены клиническими испытаниями на больных с начальными стадиями БА (Dooly R.S.et al., 2008). Механизм нейропротективного эффекта этого препарата сочетает свойства антагониста полиаминового сайта NMDA подтипа глутаматных рецепторов и модулятора АМРА рецепторов (Григорьев В.В., 2003; Brown R.E., 2001).

В ГУ НИИ фармакологии имени В.В.Закусова РАМН в течение ряда лет осуществляется поиск и изучение механизмов действия веществ с ноотропным и нейропротективным типом действия (Середенин С.Б., Воронина Т.А, 2000; Воронина Т.А, 2007; Островская Р.У. и др., 2006; Гудашева Т.А. и др., 2006; Ковалев Г.И. и др.,2008). В частности, был создан препарат, нооглютил, который является модулятором АМРА подтипа глутаматных рецепторов (Воронина Т.А.,2000; Комиссаров В.И., 2001; Гарибова T.J1. и др.,2003).

Изучить ноотропные и нейропротективные свойства препаратов с глутаматергическим механизмом действия: нооглютила, мемантина и димебона на моделях геморрагического инсульта, холинергического дефицита с когнитивной дисфункцией и у мышей с генетически детерминированным ускоренным старением SAMP 10, осуществить поиск соединений с антиамнестической активностью среди новых производных адамантана.

Задачи исследования:

4. Исследовать влияние нооглютила на биохимические сдвиги у мышей линии SAMP 10.

Научная новизна исследования. Установлено, что препараты с глутаматергическим механизмом действия нооглютил, мемантин и димебон обладают способностью корректировать поведение и состояние животных с ИПГ (модель геморрагического инсульта) и у крыс с холинергическим дефицитом, вызванным длительным введением скополамина. В частности показано, что препараты ослабляют неврологические нарушения и предупреждают гибель крыс после ИПГ, улучшают процессы обучения и памяти, ослабляют состояние тревоги и страха в условиях обеих моделей нейродегенеративных состояний. По выраженности эффектов на модели ИПГ препараты располагаются в следующем порядке: нооглютил > мемантин > димебон, а на модели холинергического дефицита - нооглютил > димебон = мемантин. Особенностью действия димебона является его значительно более выраженный анксиолитический эффект.

Установлено, что у мышей с генетически детерминированным ускоренным старением (senescence-accelerated mouse prone 10, SAMP 10) начиная с 4-х месячного возраста и, особенно, у 9-16-ти месячных мышей наблюдаются нарушения ориентировочно-исследовательского поведения, процессов обучения и памяти, депрессивноподобное состояние, повышенный уровень тревоги и страха.

Впервые исследованы антиамнестические свойства новых соединений производных адамантана (АДК-2, АДК-1015, АДК-(МА-1), АДК-1033, АДК-427, АДК-971, АДК-827) в сравнении с известными препаратами этой структуры мемантином, мидантаном и кемантаном. Установлено, что в ряду изученных соединений для проявления антиамнестических свойств существенное значение имеют заместители по первому положению адамантана.

Научно-практическая ценность работы:

Апробация работы: Результаты работы были представлены на 4-ой Международной конференции «Биологические основы индивидуальной чувствительности к психотропным средствам» (Москва, 2006 г.), III Съезде фармакологов России «Фармакология - практическому здравоохранению» (Санкт-Петербург, 2007 г.).

Публикации: По теме диссертации опубликовано 3 статьи в рецензируемых журналах и 4 тезисов.

Заключение диссертационного исследования на тему "Исследование ноотропной и нейропротективной активности веществ, воздействующих на глутаматергическую систему"

выводы

1. Установлено, что нооглютил, мемантин и димебон корректируют нарушения памяти неврологические дефициты, эмоциональный статус, предупреждают гибель крыс с интрацеребральной посттравматической гематомой - моделью геморрагического инсульта. По выраженности эффектов препараты располагаются в следующем порядке нооглютил > мемантин > димебон.

5. Показано, что антагонист АМРА подтипа глутаматных рецепторов DNQX устраняет антиамнестические эффекты нооглютила, мемантина и димебона а, вызванная МК-801 (блокатором ионного канала NMDA подтипа) амнезия, ослабляется мемантином и димебоном, но не изменяется под действием нооглютила. Полученные данные позволяют полагать, что в механизме антиамнестического действия мемантина и димебона имеет значение взаимодействие с NMDA и АМРА подтипами глутаматных рецепторов, а для нооглютила основным является взаимодействие с АМРА подтипом.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенных исследований установлено, что препараты в механизм действия которых вовлечена глутаматергическая система, а именно -модулятор АМРА рецепторов нооглютил, низкоафинный неконкурентный антагонист NMDA подтипа глутаматных рецепторов мемантин, антагонист полиаминового сайта NMDA и модулятор АМРА рецепторов димебон обладают способностью ослаблять нарушения поведения, обучения и памяти, неврологические дефициты, предупреждают гибель животных на моделях нейродегениративных состояний, вызванных дефицитом холинергической системы (модель болезни Альцгеймера), интрацеребральной посттравматической гематомой (модель геморрагического инсульта) и у животных с генетически детерминированным ускоренным старением линии SAMP 10. Вместе с тем, у каждого из препаратов выявлены особенности эффектов на этих моделях.

Известно,что одной из причин нейродегенеративных процессов являются травмы и различные инсульты. Для моделирования геморрагического инсульта в исследовании была использована относительно новая модель оценки нейропротективного действия веществ - модель интрацеребральной посттравматической гематомы (Воронина 2005; Макаренко 1990). У крыс с итрацеребральной посттравматической гематомой в области капсула интерна регистрировались выраженный неврологический дефицит, нарушение координации движений, ослабление процессов обучения и памяти, гибель животных. Углубление патологической симптоматики отмечалось к 14-му дню наблюдения. Одной из причин ухудшения поведения и состояния крыс с ГИ может быть ослабление компенсаторных реакций организма, особенно выраженное в определенные критические дни (3, 7, 14 сутки) послеоперационного периода и развитии сопутствующих осложнений (отек, набухание тканей, нарушение интрацеребральной гемодинамики, повышенного внутричерепного давления, ишемии мозга), (Макаренко А.Н., 1990; Jackowski et al., 1990).

Нооглютил, введенный животным в послеоперационный период обладал выраженным нейропротективным действием, предотвращая гибель крыс и существенно ослабляя нарушения неврологического статуса, улучшая память и эмоциональное состояние животных с посттравматической гематомой. В условиях других моделей церебральной патологии (ишемия мозга, черепно-мозговая травма, вызванные различными факторами гипоксия мозга) нооглютил обладает противоотечным действием, нормализует кровоснабжение мозга, устраняет межполушарную асимметрию кровоснабжения, корректирует биоэлектрическую активность при ишемии (Новиков В.Е, 1997; Алиев И.И., 1999; Воронина Т.А, 2000). В частности, в исследованиях О.В.Поворовой (2005) показано, что у крыс с окклюзией дистального отдела левой средней мозговой артерии (ОСМА) через 72 часа после операции на фронтальных срезах головного мозга в лобнотеменной области коры определяется зона ишемического поражения размером 22,51 ± 1,6% от объема ипсилатерального полушария. Нооглютил в дозе 10 мг/кг при введении в момент ОСМА и в последующие 2 дня эффективно ограничивали зону поражения до 7,6 ± 0,8 %.

Совокупность имеющихся в литературе данных и полученных в настоящем исследовании результатов позволяет заключить, что нооглютил осуществляет свой нейропротективный эффект, воздействуя на различные звенья патологической системы, формирующейся вследствие острых нарушений мозгового кровообращения при ишемических и геморрагических инсультах. Являясь позитивным модулятором АМРА рецепторов глутаматергической системы нооглютил, по-видимому, способствует активации нейрональных процессов в ишемизированной зоне и препятствует развитию патологических изменений, приводящих к нарушению воспроизведения памятного следа.

Эффект мемантина на модели ИПГ характеризовался ослаблением у крыс неврологических нарушений, значительным уменьшением количества погибших животных, улучшением обучения и памяти. Вместе с тем, в отличие от нооглютила мемантин в значительно меньшей степени корректировал эмоциональные нарушения в условиях ПКЛ. В экспериментальных исследованиях показано, что мемантин обладает нейропротективным действием на различных моделях ишемического инсульта (Chen, Lipton, 2006; Manning et al., 2008; Wenk G.L. et al., 1994, 1995). При этом мемантин улучшал обучение условным рефлексам (Wenk G.L. et al., 1994) и корректировал неврологические дефициты у животных (Manning et al., 2008).

Позитивное влияние препарата на нарушенные у крыс с ГИ процессы обучения и памяти, по-видимому, обусловлены его уникальной способностью стабилизировать баланс между ингибирующей и активирующей нейрональной активностью, возобновляя оптимальное соотношение «сигнал-шум» в глутаматергических синапсах гиппокампа и других структур, ответственных за память (Chen, Lipton, 2006; Parsons et al., 1999).

Как представлено в обзоре литературы в ряде экспериментальных исследований было показано, что димебон эффективен на различных моделях болезни Альцгеймера. В настоящей работе у димебона выявлены нейропротективные свойства препарата на модели интрацеребральной посттравматической гематомы, геморрагического инсульта. Показано, что димебон существенно ослабляет неврологический дефицит и предупреждает гибель крыс с ИПГ. Особенностью действия димебона в этих условиях является выраженный анксиолитический эффект, регистрируемый по коррекции поведения крыс в приподнятом крестообразном лабиринте. Депримирующее действие димебона было показано ранее, когда он использовался как антинистаминный препарат в высоких дозах. В настоящем исследовании димебон применялсяв низкой дозе 0,1 мг/кг, в которой препарат в опытах на интактных животных практически не вызывал анксиолитического эффекта. По видимому, животные после инсульта, во-первых, более чувствительны к медикаментозному воздействию, а, во-вторых поведенческий симптомо-комплес у крыс с ИПГ включает повышенную тревожность, которая ослабляется препаратами за счет основного нейропротективного эффекта.

Болезнь Альцгеймера является одной из наиболее распространенных форм старческого слабоумия, сопровождающегося нейродегенеративными процессами. Болезнь Альцгеймера характеризуется хронически прогрессирующим течением и проявляется неукоснительным снижением когнитивных функций и умственных способностей. В процессе течения болезни морфологически регистрируется атрофия ГОЛОВНОГО мозга, отложение сенильных бляшек, СОСТОЯЩИХ, В ОСНОВНОМ, ИЗ Р" амилоида, нейрофибриллярные клубки, утрата синоптических связей, дегенерация преимущественно холинергических нейронов в ядрах базальных отделов переднего мозга. Согласно современной литературе предполагается, что процесс дегенерации нейронов запускается в результате нарушения регуляции различных нейротрофических факторов или их рецепторов, и это приводит к прекращению нейротрофической стимуляции определенных популяций нейронов. Факторы роста нейронов представляют собой белки, которые обладают способностью вызывать дифференцировку нейронов и поддерживать специфические функции нервных клеток. Отсутствие поступления в клетку таких факторов приводит к стимуляции экспрессии генов, которые запускают активный процесс клеточной смерти (апоптоз) (Гаврилова,2005; БреЫ ег а1.,2008).

Для моделирования нейродегенерации альцгеймеровского типа в экспериментальной медицине используют ряд моделей, которые позволяют выявить действие препаратов на различные звенья цепи патологических изменений, которые наблюдаются у больных. В связи с ключевой ролью холинергической системы в патогенезе когнитивных расстройств, применяются различные модели скополаминовой амнезии. В настоящем исследовании для моделирования амнезии был использован М-холиноблокатор скополамин, который как при однократном, так и при субхроническом двухнедельном применении вызывал нарушение обучения и памяти, это согласуется с данными литературы (Magnani et al., 1992; Carey, 2001; Flek et al.,2008).

Была использована методика получения дефицита холинергической системы путем длительного двадцатидневного введения скополамина с последующей десятидневной отменой. Согласно данным Бурова Ю.В. и соавторов, (1991) пик снижения функций холинергической системы наблюдается только через десять дней после отмены скополамина, а непосредственно после окончания длительного введения скополамина отмечалось не ухудшение, а улучшение памятного следа. Это происходит, по-видимому, в связи с тем, что вследствие длительной блокады холинергических рецепторов, в результате включения механизмов обратной связи, развивается повышение плотности и аффинности холинорецепторов, а к 10-му дню, после отмены скополамина, в результате ускоренного связывания наличного ацетилхолина развивается холинергический дефицит, приводящий к выраженному длительному нарушению познавательных функций и, как показано в ряде работ и нашем эксперименте, к ухудшению условно-рефлекторной деятельности (Островская, 1995).

В проведенных исследованиях на модели длительного применения скополамина было показано, что у крыс с дефицитом холинергической системы регистрируются нарушения обучения, памяти и повышенная тревожность. Нооглютил, оказывал позитивное действие на нарушенные когнитивные функции на моделях УРПИ и УРАИ у крыс с холинергическим дефицитом. Кроме того, устранял тревожность животных при тестировании в ПКЛ.

Известно, что процесс нейродегенерации при болезни Альцгеймера распространяется на корковые глутаматергические нейроны. Несмотря на то, что установлена прямая связь между утратой холинергической иннервации и расстройствами обучения и памяти, есть доказательства возможности возникновения на ранних этапах болезни первичной дегенерации корковых глутаматергических нейронов, что может привести к вторичной дегенерации холинергической системы (Maragos 1987; Terry 1994; Jellinger, 1994). Показано, что при различных нейродегенеративных процессах отмечается снижение числа NMDA — рецепторов в различных отделах мозга, а препараты с ноотропной и нейропротективной активностью способны потенцировать глутаматные рецепторы (Ковалев, 1993; Фирстова, 2008; Narahashi,2004; Geerts, 2006;Moriguchi,2007).

Как отмечалось в обзоре литературы нейрохимический, механизм действия нооглютила опосредован взаимодействием с глутаматергической системой. Широкое представительство глутаматергических рецепторов в гиппокампе и новой коре - структурах напрямую связанных с формированием, хранением и извлечением следа памяти и механизмами обучения явилось основой изучения влияния глутаматергических соединений на процессы обучения и память (Абрамец И.И., 1994, Lisman, 1999; Lee et al., 2000).

Позитивное фармакологическое воздействие препаратов с ноотропной и нейропротективной активностью на когнитивные функции в опытах на поведенческих моделях имеет электрофизиологические корреляты в виде облегчения потенциации и пролонгирования LTP в гиппокампе. Нооглютил в срезах гиппокампа пролонгировал NMDA - зависимую LTP в синапсах, образованных аксонами перфорантного пути и на нейронах зубчатой извилины (Абрамец И.И., 1994; Комиссаров И.В., 2001). АМРА модулирующий эффект нооглютила выявляется в концентрациях близких к эффективным антиамнестическим (4, 6, 30 мкМ) при записи возбуждающего постсинаптического потенциала нейронов зубчатой извилины, вызванного электростимуляцией перфорантного пути, регистрировался существенный прирост максимальных амплитуд потенциала. (Абрамец И.И., 1994; Gouliaev, 1994; Григорьев, 2009). В опытах на животных субпопуляции с врожденными отклонениями, вызывающими нарушения обучения и памяти обнаружено уменьшение числа мест связывания NMDA - рецепторов в гиппокампе, а нооглютил увеличивал количество этих рецепторов (Фирстова, 2008). Эти результаты свидетельствуют о том, что основной механизм действия нооглютила опосредован влиянием на АМРА подтип глутаматных рецепторов и неспецифическим связыванием с NMDA подтипом.

Проведенные исследования позволили установить, что мемантин обладает умеренным позитивным эффектом на экспериментальной модели болезни Альцгеймера, при дефиците холинергической системы, вызванном субхроническим введением М-холиноблокатора скополамина. В группах крыс, получавших мемантин

2 мг/кг/10 дней) наблюдалась оптимизация, нарушенного длительным введением скополамина, обучения животных условным реакциям активного и пассивного. Под действием препарата отмечалось и улучшение воспроизведения УРПИ. Вместе с тем, вещество в используемой дозе не корректировало вызванный скополамином анксиогенез в условиях методики приподнятого крестообразного лабиринта. Полученные данные об эффекте мемантина на модели холинергического дефицита, обусловленного обратимыми функциональными нарушениями холинергической системы после длительного введения скополамина, согласуются с результатами рада авторов, показавших, что мемантин обладает нейропротективным действием на различных моделях болезни Альцгеймера (Manning et al., 2008; Wenk G.L. et al., 1994, 1995), улучшая обучение условным рефлексам (Wenk G.L. et al., 1994).Одним из механизмов этих эффектов препарата может быть его способность снижать активность ацетилхолинтрансферазы (Danysz, 2003).

Для изучения геропротективных свойств нооглютила, мемантина и димебона были использованы мыши линии SAMP 10 с генетически детерминированным ускоренным старением.

Как отмечалось в обзоре литературы в качестве моделей для изучения фармакологических эффектов новых и известных препаратов используются различные линии животных, с генетически детерминированными патологическими отклонениями. В том числе мыши с генетически детерминированным ускорением старения линии SAMP (Senescence-accelerated mouse prone). У всех животных линии SAMP наблюдались признаки преждевременного старения и более короткая продолжительность жизни (Takeda et al., 1981; 1991). У мышей линии SAM Р10 патологические изменения, связанные с ускоренным старением начинают развиваться после полового созревания, начиная с 4-х месячного возраста, а к 12-15-ти месяцам все животные погибают (Takeda et al., 1981; 1991). У линии SAMP 10, начиная с 4-х месячного возраста отмечались неврологические отклонения, депрессия, тревожность, нарушение циркадных ритмов, ухудшение процессов обучения и памяти. По данным ряда авторов у этих животных была выявлена ярко выраженная атрофия мозга, повышенная пероксидазная активность, накопление в мозге Р-амилоида, нарушение баланса нейромедиаторных систем (Boldyrev et al., 1972; Eun Young Lee et al., 2001; Miyamoto, 1997; Shimada et al., 1993; Takeda et al., 1991). В связи с этим линия мышей SAMP 10 является идеальной моделью связанных с возрастом нейродегенеративных состояний, в том числе деменций по типу болезни Альцгеймера.

На первом этапе настоящего исследования сравнивалось поведение нескольких возрастных групп мышей линии SAMP10 - еще сохранных 2,5-3-х месячных и 6-16-ти месячных мышей с уже развившимися патологическими изменениями, характерными для этой линии.

Показано, что у мышей линии SAMP 10 начиная с 6 месяцев в сравнении 3-х месячными животными той же породы и интактными мышами отмечалось снижение ориентировочно-исследовательского поведения в открытом поле, повышение уровня тревожности в ПКЛ, нарушение воспроизведения памятного следа на модели УРПИ, депрессивноподобное поведение. При этом только у 20% мышей отмечались нарушения координации движений в тесте вращающегося стержня и ослабление мышечного тонуса при подтягивании задних конечностей на горизонтальной перекладине. В целом, эти изменения поведения мышей свидетельствуют об ослаблении у SAMP 10 функций высшей нервной деятельности, характерном для этого вида животных и согласуются с данными, полученными другими авторами (Miyamoto, 1997; Shimada et al., 1993).

Нооглютил в значительной степени корректировал поведение и память мышей линии SAMP 10 с генетически детерминированным ускоренным старением улучшая ориентировочно-исследовательское поведение, двигательную активность, процессы обучения и памяти, ослаблял повышенную у этой линии мышей тревожность. Эффективность нооглютила у мышей с генетически детерминированным ускоренным старением SAMP 10, по-видимому, определяется его ноотропным и нейропротективным действием, взаимодействием с глутаматергической нейромедиаторной системой, которая является одной из ключевых в развитии патологий, сопровождающихся нейродегенерацией.

В результате нейрохимических исследований по определению содержания моноаминов в структурах мозга мышей линии SAMP 10 установлено, что нооглютил увеличивает содержания норадреналина в гипокампе и повышает оборот дофамина во фронтальной коре. Нооглютил не оказывал существенного влияния на содержание и оборот серотонина в гипокампе, стриатуме, во фронтальной коре и гипоталамусе мышей. Известнно, что ампакины (циклотиазид) увеличивает содержание норадреналина в гиппокампе животных и это коррелирует с их позитивным влиянием на когнитивные функции (Vizi and Kiss, 1998). Возможно, вызванное нооглютилом повышение норадреналина в гиппокампе мышей является одним из биохимических механизмов его антиамнестического эффекта. Преперат увеличивал содержание всех регистрируемых аминокислот в стриатуме и глутаминовой кислоты и глицина в гипоталамусе, но не изменял содержание регистрируемых аминокислот в гиппокампе. По литературным данным у SAMP 10 с возрастом наблюдается атрофия нейронов в стриатуме и фронтальной коре, но не в гиппокампе (Shimada А., 1992; 1993; 1994), а в гиппокампе уменьшается содержание цинка и вследствие этого повышается уровень глицина и глутамата, за счет чего усиливается токсическое действие последнего (Saito, Т., 2000). В то же время в атрофированных структурах мозга этих животных уменьшается количество АМРА и NMDA рецепторов (Onodera Т., 2000; Okuma Y., 2000). Нооглютил увеличивал содержание глутамата в атрофированных отделах мозга SAMP 10 и, возможно, этот механизм лежит в основе его нейропротективного эффекта у мышей линии SAMP 10.

Таким образом, наиболее существенные нейрохимические изменения у SAMP 10 наблюдались в стриатуме и гипоталамусе, но не в гиппокампе. Эффект нооглютила направлен на изменения именно в этих структурах. Учитывая тот факт, что в научной литературе нет четких представлений, в какие возрастные периоды развития и в каких отделах мозга SAMP 10 происходят те или иные нейрохимические сдвиги, можно говорить лишь о дисбалансе нейромедиаторных систем, одной из причин которого, по-видимому, является гибель одних нейронов и компенсаторные функции других.

Эффект мемантина в дозе 2 мг/кг в опытах на SAMP 10 характеризовался коррекцией повышенной тревожности в условиях ПКЛ. Вместе с тем, препарат не оказывал влияния на нарушенный у SAMP 10 процесс обучения УРПИ. Димебон, как и нооглютил, корректировал все регистрируемые изменения поведения у мышей SAMP 10.

Таким образом, все три препарата (нооглютил, мемантин, димебон) влияли на поведение и состояние животных с холинергическим дефицитом, геморрагическим инсультом и мышей с ускоренным старением SAMP 10, в разной степени корректируя нарушения поведения и состояния животных. Так, нооглютил ослаблял или устранял когнитивные и эмоциональные нарушения у животных, вызванные ИПГ, в условиях холинергического дефицита и в опытах на мышах с ускоренным старением SAMP 10. Мемантин значительно ослаблял неврологический дефицит и гибель крыс с ИПГ, и улучшал обучение условным рефлексам активного и пассивного избегания у крыс с холинергическим дефицитом, но не оказывал влияния на дефицит памяти у мышей линии SAMP 10 и у крыс с ИПГ. Димебон на всех трех используемых моделях нейродегеиерации ослаблял эмоциональное напряжение животных и дефицит памяти.

Для изучения глутаматергических рецепторных механизмов антиамнестического действия препаратов, а именно участия NMDA и АМРА подтипов рецепторов, были использованы блокатор ионного канала NMDA рецепторов МК-801 в дозе 0,25 мг/кг и конкурентный антагонист АМРА рецепторов - DNQX в дозе 10 мг/кг. Как известно, в процесс LTP (long-term potentiation) при обучении вовлекаются как NMDA- так и АМРА- рецепторы (Cooke, 2006). В гиппокампе при обучении животных перед потенцированием NMDA рецепторов увеличивается количество GluRl и GluR2/3 подтипов АМРА рецепторов на постсинаптической мембране (Bernabeu R., 1997; Broutman and Baudry, 2001). Из данных литературы известно, что МК-801 в дозах 0,1-1 мг/кг ингибирует LTP (Abraham and Mason, 1988). В наших исследованиях МК-801 в используемых дозах от 0,1 до 0,3 мг/кг вызывал амнезию УРПИ у крыс, значительно уменьшая латентное время захода в темную камеру. Нооглютил в эффективных антиамнестических дозах от 40, 80 и 100 мг/кг не влиял на амнезию УРПИ, вызванную МК-801. Это, по-видимому, связано с тем, что нооглютил в используемых дозах практически не взаимодействует с NMDA рецепторами.

Мемантин в дозе 1 мг/кг ослаблял амнезирующее действие МК-801, достоверно увеличивая количество обучившихся животных. Известно, что мемантин и МК-801 в качестве мишеней имеют разные подтипы NMDA-рецепторов: для мемантина - NR1A/NR2C и NR1B/NR2C (экспрессируются главным образом в мозжечке), а для МК-801- NR2A/NR1 и NR2B/NRl(3KcnpeccHpyKrra в основном в коре) (Parsons, 1995; Prado de Carvalho., 1993). МК-801 имеет более сильную связывающую способность с фенциклидиновом сайтом, чем мемантин. Вместе стем, на специфичных для мемантина подтипах NMDA-рецепторов МК-801 менее селективен (Parsons, 1995). Мемантин связывается с фенциклидиновым сайтом NMDA рецептора в широком диапазоне доз, а в низких (10-31,6 |д,М) концентрациях препарат потенцирует, вызванные АМРА токи, т.е. является позитивным модулятором АМРА рецепторов, сохраняя основную функцию - взаимодействие с NMDA подтипом рецепторов (Parsons, 1993; 1994), При увеличении дозы (до 100 jiM) эффект препарата на АМРА вызванные токи исчезает (Parsons, 1994). Согласно данным Григорьева (2009) для проявления антиамнестических и нейропротективных свойств препаратов с глутаматергическим механизмом действия необходимо быть антагонистом NMDA рецептора и агонистом или модулятором АМРА рецептора.

Мемантин обладает этими свойствами в узком диапазоне доз. Это, по-видимому, является одной из причин ослабления ноотропной и нейропротективной активностей препарата при увеличении дозировки, что показанно в настоящем исследовании на модели амнезии УРПИ, вызванной МК-801. По-видимому, одним из механизмов антиамнестического эффекта мемантина, является способность препарата вытеснять МК-801 из фенциклидинового сайта. (Bresink I. et al., 1995).

Димебон предупреждал развитие амнезии, вызванной МК-801, но в меньшей степени, чем мемантин. Известно, что полиаминовые антагонисты в высоких концентрациях усиливают связывание МК-801 с фенциклидиновым сайтом, а в низких концентрациях уменьшают это связывание (Schaeffer, 1989). Можно предположить, что димебон с увеличением дозы, подобно другим антагонистам полиаминового сайта, усиливает связь МК-801 с фенциклидиновым сайтом. Согласно нашим данным в малых дозах (0,5 и 0,1 мг/кг) димебон ослабляет амнезию УРПИ, вызванную МК-801, а в больших (2 и 5 мг/кг) - усиливает ее. По-видимому, димебон, как антагонисты полиаминового сайта - элипродил, ифенпродил, в низких концентрациях ослабляет связывание блокатора ионного канала NMDA рецепторов МК-801 с фенциклидиновым сайтом и это может быть одним из механизмов его антиамнестического эффекта на модели амнезии УРПИ, вызванной МК-801.

Антагонисты АМРА рецепторов (CNQX, NBQX, DNQX) нарушают обучение животных, в том числе УРПИ (Galeotti N., 2003). В высоких концентрациях у DNQX и CNQX появляется антагонизирующий эффект к NMDA рецепторам (Thomas J. Gould, 2005). Поэтому, в эксперименте использовался DNQX в дозе блокирующей только АМРА рецепторы (10 мг/кг), и не вызывающей амнезию. В качестве амнезирующего фактора использовался максимальный электрошок. При изучении влияния антагониста АМРА рецепторов (DNQX) на антиамнестические свойства препаратов на модели амнезии УРПИ, вызванной МЭШ показано, что DNQX в дозе 10 мг/кг не оказывал влияние на обучение и воспроизведение УРПИ и не изменял амнезирующее действия МЭШ на условную реакцию. Нооглютил 50 мг/кг, мемантин 1 мг/кг и димебон 0,1 мг/кг предупреждали развитие амнезии УРПИ, вызванной МЭШ. Вместе с тем, при совместном введении каждого препарата с анализатором антиамнестические свойства нооглютила, мемантина и димебона исчезали. Эти результаты свидетельствуют об участии АМРА подтипа глутаматных рецепторов в реализации антиамнестических свойств препаратов. По данным литературы все три препарата в той или иной степени влияют на АМРА/каинат -вызванные токи в опытах на модели patch-clamp. Было установлено, что нооглютил в широком диапозоне доз потенцирует АМРА-вызванные токи на 60-65%. (Комиссаров В.И., 2001; Григорьев В.В., 2008); у мемантина с увеличением концентрации потенцирующий эффект на АМРА рецепторы (до 20%) исчезает и появляется ингибирующий (до 40%) (Parsons, 1993); димебон в низких

7 5 концентрациях (5*10") потенцирует каинат вызванные токи, а в высоких (4*10"), напротив, ослабляет их (Григорьев, 2003). В настоящем исследовании показано, что антиамнестические свойства нооглютила, мемантина, димебона на модели амнезии УРПИ, вызванной МЭШ, устраняются конкурентным антагонистом АМРА рецептора DNQX. Эти результаты доказывают значимость модуляции АМРА рецепторов для проявления антиамнестических свойств препаратов, в механизме действия которых участвует глутаматергическая система.

Все описанные выше эффекты препаратов выявлялись в широком диапазоне доз для нооглютила и в значительно меньших дозах, но узком диапазоне доз для димебона и, особенно, мемантина. Как было отмечено в обзоре литературы, в клинических условиях эффект мемантина реализуется у пациентов с умеренными когнитивными нарушениями (1-2 стадии болезни Альцгеймера), кроме того выявляются и побочные эффекты препарата. В связи с этим одной из задач исследования был поиск веществ с антиамнестической активностью среди новых производных адамантана.

Показано, что производные 1-аминоадамантана, содержащие у азота алифатический (АДК-(МА-1)) или циклический (АДК-1015) радикалы проявляют более выраженные антиамнестические свойства, чем мидантан, но уступают мемантину. При замене в молекуле адамантана аминогруппы (-NH2) на гидроксильный радикал (-ОН) (соединение АДК-827) кривая доза-эффект смещается вправо и выраженность антиамнестических свойств ослабевает, в то время как, кемантан, у которого помимо гидроксильного радикала в первом положении в 4-ом положении цикла находится кето-группа не уступает по активности мемантину. Перемещение аминогруппы в молекуле адамантанана из 1-го во 2-е положение приводит к ослаблению или полному исчезновению антиамнестических свойств веществ (АДК-2, АДК-427, АДК-1033, АДК-971).

По выраженности антиамнестических свойств изученные соединения располагаются в следующем порядке: производные 1-аминоадамантана > производные 1-оксиадамантана > производные 2-аминоадамантана. Ранее считалось, что для проявления нейропсихотропных эффектов производных адамантана определяющими являлись заместители по 2-му положению молекулы. На основании полученных результатов настоящего исследования можно предположить, что модификация молекулы адамантана по 1-му положению является определяющей для проявления антиамнестических свойств веществ. Это открывает перспективу поиска новых препаратов с ноотропной и нейропротективной активностью среди 1-производных адамантана.

Полученные результаты открывают перспективу поиска препаратов с ноотропной и нейропротективной активностью среди новых производных адамантана, особенно с заместителями по первому положению.

Список использованной литературы по медицине, диссертация 2008 года, Литвинова, Светлана Александровна

1. Абаимов Д. А. Автореферат дис. канд. наук. Москва (2007).

2. Абрамец И.И., Комиссаров И.В., Король Т.И., Самойлович И.И. Исследования влияния ноотропных средств на глутаматергическую синаптическую передачу в срезах гиппокампа крыс. Архив клинической и экспериментальной медицины, т. 3, с. 3- 18, (1994).

3. Алиев О.И., Плотникова Т.М., Воронина Т.А., Плотников М.Б. Влияние нооглютила на локальный мозговой кровоток и ЭЭГ крыс в условиях ишемии мозга. Бюллетень экспериментальной биологии и медицины, приложение 1, с. 12- 15,(1999).

4. Андронова В.Л. Антибиотики и химотерапия. т.41. №718. с. 26-30 (1996).

5. Багрин Е.И. Адатантаны: получение, свойства, применение. М.:Наука (1989).

6. Барыгин О.И., Иванов О.И. Николаев М.В. Взаимодействие конкурентных и неконкурентных антагонистов с ионотропными глутаматергическими рецепторами, Вестник молодых ученых, №1, С. 11-19 (2004).

7. Беспалов А.Ю., Эвартау Э.Э. Нейропсихофармакология антагонистов NMDA-рецепторов, Санкт-Петербург, 296 с. (2000).

8. Буреш Я., Бурешова О., Хьюстон Д.П. Методики и основные эксперименты по изучению мозга и поведения. М.: Высш. школа (1991).

9. Буров Ю.В., Робакидзе Т.Н., Кадышева А.Е. Изучение антиамнестической активности амиридина на модели амнестического синдрома. Бюллетень экспериментальной биологии и медицины. Т. 111, № 6, с. 614 617, (1991).

10. Воронина Т.А. Гипоксия и память. Особенности эффектов и применения ноотропных средств. Вестник российской академии медицинских наук. Т. 9, с. 27 33 (2000).

11. Воронина Т.А. Новые ноотропные препараты с нейропротективной активностью. Психофармакологияи биологическая наркология. Т.2, № 3-4, с. 375 (2002).

12. Воронина Т.А. Спектр фармакологической активности гидазепама и его место среди известных транквилизаторов. Гидазепам., Киев: Наукова Думка, Ред. Андронати С.А., Воронина Т.А., Головенко Н.Я. с. 63 75 (1992).

13. Воронина Т.А., Гузеватых J1.C., Трофимов С.С. Сравнение отдаленных поведенческих последствий применения ноопепта и парацетама в ранний постнатальный период у крыс. Экспериментальная и клиническая фармакология. №2. С.3-7 (2005).

14. Воронина Т.А., Островская Р.У. Методические указания по изучению ноотропной активности фармакологических веществ // В книге: Руководство по экспериментальному (доклиническому) изучению новых фармакологических веществ. Москва, с. 153 158 (2000).

15. Воронина Т.А., Середенин С.Б. Ноотропные и нейропротективные средства. Экспер. и клин, фармакол. Т. 70(4), с. 44-58 (2007).

16. Гаврилова С.И. Болезнь Альцгеймера: новые терапевтические возможности. Consilium Medicum. Т.6, N.2,c.l42-149 (2004).

17. Ганнушкина И.В., Функциональная ангиоархитектоника головного мозга. Медицина, Москва, с. 224 (1977).

18. Гарибова T.JI., Галаева И.П., Воронина Т.А., и соавт. Эффект нооглютила у крыс с интрацеребральной посттравматической гематомы (геморрагическим инсультом). Экспер. и клин. Фармакол. Т.66. №2, с. 45-48 (2003).

19. Галаева И.Н. Автореф. дисс. канд. наук. Москва (2004).

20. Гмиро В.Е., Сердюк С.Е., Поиск избирательных блокаторов NMDA и АМРА/каинатных рецепторов в ряду бис-аммониевых соединений с адамантильными радикалами. Экспер и клин. Фармакологи. Т.63(1), С. 7-13 (2000).

21. Григорьев В.В., Драный O.A., Бачурин С.О. Сравнительное исследование механизма действия препаратов димебона и мемантина на AMP А- и NMDA-подтипы глутаматных рецепторов нейронов головного мозга крыс. БЭБ и мед. Т. 136, № 11, С. 535-538(2003).

22. Григорьев В.В. Автореф. дис. док. наук, Москва (2009).

23. Гудашева Т.А., Кирьянова Е.П., Колик Л.Г., Константинопольский М.А., Середенин С.Б. Дизайн и синтез дипептидных аналогов холецистокинина-4 с анксиолитической и анксиогенной активностью. Биоорганическая химия. Т.ЗЗ, №4, с.413-420 (2007).

24. Зефиров Н.С., Афанасьев А.З., Афанасьева C.B., Бачурин С.О., и др. Средство для лечения болезни Альцгеймера. Патент РФ № 2106864 (зарегистрирован в Гос.реестре изобретений 20.03.1998.

25. Зиньковская Л. Я., Кидин Ю.В., Комиссаров И.В., Образцова О.Г. Отсутствие антидепрессантоподобной активности лигандов полиамин-связывающих участков NMDA-рецепторов на модели депрессии. Экспер. и клин, фармакол. Т. 69(1), с. 3-5 (2006).

26. Караджаев Ш. Автореф. дисс. канд. наук, Москва (1998).

27. Касьян Л.И., Касьян А.О., Голодаева Е.А. Журн. органич. химии (2000).

28. Ковалев Г.И. Автореф. дис. док. наук, Москва (1993).

29. Ковалев Г.И. Фирстова Ю.Ю., Салимов P.M., Влияние пирацетама и ацефена на NMDA и никотиновые рецепторы мозга мышей с различной эффективностьюисследовательского поведения в крестообразном лабиринте. Экспер. и клин, фармакол. Т. 71(1), с. 12-17 (2007).

30. Комиссаров И.В. Синаптические ионотропные рецепторы и познавательная деятельность. Донецк.: изд. Донецк, мед. универ. С. 99 110 (2001).

31. Лермантова H.H., Редкозубов А.Е., Шевцова Е.Ф. и др. Димебон и такрин ингибируют нейротоксическое действие ß-амилоида в культуре и блокируют Са2+-каналы L-типа. БЭБ и мед. Т. 132, № 11, С. 545-550 (2001).

32. Лермонтова H.H., Лукоянов Н.В., Серкова Т.П., и др. Димебон улучшает обучение животных с экспериментальной болезнью Альцгеймера. БЭБ и мед. Т. 129, № 6, С. 640-642 (2000).

33. Литвинов В.П. Химия гетероциклических соединений. №1. с. 12-39 (2002).

34. Макаренко А.Н., Косицын Н.С., Карпенко C.B., Мишина В.А. Авторское свидетельство. № 1767518 от 03.11 (1990).

35. Морозов И.С., Петров В.И., Сергеева С.А. Фармакология адамантанов. РЖ Химия. № 10, с. 19-29 (2000).

36. Николлс, Дж. Мартин, А.Р. Валлас, Б.Дж. Фукс. П.А. От нейрона к мозгу. М, УРСС (2003).

37. Новиков В.Е., Ковалева Л.А. Влияние препаратов с ноотропной активностью на окислительное фосфорилирование митохондрий мозга при черепно-мозговой травме // Экспериментальная клиническая фармакология, т. 60, № 1, с. 59 61, (1997)

38. Овчинников Ю.А. // Биоорганическая химия, т. 12. №2. с. 205 (1978).

39. Островская Р.У., Гудашева Т.А., Воронина Т.А., Середенин С.Б. Оригинальный ноотропный и нейропротективный препарат Ноопепт. Экспер. и клин. Фармакология, т.65, №5, с. 66-72 (2002).

40. Санин П.И. Биоорганическая химия, т.2. №5. с. 627-631 (1975).

41. Середенин С.Б. и др. Прогноз индивидуальных реакций на эмоциональный стресс и бензодиазепиновые транквилизаторы. Экспериментальная и клиническая фармакология, Т.64. №1. С.3-12 (2001).

42. Середенин С.Б., Акопян В.П., Авдюнина и др., Патент РФ №2288714, Бюл.изобр. №34 (2006).

43. Фирстова Ю.Ю. Автореф. дис. канд. наук, Москва (2008).

44. Alexandre S. Basso, Dan Frenkel, Francisco J. Quintana, et. al., Reversal of axonal loss and disability in a mouse model of progressive multiple sclerosis, J. Clin. Invest., 118(4), P. 1532-1543 (2008).

45. Andrasi, F. Talampanel. Antiepileptic, Neuroprotectant, Skeletal muscle relaxant. Drugs of the Future, 26, 754-756 (2001).

46. Aracava Y, Pereira EF, Maelicke A and Albuquerque EX (2005) Memantine blocks a7 nicotinic acetylcholine receptors more potently than N-methyl-D-aspartate receptors in rat hippocampal neurons. J Pharmacol Exp Ther 312:1195-1205.

47. Araque A., Li N., Doyle R.T., Haydon P.G. SNARE protein-dependent glutamate release from astrocytes // J. Neurosci. V.20. № 2. P. 666-673 (2000).

48. Armstrong, D.D. The neuropathology of temporal lobe epilepsy. J. Neuropathol. Exp. Neurol., 52, 33-443 (1985).

49. Auberson, Y.P. Competitive AMPA antagonism: a novel mechanism for antiepileptice drugs? Drugs of the Future, 26, 463-471 (2001).

50. Bachurin C.O., Shevtsova E.P., Kireeva E.G., et al. Mitochondria as a Target for Neurotoxins and Neuroprotective Agents // Ann. N.Y. Acad. Sci. 993: 334-344 (2003).

51. Bai F, Bergeron M, Nelson DL. Chronic AMPA receptor potentiator (LY451646) treatment increases cell proliferation in adult rat hippocampus. Neuropharmacology, 44(8), 1013-21 (2003).

52. Baron B. M., Harrison B. L., KehneJ., et al., Pharmacological characterization of MDL 105,519, an NMDA receptor glycine site antagonist// Eur.J. Pharmacol., Vol. 323, P. 181-192(1997).

53. Baude A., Nusser Z., Roberts J.D. et al. The metabotropic glutamate receptor (mGluRl alpha) is concentrated at perisynaptic membrane of neuronal subpopulations as detected by immunogold reaction // Neuron., Y.l 1. №4. P. 771-787 (1993).

54. Baumbarger PJ, Muhlhauser M, Yang CR, Nisenbaum ES. LY392098, a novel AMPA receptor potentiator: electrophysiological studies in prefrontal cortical neurons. Neuropharmacology 40: 992-1002 (2001).

55. Belén G. Ramírez,1 Cristina Blázquez,2 Teresa Gómez del Pulgar, et al., Prevention of Alzheimer's Disease Pathology by Cannabinoids: Neuroprotection Mediated by Blockade of Microglial Activation. The Journal of Neuroscience, 25(8):1904-1913 (2005).

56. Bennett J., Dingledine R. Topology profile for a glutamate receptor: three transmembrane domains and a channel-lining reentrant membrane loop // Neuron, v. 14, p. 373-384, (1995)

57. Bichoy H. Gabra, Fay K. Kessler, et al. Decrease in N-Methyl-D-aspartic Acid Receptor-NR2B Subunit Levels by Intrathecal Short-Hairpin RNA Blocks Group I Metabotropic Glutamate Receptor-Mediated Hyperalgesia. JPET 322:186-194 (2007).

58. Boulter J, Hollmann M, O'Shea-Greenfield A, et al. Molecular cloning and functional expression of glutamate receptor subunit genes. Science (Wash DC) 249: 1033-1037 (1990a).

59. Bowie, D, and Mayer, M. L. Inward rectification of both AMPA and kainite subtype glutamate receptors generated by polyamine-mediated ion channel block. Neuron, 15(2), 453-62 (1995).

60. Brauuner-Osborne H., Egebjerg J., Nielsen E. Ligands for Glutamate Receptors: Design and Therapeutic Prospects // J.of Med.Chem., v. 43, № 14, p. 2609 2644, (2000)

61. Broutman Greg and Baudry Michel. Involvement of the Secretory Pathway for AMPA Receptors in NMDA-Induced Potentiation in Hippocampus // The Journal of Neuroscience, 21(l):27-34 (2001).

62. Brown R.E., Stevens D.R., Haas H.L.// Prog. Neurobiol. Vol. 63, N 6. P. 637-672 (2001).

63. Chapman A.G., Glutamate receptors in epilepsy. Prog. Brain Res., 116, 371-383 (1998).

64. Chaudhry F.A., Lehre K.P., van Lookeren Campagne M. et al. Glutamate transporters in glial plasma membranes: highly differentiated localizations revealed by quantitative ultrastructural immunocytochemistry // Neuron. V.15. № 3. P. 711720. (1995).

65. Chen HS and Lipton SA The chemical biology of clinically tolerated NMDAreceptor antagonists. J Neurochem 97:1611-1626 (2006).

66. Choi D., Calcium: still center-stage in hipoxic ischemic neuronal death // Trends neuroscience, v. 18, p. 58 - 60, (1995)

67. Chui D.W. Calcium: still center-stage in hypoxic-ischemic neuronal death // Trends Neurosci. Vol. 18. P.58-60 (1995).

68. Claus J., Ludwig C., Mohr E. Nootropics drugs in Alzheimers disease: sympotomatic treatment with pramiracetam // Neurology., v. 41, p. 570 574, (1991)

69. Clements JD, Feltz A, Sahara Y and Westbrook GL Activation kinetics of AMPA receptor channels reveal the number of functional agonist binding sites. J Neurosci 18: 119-127(1998).

70. Conn PJ, Pin JP. Pharmacology and functions of metabotropic glutamate receptors. Annu. Rev. Pharmacol Toxicol., 37:205-237 (1997).

71. Conti F., Weinberg R.J. Shaping excitation at glutamatergic synapses // Trends Neurosci., 22, 451-458, (1998)

72. Cossart R., Epsztein J., Tyzio R. et al. Quantal release of glutamate generates pure kainate and mixed AMPA/kainate EPSCs in hippocampal neurons // Neuron. V.35. № l.P. 147-159 (2002).

73. Cossart, R., Esclapez, M., Hirsch, J. C., et al. GluR5 kainate receptor activation in interneurons increases tonic inhibition of pyramidal cells. Nat Neurosci, 1(6), 470-8 (1998).

74. Cossart, R., Tyzio, R., Dinocourt, C., et al. .Presynaptic kainate receptors that enhance the release of GABA on CA1 hippocampal interneurons. Neuron, 29(2), 497-508 (2001).

75. Cull-Candy, S., Brickley, S., and Farrant, M. Curr. Opin. Neurobiol. 11, 327-335 (2001) Stephenson, F. A. Curr. Drug Targets 2, 233-239 (2001).

76. Darlington, CL Dexanabinol: A novel cannabinoid with neuroprotective properties, IDrugs 6:976-979(2003).

77. Ditzler K Efficacy and tolerability of memantine in patients with dementia syndrome. A double-blind, placebo controlled trial. Arzneimittelforschung 41:773-780 (1991).

78. Dreixler JC and Leonard JP Effects of external calcium on zinc modulation of AMPA receptors. Brain Res 752: 170-174 (1997).

79. Dringenberg H.C., De Souza-Silva M.A., Rossmuller J. et al. // J. Neurochim., Vol. 170, N4, P. 1750-1758 (1998).

80. Du J, Gray N, Falke C, et al. Structurally dissimilar antimanic agents modulate synaptic plasticity by regulating AMPA glutamate receptor subunit GluRl synaptic expression. Ann N Y Acad Sci.;1003:378-380 (2003).

81. Ebert B., Madsen U., S0by K.K., Krogsgaard-Larsen P. Functional partial agonism at ionotropic excitatory amino acid receptors // Neurochem. Int, v. 29, p. 309 316, (1996)

82. EdsHB Uylings, CG van Eden JPC De Bruin, MGP Feenstra,CMA Pennartz. Role of the Prefrontal Cortex and Limbic Structures // Amsterdam: Elsevier, 2000; 183-194.

83. El-Husseini Ael D., Schnell E., Dakoji S. et al. Synaptic strength regulated by palmitate cycling on PSD-95 // Cell. V.108. № 6. P. 849-863 (2002).

84. Eun Young Lee, Min Kyu Lee . Increased Labelling of Perivascular Phagocytes by Blood-Borne HRP in the SAM P10 Brain. National University, Seoul, Korean J. Anat. 34(6), 645-651 (2001).

85. Eun Young Lee, Yoo-Hun Suh . Increased Labelling of Perivascular Phagocytes by Blood-Borne HRP in the SAM P10 Brain. National University, Seoul, Korean J. Anat. 35(6), 493-500 (2002).

86. Fan Q.I., Hanin I. //Neurochem . Res. Vol. 24, № 1, P. 15-24 (1999).

87. Feigin, V. Irampanel. Boehringer Ingelheim. Curr. Opin. Investig. Drugs, 3,908-910 (2002).

88. Flood DG, Buell SJ, Horwitz GJ, Coleman PD. Dendriticextent in human dentate gyrus granule cells in normalaging and senile dementia. Brain Res; 402: 205-16 (1987).

89. Fraser C. M., Cooke M. J., Fisher A., et al. Interactions between ifenprodiland dizocilpine on mouse behaviour in models of anxiety and working memory // Eur. Neuropsychopharmacol., Vol. 6. P. 311-316 (1996).

90. Frerking M., Malenka R.C., Nicoll R.A. Synaptic activation of kainate receptors on hippocampal interneurons //Nat. Neurosci. V.l. № 6. P. 479-486 (1998).

91. Frerking, M., Petersen, C. C., and Nicoll, R. A. Mechanisms underlying kainate receptor-mediated disinhibition in the hippocampus. Proc Natl Acad Sci USA, 96(22), 12917-22(1999).

92. Fujii S, Sasaki H, Mikoshiba K, Kuroda Y, et al. A chemical LTP induced by co-activation of metabotropic and N-methyl-D-aspartate glutamate receptors in hippocampal CA1 neurons. Brain Res 999: 20-28 (2004).

93. Galeotti N., Ghelardini C., Pittaluga A. et al. AMPA-receptor activation is involved in the antiamnesic effect of DM 232 (unifiram) and DM 235 (sunifiram) // Naunyn-Schmiedeberg's Archives of Pharmacology V. 368, № 6 P. 538-545 (2003).

94. Gardoni F and Di Luca M New targets for pharmacological intervention in the glutamatergic synapse. Eur J Pharmacol 545:2-10 (2006).

95. Gareth Pryce, Zubair Ahmed, Deborah J. R. Hankey, et al., Cannabinoids inhibit neurodegeneration in models of multiple sclerosis, Brain, 126 (10), 2191-2202 (2003).

96. Gasparini F, Kuhn R, Pin JP. Allosteric modulators of group I metabotropic glutamate receptors: novel subtype-selective ligands and therapeutic perspectives. Curr Opin Pharmacol, 2: 43-9 (2002).

97. Gerzon, K. et al. The adamantyl group in medicinal agents. I. Hypoglycemic N-arylsulfonyl-NfEb-adamantylureas. J. Med. Chem. 6, 760-763 (1963).

98. Gill R., Nordholm L., Lodge D. The neuroprotective actions of 2,3-dihydroxy-6-nitro-7-sulfamoyl benzo (F) quinoxaline (NBQX) in a rat focal ischaemia model // Brain Res., 580, p. 35 - 43, (1992)

99. Gitto, R. Orlando, V. Quartarone, S. et al. Synthesis and evalution of pharmacological propoties of novel annelated 2,3-benzodiazepine derivatives. J. Med. Chem., 46, 3758-3761 (2003).

100. Goff D.C., Coyle J.T. The emerging role of glutamate in the pathophysiology and treatment of schizophrenia // Am J Psychiatry., L58: 1367-77 (2001).

101. Gosden RG, Laing SC, Flurkey K, Finch CE: Graafian follicle growth and replacement in anovulatory ovaries of ageing C57BL/6J mice. J Reprod Fertil, 69:453-462(1983).

102. Gould TD, Chen G, Manji HK. In vivo evidence in the brain for lithium inhibition of glycogen synthase kinase-3. Neuropsychopharmacology;29:32-38 (2004).

103. Gouliaev A., Sennind A. Piracetam and other structurally related nootropics // Brain Res. Rev., v. 19, p. 180-222 (1994).

104. Gray N, Du J, Falke C, Yuan P, Manji H. Lithium regulates total and synaptic expression of the AMPA glutamate receptor GluR2 in vitro and in vivo Ann N Y Acad Sci.; 1003:402-404 (2003).

105. Groom A.J., Smith T., Turski L.;Multiple sclerosis and glutamate. Ann. N. Y. Acad. Sci. 993:229-275 (2003).

106. Hahm SH, Chen Y, Vinson C, Eiden LE. A calcium-initiated signaling pathway propagated through calcineurin and cAMP response element-binding protein activates proenkephalin gene transcription after depolarization. Mol Pharmacol 64:1503-1511(2003).

107. Hamelink C, Lee HW, Hsu CM, Eiden LE. Role of protein kinases in neuropeptide gene regulation by PACAP in chromaffin cells: a pharmacological and bioinformatic analysis. Ann N Y Acad Sci 971:474-^190 (2002).

108. He Y., Janssen W.G., Rothstein J.D., Morrison J.H. Differential synaptic localization of the glutamate transporter EAAC1 and glutamate receptor subunit GluR2 in the rat hippocampus // J. Comp. Neurol. V.418. № 3. P. 255-269 (2000).

109. Heuss C, Scanziani M, Gahwiler BH, Gerber U G-protein-independent signaling mediated by metabotropic glutamate receptors. Nat. Neurosci., 2:1070-1077 (1999).

110. Higuchi, K., et al.: Purification and characterization of a senile amyloid-related antigenic substance (apoSASsam) from mouse serum. J. Biol. Chem.; 261: 12834-12840.(1986).

111. Hollmann M. and Heinemann S. Cloned glutamate receptors. Annu Rev Neurosci, 17,31-108 (1994).

112. Jauch D., Urbanska E. M., Guidetti P., et. al., Dysfunction of brain kynurenic acid metabolism in Huntington's disease: focus on kynurenineaminotransferases //J. Neurol. Sci., Vol. 130, P. 39-47 (1995).

113. Jiang Zhao, Yi Peng, Zhuo Xu, Rong-qing Chen et al., Synaptic Metaplasticity through NMDA Receptor Lateral Diffusion. Journal of Neuroscience, 28(12):3060-3070 (2008).

114. Jian-yu Lan, Vytenis A. Skeberdis, et al., Activation of Metabotropic Glutamate Receptor 1 Accelerates NMDA Receptor Trafficking. J. Neuroscience, August 15, 21(16):6058-6068 (2001).

115. Joly C, Gomeza J, Brabet I, Curry K, et al., Molecular, functional, and pharmacological characterization of the metabotropic glutamate receptor type 5 splice variants: comparison with mGluRl. J Neurosci 15:3970-3981(1995).

116. Jones MV and Westbrook GL The impact of receptor desensitization on fast synaptic transmission. Trends Neurosci 19: 96-101 (1996).

117. Kamiya, H., and Ozawa, S. Kainate receptor-mediated presynaptic inhibition at the mouse hippocampal mossy fibre synapse. J Physiol, 523 Pt 3, 653-65 (2000).

118. Kanwar, J.R., Kanwar, R.K., Krissansen, G.W. Simultaneous neuroprotection and blockade of inflammation reverses autoimmune encephalomyelitis. Brain. 127:13131331 (2004).

119. Karasawa J, Shimazaki T, Kawashima N, Chaki SAMP A receptor stimulation mediates the antidepressant-like effect of a group II metabotropic glutamate receptor antagonist. Brain Res., 25, 1042(l):92-8 (2005).

120. Karcz-Kubicha M., Jessa M., Nazar M., et al. Anxiolyticactivity of glycine-B antagonists and partial agonists — no relation to intrinsic activity inthe patch clamp // Neuropharmacology,Vol. 36, P. 1355-1367 (1997).

121. Keller EA, Borghese CM, et al. The learning capacity of high or low performance rats is related to the hippocampus NMDA receptors. Brain Res.;576:162-164 (1992).

122. Kerstin Lindemeyer, Jost Leemhuis, Steffen Loffler, et al. Metabotropic Glutamate Receptors Modulate the NMDA- and AMPA-Induced Gene Expression in Neocortical Interneurons. Cerebral Cortex 16(11):1662-1677 (2006).

123. Kew JN, Kemp JA. An allosteric interaction between the NMDA receptor polyamine and ifenprodil sites in rat cultured cortical neurones. J Physiol., 512, 17-28 (1998).

124. Kitaichi K., Noda Y., Hasegawa T. Acute phencyclidine induces aversion, but repeated phencyclidine induces preference in the place conditioning test in rats // Eur. J. Pharmacol.,Vol.318, P. 7-9 (1996a).

125. Koek W., Colpaert F. C. Use of conflict procedure in pigeons to characterize anxiolytic drug activity: Evaluation of N-methyl-D-aspartate antagonists// Life Sci., Vol. 49, P. PL37-PL42 (1991).

126. Kotlinska J., Liljequist S. A characterization of anxiolytic-like actions induced by the novel NMDA/glycine site antagonist, L-701,324., Psychopharmacology, Vol. 135.,-P. 175-181 (1999).

127. Krystal JH, Sanacora G, Blumberg H, et al. Glutamate and GABA systems as targets for novel antidepressant and mood- stabilizing treatments. Mol Psychiatry. 7:S71-S80 (2002).

128. Kucheryanu VG and Kryzhanovskii GN Effect of glutamate and antagonists of Nmethyl-D-aspartate receptors on experimental parkinsonian syndrome in rats. Bull Exp Biol Med V. 130:629-632 (2000).

129. Kullmann D.M. Kainate receptor-dependent axonal depolarization and action potential initiation in interneurons //Nat. Neurosci. V.4. № 7. P. 718-723 (2001).

130. Kullmann D.M. Spillover and synaptic cross talk mediated by glutamate and GAB A in the mammalian brain // Prog. Brain Res. V.125. P. 339-351 (2000).

131. KunishimaN., Shimada Y., Tsuji Y. et al. Structural basis of glutamate recognition by a dimeric metabotropic glutamate receptor // Nature. Y.407. № 6807. P. 971-977 (2000).

132. Lam A.G., Soriano M.A., Monn J.A., Schoepp D.D., Lodge D., McCulloch J. Effects of the selective metabotropic glutamate agonist LY354740 in a rat model of permanent ischaemia // Neurosci. Lett., v. 254, p. 121 -123 (1998).

133. Laube B., Hirai H., Sturgess M., Betz H., Kuhse J. Molecular determinants of agonist discrimination by NMDA receptor subunits: analysis of the glutamate binding site on the NR2B subunit // Neuron, v. 18, p. 493 503 (1997).

134. Layer R T, Popik P , Olds T, Skolmck P Antidepressant-like actions of the polyamine site NMDA antagonist, ehprodil (SL-82 0715) //Pharmacol Biochem Behav., Vol. 52, P 621-627 (1995).

135. Lerner A.J. Alzheimer's disease: target for drug development // Mini reviews in Med. Chem, v.2, № 1, p. 1 10 (2002).

136. Levite M. S., Rogers, A. Basile, Autoimmune epilepsy, Nature Immunology, 3(6), P. 500 (2002).

137. Longo, F.M., Massa, S.M., Neuroprotective strategies in Alzheimer's disease. // NeuroRx, 1,117-127(2004).

138. Longo, F.M., Massa, S.M., Neurotrophin-based strategies for neuroprotection. // J Alzheimers Dis, 6, p. 13-7 (2004).

139. Lujan R., Nusser Z., Roberts J.D. et al. Perisynaptic location of metabotropic glutamate receptors mGluRl and mGluR5 on dendrites and dendritic spines in the rat hippocampus // Eur. J. Neurosci., V.8. № 7. P. 1488-1500 (1996).

140. Maas Al, Murray G, Henney H 3rd et al., Efficacy and safety of dexanabinol in severe traumatic brain injury: results of a phase III randomised, placebo-controlled, clinical trial,. Lancet Neurol. Jan. V. 5(1), P. 38-45 (2006).

141. Maj J, Rogoz Z , Skuza G, Sowinska H The effect of CGP 37849 and CGP 39551, competitive NMDA receptor antagonists, in the forced swimming test // Pol J Pharmacol Pharm, Vol 44, P. 337-346 (1996).

142. Maj M, Bruno V, Dragic Z et al. (-)-PHCCC, a positive allosteric modulator of mGluR4: characterization, mechanism of action, and neuroprotection. Neuropharmacology, V. 45, P. 895-906 (2003).

143. Matsumura, A., et al.: A novel amyloid fibril protein isolated from senescence-accelerated mice // Lab. Invest., 47: 270-275. (1982).

144. McCulloch J. Excitatory amino acid antagonists and their potential for the treatment of ischaemic brain damage in man // Br. J. Clin. Pharmacol., v. 34, p. 106 114, (1992).

145. McMillan D. E., Hardwick W. C, deCosta B. R., Rice K. C Effects of drags that bind to PCP and sigma receptors on punished responding //J. Pharmacol. Exp. Ther., Vol. 258, P. 1015-1018(1991).

146. Menniti, F.S.; Buchun, A.M.; Chenard, B.L.; et al. CP465,022, a selective noncompetitive AMPA receptor antagonist, blocks AMPA receptors but is not neuroprotective in vivo. Stroke, 34, 171-176 (2003).

147. Michela Giustizieri, Maria Letizia Cucchiaroni, Ezia Guatteo et al, Memantine Inhibits ATP-Dependent K+ Conductances in Dopamine Neurons of the Rat Substantia Nigra Pars Compacta, JPET 107.122036 (2007).

148. Miguel Hidalgo J.J., Alvarez X.A., Quack G., Cacabelos R. Protection by memantine against induced neurodegeneration in CA1 subfield // Neurobiol. Aging. Vol. 19. P. 542 (1998).

149. Miyamoto M, Kiyota Y, Nishiyama M, Nagaoka A. Senescence-accelerated mouse (SAM): Age-related reduced anxiety-like behavior in the SAM-P/8 strain. Physiol Behav; V. 51, P. 979-985 (1992).

150. Miyamoto M, Kiyota Y, Yamazaki N, Nagaoka A, Matsuo T, Nagawa Y, Takeda T: Age-related changes in learning and memory in the senescence-accelerated mouse (SAM).Physiol Behav, V. 38, P. 399-406 (1986).

151. Miyamoto M: Characteristics of age-related behavioral changes in senescence-accelerated mouse SAMP8 and SAMP10. Exp Gerontol, V. 32, P. 139-148 (1997).

152. Moghaddam B. Bringing order lo the glutamate chaos in schizophrenia // Neuron., V. 40 (5), P. 881^4- (2003).

153. Moriguchi S., Shioda N., Maejima H., et al. Nifiracetam potentiates NMDA receptor function via protein kinase C activation and reduces magnesium block of receptor // Mol. Pharmacol., V. 71, P. 580-587 (2007).

154. Moryl E., Danysz W., Quack G. Potential antidepressive properties of amantadine, memantine and bifemelane // Pharmacol. Toxicol., Vol. 72, P. 394-397 (1993).

155. Nakazawa K, Mikawa S, Hashikawa T and Ito M Transient and persistent phosphorylation of AMPA-type glutamate receptor subunits in cerebellar purkinje cells. Neuron., V. 15, P. 697-70(1995).

156. Narahashi T., Moriguchi S., Zhao X., et al. Mechanism of action of cognitive enhancers on neuroreceptors // Biol. Pharm. Bull., 27 (11). P. 1701-1706 (2004).

157. Nicoletti F., Bruno V., Copani A., Casabona G. Knopfel T. Metabotropic glutamate receptors: a new target for the therapy of neurodegenerative disorders? // Trends Neurosci., v. 19, p. 267 271, (1996).

158. O'Neill MJ, Bleakman D, Zimmerman DM, Nisenbaum ES. AMP A receptor potentiators for the treatment of CNS disorders. Curr Drug Targets CNS Neurol Disord., 3(3):181-94 (2004).

159. O'Neill MJ, Murray TK, Whalley K et al. Neurotrophic actions of the novel AMPA receptor potentiator, LY404187, in rodent models of Parkinson's disease. Eur J Pharmacol., V. 486(2), P. 163-74 (2004).

160. Papp M., Moryl E. Antidepressant activity of non-competitive and competitive NMDA receptor antagonists in a chronic mild stress model of depression // Eur. J. Pharmacol.,Vol. 263.-P. 1-7 (1994).

161. Papp M., Moryl E. Antidepressant-like effects of 1-aminocyclopropanecarboxylic acid and D-cycloserine in an animal model of depression // Eur. J. Pharmacol., Vol. 316, P. 145-151 (1996).

162. Papp M., Moryl E. New evidence for the antidepressant activity of MK-801, a noncompetitive antagonist of NMDA receptors // Pol. J. Pharmacol., Vol. 45, P. 549-553 (1993).

163. Parsons, C. G., Danysz, W. & Quack, G. Memantine is a clinically well-tolerated N-methyl-D-aspartate (NMDA) receptor antagonista review of the preclinical data. Neuropharmacology V. 38, p. 735-767 (1999).

164. Patneau D.K., Mayer M.L. Structure-activity relationships for amino acid transmitter candidates acting at N-methyl-D-aspartate and quisqualate receptors // J. Neurosci. V.10. № 7. P. 2385-2399 (1990).

165. Pellow S., Chopin P., Pile S., Briley M. Validation of open: closed arm entries in elevated plus-maze as a nuasure of anxiety in the rat // Neurosci. Meth J., № 14, p. 149- 167(1985).

166. Pin J.P., Duvoisin R. The metabotropic glutamate receptors: structure and functions //Neuropharmacology, V.34. № 1. P. 1-26 (1995).

167. Pittenger C and Kandel ER. In search of general mechanisms for long-lasting plasticity: aplysia and the hippocampus. Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci V. 358, P. 757-763 (2003).

168. Popoli P, Frank C, Tebano MT, et al. Modulation of glutamate release and excitotoxicity by adenosine A (2A) receptors. Neurology.;61:S69-S71 (2003).

169. Quirk JC, Nisenbaum ES. LY404187: A novel positive allosteric modulator of AMPA Receptors. CNS Drug Rev; 8: 255-82 (2002).

170. Rajani R.J. Shelke and Christiaan Leeuwenburgh Life-long calorie restriction (CR) increases expression of apoptosis repressor with a caspase recruitment domain (ARC) in the brain FASEB J, 2003; 10.1096.

171. Reisberg, B. et al. Memantine in moderate-to-severe Alzheimer's disease. N. Engl. J. Med. 348, 1333-1345 (2003).

172. Rodriguez-Moreno, A., Herreras, O., and Lerma, J. Kainate receptors presynaptically downregulate GABAergic inhibition in the rat hippocampus. Neuron, V. 19(4), P. 893-901(1997).

173. Ross K.C., Coleman J.R. Developmental and genetic audiogenic seizure models: behavior and biological substrates // Neurosci. Biobehav. Rev. Vol. 24, P. 639—653 (2000).

174. Rotham S.M., Olney J.W. Exitoxicity and the NMDA receptors // Trend Neurosci. Vol. 10. P. 299-302(1987).

175. Sager T.N., Moller A., Watjen F., Paulson O.B., Drejer J. SPD 502 (NS 1209), a new selective AMPA antagonist, reduces the infarct size in rats following permanent occlusion of the middle cerebral artery // Springer-Verlag: Berlin, p. 323 324,1999).

176. Saito, T., Takahashi, K., Nakagawa, N., et al. Deficiencies of hippocampal Zn and ZnT3 accelerate brain aging of Rat // Biochem-Biophys-Res-Commun., V. 279(2), P. 505-11 (2000).

177. Schmitz, D., Frerking, M., and Nicoll, R. A.Synaptic activation of presynaptic kainate receptors on hippocampal mossy fiber synapses. Neuron, V. 27(2), P. 327-382000).

178. Schmitz, D., Mellor, J., and Nicoll, R. A.Presynaptic kainate receptor mediation of frequency facilitation at hippocampal mossy fiber synapses. Science, V. 291(5510), P. 1972-6 (2001).

179. Semyanov, A., and Kullmann, D. M. Modulation of GABAergic signaling among interneurons by metabotropic glutamate receptors. Neuron, V. 25(3), P. 663-72 (2000).

180. Semyanov, A., and Kullmann, D. M.Kainate receptor-dependent axonal depolarization and action potential initiation in interneurons. Nat Neurosci, V. 4(7), P. 718-23 (2001).

181. Seredenin S.B., Neznamov G.G., Yarkova M.A. et al., The Int.J. Neuropharmacol. 11, supp. 1,275 (2008).

182. Sheng M., Nakagawa T. Neurobiology: glutamate receptors on the move // Nature. V.417. № 6889. P. 601-602 (2002).

183. Shigemoto R, Kinoshita A, Wada E, et al., Differential presynaptic localization of metabotropic glutamate receptor subtypes in the rat hippocampus. J Neurosci V. 17, P. 7503-7522(1997).

184. Shigemoto R., Kinoshita A., Wada E. et al. Differential presynaptic localization of metabotropic glutamate receptor subtypes in the rat hippocampus // J. Neurosci., V.17. № 19. P. 7503-7522 (1997).

185. Shimada A, Hosokawa M, Ohta A et al. Localization of atrophy-prone areas in the aging mouse brain: comparison between the brain atrophy model SAM-P/10 and the normal control SAM-R/1. Neuroscience. V. 59(4), P. 859-69 (1994).

186. Shimada A, Ohta A, Akiguchi I, Takeda T. Age-related deterioration in conditional avoidance task in the SAM-P/10 mouse, an animal model of spontaneous brain atrophy. Brain Res; V. 608, P. 266-272 (1993).

187. Shimada A, Ohta A, Akiguchi I, Takeda T. Inbred SAM-P/10 as a mouse model of spontaneous inherited brain atrophy. J Neuropathol Exp Neurol. V. 51, P. 440-450 (1992).

188. Shimada, A. M., Tsuzuki, H. Keino, M. et al. Apical vulnerability to dendritic retraction in prefrontalneurones of ageing SAMP 10 mouse: a model ofcerebral degeneration // Neuropathology and AppliedNeurobiology V. 32, P. 1-14 (2006).

189. Simon M. Manning, Delia M. et al., NMDA Receptor Blockade with Memantine Attenuates White Matter Injury in a Rat Model of Periventricular Leukomalacia Journal of Neuroscience, V. 28(26), P. 6670-6678 (2008).

190. Sonkusare SK, Kaul CL and Ramarao P Dementia of Alzheimer's disease and other neurodegenerative disorders—memantine, a new hope. Pharmacol Res V. 51, p. 1-17 (2005).

191. Stephens D. N. , Andrews J S. N-methyl-D-aspartate antagonists in animal models of anxiety. Frontiers in Excitatory Ammo Acid Research P 309-316 (1988).

192. Sukhotina I, Dravolma O, Bespalov A Place conditioning study with NMDA receptor antagonist ehprodil in mice. Eur J Pharmacol., Vol 362, P. 103-110 (1998).

193. Szatkowski M., Barbour B., Attwell D. The potassium-dependence of excitatory amino acid transport: resolution of a paradox. Brain Res. V.555. № 2. P. 343-345 (1991).

194. Takeda T, Hosokawa M, Higuchi K. Senescence-accelerated mouse (SAM): A novel murine model of accelerated senescence. J Am Geriatr Soc. V. 39, P. 911-919 (1991).

195. Takeda T, Hosokawa M, Higuchi K: Senescence-accelerated mouse (SAM): a novel murine model of senescence. Exp Gerontol. V. 32, P. 105-109 (1997).

196. Takeda T, Hosokawa M, Takeshita S, et al. A new murine model of accelerated senescence. Mech Ageing Dev. V. 17, P. 183-194 (1981).

197. Takeda T: Senescence-accelerated mouse (SAM): a biogerontological resource in aging research. Neurobiol Aging, V. 20, P. 105-110 (1999).

198. Takemura, M., et al.,: Beta/A4 protein like immunoreactive granular structures in the brain of Senescence-Accelerated Mouse(SAM). Am. J. Pathol. V., 142, P. 1887-1897(1993).

199. Takeshita, S., et al.: Spontaneous age-associated amyloidosis in Senescence-Accelerated Mouse(SAM). Mech. Ageing Devi. V. 20, P. 13-23 (1982).

200. Tan SE, Wenthold RJ and Soderling TR Phosphorylation of AMPA-type glutamate receptors by calcium/calmodulin-dependent protein kinase II and protein kinase C in cultured hippocampal neurons. J Neurosci. V. 14, P. 1123-1129 (1994).

201. Tarnawa I.; Farkas S.; Berzsenyi P.; Pataki A.; Andra' si, F.Electrophysiological studies with a 2,3-benzodiazepine muscle relaxant: GYKI 52466 // Eur. J. Pharmacol. V. 167, p. 193- 199,(1989).

202. Terry R.D., Masliah E. Synaptic pathology in the pathogenesis of Alzheimer dementia // New trends in the diagnosis and therapy of Alzheimer' disease. Springer -Verlag K.A. Jellinger eds., p. 1 8, (1994).

203. Thomas J. Gould, Michael C. Lewis. Coantagonism of glutamate receptors and nicotinic acetylcholinergic receptors disrupts fear conditioning and latent inhibition of fear conditioning // Learn. Mem. V. 12, P. 389-398 (2005).

204. Todd A Carter, Jennifer A Greenhall, Shigeo Yoshida, Sebastian Fuchs, Robert Helton, Anand Swaroop, David J Lockhart and Carrolee Barlow. Mechanisms of aging in senescence-accelerated mice. Genome Biology, V. 33, P. 154-163 (2005).

205. Tovar K.R., Westbrook G.L. Mobile NMDA receptors at hippocampal synapses // Neuron. V.34. № 2. P. 255-264 (2002).

206. Traynelis SF and Cull-Candy SG Pharmacological properties and H+ sensitivity of excitatory amino acid receptor channels in rat cerebellar granule neurones. J Physiol (Lond). V. 433, P. 727-763 (1991).

207. Traynelis SF, Hartley M and Heinemann SF Control of proton sensitivity of the NMDA receptor by RNA splicing and polyamines. Science (Wash DC). V. 268, P. 873-876(1995).

208. Ulyana Lalo, Yuri Pankratov, Frank Kirchhoff et al., NMDA Receptors Mediate Neuron-to-Glia Signaling in Mouse Cortical Astrocytes. Journal of Neuroscience. V. 26(10), P. 2673-2683 (2006).

209. Verkhratsky, Alexei. NMDA Receptors in Glia. The Neuroscientist.Vol. 13, No. 1, 28-37 (2007).

210. Vermeiren C, Hemptinne I, Vanhoutte N, et al. Loss of metabotropic glutamate receptor-mediated regulation of glutamate transport in chemically activated astrocytes in a rat model of amyotrophic lateral sclerosis. Neurochim. V. 96(3), P. 719-31(2006).

211. Vilagi, I. Takacs, J. Gulyas-Kovacs, A. et al., Protective effect of the antiepileptice drug candidate talampanel against AMPA-induced striatal neurotoxicity in neonatal rats. Brain Res. Bull. V. 59, P. 35-40 (2002).

212. Vizi E. Sylvester and Kiss P. Janos. Neurochemistry and Pharmacology of the Major Hippocampal Transmitter Systems: Synaptic and Nonsynaptic Interactions. HIPPOCAMPUS. V. 8, P. 566-607(1998).

213. Volbracht C, van Beek J, Zhu C, Blomgren K and Leist M Neuroprotective properties of memantine in different in vitro and in vivo models of excitotoxicity. Eur J Neurosci. V. 23, P. 2611-2622 (2006).

214. Voronina T.A. Nootropic drugs in Alzheimer disease treatment. New Pharmacological Strategies. In book: Alzheimer disease: therapeutic strategies -Giacobini E., Becker eds. Birkhauser. - Boston, p. 265 - 269 (1994).

215. Vyklicky L, Patneau DK and Mayer ML. Modulation of excitatory synaptic transmission by drugs that reduce desensitization at AMPA/kainate receptors. Neuron. V. 7, P. 971-984 (1991).

216. Wallstrom, E., et al. Memantine abrogates neurological deficits, but not CNS inflammation, in Lewis rat experimental autoimmune encephalomyelitis. J. Neurol. Sci. V. 137, P. 89-96(1996).

217. Wasterlain, C.G. Fujikawa D.G. Penix, L., et al. Pathophysiological mechanisms of brain damage from status epilepticus. Epilepsia, 34 Suppl.l, S37-53 (1993).

218. Weier, T.; Weinrich, M.; Brenner, M. Et al. The AMPA receptor/Na+ channel blocker BUR 56ICL is protective in a model of global cerebral ischaemia. Eur. J. Pharmacol. V. 421, P. 165-170 (2001).

219. Wen Jiang, Yun Zhang, Lan Xiao, et al., Cannabinoids promote embryonic and adult hippocampus neurogenesis and produce anxiolytic- and antidepressant-like effects J. Clin. Invest. V. 115(11), P. 3104-3116(2005).

220. Wenk G.L., Danysz W., Mobley S.L. Investigations of neurotoxicity and neuroprotection within the nucleus basalis of the rat // brain Res. Vol. 655. P. 7-11 (1994).

221. Wenk G.L., Danysz W., Mobley S.L. MK-801, memantine and amantadine show neuroprotective activity in the nucleus basalis magnocellularis // Eur. J. Pharmac. Env. Tox. Pharmacol. Vol. 293. P. 267-270 (1995).

222. Wenthold RJ, Petralia RS, Blahos J,II and Niedzielski AS. Evidence for multiple AMPA receptor complexes in hippocampal CA1/CA2 neurons. J Neurosci. V. 16, P. 1982-1989 (1996).

223. WileyJ. L., Compton A. D., Holcomb J. D., et al., Effects of modulation of NMDA neurotransmission on response rate and duration in a conflictprocedure in rats, Neuropharmacology. Vol. 37, P. 1527-1534 (1998).

224. WileyJ. L., Cristello A. F., Balster R. L. Effects of site-selective NMDA receptor antagonists in an elevated plus-maze model of anxiety in mice. Eur. J. Pharmacol. Vol. 294, P. 101-107(1995).

225. Wisden W and Seeburg PH. Mammalian ionotropic glutamate receptors. Curr Opin Neurobiol. V. 3, P. 291-298 (1993).

226. Yamada KA and Tang C-M Benzothiadiazides inhibit rapid glutamate receptor desensitization and enhance glutamatergic synaptic currents. J Neurosci. V. 13, P. 3904-3915 (1993).

227. Yamaguchi, S.; Donevan, S.D.; Rogawski, M.A. Anticonvulsant activity of AMPA/kainat antagonists: comparison of GYKY 52466 and NBQX in maximal electroshock and chemoconvulsant seizure models. Epilepsy Res. V. 15, P. 179-184 (1993).

228. Yin H.Z. Tang D.T. Weiss J.H. Intrathecal infusion of a Ca(2+)-permeable AMPA channel blocker slows loss of both motor neurons and of the astrocyte glutamate transporter, GLT-1 in a mutant SOD1 rat model of ALS // Exp.Neurol. 207(2):177-85 (2007).

229. Yitao Liu, Tak Pan Wong, Michelle Aarts, et al., NMDA Receptor Subunits Have Differential Roles in Mediating Excitotoxic Neuronal Death Both In Vitro and In Vivo. The Journal of Neuroscience. V. 27(11), P. 2846-2857 (2007).

230. Yoshimizu T, Chaki S. Increased cell proliferation in the adult mouse hippocampus following chronic administration of group II metabotropic glutamate receptor antagonist, MGS0039. Biochem Biophys Res Commun. V. 315(2), P. 493-6 (2004).

231. Yoshimizu T, Shimazaki T, Ito A, Chaki S. An mGluR2/3 antagonist, MGS0039, exerts antidepressant and anxiolytic effects in behavioral models in rats. Psychopharmacology (Berl). V. 186(4), P. 587-93 (2006).

232. Yu SP, Sensi SL, Canzoniero LM, Buisson A, Choi DW Membrane-delimited modulation of NMDA currents by metabotropic glutamate receptor subtypes 1/5 in cultured mouse cortical neurons. J Physiol (Lond). V. 499, P. 721-732 (1997).

233. Yurkewicz L., Weaver J., Bullock M.R., Marshall L.F. The effect of the selective NMDA receptor antagonist traxoprodil in the treatment of traumatic brain injury. J. Neurotrauma. V. 22, P. 1428-1443 (2005).

Автореферат диссертации по медицине на тему Исследование ноотропной и нейропротективной активности веществ, воздействующих на глутаматергическую систему

Оглавление диссертации Литвинова, Светлана Александровна :: 2008 :: Москва

Введение диссертации по теме "Фармакология, клиническая фармакология", Литвинова, Светлана Александровна, автореферат

Список использованной литературы по медицине, диссертация 2008 года, Литвинова, Светлана Александровна

Похожие научные работы

Каталог диссертаций